***
Корабль несся по волнам как-то произвольно, словно у него вовсе и не было руля и волны сами несли его в свою тревожную гладь. «Рок» перестал быть просто названием. Действительно, злой рок стоял на марсе, глядя в свою трубу. Только он был слеп. Они выполняли работу дьявола: отправляли на дно каждый корабль, встреченный ими по пути. Первые дни Роцци восхвалял свою невероятную смекалку и хитрый план. По его мнению, этот обман был одним из его величайших достижений. Но после нескольких ночей в каюте капитана ему стали слышаться странные шорохи и скрипы. По какой-то причине сон совершенно не шёл. Казалось бы! Он спал в кровати пораженного врага, управлял его кораблем и командой. Он обхитрил испанцев, нашел союзников, но… необъяснимый страх сковывал его сердце. Чем дольше он вглядывался во тьму корабля, тем сильнее раскрывалось его ужасающее жерло: морские чудища смотрели на него из темноты, отсвечивая склизкими глазами. В одну из таких ночей ему послышался скрежет кошачьих когтей. Должно быть эта тварь сумела снова забраться на корабль! Или…! Вся команда забралась назад! Чтобы убить его! Роцци резко сел, свесив ноги с кровати и оглядел каюту. Непроглядная тьма. Вдруг что-то пронеслось мимо, задев его ногу. Он вскочил с кровати на ноги, но наступил на нечто… горячее и шерстяное! Оно… нет, они! Их была целая сотня! Они разбежались в стороны, издавая чудовищный визг. Все они стучали костями по полу, по стенам и потолку. Роцци вскрикнул и выбежал их каюты, хватаясь за пистолет. Ледяной ночной ветер окатил его с ног до головы, и он огляделся. Пустая, черная палуба и знакомое кровавое пятно на досках. Никаких монстров. Только грохот волн и скрежет их ненасытных, холодных зубов. Он провел рукой по глазам и взглянул на штурвал. За рулем все еще кто-то был. Но кто? Злой рок спустился с марса и повел сам? Капитан корабля вгляделся в эту фигуру, но снизу не распознал силуэт. Он решительно поднялся, подходя к матросу. Он хмурился, сопротивляясь холодному ветру, глядя на этот высокий, широкоплечий силуэт. Ответ вертелся на кончике языка. Он знал этого человека. Матрос медленно повернул на него голову. Он был высокий. Ужасно высокий, выше Роцци почти на полголовы. Стоило ему подняться к нему, как матрос повернулся полностью. Тень упала на его лицо, в волосы спутались морским ветром. Капитана вдруг снова подхватил страх, державший его в каюте. Он вдруг почувствовал, как сжал пистолет в руке. Вдруг матрос отпустил штурвал и решительно шагнул на капитана. — Стой! — он выставил вперёд пистолет. Но тот не остановился. Он шагнул еще. Роцци отшатнулся, сделав шаг назад. — Не узнал? — голос ударил по ушам, как пушечный выстрел. Перед ним стоял Дэниель Одли. Холод окатил его с ног и до головы. Он сделал еще один шаг назад и упал вниз по лестнице. Он открыл глаза снова, когда лежал распластанным на палубе. Дэниель медленно спускался за ним по ступеням. Нечто блеснуло в его руке. Руки капитана затряслись. Он попытался встать, но вместо этого отполз от ступеней. Он нашел рукоять пистолета и сжал ее двумя руками, направляя в голову врага. — Кишка тонка! — вымолвил Дэн и спустился, вставая почти вплотную. Его блуждающие черные глаза смотрели на него сверху, выглядывая из-под опущенных бровей. Крик был готов вырваться, но потух в его горле. Он нервно дернул кадыком. Он почувствовал, как по лбу течет пот. Кто перед ним?! Мертвец?! Или он сумел выбраться?! Мысли накрыли его ураганом, судорожно сменяя друг друга, как вдруг Настоящий Капитан наступил на грудь сапогом, проходя под сцепленными на пистолете руками. Он сильно ударился затылком. Нет, это был не сон. — Надо же… мой пистолет, — мужчина нагнулся и забрал пистолет прямо из рук Роцци. Рубашка на нем была изорвана и висела вниз, оголяя загорелую грудь, а золотые волосы падали на лицо, растрепанные и запутанные. Черные, дьявольские глаза пробежали по дулу пистолета. — Что ты тут делаешь?! — голос Роцци сломался. Вдруг сапог надавил на его грудь сильнее, он схватился за ногу капитана. Его глаза пронзили морскую тьму — он встретился глазами с бывшей правой рукой. Слова вырвались как бешеные псы: — Я нахрен провел в еб*ном корабле англичан неделю, а потом еще до*уя времени в тюрьме у Ла-Манша. И знаешь, о чем я думал все это время? Роцци скривился от боли, прижимавшей его к полу. — Я думал о том, чего лишить тебя при встрече. Языка? Чтобы больше не сдавал! — голос его громом разнесся по палубе. — Вы не оставили мне выбора! — крикнул Роцци в ответ. Дэниель выпрямился и, не дослушивая ответ, выстрелил в интенданта. Яростный, нечеловеческий крик ужаса разнесся по кораблю. Дым поднялся над их головами и кровь стала медленно растекаться по доскам. — Не кричи, придурок. Разбудишь всю команду, — Капитана Одли переставил ногу ближе к раненой руке и слегка надавил, рассеянно обыскивая свои карманы. Кровь хлынула с новой силой. Роцци издал сдавленный крик и впился ногтями в сапог, прижимавший его к палубе. В его глазах темнело, но он из последних сил цеплялся за вставшую перед ним картинку: его капитан менял патроны в пистолете. Как вдруг из трюма выбежало несколько моряков, но не успели они хоть что-то предпринять, как раздался новый выстрел. — Еще один шаг и я прикончу вашего капитана! — крикнул басом Дэниель. Толпа оборванцев замерла у выхода из трюма, сжав в руках ножи и пистолеты. Слабый лунный свет освещал их испуганные лица. — Кто такой?! Дэниель поднял на них скучающий, черный как ночь, взгляд. Толпа расступилась и вперед вышел Тюлень. По его толстому лицу пробежал ужас. — Капитан…! — Это еще что за уроды? Кого ты понабрал на мой корабль? — мужчина снова посмотрел на истекающего кровью Интенданта и надавил на рану. — Остальные отказались…! Мы выбросили их на…! — он не договорил и слова его перешли в крик. Дэниель ударил его в грудь с новой силой. Крик оглушил всех членов экипажа. Кажется, даже волны затихли, заслышав его. Или их рокот потух перед этим нечеловеческим ужасом. — Ты еще и остальных добил…! Я прикончу тебя! — он зарядил пистолет и направил дуло на Интенданта. — Ты умрешь, как собака! Твое тело не будут жрать даже акулы! Ты сгниешь на дне! Роцци растворился в новой партии крика. Он извивался под ногой своего капитана, как полуживой таракан за секунду до смерти. Он проснулся и запрокинул голову, не понимая, что перед ним: ночная тьма или потеря сознания. Как вдруг Одли остановился. Убрал пистолет и ногу с груди Роцци. — Тюлень, кто из наших согласился плыть с вами? — Немец и Ик, — тут же ответил Кок. Дэниель шагнул назад окровавленным сапогом и махнул подбородком на тело, корчившееся на досках в его ногах. — Остановите ему кровь. Он нужен мне живым, — скомандовал Дэниель. — У штурвала еще парень. Приведите в чувства. Миг все стояли в оцепенении. Но Дэниель даже не взглянул на них. Он только безлико обвел корабль глазами и, найдя дверь своей каюты, словно призрак, ушел внутрь корабля. Никто его не остановил. Команда побежала к Роцци и стала останавливать кровь.***
«Рок» и его команда находилась в некотором замешательстве. Все, кто впервые видел Дэниеля, были растеряны, а те, кто знал его прежде, были в ужасе. Он как дьявол морской нашел их в океане и догнал на одной только шлюпке, а после чуть не убил их капитана. Разве можно было сохранять спокойствие? Ик начал слегка дергаться при каждом незнакомом звуке, а Тюлень заперся на кухне, крича на всякого, кто заходил к нему. Только Немец, кажется, был спокоен, но так казалось только потому, что он не говорил. Он избегал назойливых вопросов матросов, спрятавшись в каюте вместе с телом, истекавшим кровью. Морской дьявол поднялся на палубу только с рассветом, когда казалось, что все все-таки немного уложилось и устаканилось. Поначалу он ничего не говорил и лишь осматривал новую территорию, подобно хищнику, но когда он понял, что находится на палубе один, а все остальные спрятались в трюме, то он сам спустился к ним и потребовал, чтобы все поднялись наверх. Он назвался новым капитаном. На нем была прежняя разорванная рубашка, волосы свисали на его лицо, роняя новую тень на и без того черные глаза. — Что там с Роцци? — он спросил без особенного беспокойства, практически к слову. — Мы остановили кровь. Но рука… она раздроблена, — вымолвил Немец негромко. Казалось, после этих слов к его горлу поднялась тошнота. — Хорошо… Докладывайте мне о его состоянии, я хочу знать, когда он сможет вернуться в строй, — его голос был тяжелым, не терпящим возражения. Он чеканил каждую букву, как закаленный кузнец. — Я понимаю вашу растерянность, но мне на нее глубоко на*рать. Я капитан этого корабля, все недовольные могут покинуть корабль и вплавь добраться до берега, — он провел по толпе холодными глазами, лишенными чувств и желаний. Матросы неловко посмотрели друг на друга, ища поддержки. — Ведь именно так поступил Ваш капитан с моей командой. Так что так вы покажете ему свою верность. Все остались на прежних местах. Одли оглядел корабль снова и скомандовал: — Ну, раз до всех дошло. Для начала мы ототрем кровавое пятно с палубы, а потом двигаемся… На север. — Есть, сэр! Команда разбежалась по кораблю. Дэниель раздал всем короткие приказы, а сам продолжил осмотр корабля. Первым делом он проверил, не отразился ли его выстрел на корабле, но пуля всего лишь проделала новое отверстие в трюм. Он проверил кухню, на ней еще была посуда Бонни и Элизы, которую они взяли с острова. Капитан взял их тарелки и задумчиво на них посмотрел. Тюлень так ошалел, увидев его, во плоти и крови, стоящим рядом. Ночью и утром еще было ощущение, что это был беспокойный дух, решивший отомстить судну, но теперь он явственно чувствовал запах его соленой кожи и пшеничных волос. — Что прикажете с ними делать? — вымолвил Тюлень после некоторого молчания. — Разбей. — Разбить? — Да. Возьми и кинь в стену, что непонятного? — Дэниель протянул Коку две тарелки. Он взял их своими жирными и грязными руками и снова взглянул на капитана. Такой приказ вызывал у него только больше вопросов. — Это же тарелки Элизы и Бонифации. Он резко крикнул: — Я и без тебя знаю! Бей их к чертям! Живо! Тюлень вздрогнул всем телом и бросил тарелки в стену. Они разлетелись на части. — Чудесно. И не произноси больше эти имена. Их нет на борту, — отрезал капитан, покидая кухню. Тюлень не мог прийти в себя еще полчаса, пока подметал осколки. Ему хотелось спросить, может все-таки капитан погорячился и ему стоит оставить осколки… на память что ли. Капитан Одли обошел трюм и вдруг наткнулся на бывшую каюту женщин. Теперь там лежал раненый Роцци. Дэниель встал на пороге и оглядел кровать, сундук, даже не глядя на Роцци, который ровно дышал на койке, которая пропиталась его кровью. Вдруг его взгляд привлек сундук. Он заглянул внутрь. Там лежали белоснежные рубашки. Он достал их и расправил перед собой. Белая, легкая ткань белья приятно зашуршала в его руках. Такая приятная к телу. И пахнувшая… аромат цветов и какого-то масла. Да, так пахло женское тело. Он вгляделся в аккуратные сборки, ленты и аккуратно прижал к лицу. Щетина не давала лицу ощутить нежное прикосновение ткани так откровенно, как ее ощущали кончики огрубевших пальцев. На миг он почувствовал прикосновение ласковых рук. Вдруг за его спиной раздался тупой стон. Роцци часто задышал. Дэниель обернулся и взглянул на Интенданта. Тот лежал как в бреду и хватал сухими губами воздух. В каюту вбежал Немец. Он замер на пороге, увидев капитана. — Я… я должен ему помочь, — робко вымолвил матрос. — Помогай, я не мешаю, — бросил из-за плеча Дэниель и снова взглянул на рубашку. Немец подбежал к кровати и откинул одеяло. Под ним красовалось жерло кровоточащей раны. Вдруг раздался рваный звук. Дэниель стал разрывать рубашку на длинные ленты и бросать на кровать. Немец испуганно отстранился и снова взглянул на капитана, который изорвал рубашку, а последний крохотный лоскут смял в руках. — Бинты. Перевяжи его. Немец резко кивнул и стал менять бинты на раненой руке Интенданта… хотя и рукой это было тяжело назвать. Дэниель впервые уронил какой-то любопытный взгляд на руку Интенданта, но тут же отвел взгляд и посмотрел на содержимое сундука: на дне лежало мыло, духи Бонни, гребень и неизвестный сверток. Вдруг за его спиной донесся новый болезненный стон. Дэниель не выдержал. Он фыркнул, бросил последний лоскут ткани внутрь и поднял сундук, после чего быстро покинул каюту. Слышать эти крики было невыносимой мукой. Внутри него скреблась совесть. Капитан поднялся в свою каюту и заперся там наедине с загадочными находками. Он подошел к столу и тяжело выдохнул. Сквозь упавшие на лицо волосы он вдруг увидел, как по бумаге свертка распространяется чернильное пятно. Он тут же бросил сундук и стал разворачивать пергамент. Из него выпала чернильница и перо. Все его руки вымазались в чернилах, как щупальца осьминога. Капитан выругался и наконец взглянул на оставшееся содержимое свертка. Там было несколько закрученных кусков пергамента, карандаш и веточка акации. Теперь все это было в черных брызгах. Он убрал в сторону карандаш. Веточку акации он покрутил в руках и аккуратно вдохнул ее аромат. Но ее цветы тут же опали и рассыпались. Они засохли. Перед ним осталось несколько кусков пергамента, обкусанных по краям. Он взял в руки первый и развернул. Внутри было аккуратно что-то написано. За то время, что он провел с Бонни он узнал несколько новых слов и даже научился их читать. Помнится, она обещала, что как только они найдут книгу, она научит его читать и это будет его первая. Теперь он понимал, что там написано, хотя и не полностью. Там были даты, видимо она хотела вести журнал о путешествии, но он так и не получил продолжения. Еще что-то о море, о корабле. Кажется, это была идея рассказа, потому что строчки были то зачеркнуты, то повторялись, то на полях появлялись крошечные рисунки, вопросительные знаки и каракули. Он даже слегка улыбнулся, глядя на этот почерк. Было в этом что-то… узнаваемое. Он видел Бонни в этих буквах, ее характер. Он убрал журнал в сторону и взял следующий лист. На бумаге он видел себя. Когда она успела? Что-то внутри него сжалось, горло будто бы кто-то сжимал, душил его, но не до смерти. Руки его задрожали. Он бросил лист обратно на стол. Что-то в нем затрепетало, но одновременно с этим разбилось вдребезги. Он весь горел и дрожал от странного чувства, будто он бесповоротно и навсегда ошибся, как будто он только что снова потерял свою команду, его корабль разбился в шторме, и он тонет, барахтаясь в воде. Он хорошо плавал прежде, а теперь вина висела на его шее камнем утопленника. Море было сильнее его. Он не мог ему противостоять. Да, будет лучше так. Лучше они не будут вместе. Пусть она остается в Англии, ей не место в море и в его сердце. Капитан снова вгляделся в собственный портрет. Неужели она видела его так? На портрете не было брызг крови, яростного оскала и бесконечной ярости в глазах. Это был не он. Он взял все свертки и вышел из каюты, сминая их в руках. Кажется, он толкнул кого-то, когда выбежал из каюты, но он не заметил этого. Подойдя к борту, он вытянул руки за край и выбросил прочь куски пергамента. Ветер подхватил их, понес вдаль, но не удержал и обронил. Они еще долго мелькали в черной воде, растворяя чернила в соли.***
Испанское судно, прибывшее для сбора сырья, стояло на пристани. Местные нехотя тащили на борт корзины с фруктами и овощами. Среди прочего особенно выделялось три бочки от рыбака. Мало того, что от них исходил адский аромат, они еще и были полностью наполнены рыбой. Весили они, должно быть, целую тонну, потому что Ларри помогало двое неизвестных мускулистых мужчины вороватого вида. Наконец подошла их очередь грузить сырье на судно. — Добрый день, Сеньор Муньос, — произнес испанец, проверявший груз. Он оглядел Ларри с ног и до головы, а потом бросил укоризненный взгляд на его помощников. Это был мужчина помоложе угрюмый и хмурый, словно какой-то бык и постарше с морщинистым лицом и легкой качкой, словно он был пьян. — У Вас завелись новые друзья? Не видел вас прежде, сеньоры. — Вы что, Сеньор! Это мои давние знакомые, Боб и Джек. В этот раз большой улов, они согласились мне помочь, — Ларри взмахнул руками и улыбнулся испанцу. — Можно взглянуть на ваши документы? — испанец подошел к мужчинам, они тащили все по одной бочке. — У меня немного заняты руки, сэр, но я покажу их вам, как только закончу с этим, — вымолвил тот, что моложе. — Вам бы провериться, у вас, кажется, глаза желтоватые, — вымолвил второй. — У меня с такими глазами умер отец… у него было…! Испанец хмыкнул, перебивая рассказ. — Проходите. Бочки загрузили в трюм. Но стоило мужчинам занести их, как Ларри слегка стукнул по всем трем. Со дна стало что-то подниматься, словно огромное морское чудище поднималось с самого дна рыбы, корчась и морщась. Это вылезли Юджин, Боуи и Шкипер. — Я проклинаю тебя, Ларри! — шепнул Юджин. — Мог нас еще в задницу к мангусту засунуть? — Тише! Обыщите корабль! — шикнул Шкипер и пошел вглубь корабля. — Я дождусь Элизу и Бонни, — вымолвил Виски, стараясь говорить как можно тише. — Тот испанец нас запомнил! Я не могу просто выйти без вас! — прошипел Ларри. — Им бы поскорее сюда прийти! В это самое время на подъеме к кораблю проверяли собранные Зои яблоки. — Свежие? — Да вы только взгляните! — Зои взяла одно из яблок и протянула яблоко испанцу. — Лучшие! У меня теперь все руки в мозолях, но все на благо Испанской империи! — Ну, проходите-проходите! — отозвался тот. Зои улыбнулась ему и завезла на корабль небольшую тележку, наполненную корзинами с яблоками. — Может вам помочь разобрать телегу? — вызвался один из матросов. — О, что вы! — Мне не сложно! — он подбежал к телеге и уже схватился за одну из корзин. — Уберите руки! — шикнула Зои. — Я и сама справлюсь! Служанка вдруг почувствовала железный взгляд, упершийся ей в спину, и осеклась. — Я хотела сказать, что у Вас наверняка есть дела поважнее, — она постаралась произнести это как можно мягче и нежнее, после чего терпеливо дождалась, пока испанский матрос отстанет от нее, но тут, словно гром, раздался чей-то крик. Он донесся с пристани: кто-то из местных затеял драку прямо на пристани и вдруг мешки с зерном посыпались в воду. Раздался женский крик. Драка не унималась, аборигены кричали на нечеловеческом языке, смешанном с отдельными фразами на английском. Испанские солдаты побежали разнимать их. Но стоило им отвернуться от корабля. Как вдруг пол телеги с яблоками поднялся из из-под него выбралось две женщины. Одна из них громко скомандовала что-то и якорь стал подниматься. Доска для подъема упала в воду и одним за другим матросы стали падать за борт, а вместе с ними спрыгнул Ларри и Зои. Раздались выстрелы. Еще и еще. Суматоха накрыла пристань, продовольствие полетело в воду, мужчины начали драться, а дети и женщины неистово кричать и дергать испанцев, как вдруг за штурвалом показался незнакомый мужчина. Он повернул судно, и оно стало стремительно отдаляться от пристани. Испанцы даже не сразу поняли, что именно произошло, но уже спустя 15 минут стало ясно: корабль своровали и он стремительно отдалялся от острова, оставляя за собой шлейф из выброшенных за борт матросов, яблок и пшена. А капитаном этого корабля была Бонифация Уинфред. Их корабль унесся вдаль, разнося в стороны сверкающую пыль соленого моря, жемчужины которой оседали на тупоносом лице корабля. Праздник был невероятный. Вся их маленькая команда собралась на палубе и разлила по бокалам бутылку испанского вина. Линкольн даже случайно облил Боуи, но тот только захохотал и крикнул: — За новую команду! — все громко чокнулись бокалами и опустошили их. В тот же вечер над кораблем поднялся черный флаг и ему дали временное имя «Рок Второй». И его день рождения отметили на широкую руку. План сработал отлично: самых тонких и маленьких спрятали по бочкам и корзинам, сделав двойное дно, а Виски и Линкольн, так как они были самыми крупными, занесли бочки на корабль, притворившись местными. Но для идеального плана этого было мало: Бонни, пользуясь своей репутацией, попросила помощи у местных. И они помогли, причем весьма виртуозно. Что же до последнего члена корабля, Иглы, то ее пронесли в корзине с яблоками. Она юркнула на корабль во время всей суматохи и теперь чинно облизывала лапы, сидя на коленях у Бонни. — Какой у нас дальше план, Капитан? — спросила Элиза. Она почти мгновенно опьянела от вина, но ей еще удавалось связывать слова. — Думаю, что нам следует добраться до Тортуги. Там могут знать что-то о «Роке»? — она подняла взгляд на Шона, он задумчиво поднял глаза и потер подбородок. — Да. Там точно можно услышать какие-нибудь слухи о нашем Шерстяном капитане. Курс был взят на запад. Тортуга близилась.***