— Четыре месяца назад —
Пусть это было редкостью, но иногда Рампо приходил на работу одним из первых. Обычно это значило, что он забыл сделать что-то из утренней рутины и появился рано из-за образовавшейся форы. Примерно с той же частотой демонстрировал пунктуальность Дазай, но у него это говорило о скачущем графике сна. В совсем уж особенные дни они ждали Куникиду и Чую вместе. Сегодня был один из них. Осаму минут десять занимался тем, что заставлял ручку балансировать на острие с помощью беспалочковой магии, а его коллега с упоением кота, провожающего взглядом любое движение в траве, наблюдал, усевшись на собственный стол для лучшего обзора. Если коротко, два самых умных человека в аврорате старательно позорили это звание. Такой тип магии был отдельным видом экзекуции, если у тебя к нему не было врождённых данных. Пальцы потряхивало, волшебство рассеивалось во все стороны, спустя некоторое время от постоянной концентрации начинала болеть голова. Дазай, к своей великой досаде, был как раз из числа тех, кто всё это испытывал, но упрямо заставлял себя иногда колдовать голыми руками. Что-то путное выходило редко, силы расходовались непропорционально результату, а о сотворении чего-то сложного не могло идти и речи, однако получалось успокаивать себя тем, что он хотя бы пытался. Когда Накахара вошёл в комнату и после приветствия оглядел происходящее, то закатил глаза. Подобное он периодически заставал с конца пятого курса. Сняв верхнюю одежду и переобувшись, аврор зашёл Осаму за спину, вытянул руку поверх его плеча и после некоторого волевого усилия, триумфально уронил ручку на бок. До рабочего места его провожали очень враждебным взглядом. — Никогда не понимал этой твоей навязчивой идеи, — признался Эдогава, ещё глядя на Дазая. — Разве не заманчиво не зависеть от палочки? — Он выдохнул и унял раздражение. — Я вот скорее не понимаю, почему Чуя так над ней издевается. — Потому что беспалочковая магия годна разве что пьяных дружков удивлять, а не для реального дела, — спешно отозвались напротив. Рампо с интересом посмотрел на Накахару, явно ожидая пояснений. Может он сам магией не владел, но природное любопытство побуждало живо впитывать информацию о ней. Руки в перчатках привели в порядок воротник чёрной рубашки. Под неё был надет красный галстук, подколотый чёрной же булавкой. Тот факт, что к её концам крепилась короткая тонкая цепочка намекал, что конкретно данная булавка для галстука задумывалась скорее как самостоятельный аксессуар, но у Чуи всегда было своё мнение касательно того, как ему носить вещи. Контрастное железо на алом атласе даже смотрелось. Рукава были подвёрнуты под три четверти с помощью ремней, какие часто использовали бармены. Отчасти ради удобства, отчасти из-за страшной тайны Накахары: почти все рубашки, которые были ему как раз в плечах, в остальном были ему велики. И всё же Дазаю приходилось признавать, что с возрастом напарник нащупал относительно приятый баланс между классикой и панк-нотками, которых просила буйная душа. — Да, колдует не кусок дерева, а человек, — понимая, что Эдогава не отстанет, аврор начал небольшой комментарий. — Поэтому все волшебники в той или иной мере могут колдовать без вспомогательных средств. Особенно ярко это видно на детях, когда у них только просыпаются способности. Но палочка чары концентрирует, усиливает, направляет. Без неё любая магия будет слабее, медленнее и менее точной, даже если маг потратит на обучение долгие годы. Чуя открыл один из верхних ящиков стола, достал оттуда чернильницу и перо, поставил их на столешницу, стал читать что-то из полученных вчера писем, стараясь не прерывать речи. — У меня, вроде как, даже есть склонность к чему-то подобному, — то, как он без интереса говорил о том, чего Дазаю недоставало, откровенно подбешивало, хоть виду и не подавали. —… но я действительно не вижу смысла создавать себе проблемы. Извините моё зазнайство, но если противник сможет меня разоружить, то ему ничего не сделает щадящая беспалочковая магия. Так что показываю единственное полезное заклинание из подобных. Пользуясь временным отсутствием четвёртого обитателя кабинета, Чуя закинул на стол Куникиде свою палочку. Та шлёпнулась, чуть поскользила по гладкой лакированной поверхности и замерла. — Акцио! — почти приказал Накахара, глядя на предмет чар. Манящее заклинание сработало без осечек, хоть и впрямь медленнее обычного, палочка послушно поднялась в воздух, проделала обратный путь практически по той же траектории, и легла в левую руку хозяина. Данные чары изучались в первые года обучения в магической школе, то есть сложными не являлись, опыт и сила волшебника скорее влияли на то, вещь какого веса и с какого расстояния выйдет призвать. Но без палочки даже подобный бесхитростный трюк говорил о потенциале и силе, которые, по мнению напарника, Чуя хоронил своим отношением. Дазай уже чувствовал, как у него портится настроение, но от этого гнетущего состояния его уберёг влетевший в комнату Куникида. Ровно к началу рабочего дня, хоть часы сверяй. — Я встретил по дороге Фукутзаву, — выпалил он вместо приветствия, пока ещё расстёгивал припорошённое пальто. — Похоже, что у дела про кровь единорога наконец открылось второе дыхание.***
Почти час ночи. До предполагаемой встречи с покупателем оставалось полтора часа. По заснеженному парку двигалась невысокая фигура в шляпе не по погоде и с торчащим из-под неё ярким хвостом волос. Значит всё-таки подстава, как и говорила шеф. Преступник аккуратно поднимает палочку из своего укрытия. Все мантии-невидимки разобрали сообщники, поэтому приходилось просто прятаться. Он не жалел, ведь так колдовать удобнее, чем под пыльным балахоном. Да вообще и малополезные они, когда шаг влево — шаг вправо и ты уже в снегу и оставляешь довольно видимые следы. — Петрификус тоталус! — пронзает тишину одинокое заклинание. Сначала волшебнику кажется, что он попал, но потом он понимает, что цель упала до, и из-за этого под действие магии не попала. — Calisse! — Взвизгнул упавший, когда осознал, что рядом хлопнуло заклинание. Если он вообще понял, что это было. А сомнения в этом зародились мгновенно, и тут же усилились. Несчастный пополз за ближайшую скамейку, даже не предпринимая попыток встать. Он явно был напуган и без конца лепетал что-то малопонятное. Разобрать выходило лишь отдельные слова, но произношение и характерные ударения выдавали французский. Пришлось набрать в лёгкие воздуха и во всю глотку признать уже очевидное: — Ребят, кажется я напал на туриста… После крика подвывания из-за скамьи усилились, но внимания на них не обращали. — Уверен? — донеслось басом где-то за поворотом. — Выглядит точь-в-точь, как описание Грима. — Ага, в мире ведь один рыжий коротышка, — ответил с подветренной стороны уже женский. — И вообще. Вдруг они просто напоили оборотным маггла? Эти могут. Тьма была зимней, ранней, непроглядной, хоть город был небольшой и звёзды из-за этого виднелись. Теперь в каждой тени ещё и мерещились авроры, заговорчески потирающие руки и готовые их загрести в Азкабан. Эх, лучше бы подруга этого не говорила. Задание и так было на грани паранойи, а теперь рассудок как с цепи сорвался. Воображение рисовало тюремную камеру живее, чем когда-либо за последние два года. — Да ты бредишь! — не унимался низкий и сиплый мужской голос. — Министерству нельзя трогать магглов. Он это, просто придуривается. Прикончить надо, пока не ушёл. Словно чувствуя, о чём идёт речь, виновник спора кричал громче прежнего, несмотря на крупную дрожь во всём теле. — От испуга даже придуривающийся выругается на родном языке! — возражала единственная ведьма среди них. — Но согласна, убрать надо. Даже свидетели магглы нам ни к чему. Ей уже ничего не ответили. Боковое зрение зафиксировало какую-то вспышку сначала с одной стороны, потом с другой. А последним, что осталось в памяти, был образ рыжего мужчины, уже без страха направляющего вперёд палочку. Его скорость, выверенные движения и холодная решимость, теперь никогда не покинут чужих мыслей.***
Где-то над Чуей хохотала пустота. Пусть он с одиннадцати и знал о магии, наполняющей мир, но прекрасно понимал, что воздух смеяться не может. Помня, что плечо Дазая должно быть на уровне его собственного роста, аврор поднялся со снега и начал рыскать перед собой рукой. Найдя желаемое, он сорвал с напарника мантию-невидимку. Под ней Осаму в бежевом длинном пальто на два оборота и тёмном свитере, который для верности дополнили шерстяным клетчатым шарфом, всё никак не мог унять собственный гогот. Глаза практически шли слезами, а вытянутое туловище норовило согнуться пополам. — Я… Я чуть прикрытие не сорвал, когда понял… — еле произнёс он, почти задыхаясь. — Чёрт, ты так блеял… Я твой голос не сразу узнал. — Не блеял, а отыгрывал, — тут же уточнил Накахара. По опыту Уэльса они предполагали, что у группировки есть мантии, которые они точно притащат на разведку. Поэтому Чуя и нарезал круги, собирая преследователей. А потом к нему пришла идея, как помочь делу и немного подтолкнуть к выдаче своих позиций ребят под невидимками. Всё-таки пусть основной стратег Дазай, свои козыри в рукаве были и у него. Соперники попались неопытные, с ними и так справились бы, но немного актёрского мастерства значительно ускорило процесс. К тому же, в очередной раз пригодились курсы французского. Признаться, Накахара изначально выбрал их исключительно для того, чтобы не видеть Осаму хотя бы на предметах по выбору. А то семь лет в школе, теперь вот три года учёбы в аврорате… В Хогвартсе их вообще-то разводили на факультеты, чего в маленькой группке курсантов, конечно же, не было. Так что отдыхали друг от друга будущие Гримы один на французском, другой на ядах магической природы. О выборе Чуя никогда не жалел: язык ему давался, да и преподаватель, вечно мёрзнущий Артур Рембо, способного подопечного любил даже несмотря на нрав. Был у него талант нравиться учителям. А потом случился Верлен, но это отдельная история. — Знаешь, из всего твоего французского я признаю только квебекские ругательства, — заявил Дазай, когда всё-таки успокоился и схватил развернувшегося напарника за плечо. — Люблю, когда ты одновременно сквернословишь и богохульствуешь. Чуя реагировал на подобное только первые два года. После как-то сам возник иммунитет. Ну, или он утешал себя так, а на самом деле терпеть такого рода комментарии не приходилось из-за того, что при Осаму он избегал лишний раз демонстрировать, что теперь билингв. Глубоко вздохнув, Накахара приготовился, выставляя перед чужим корпусом ногу и хватая за верхнюю одежду на спине. — Если у тебя в заднице детство заиграло, сделай снежного ангела, — командным тоном сказал он, бросая напарника через бедро. — А потом марш обыскивать этих идиотов. Полудурок. Дазай и в снегу чувствовал себя неплохо, если не считать отсутствия шапки. Исполнять предложенное он всё же не стал и довольно шустро присоединился к Чуе. Они начали с мужчины и женщины при мантиях. Тех самых, которых природа и судьба Накахары особенно взволновала. — Я вот только давно хотел спросить… — начал Осаму, вытягивая содержимое из карманов обездвиженного магией. — Вас учил самый что ни на есть французский француз Рембо. Откуда ты вообще подцепил грязные словечки, характерные для Канады? — Объёмный доклад по квебекскому мату был моим наказанием за то, что я на уроке сказал «merde», — признался Чуя, проверяя одежду на наличие внутренних и потайных карманов. — В задумке клин вышибало клином. — Рембо был очень наивен в начале вашего знакомства. Но не без чувства иронии. Ничего стоящего или хотя бы любопытного не было. Они отволокли всю троицу в одно место, наложили дополнительных фиксирующих тело чар, что лишним ещё ни разу не было, добавили согревающих заклинаний, чтоб будущие осуждённые ничего не отморозили до поимки и сокрыли итоговое зрелище магией. После воткнули подобранные ветви в снег треугольником — условный знак менее опытным аврорам, отвечающим за задержания и прочую черновую работу, где стоит искать. Данные ребята были лишь проверкой перед фальшивой покупкой крови единорога, организованной Министерством магии. Жидкость примечательная как тем, что спасает даже висящую на волоске жизнь, пусть и навлекая проклятье, так и тем, что её получение связано с убийством редкого магического зверя. Плюсы для многих старых и больных богачей перевешивали минусы, но оборот чудо-средства был строго ограничен, из-за чего предложение не удовлетворяло спрос. Ну, точнее сказать «легальное предложение не удовлетворяло спрос». Чёрный рынок позволял найти многое. Им стоило торопиться, раз разведка не вернётся, то паника на базе браконьеров — вопрос времени. Предположительно получаса-часа. Благо идти к дому у кладбища минут десять. Два аврора преодолевали расстояние ещё быстрее. Весь город спал. Глубоко. Спокойно. Лишний шум съедала завеса медленно падающих белых хлопьев. Пейзаж очаровывал. Маленький европейский город напоминал содержимое снежного шара, а не реальное поселение и тем более место командировки. Аккуратные домики стояли рядами, этажные тоже были, но в центре, а это далеко от них. Узкие и витые улицы окраин уже не подсвечивали фонари. Экономия. Хотя, вокруг ни души, так что и возмущаться некому. Даже пресловутое городское захоронение выглядело не сильно жутким. Плиты и местами покосившиеся кресты стояли в очень сомнительном подобии порядка за старой оградкой. Снег и лёд не позволяли разглядеть имена и даты. Но холод вокруг скрывал то, чего действительно стоило бояться. В определённый момент Осаму просто остановился, смотря куда-то в ночь. Чуя заметил это лишь на некотором расстоянии. Одинокая фигура напарника казалась странной на абсолютно пустой улице. Словно дорисованной на пейзаже, который замышлялся безлюдным, причём не оригинальным автором картины. Что-то было неправильным во всём этом. — Дазай! — зовёт Накахара и голос его вырывается изо рта вместе с облаком пара. Никто не двинулся. И не заговорил. Осаму стоял ледяным изваянием без попыток даже рот открыть, чтоб отозваться. Возможная причина приходит на ум быстрее, чем Чуя решается проследить за чужим взглядом. — Эспекто патронум! Изгнание дементора словно обрывает невидимую нить. Без неё напарнику, с одной стороны, ничего не угрожало, а с другой он тут же рухнул марионеткой, оторванной от крестовины. Светлый образ заклинания гнал тёмную тень вдаль, обратно на кладбище. Чуя бросился к распластанному телу, крича чужое имя громче. Дазай был жив, дыхание почувствовалось сразу, как к лицу поднесли ладонь уже без перчатки. Однако ответить он теперь не мог, так как потерял сознание. Подобное случалось, когда маги после личных трагедий встречались с дементорами. Эти твари питались негативом, а значит люди в упадническом общем состоянии были уязвимы. Они могли замереть, как лань перед хищником, и просто ждать участи не в силах двинуться. Магия и эмоции держали их на месте, сковывали до самого конца, открывали путь к высасыванию души. Обычно Осаму успевал сбежать, но тут его сбила с толку низкая температура вокруг и враг подошёл слишком близко. Перепуганный Чуя в целом понимал обстановку, кроме одной детали: на эмоциях он создал больше шума, чем следовало бы, а ведь до места назначения рукой подать. На пару минут это показалось недостаточно важным. Пока один из авроров пытался привести второго в чувства, усевшись рядом на колени, ему в затылок прилетело заклинание, выпущенное браконьером, который вряд ли когда-либо ещё чувствовал себя настолько удачливым.***
Очнулся Накахара с хорошо знакомыми побочными эффектами от пропущенного оглушающего заклинания. Звенящая голова, искры перед глазами, которые не желали промаргиваться, дезориентация. Пол и потолок сейчас можно было смело поменять местами и он не заметил бы разницы. Интересно, сколько прошло времени и где они? Комната была странной. Без окон, с низкими потолками и большой какой-то не такой дверью в противоположной от них стороне. От них… Да, тот, кто чувствовался спиной явно Дазай. Вряд ли его связали на пару со случайным человеком. А ещё при попытке пихнуть плечом выли в знакомой тональности. Точно он. Неопознанная коморка была освещена скудно, это хоть и щадило глаза, но замедляло вставание мозгов на место. Рядом был какой-то охотничий хлам: ловчьи петли, ружья, капканы, верёвки и запас патронов. Судя по всему, магические единороги неплохо ловились и маггловскими методами, не включавшими девственниц, как в легендах. На одном из ящиков валялись их вещи, увенчанные его шляпой. За спиной уже отчётливо слышалась возня и бормотание, в которое не было сил и желания вслушиваться. Если зрение уже возвращалось, то вот остальные чувства давались пока мучительно. Каждый шорох мерзко отдавался на барабанных перепонках. Тем отвратительнее прозвучал скрип двери. Наружа была освещена лучше, поэтому вошедшего видно было плохо. Но для того, чтоб понять, что он чуть ли не упирается в потолок, хватило и такого. Чуя при виде визитёра незаметно ведет руками за спиной. Внезапное ощущение оживляет. После находятся силы на улыбку. Она не остаётся незамеченной. — Что скалишься, министерская псина? Зрелище не могло не впечатлить. Тот редкий случай, когда преступник был похож на все стереотипы о них разом. Разве что татуировок видно не было. Но и утверждать, что хотя бы одна не пряталась под одеждой, просто так нельзя было. — Делал ставки, догадаешься ли ты пригнуться при входе, — голос после длительного молчания звучал плоховато, но сойдёт, не на сцене же. За спиной движения нет, а вот со стороны двери — хоть отбавляй. Комнату здоровяк пересекает мигом. — Тебя приложило так крепко или ты не понимаешь своего положения? — рокочет незнакомец сверху. Адреналин помогает окончательно вернуть контроль над телом, сознание всё ещё не кристально ясное, но мысли уже ведут себя логично и не путаются, за пару мгновений аврор приходит в себя больше, чем за последние минут пять. — Прекрасное у меня положение, — тянет он уже увереннее, поднимая взгляд. — Два аврора на одного уёбка. Пушинкой Чуя не был, но если б кто-то видел, как его подняли одной рукой за рубашку, то подумали бы обратное. Однако ключевым было другое. Хоть он ещё держал руки за спиной, верёвки остались на полу.***
— …Итого: из полезного мы знаем только то, что у некоторых из них могут быть мантии-невидимки, и один адрес, — голос Чуи звучал не слишком оптимистично по понятным причинам. Дазая настрой напарника не сбивал, он с довольным видом полулежал в кресле, заведя руки за голову. Глаза были закрыты, так легче думалось. — Я бы убрал адрес из полезного, — предложил Осаму. Куникида и Рампо старались не встревать, пока не попросят, обычно это только мешало обсуждению. — Почему? Уэльскую часть браконьеров они поймали на первом задании после формального воссоединения их дуэта. И тогда, три месяца назад, Дазай уже предположил, что у организации есть вторая ветвь где-то в другой части страны. Сейчас они наконец получили официальное разрешение на извлечение и просмотр воспоминаний осуждённых по тому эпизоду, и его гипотезы начинали подтверждаться. — Помнишь голос той женщины в воспоминании? Блондинки, которая на миг зазвучала так, словно курила лет двадцать из своих тридцати. — Думаешь, им подчистили память? — догадался Накахара. Манипуляции с такими тонкими материями являлись сложными не столько в плане магии, сколько в количестве деталей. Любое воспоминание несло в себе хитросплетение десятков образов, каждый из них необходимо было логично состыковать с другими, проверить, наладить и ещё раз проверить. Неопытным или банально нетерпеливым магам подобное было не под силу. Из-за этого в искажённой памяти выскакивали разного рода казусы: пропадающие прохожие, прыгающие голоса, застывающие в воздухе вороны. — Да, если б у меня была преступная шайка из двух относительно самостоятельных группировок, то я бы как раз внушил членам каждой неправильные данные о второй на случай захвата. — Из уст Осаму все злодейские планы звучали до странного органично и правдоподобно. — У кладбища нас ждёт или случайное место, или ловушка. Хотя… если и было просто адресом, то сейчас точно будет западнёй. Осаму искренне заулыбался. В такие моменты это обычно не значило ничего хорошего. Чуя вопросительно поднял бровь, ещё формулируя свою следующую реплику, но собеседник вдруг продолжил, словно почувствовав всё сквозь веки. — Главная причина — банальная осторожность после облавы в Уэльсе, вторая тебе не понравится. Он наконец сел прямо, скинул остатки былой расслабленности и шустро открыл самый большой ящик своего стола, где хранилась драгоценная коллекция. — Позавчерашний, — лелейно пояснил Дазай, передав напарнику выпуск «Ежедневного пророка». — Уже двадцать шестой у меня. Первое уточнее прозвучало непонятно зачем, всё-таки дата довольно явно красовалась на каждой первой полосе. Конкретно сейчас ей составляли компанию их общая колдография, сделанная исподтишка в зале суда, и заголовок: «Гримов снова два? Вопиющее дело о подпольной торговле кровью единорога». У Накахары от одного только взгляда появилось желание кого-то придушить. Желательно без перчаток, чтоб чувствовать, как угасает пульс у автора этой статейки. Как он или она судорожно пытается вдохнуть, но в итоге напротив — после каждого выдоха ощущает лишь плотнее сжимающие трахею руки. — Журнобляди, — прошипел Накахара, — писаки недоделанные с курьим мозгом. Кто вообще им разрешил публиковать что-то подобное, пока пойманы не все? — Технически, то слушанье завершено, а о шотландской линии мы достоверно узнали только что, — голос Дазая звучал невозмутимо, чуть ли не весело. — Так что они ничего не нарушили, Чуя. А ещё, ты лучше выходишь на снимках, когда не смотришь в камеру. Аврора последний факт никак не радовал. Руки чесались вырвать движущееся изображение из страницы назло напарнику-фетишисту, который все эти годы собирал статьи о них. Накахара не разделял его удовольствия от любви прессы к их персонам. Это влекло только лишнее назойливое внимание и осторожность у преступников, если те вдруг понимали, кого за ними послали. Сплошная головная боль. — И что нам теперь делать? Осаму сложил пальцы домиком, оперев локти в стол, и продолжил проветривать зубы, только уже как-то более заговорчески, с прищуром. Так он становился удивительно похожим на профессора Мори, хотя и кривился в те разы, когда Чуя успевал указать на это. — Давай угодим в ловушку. Несмотря на несерьёзный тон, шуткой это не было. — Ты издеваешься? — хотя когда Дазай этого не делал? Подобное надо перестать спрашивать за очевидностью ответа. — А если нас прикончат на месте?! — Нет, — легко махнул рукой Осаму. — Как минимум из нас можно вытянуть, что известно аврорату, как максимум — попробовать повыкручивать нашим коллегам руки. Заложников логичнее всего держать в самом защищённом месте, так что нас доставят прямиком на базу, где бы она не была. Если не все, то многие планы Дазая звучали крайне сомнительно и не прельщали от слова совсем. Это было правило, аксиома, константа. Чуя знал это лучше всех и убеждался вновь с завидной регулярностью. А самым мерзким во всех его стратегиях было то, что они почему-то из раза в раз продолжали работать. Накахара мог злиться, спорить, выть, но в итоге сам не замечал, как оказывался подписанным на очередную авантюру.***
Здоровяк лежал в глубоком нокауте после удара в челюсть сначала кулаком, а потом и с ноги. Дазаю его было даже в какой-то степени жалко, пока он ел припрятанный шоколад (даже его не нашли, пленители-недоучки). Рука у напарника была тяжёлой, хоть с виду никогда и не скажешь. Нога и того хуже. Он сам на практике это проверял. — Так ударить человека выше себя… — задумчиво говорил Осаму, заканчивая с самопомощью против дементора. — Чуя, если и есть в тебе вещи, которым я искренне завидую, то главная из них — это растяжка. Несмотря на попытки шутить, чувствовал он себя неважно. Встречи, как на кладбище, не проходили для Дазая бесследно. Он явно сможет довести до ума миссию, но потом обязательно грохнется спать на весь день. И пускай рапорт сам себя пишет, всё равно эта бумага Куникиде нужнее, чем начальству. Тем не менее, всё складывалось удивительно удачно. Даже непредвиденные обстоятельства скорее были на руку — сделали их поимку более убедительной. А побег был уже делом техники. — Может ещё и на шпагат до сих пор садишься? — аврор говорил больше для себя, чем из вредности. Речь помогала быстрее совладать с телом, давала причину структурировать мысли. — На разогретые мышцы — вполне, — сообщил Накахара, уже обыскивая растянувшееся перед ними тело. — И это точно то, что мы должны обсуждать на задании? Молочная плитка таяла вязкой и сладкой массой на языке. Во рту приятно ощущался ароматизатор клубники, иллюзий по поводу наличия в сладостях реальных ягод не питали. Надо взять ещё таких или с орешками. Ноги и руки вели себя адекватно, по крайней мере, сел по-удобнее Осаму без трудностей. — Анэ-сан воспитала гимнаста, — Дазай прикрывает глаза от удовольствия осознания того, что ему не так плохо, как могло бы быть, после он злорадно поднимает одну из верёвок. — Но мы можем обсудить то, насколько бесполезно умение сотворить режущее заклинание без палочки. Чую перекашивает сначала от упоминания Коё, потом уже от причины их лёгкого освобождения. Осаму казалось, что он бы мог запечатлеть это выражение лица заклинанием и пересматривать каждый день перед сном, будь у него личный омут памяти. Накахара злился или страшно, или страшно комично, третьего было не дано, а он и не просил. Каждая складка между бровями, любая искорка в глазах и все дёрганные движения губ в оскале уже были живописны. — Всё ещё удивлён, что ты за столько лет не разболтал «Пророку», что умеешь открывать замки и резать верёвки без вспомогательных средств, — шипит Чуя, продолжая обыск. Чужую палочку он нашёл, а своя была где-то рядом. — Я не дурак, чтоб открывать свои секреты, — мурлычет Дазай, поднимаясь на ноги. — Вдруг моя бывшая прочтёт и догадается, как я вылезал из наручников… — Вот это мы точно не будем обсуждать на задании. Накахара бросил напарнику его оружие, поудобнее перехватывая своё. Они были готовы к зачистке. Алгоритм был отработан и отточен. Комната за комнатой, быстрые движения, в идеале до поднятия шума. Первым чаще шёл Чуя. Больше потому, что Дазаю лучше давалась защита и он напарника прикрывал, встречал выходящих на крики, если таковые были. Спина к спине, плечо к плечу, и так всю площадь. Штаб был небольшой переделанной квартирой на цокольном этаже, в которую с помощью заклинания незримого расширения, по сути своей, добавили две комнаты в шкафах. Склад и ту, где держали их. Нарния была определённо интереснее в книге. Помимо уже ликвидированного амбала, которого Осаму теперь для себя нарёк Львом, их ждали ещё четыре подручных помельче, и дама, казавшаяся тут главной. Её он в голове звал Колдуньей. В конце концов, конкретно тут прозвище ничему не противоречило. Первый из несчастных попался им сразу на пути к свободе. Дазай умудрился вовремя замолкнуть сам, и закрыть рот напарнику, чтобы отправить того ждать задержания прямо через огромную замочную скважину шкафа. Произнесённое шёпотом «Остолбеней» достигло цели, даже несмотря на препятствие. Далее были ещё двое, они сидели спиной к двери, когда что-то обсуждали в бывшей кухне, поэтому выглянувший первым Чуя смог незамеченным подать знак Осаму, что нужно сработать в четыре руки. Собеседники так и отключились вместе. Проблемы возникли только с двумя последними — сначала на шум удара двух лбов о столешницу прибежал оставшийся из обычных браконьеров, за что правда, поплатился быстро. Но крикнуть успел. От побега Колдуньи их спасла только редкая расторопность и то, что женщина путанно соображала спросонья. Дазая, порой, крайне выручали длинные ноги, когда нужно было в два прыжка преодолеть расстояние до нужной комнаты. В этот раз тоже не подвели. В спальне Колдуньи нашлись деньги и ключ от ящика с письмами, которые теперь послужат весомыми уликами. В остальном скучно. Утрированно аккуратный интерьер, прям карикатурно женский с оборочками, декоративными подушками на всех плоских и горизонтальных поверхностях и кучей милых картин случайного сюжета. Глаз цеплялся только за второй огромный шкаф, в котором, как окажется, находился запас товара. Интересно, что из всего этого избыточного декора было куплено на нечестно заработанные деньги, то есть буквально держалось на крови? Проверив все комнаты ещё раз, они решили заглянуть за последнюю дверь. Не учли только одного — лежавшая сейчас без чувств хозяйка дома и всей шайки, довольно ревностно относилась к источнику доходов. На двери было небольшое проклятие. Так, пустячок, просто при попытке открыть дверь, будучи не блондинкой лет тридцати, нарушитель получал маленький взрыв у лица. Чуя этого не знал. А ещё был рыжим и двадцати четырёх лет отроду.***
Накахара пришёл в себя уже второй раз за сутки на чём-то в меру мягком, но точно не был дома. Специфический запах, напоминавший смесь ароматов аптеки и того странного амбре, которое не покидало кабинет профессора Мори, а потому впилось ему в память на всю оставшуюся жизнь, подсказывал, что аврор в палате. Матрас койки для больных слегка проминался под весом тела. Застиранное, но чистое одеяло приятно грело. Сквозь веки ощущался противный свет лампочек. Ещё в воздухе по какой-то причине отдавало гарью. Не сразу открыв глаза, Чуя принял полусидячее положение. Покрывало почему-то не очень охотно его пускало с правой стороны. Казалось, что там лежит что-то тяжёлое. — Очнулся? Теперь ясно. Мешало не что-то. Мешал кто-то. Осаму сидел на стуле рядом с кроватью, но голова и сложенные руки покоились на ней. Карие глаза сонно выглядывали из-под полуопущенных век при непривычном ракурсе снизу вверх. Напарник лениво тянулся, отчего походил на огромного кота, пристроившегося под боком у человека. — Что ты тут делаешь? — интересовался Чуя искренне, сознание ещё не пришло в себя настолько, чтоб выдавать сарказм, в лобной доле ощущались слабые, но противные боли. — Как обычно, фанаток твоих отгоняю, — тоже как-то по-кошачьи игриво бормотал Дазай. — Хотя их сильно поубавилось с тех пор, как ты ушёл из квиддича. Не туда кое-кто свернул, Чуя, не туда… Они оба ещё со школы были завсегдатаями в подобных местах. Причины удивляли разнообразием, но имели явный общий тренд у каждого: Осаму чаще всего лежал с осколочными, так как нещадно взрывал котлы, экспериментируя с зельями, а Накахара постоянно падал с метлы за полным отсутствием страха высоты и наличием острого желания трюкачить. Иногда их (но скорее Дазая) даже выходил лечить дорогой профессор зельеварения, который вообще-то начинал карьеру совсем не педагогом. Но намного чаще Огая Мори, друг к другу приходили они сами. Обычно без объяснений или веских причин, иногда с домашней работой, однако неизменно регулярно. Началось всё до того, как тогдашние одиннадцатилетки вообще поняли, что обоснования и поводы тут нужны. Чаще всего они и не задумывались об этом, и слизеринец и ученик Рейвенло были настолько привыкшими к сопернику, что его отсутствие мозг стремился восполнить сам. Тело просто шло, делало и получало за это. В аврорате привычка навещать в больнице тоже обычно в комментариях не нуждалась, но за год Чуя отвык от подобного. Однако что-то подсказывало, что скоро всё снова встанет на свои места, если позволить. — Где моя шляпа? — спросил Накахара, когда более-менее начал ориентироваться в пространстве. Дазай устремил взгляд в потолок. Радужка его глаз интересно блестела под новым углом освещения и обычно тёмные они вдруг показались скорее медовыми или янтарными. Аврор изображал утрированную обречённость. — Ты без неё вообще не можешь? Нет, чтобы про моё самочувствие спросить… — Могу, но с ней свет не мешает, — ответил Чуя, решительно игнорируя второе предложение. — Дазай, где? В третий раз спрашивать не пришлось. С препротивнейшим выражением лица и под поток брюзжания, но Осаму достал заветный предмет с колен и протянул с громким «На, знаю же, что четвертовал бы, забудь я её». Шляпа была откровенно не новая, но качественный войлок не терял товарный вид. Он напротив, в носке приобрел какую-то благородную потёртость. Накахаре лишь раз пришлось поменять ленту с тех пор, как Артур Рембо подарил ему экстравагантный предмет гардероба за помощь во Франции. Что-то отчасти сентиментальное заставило молодого аврора практически моментально прикипеть к головному убору, а удобные поля быстро приучили отдыхать, надвинув шляпу на глаза. Именно последним Чуя собирался заняться, но тут в комнату вошла Йосано. — Очухался, — радостно констатировала она, пока уголки губ ползли вверх. — Давно? — Минуты три назад, доктор Йосано, — успел отозваться первым Дазай. Накахара посмотрел на него во все глаза, приподняв шляпу средним и указательным пальцами. На лице застыло плохо скрываемое удивление. Напарник обычно не был тем, кто прислушивался к советам. К его — тем более. Однако, судя по становящейся только шире улыбке Акико, слуховых галлюцинаций у Чуи не было. — Тебя неплохо отбросило сторожевым заклинанием. Ещё оно спалило прядь волос, но в остальном должен быть в полном порядке, — она подошла чуть ближе, сгоняя Осаму с насиженного места жестом. — Так вот почему пахнет чем-то жжённым… — озвучил мысли Накахара. — Ну вот, даже нюх не отшибло, — оптимистично постановила Акико. — Хоть сейчас обратно в строй. После началось стандартное «Смотри на палочку, теперь на то, как я колдую Люмос». Порядок осмотра настолько приелся, что команд вслух не требовал. Действия и пациент, и лекарь выполняли на автоматизме, пока разговор шёл вообще про другое. — Мне звонить твоему парикмахеру, чтобы оплакать потерю вместе? — издевательски спрашивала Йосано, проверяя реакцию зрачков на свет. — Вообще-то, я поэтому и стал стричь маллет, — фыркал Чуя, щурясь. — Когда все волосы разной длины, спалённые, отрезанные, заколдованные и откушенные — можно выдавать за авторский замысел. Тест на рефлексы тоже ничего парадоксального не выявил. Накахара был полностью здоров, чему радовался, кажется, даже временно притихший напарник. Осаму удивительно смирно наблюдал за всеми проводимыми манипуляциями и непривычно мягко смотрел на Чую, который лишь иногда профилактически поглядывал в ответ, словно удостоверяясь для себя, что Дазай и впрямь умеет молчать, а это всё ему не чудится. Всеобщее спокойствие происходящего, радость от ещё одного закрытого дела и предвкушение очередной второй пятницы месяца порождали странную смесь чувств. Странную, но приятную. Тепло от неё шло по телу, как после глотка любого горячего напитка с мороза. Было в ней и что-то похожее на благодарность. Да, доставить его без сознания в безопасное место, теперь снова было обязанностью Осаму, но вот караулить у койки он всегда выбирал сам. Хотелось сделать кое-что странное. — Значит сегодня всё в силе? — уточнил аврор, обращаясь к Йосано. — Значит сегодня всё в силе, — тут же повторила она. Чуя не мог утверждать, но по усмешке, которая промелькнула на лице девушки, когда его взгляд вновь устремился ей за плечо и выше, ему показалось, что Акико всё поняла. Честно, он не знал, как лучше. Чтобы это было правдой и Йосано так демонстрировала, что не против его затеи, или чтобы его мотивы было не так просто прочесть и тот жест был совпадением. — Дазай, — пауза длилась чуть больше, чем было необходимо для выделения обращения. — Если хочешь, можешь упасть на хвост. У меня есть идея, куда пойти.***
Даже абсолютно незнакомый маг мог бы угадать факультет Йосано с первой попытки, Чуя был в этом уверен. Она была образцовой гриффиндоркой, как с картинки. Высоко держала голову, вела себя как абсолютная хозяйка и самое страшное существо в Больнице святого Мунго, не чувствовала страха на мотоцикле. И, конечно, глазом не моргнув закрыла рот щелчком по челюсти удивлённому Дазаю, который так-то возвышался над Акико почти на голову и считался лучшим молодым дуэлянтом Министерства, когда сегодня слезла с заднего сидения. Вообще-то Накахара не имел привычки подкидывать кого-либо, в том числе друзей и тех, с кем он был в отношениях. Во-первых, мотоцикл казался чем-то глубоко личным из-за истории своего появления в жизни аврора. Во-вторых, ему просто не нравилось ощущать себя такси. Но Йосано сделала ход конём — взяла с него обещание прокатить, пока Чуя был пьян и сговорчив. Скорее всего, то был коварный план, а не счастливое стечение обстоятельств, так как сама девушка сохраняла ясный разум, если пила не совсем по-чёрному. Когда-то подобное провернул и Осаму, но он пожалел, как только напарник разогнался, спрыгнул с мотоцикла сразу же после остановки и проклял всё произошедшее. Акико была не такой. После первой поездки она купила себе собственные шлем и наколенники. Накахара не стал возражать, почувствовав в ней сестру по духу. Хотя, казалось бы: один — Слизерин, вторая — Гриффиндор. Так и верь в вековую вражду факультетов. Завтра их троих ждало дежурство. К сожалению, люди совершают преступления и болеют без выходных. Ситуацию, когда посиделки выпадали на недели с рабочей субботой у всех сторон, Накахара и Йосано звали «пятницами трезвости» или разгрузочными. В такие вечера они чаще всего ели что-нибудь вредное и углеводное, а потом шли в кино, в парк или просто катались по городу, но сегодня план пришлось несколько скорректировать из-за дополнительного участника. После восточной кухни в мелком ресторане, который никто не знал, но который был в удобной близости от конечной цели, вся троица направилась на этаж выше, в помещение, отдающее концентрированным ретро. Благо купоны были ещё действительны. На месте Акико уверенно и смело направилась прямой наводкой к танцевальным игровым автоматам. Компанию ей никто не составил, даже Чуя с Осаму чувствовали себя недостаточными ценителями, чтоб играть в ритм-игры. Зал автоматов был машиной времени в никуда. Не то, чтобы у Накахары была возможность действительно проверить, но он был уверен, что поздние восьмидесятые и ранние девяностые не были настолько неоновыми, если наблюдатель провёл их не в Лас-Вегасе. И всё-таки было что-то чарующее в этом маленьком островке ностальгии, всего самого яркого, что когда-то запомнил школьник и теперь воплощал в бизнесе большой ребёнок. Крохотный уголок романтизированного прошлого, которого никогда не было, но об этом забываешь, ведь полутьма и яркие цвета с мониторов так манят, словно ты мотылёк у лампочки. Дазай и Чуя устраиваются у какой-то малоизвестной головоломки на двоих. Из той самой породы «Сходи туда, постой на кнопке, чтоб напарника не проткнуло шипами, а потом он повернёт ключ и тогда…». Странный выбор, учитывая, что они часто ссорились при решении таких, но они часто ссорились и за файтингами. А за платформерами они бесконечно мерились очками за уровни. Происходящее за гоночными симуляторами лучше было не видеть никому. Обе попытки на весь вечер уткнуться в принципиально разные игры в противоположных углах комнаты закончились тем, что Осаму прибегал к напарнику сравнивать число полученных из автоматов билетиков. Одним словом — решал что-то определённо не жанр, а нечто другое, что всегда ускользало. С головоломками всё по крайней мере обещало быть относительно прилично, если логика разработчиков будет хоть немного совместимой с дазаевской. — Вы с ней абсолютно невыносимы вдвоём, — до пугающего честно сказал Осаму, когда они завершили обучение и прощупали механики. Акико стояла достаточно далеко и была в меру увлечена, чтоб их не слышать. Передвинув ящик на очередной механизм, Чуя обратился к собеседнику: — Что же тебе так не понравилось? Пиксельные персонажи на экране резво бегали. Первые уровни были интуитивно понятны и у них был некоторый запас времени перед ситуациями, после которых пойдёт ругань. — Между вами в разговоре не вставить и слова. А ещё, при всём уважении к доктору Йосано и тому факту, что она является женщиной, у вас обоих нездоровый стояк на холодное оружие, — постановил Дазай, пока на экране высвечивались три звёздочки и итоговое время. Накахара невольно усмехнулся. В отличие от него самого, напарник нечасто использовал крепкие слова, отчего это практически всегда звучало забавно. — Ты просто злишься, что не был центром внимания, и драматизируешь… — Вы пятнадцать минут обсуждали, почему катана на стене ресторана — это ужаснейшая сувенирная бутафория, которую в пору только спрятать от посетителей, чтоб не позориться, — услужливо и специально излишне подробно напомнил Осаму. По правде, Чуя за произошедшее стыда не испытывал. Он тут же поспешил парировать: — Но она ведь правда была ужасна… — И я даже против своей воли узнал девять причин этого, которые ты сейчас НЕ будешь пересказывать, — оборвал его собеседник. Если бы не палитра, то освещение от дисплея можно было бы назвать драматичным. Пока яркие синие, зелёные и жёлтые огни плясали по коже щёк, глаза напарника раздражённо смотрели на Накахару из теней под бровями. Это выглядело откровенно забавно. В моменты, как сейчас, Чуя был рад тому, что они с Дазаем познакомились тогда, в сентябре первого курса Хогвартса. И тому, что они вместе пошли в авроры. И конкретно тому дню, когда его притащили в место наподобие этого после миссии, тоже. На пару с хаосом Осаму привносил в жизнь иллюзию постоянства. Надежду на то, что хоть что-то было, есть и останется неизменным. Пускай Дазай сам пошатнул эту уверенность на год, неразумное подсознание было готово бежать навстречу знакомому чувству, как только оно вернулось. Спустя три полных месяца у Накахары практически иссякли силы сопротивляться этому. — У нас просто есть общие интересы, — сказал Чуя, возвращая мысли к ситуации с Акико. — Если мы с тобой перед чистокровным магом будем спорить, что лучше: «Mortal Kombat» или «Street fighter», то с его позиции тоже будем смотреться идиотами. Дазай впервые за вечер уступает ему и даже кивает. Следует секунда молчания, после чего они синхронно, словно по велению невидимого и слышного только им стартового пистолета, выпаливают: — «Mortal Kombat». — «Street fighter». И вновь, не теряя слаженности: — Извращенец. — Популист. Тем временем позади очередной уровень. Всё ещё проходят на максимум. Глаз невольно подмечает, что на загрузочном экране они оба смотрят на Йосано. Она не совсем умела играть в ритм-игры, но явно умела танцевать. Все движения были ловкими и выполнялись с должной грацией, девушка довольно неплохо попадала в темп песни, а цветные стрелочки на экране были скорее предлогом для веселья, чем строгим указанием. Счёт у Акико был неплохой, но она явно больше заботилась о том, чтоб получить удовольствие, а не о итоговых цифрах. В голове предательски звучал разговор за вином. Вот он и настиг Чую, как и ожидалось. Может он зря поддаётся моменту. Может он пожалеет и не раз. Может не надо было даже начинать и брать Дазая под свою ответственность. Но сейчас менять что-то было сродни попытке остановить поезд — нечто случится даже если ударить по тормозам со всей дури, просто по инерции, а не потому что изменений мало хотели. — Дазай. Можешь остаться моим напарником, как восстановят в должности, — тихо и как можно ровнее сказал аврор, после напротив выделяя каждое слово интонацией. — Но если я скажу не трогать меня неделю или опять уеду к Верлену и Рембо, ты заткнёшься и молча всё проглотишь. Ясно? Зная Осаму, он ждал такой реакции, но может не сейчас. Смотреть ему в глаза больше не хотелось, и так чести много, да и таймер в игре идёт. Однако на удивление указывала небольшая пауза перед ответом и временная неподвижность его персонажа. — Мне правда нужно было всего-то разок спасти шляпу, чтоб ты перестал злиться? Вопросом на вопрос. Как же он это любил. Пальцы в перчатках невольно сжимают контролер крепче необходимого, но Накахара пытался не реагировать сильнее, чем чужие ужимки заслуживали. — Не из-за этого, — почти рявкнули в ответ. — Я просто думал кое о чём… — И о чём же? Наверное, они сейчас странно выглядят со стороны. Двое взрослых мужчин за подростковой игрой. Один в косухе и контрастной яркой футболке, ибо рубашки достали на работе, другой в поло под свитером, ведь без заветного воротничка уже ощущал себя голым и вне кабинета. Каждый не вписывается в пейзаж комнаты по своим причинам. И у обоих слишком осмысленное выражение лица для простенькой головоломки. — Как ты заново наладил контакт с Акико. И как в бухгалтерии с тобой говорят через меня. — Чуя теперь говорит медленно, не столько подбирая формулировки, сколько просто из-за сложной выразимости мыслей на почве полунамёков о всеобщей неловкости после возвращения коллеги. — Знаешь, ты оставил меня без напарника на год, но себя ты оставил без всех нас. Теперь молчание могло показаться давящим, но Осаму не позволил ему случится. Довольно быстро сориентировавшись и подобрав достаточно саркастичную интонацию, он вжал кнопки в панель до упора и протянул: — Красиво, хоть и банально. Не думал всё бросить и пойти писать стихи, Чуя? — он чуть помедлил прежде, чем продолжить. — ...А ещё начать смотреть за ловушками? — Твою мать! — вырвалось у Накахары, когда он еле успел спрыгнуть с клетки с исчезающими и появляющимися по таймингам шипами. От необходимости продолжения разговора их спасли галочка на последнем задании и вовремя закончившая очередную песню Йосано. Хотя, может она просто забыла про их существование до недавнего вскрика Чуи. — Мальчики! — позвала она, только слезая с платформы со стрелками и начиная идти к ним. — Если никто из вас сейчас не сыграет со мной, то тру́сами нареку обоих. Девушка шустро преодолела необходимое расстояние и наблюдала за тем, как они переглядываются, уже почти в упор. Понятное дело, что с особыми надеждами смотрели всё-таки на Накахару. Конкретно сейчас ему это не льстило, тем не менее через время прозвучала почти капитуляция: — Если пойду добровольно, заставишь Дазая отстрадать следующий трек? Внезапно Акико ответить не успевает. Осаму уже сиял в предчувствии шоу, да так, что появлялось желание врезать ему, чтоб в глаза не отсвечивало: — Если я увижу тебя на танцевальном автомате, то сам пойду куда угодно. К тому же, надо же побить тебя по очкам. Йосано легко схватила Чую под руки слишком уж отточенным движением и потащила за собой. Он в свою очередь показывал Осаму средние пальцы на обоих руках на всём пути следования. Картина получалась смешная и даже по-своему милая из-за того, что девушка пусть и не на много, но была выше товарища. Дазай так и не решился сказать об этом из соображений безопасности, просто молча пошёл за ними.