Дэниель пробыл в одиночестве сравнительно недолго. Он просидел в каюте один, под тягучим вниманием одного из прихвостней серого камзола всего несколько минут, прежде чем дверь открылась и вслед за его старым знакомым в комнату завели Бонни.
Он тут же дернулся с места, но тяжелая рука толкнула его обратно на диван.
— Зачем она здесь? — фыркнул Одли и бросил ненавидящий взгляд на Мёрдера.
— А ты не рад компании? Пусть украсит наш с тобой разговор, Дэнни, — приказным тоном бросил Вольф. Он даже не взглянул на того, кому угрожал, весь его взгляд был направлен на каюту и ее обстановку.
В это время Бонни толкнули к дивану, она оскалилась на пирата, который ее привел и упала рядом с Дэном. Одли тут же качнулся вперед, приникая к ней, и хотел, кажется, обхватить ее лицо своими руками, чтобы убедиться, что она цела, но веревки сдавили руки только сильнее.
— Все хорошо, — она прочитала его мысли и откинула волосы назад. Кристалл на ее груди засиял с новой, яростной силой.
Она подняла глаза на Вольфа. Тот обошел дубовый стол и вгляделся в полотно, лежавшее на нем. Умиротворяющий пейзаж разбитого корабля. Он обвел его незаинтересованным взглядом и качнулся вперед, чтобы вновь обойти стол, но вдруг из-под кровати вылетело нечто черное.
Это была Игра. Она завопила и зашипела на него, изгибаясь всем телом.
— О! А вот и главная проблема! — он двинулся на животное, но Игра не отступила, а напротив: она бросилась на него и уже хотела вцепиться когтями в его иссушенную морем руку, как вдруг он опередил ее и схватил за загривок.
Зверь извернулся в его руке, крича и мотая лапами, вооруженными лучше, чем любой испанский корабль. Но Вольф не попался в ее примитивную ловушку и поднял над полом, глядя на ее попытки атаковать врага.
— Не смей трогать кошку! — проревел Дэн. Его снова тяжело ударили по плечу, не позволяя встать.
— С ней я позже разберусь… Может, выкину за борт, как давно хотел! — Вольф заметил сундук в углу каюты и открыл его. Он оказался набит баночками с духами, но капитан не оценил их, как достойную добычу и опрокинул сундук.
Раздался оглушающий трепещущий звук. А вслед за ним разнесся и глухой кошачий крик. Капитан кинул зверя внутрь и запер крышку, после чего поднял сундук и отдал одному из пиратов, приказав отнести на палубу и не выпускать без команды.
Дэниель был похож на разъяренного, обезумленного льва в теле побитой дворняги. Его волосы растрепались, лента отпустила их и оттого золотые пряди упали на лицо тяжелыми тенями.
— Лишу ее когтей. Слишком много проблем она ими принесла, — произнес Вольф. Он был похож на Роцци, но его жестокость по-настоящему пугала. В ней не было отчаянной истерики, желания набить себе цену, как у Левой руки Капитана. В каждом его слове ощущалось желание стать первобытным ужасом, стать главным кошмаром своего соперника.
— Но сначала я убью тебя! — отрезал Одли. Его ноздри надулись, он был готов напасть в любую секунду.
— Не считаешь, что место капитана тогда досталось тебе нечестно, а, Дэнни? — после некоторого напряженного молчания произнес Вольф.
— Ты пришел залечивать свои старые раны? — резонно спросил Дэниель.
Мёрдер прошел по каюте и наконец остановился точно против дивана, глядя на связанных врагов.
— Нет. Как видишь, свою мечту я уже исполнил. И сохранил наследие нашего капитана, в отличии от тебя… Как ты допустил, чтобы на корабле Рыжей Бороды капитаном была женщина? — Вольф бросил на Бонни оценивающий взгляд.
Она была напряжена до предела, потому, наверно, внезапное обращение к ней так сильно выбило ее из колеи: она на мгновение перестала дышать и почувствовала, как же сильно болят ее мышцы от стойкого напряжения в бровях, губах, глазах, руках и ногах.
— Вы можете напрямую говорить с капитаном корабля. Без посредников, — горделиво вымолвила она. Ее зубы сжались только сильнее. Она почувствовала, как веревки стянули ее руки сильнее. — Итак? Что вам нужно от моей команды? Золото? Я прикажу Боуи, он отдаст вам награбленное!
— Золото того англичанина меня не интересует. Я уже взял у него то, что мне было нужно.
Кровь застучала в висках.
— О чем вы говорите? Что за англичанин?
— Тот, на чьей свадьбе вы так весело провели время. Его у меня заказали… Должен признать, вы притупили их ощущение страха своим «нападением», — Вольф выпрямился перед ними и взглянул сверху вниз. Его голос становился все тяжелее.
— Я все еще не совсем понимаю, что вам от нас нужно. Если вы получили все, что хотели, то прошу вас не задерживаться на моем корабле и отпустить мою команду! — Бонни двинулась вперед и встала настолько естественно, что пират, державший их, даже не успел схватить ее и упустил.
Она выпрямилась в полный рост и посмотрела прямо в глаза Вольфа.
— Дэнни был прав, пожалуй. Осталась еще одна вещь, которую я не доделал…! — воскликнул он и вдруг его рука очутилась на ее тонкой шее. Бонни издала сдавленный хрип и отшатнулась, но капитан держал ее крепко.
— Убери от нее свои руки! Ты хотел отомстить мне! Хватит! — зарычал Дэниель и ринулся вперед. Он уже почти достиг Вольфа, когда тот откинул Бонни к столу, после чего одним уверенным движением схватил Дэниеля за одежду, тряхнул и бросил обратно на диван.
— Держи его. Чтоб не дергался больше! — прорычал Вольф. Он отвернулся и, услышав оборванный хрип Дэна за спиной, врезался своим дьявольским взглядом в Бонни.
Она замерла у края стола, дрожа всем телом. На ее шее выступали красные полосы от его пальцев, а глазах — ужас. Даже Игла, кажется, не замирала так перед лицом врага.
— Я покажу, как управлять кораблем моего капитана! — он качнулся на Бонни, а та сильнее вжалась в угол стола, будто пытаясь сбежать. — Ты ведь даже не знаешь, кем он был! Вряд ли даже знаешь его имя!
— Рыжая борода! Он был здесь капитаном! — крикнула Бонни. Ее голос сорвался, хватаясь за реальность когтями.
— О! Тогда ты знаешь и о том, что произошло после?! — его тело врезалась в нее. Руки прижали ее к столу с обеих сторон, а тяжелая тень упала прямо ей на лицо.
— Игла выцарапала ему глаза! — Боннни судорожно отвернулась, выкрикивая слова. Так кричит утопающий, видя отдаляющийся корабль.
— И они выкинули его за борт! Да! Только всем было плевать, на мнение человека, которого он воспитал, как сына! И я бы спас его! Да только твой ухажер наверняка рассказал тебе не все! Смотри на меня! — он вцепился своей грубой рукой в ее лицо и грубо повернул его к себе. Они снова встретились взглядами. Даже не врезались… Он впился им в нее, как Игла вцеплялась когтями в глаза Рыжей бороды. — Я запротестовал! И они связали меня! Заперли в трюме! Угрожали выбросить меня за борт! И убили бы меня вместе с моим названным отцом, если бы я не притворился, что я с ними заодно!
— Все было не так! — донеслось с дивана. Вольф отдернулся и яростно впился глазами в потолок.
— Заткни его пасть!
Он слегка наклонился, глядя как она ошарашенно хлопает глазами
Его пальцы отпустили ее лицо и впились в волосы, оттягивая голову назад. Руки, скованные веревкой, неестественно выгнулись, а волосы рассыпались, не давая вразумительно оглядеть комнату.
— Хватит! Отпусти ее! Я убью тебя! — заорал Дэн. Он стал вырываться, а голос приобрел какую-то нечеловеческую ярость. Он стал глухим. Что там происходило?! Бонни не смотрела туда. Ей стало все равно, на миг. Всего на миг ее сердце упало, и она забыла про Дэна, про Иглу, про команду, про всех. Мир упал и, казалось, она бы продала всех их только для того, чтобы задержать этот момент, остановить все.
Она оказалась прижата к столу. Вольф навис над ней и резко задрал ее юбку, она невольно вскрикнула и начала отбиваться, но тут же получила удар головой о стол. В ушах зазвенело. Что-то рухнуло на пол. Картина Дэна.
Стоило ей почувствовать, как его руки оказываются под ее бельем, как она оглохла окончательно. Непонятно, что именно ей управляло: инстинкт или выученные приемы, но она начала отталкивать его от себя ногами, телом, да как угодно. Он схватил ее под талию, впиваясь в ленты камзола и стал переворачивать на живот. Она завопила и изогнулась всем телом, врезаясь головой в его плечи. На миг она снова ощутила землю и смогла оттолкнуть его от себя ногой.
Мгновение. Всего миг, когда он отстранился, достался ей с таким трудом. Она сползла со стола, как вдруг он снова навалился на нее. Она рухнула спиной на стол и почувствовала что-то под руками. Это был ее нож. Нож Дэна.
Ее похолодевшие руки впились в кинжал. Она полностью сосредоточилась на руках. О, лучше так! Лучше так, чем чувствовать то, что происходило с остальным телом. Камзол раскинулся в стороны, как крылья беспомощной бабочки на столе коллекционера.
Он впился в нее своим пахом. Бонни этого не чувствовала, но ее лицо исказилось в отвращении, она запрокинула голову и вдруг почувствовала, как нож давит ей в основание спины. Там только что были веревки. А теперь… их рассекло пополам.
Стоило этой мысли пронзить ее виски, как отчаянный испульс ударил по ее венам. Она сжала нож в руке и вытащила из-за спины, ударила в бок. Сначала он даже не понял, что происходит. Она подняла голову и увидела его лицо, нависшее над ней. Ужасающее, серое лицо, медленно искажающееся осознанием.
Но почему-то в этот раз глаза не врезались в сознание и не поедали мозг. Бонни ясно ощутила, как металл врезается в его плоть, проходит через ребра и рассекает органы. Она толкнула его от себя и вытащила кинжал.
Вольф сделал шаг назад, как вдруг она ударила снова. Ударила кинжалом в грудь, а потом снова и снова, пока он не упал, но даже тогда она не остановилась и кинулась сверху. Кровь начала хлестать, как из фонтана, но она ничего не видела и не разбирала: ее руки двигались вверх и вниз, снова и снова пронзая плоть капитана с мокрыми звуками. Кажется, даже крики Дэна затихли, или он заставлял кричать того матроса. Она не помнила ничего. Только спустя несколько минут, когда руки лишились сил, она уронила их на грудь Вольфа и увидела… как изорвана его рубашка, как под ней покоятся глубокие дыры, как кровь пропитывает серый костюм.
Она издала новый крик и отстранилась от тела. Тут же она врезалась в кресло, оно с грохотом упало на пол.
— Тише-тише! Все хорошо! Бонни, все хорошо! — Дэн обхватил ее голову своими руками и прижал к груди. Но вдруг у нее по телу побежал холод. Она обожгла его ударом по рукам и отпрянула, переводя дыхание.
Она повернула к нему голову и увидела, сколько в нем было беспокойства.
Видела бы она себя в тот момент. Платье на ней порвалось, юбка страшно помялась, цепляясь за выпотрошенное белье, а руки и вся грудь были в крови, словно только что ее саму избивали ножом.
— Ты цела? Бонни… Все… Это я, все в порядке! — Дэниель пытался успокоить ее, упав на колени рядом. Он выставил руки вперед, показывая, что он не представляет опасности. Но на нем тоже была кровь. Много крови.
— Да-да… Надо прогнать этих ублюдков с нашего корабля, — ответила она, переводя дыхание. Она снова взглянула на мертвое тело, пластом лежавшее на полу каюты и увидела пистолет.
Она мгновенно встала, взяла его, проверила заряд и направилась к выходу.
— Подожди, Бонни!
— Я убью их. Убью их всех! — отозвалась она, но вдруг Дэн взял ее за руку:
— Бонни, не надо! Ты сама говорила…!
Она не стала дослушивать и прокричала:
— Он хотел меня изнасиловать! Я не прощу ему это! И его команде тоже!
С этими словами она вышла на палубу и с ходу выстрелила в воздух.
— Всем стоять на месте или я прикончу вас к чертовой матери! — ее крик рассек ночую мглу, разрывая ее на две части: до и после нападения.
***
Команду «Красной Мэри» выбросили за борт. Никто не стал разбираться, выживут они или нет. Их лишили ножей и пистолетов, а тех, кто сопротивлялся, Бонни приказала застрелить. После Бонифация приказала избавиться от тела.
Команда с ужасом смотрела на засохшую на ее руках кровь. Пятна на платье приобрели коричневый оттенок и вскоре застыли. Но она будто и не видела этого, пока Элиза не набрала ей ванну и не привела к ней за руку.
Все затаили дыхание, оставшись на палубе. Толпы мужчин вслушивалась в негромкие шаги внутри каюты. Наконец Элиза вышла наружу, вытирая руки о собственное платье. Вид у нее был разбитый и ошарашенный.
— Я схожу к ней, — тут же вымолвил Дэн и двинулся к дверям.
— Ей надо побыть одной, — возразила Элиза.
— Дэн, оставь ее. Первое убийство — это всегда сложно, — добавил Роцци. Он стоял чуть в стороне и отстраненно смотрел на происходящее.
Он продержался только полчаса. На большее его не хватило.
Дэниель зашел в каюту тихо, пытаясь не спугнуть наступившую тишину.
В каюте все оставалось на прежних местах. Он поставил кресло на место, подвинул стол. Сначала он боялся шуметь, но с каждым шагом становился все увереннее. Двигая мебель, он думал о том, как начать разговор.
Он старался предупредить ее. Сказать о том, что он рядом, здесь, за стенкой. Но слова не выходили наружу. Поставил холст на место, поправил ковер. Наведение порядка странно успокаивало нервы. На миг он даже забыл… откуда были эти красные пятна в каюте.
Вдруг за стенкой раздался скрип. Вода слабо забулькала. Она была здесь. За стеной. Дэниель впервые за вечер посмотрел на дверь ванной и увидел Иглу. Она вертелась под дверью, видимо, хотела зайти.
Но он бы ей этого не позволил, как бы она ни просила. Хотя… Он бы и сам хотел оказаться за этой дверью. Обнять Бонни. Прижать ее к себе и не отпускать. Защитить своим телом от всего… От этого черного моря, которое окутывало их своими щупальцами, как ужасающий Кракен.
Он опустился на пол под дверью в ванную комнату и погладил Иглу за ухом. С той стороны было тихо. Удушающе тихо и молчаливо. Он нарушил тишину только тогда, когда привык к ней, когда физически ощутил ее тягучий холод.
— Бонни, я рядом, — он сказал это, отклонив голову назад, к двери. Слышала ли она его?
Кажется, тишина стала еще более опустошающей, когда он ее нарушил. Они оба задержали дыхание, вслушиваясь за стенку. Она — к нему, а он — к ней. Наконец вода заволновалась в ванной и Бонни глухо произнесла:
— Об этом ты говорил? Когда хотел защитить меня…?
— И не только об этом, Бонни. В море опасно, — он вслушался в тишину. Почему она опять молчала?
После некоторого колебания Дэниель снова нарушил молчание:
— Что ты думаешь?
— Я убила его. И еще троих. Сама, своими руками, — она сказала это с глухим сожалением. Вода снова заволновалась, скрипнула ванная и капли стали робко разбиваться о пол. Дэниель отстранился от входной двери и сел в пол-оборота.
Через несколько минут она возникла на пороге в белой ночной рубашке с мокрыми волосами на плечах. Ее лицо отсвечивало мертвенно-бледным, влажным сожалением, а глаза напоминали два сапфира, робко горящих в свете падающих на них сквозь толщу воды лучей. Она была торжественна и печальна, как героиня одной из ее сказок. Как мстительная русалка, утаскивающая на дно пиратов, как сама Богиня морей, заключающая сделку с дьяволом.
Она опустила взгляд на Дэна, он стремительно встал с пола и замер перед ней, не смея прикоснуться с замерзшим плечам.
— Думаешь, что я слаба для моря? — решительно произнесла она и подняла голову. Ее взгляд был отстранен, как будто она судорожно нащупывала границу реальности и отделялась от сцены, случившейся здесь.
— Нет. Ты настолько сильна, что если море сломит тебя, то это будет трагедия для всего мира… Для всех морей, для всех пиратов. Для меня.
Вода неспешно шипела под окнами, стараясь не беспокоить экипаж корабля. С наступлением ночи все стали медленно стекаться в трюм. А Бонни и Дэн не спали.
Бонни не стала ничего говорить, она лишь покосилась на кровавое пятно среди комнаты и слегка наморщилась. Дэниель проследил за ее взглядом и вдруг сказал: «В ванне достаточно места?» — и с этими словами взял с ее кровати одело, подушки, забрал несколько с дивана и занес в ванную комнату. Они расположились на полу, вдыхая еще горячий аромат воды и дерева.
Бонни была молчалива, а Дэниель и не настаивал на разговоре, он сел рядом с ней и помог ей расчесать волосы, стряхивая воду на пол. Ее рубашка немного пропиталась водой и оголила белые, не загоревшие участки кожи.
Они провели так всю ночь, бессонно прижимаясь друг к другу в полной тишине. И только когда в комнате стало постепенно светлеть и свет свечи был уже не нужен, Бонни потянулась и негромко сказала: «Поцелуй меня».
Была такая тишина. Как раз то еле ощутимое мгновение, когда мир проваливался в пропасть между днем и ночью, в предрассветную, мертвую тишь. В такие мгновения чаще всего умирали люди. Потому что в этот миг легкий озноб пробегал по телу и сознание утекало куда-то далеко-далеко, как отлив. Потому смысл ее нежных слов не дошел до него сразу. На миг он даже испугался звука ее голоса, потому что ему показалось, что с ней происходит что-то страшное и последнее, чего она хотела бы — прижаться к нему.
А потом до сознания медленно дошел смысл сказанных слов. Он слегка наклонился к ней, она лежала совсем рядом и опустошённо смотрела на него. Поцелуй оказался не таким счастливым, как прежде. Он скорее безуспешно пытался снова наполнить эту чашу жизни своим сочувствием.
Бонни двинулась немного вперед и обняла его за шею прохладными руками. Впервые за все их поцелуи она совсем не вздрагивала, не сопротивлялась, а просто расслабленно подставляла свои губы под его и, кажется, даже немного таяла от этого волнующего тепла, который исходил от него.
Глядя на нее, он думал, что будь он ее морем, то никогда в жизни не был бы спокоен: он был бы бурлящей, ласковой водой, которая на рассвете освещающей прохладой омывает ступни. И в нем бы порой тоже был шторм, но шторм бы мгновенно сменялся солнцем, он бы заплетал косы волн, направляя ее корабль в самые богатые бухты, к самым плодовитым берегам, к самым мирным заливам.
А будь она его морем, он бы утопился в этой воде. Однажды он думал о том, что утопиться — это романтичный уход для пирата. Но слишком хорошо плавал для того, чтобы камнем пойти на дно. Что ж, если ради себя он не смог этого сделать, то ради нее он бы это сделал. Ему хотелось бы утонуть в этом затишье, прижать ее к себе и отпустить, когда она попросит, зная, что она его больше не оставит.
***
