***
Светало. Горизонт становился светло-лиловым. Уже стали различимы объекты вокруг. Они приступили к выполнению плана. Разобраться с часовым оказалось удивительно несложно. Мужчина словно был не только сонным, но и дико вымотанным и мог нейтрализовать себя сам, упав головой на перила в внезапном приступе дрёмы. Ацуши лишь ускорил этот процесс оглушающими чарами. Стоя уже под окнами дома, Дазай достал пузырёк с зельем и протянул Чуе. После они с помощью Инсендио начали его греть, чтобы содержимое стало более летучим. Стажёр успел удивиться тому, как Накахара спокойно держал сосуд за горлышко, постоянно вращая, чтоб стекло раскалялось равномерно и не лопнуло, а потом вспомнил про его перчатки. Доводить снадобье до кипения было нельзя, иначе пробку могло выбить, поэтому достаточно скоро Осаму прекратил текущее заклинание и открыл окно. Чуя без всяких слов или знаков забросил зелье внутрь. Круглый бутылёк тихо звякнул, наверняка разбиваясь в дребезги. Внутри послышалось какое-то волнение, шорохи, кряхтение, копошение, но криков за ними не следовало. Напротив, за стеной снова начинало становиться тише. Чуя оставался с ними лишь до тех пор, пока к ним летела подозванная манящими чарами метла. После аврор схватил её за рукоять и запрыгнул в один рывок. Выписав у земли крутой изгиб, до третьего этажа он долетел практически вертикально. Затем Накахара ненадолго завис уже в более удобном положении, пока аккуратно перелезал на балкон. За вычетом тихого скрипа двери, внутрь он попал абсолютно бесшумно. Через минут пять Дазай решил, что время подошло и для них. Аккуратными шагами сначала наставник, а потом Накаджима зашли на веранду. Стажёр пытался следовать за Осаму след в след. Как им говорили во время обучения, доска, которая не заскрипела под одним аврором, вероятно не заскрипит и под другим. У самой двери оба замерли. Видимо, непосредственно во время миссий к Дазаю возвращалась та осторожность, которую в миру он игнорировал. Он обернулся и прихватил пальцами свободной руки нос, напоминая о парах сонного зелья. После ответного кивка, на ручку двери легла забинтованная рука. Ацуши сделал глубокий вдох, чувствуя, как увеличивается в объёме грудная клетка. Холодный ночной воздух ощущался в лёгких неприятно студёным. Или так казалось от нервов перед началом операции. Внутри дома было максимально некомфортно. В полутьме были различимы клетки, составленные этажами друг на друга. Изредко поблёскивали глаза пока не заснувших животных. Воздух казался слишком тёплым для раннего утра из-за концентрации теплокровных разных форм и размеров. Пахло, наверное, специфически по той же причине, но от этого хотя бы избавила необходимость не дышать. При взгляде на животных даже с самой грозной внешностью не чувствовалось угрозы или испуга, только бесконечная жалость и какое-то подобие стыда. За браконьеров, за такое обращение, за магов, что их купили бы, просто за то, что ты сам одного вида с причиной их страданий. Везде были прутья и узкие пространства. Казалось, что этаж хотел стать клеткой уже для людей. Глубоко уйти в эти мысли не позволила только необходимость торопиться. Дазай перешёл на скорее быстрый, чем аккуратный шаг. Тем не менее звуков его перемещение почти не порождало. Ацуши еле поспевал за ним из-за навязчивого желания оглядываться даже тогда, когда это было объективно нужно. Не отставать помогало то, что у каждого угла наставник останавливался заглянуть за него и только после шёл дальше. Задерживать дыхание и двигаться при этом было сильно сложнее, чем когда Накаджима пробовал не дышать в лесу для тренировки. Мысли об этом словно дополнительно растрачивали кислород в лёгких. Когда им встретились две двери, ведущие в противоположных направлениях, Осаму указал ему на правую в то время, как сам приоткрыл левую. В ушах начинало отдаваться собственное сердцебиение в такт пульсации сонной артерии на шее. Сложно было понять, была причиной тому нехватка воздуха или обычный испуг перед неизвестным. Ручка двери повернулась легко, лишь еле слышно щёлкнув язычком внутри механизма. Это оказалась та самая комната, куда они забросили сонное зелье. Россыпь осколков стекла от крупных кусков до почти песчинок занимала практически весь пол. Мягкий предрассветный свет отражался только от них, ничьи глаза нигде не виднелись. Вдоль стен стояли разного размера клетки и ящики с животными. В углу кто-то размером со среднюю собаку просто сидел на цепи. На определение вида и разглядывание времени не было. Так как людей внутри не было, стажёр развернулся. Обменявшись кивками с наставником, они поспешили на лестницу. Когда половина ступенек осталась позади, Ацуши выдохнул. Возможно, слишком шумно, но иначе уже не смог бы. Воздух показался вязким и приторным от ароматов полыни и валерьяны. Пары добрались и сюда, из-за них потяжелели веки и немного затуманился взор. Пришлось несколько раз энергично тряхнуть головой, чтоб сбросить это наваждение. На втором этаже уже должны были быть спальни. Встретила их просто связующая комната. Минимум мебели, большое растение в горшке, какая-то рамка на стене, из-за недостатка света не понятно, что в ней, а также четыре разные двери в другие комнаты. Сейчас разделяться было незачем. Дазай тенью крался к ближайшей, Ацуши шёл следом. Когда одна из половиц предательски скрипнула, аврор и ученик замерли. Накаджима неутешительно для себя отметил, что сердце у него скоро начнёт колотиться громче проклятого звука. Однако реакции на этаже не было. Оба добрались до двери. Без прочих эксцессов, стажёр пропустил несчастливую доску. Был шанс, что им попадётся, допустим, ванная, но отчего-то повезло сразу найти спальню. Видимо, одну из. Дневные наблюдения свидетельствовали о минимум восьми жильцах, а скорее о десяти, Дазай же явно показал четыре пальца. Накаджима всей комнаты не видел, поэтому просто поверил. Остальные должны быть или наверху, или в где-то рядом. Судя по всему, они открыли бывшую детскую. Очевидных подтверждений этому не было, но детали выдавали. Кровать, которая выглядела родной мебелью, казалась какой-то несуразной под взрослым мужчиной. На потолке была нарисована карта звёздного неба, стилизованная под старину. Сейчас её уродовали пара крюков, к которым крепились верёвки гамака. В нём посапывал ещё кто-то. Двое оставшихся с ракурса Ацуши не просматривались, только дверь на балкон и окно, свет из которого пока мягко струился по помещению. Осаму ещё сильнее вытянул шею в просвет дверного проёма. Оценивающий взгляд скользил по скрытой части комнаты. После он вернулся в более удобную позицию и направил палочку на гамак. Заклинание было выпущено невербально, но движения походили на Петрификус Тоталус. В пользу этой догадки также говорило шевеление под потолком, поражённый должен был замереть по стойке смирно до рассеивания чар. Сопение прекратилось. Но вдруг сверху загрохотало. Сначала последовала череда негромких ударов по полу, после прозвучал практически раскат грома. Очень походило на то, что свалили сначала содержимое полок, а потом шкаф. После такого остаться спящим было маловероятно. В подтверждение из открытой комнаты и из соседней начала слышаться возня. Дазай рванул внутрь с сдавленным «Чтоб тебя». Ацуши выбрал не спешить за ним, так как было понятно, что сейчас выйдет кто-то ещё. Решив устроить засаду при входе, стажёр постарался как можно более бесшумно устроиться за углом относительно пока неоткрытого помещения. Расчёт был верным. Разбуженные ещё не были в полной мере готовы к активным действиям. Из комнаты попытались выйти двое. Первого получилось нейтрализовать сразу, до того, как его заметили. Его сообщник оказался быстрее и проскользнул обратно. По иронии, закрыть дверь ему не позволило обмякшее тело оглушённого. Начался несколько затянувшийся обмен заклинаниями, сквозь полузакрытый проём. Конец этому получилось положить лишь тогда, когда Накаджима поджёг одеяло и простынь кровати, за которой осел браконьер. Рефлексы сыграли несколько против хозяина. Мужчина вскочил, дав возможность попасть в себя. Вокруг стало тихо. Сверху и на этаже словно всё замерло, видимо, старшие авроры уже разобрались с остальными. Значит можно было спокойно потушить огонь. Оставлять его в деревянном доме было бы очень плохой идеей. Адреналин ещё плескался в венах. Во рту стоял железный вкус, видимо, он сам не заметил, как прикусил себе щёку. Каждая деталь, замеченная боковым зрением, в воображении оборачивалась притаившимся врагом, но на проверку всегда оказывалась просто вещью. Стулом, скрытым под несколькими слоями оставленной одежды. Собственным силуэтом в зеркале в пол в углу. Внезапно, телескопом на треноге у окна. Изначально комната была рассчитана на одного. Второй человек спал на небольшом диване. Пройдя мимо письменного стола и шкафа с одеждой, Ацуши увидел книгу по астрологии на подоконнике. Кажется, звёздами интересовала вся семья прошлых владельцев дома. Думая об этом, аврор направил палочку на успевшее слегка разойтись пламя и уверенно произнёс: — Агуаменти! Возникшая вода с шипением столкнулась с огнём. Постепенно ткань напитывалась влагой, становилась негорючей. Уже опалённые участки осыпались околками угля, пачкая остальное одеяло. Характерный запах костра не радовал, как обычно, но зрелище успокаивало не хуже воцарившейся тишины. Вдруг по полу потянуло неестественным холодом. Вспотевшее после боя тело это ощутило особенно остро, ноги поддались порыву мелкой дрожи. Причины Накаджима не понимал. Никаких звуков вокруг не было ещё пару мгновений. После послышался топот этажом выше и голос, принадлежавший Чуе: — Дазай!***
— ...То есть Чуя перемахнул через перила третьего этажа, уцепился за его пол, пнул меня внутрь балкона второго и параллельно отогнал дементора, а я ничего не помню из-за своего дурацкого обморока? Дазай не изменял себе даже на больничной койке и с наспех наколдованной повязкой на плече. Поверх одежды и уже присутствующих бинтов смотрелось особенно несуразно, но его подобные мелочи не смущали. Когда Накахара ушёл официально открывать напарнику больничный, тот в себя ещё не пришёл, поэтому Ацуши было велено караулить пробуждение Осаму. Пусть и в несколько фривольной формулировке. Вообще возмущения прозвучало больше обычного и стажёр не мог сказать, что не понимал причины. Рядом хлопотала молоденькая девушка низкого роста. У неё были светлые волнистые волосы, перевязанные красной лентой, и кукольного вида личико. Большие голубые глаза не сглаживали ощущения от почти некомфортной степени симметрии всех черт лица. Кажется, она была новой ученицей Йосано, а не полноценным лекарем. — Да, — Накаджима неуверенно поднял глаза и зачем-то спросил то, что уже с пылом подтвердил Чуя. — Получается... Вы не можете вызывать патронус? Логично было ожидать какой-то эмоционально окрашенной реакции. Грусти и долгой истории о первопричинах. Гнева от вскрытия собственной слабости. Нервного смеха и отрицания. У Дазая на лице не дрогнуло и мышцы. Он лишь слегка пожал одним из плеч, предположительно со стороны другого были сломаны ключица и ребро, так что сделать жест симметрично он не мог. — С некоторых пор, — параллельно фразе аврор шарил по карманам свободной рукой. — Кстати, сходишь потом за шоколадом? Чуя мне сейчас максимум отравы принесёт. В целом Ацуши был согласен с его оценкой. Стажёр коротко кивнул, всё ещё чувствуя себя некомфортно из-за поднятой темы. Ещё и при посторонних. Незнакомая девушка в форме больницы святого Мунго систематизировала содержимое шкафов и вряд ли бы ушла в ближайшее время. На врачей авроров, конечно, распространялись более жёсткие правила медицинской тайны, но субъективные ощущения это мало успокаивало. С другой стороны, он был согласен с Накахарой в том, что подобные секреты — это угроза безопасности. Лес был нетипичным местом для появления дементоров. Знай он о положении дел, быстрее сообразил бы и мог бы помочь, а так вышло, как вышло. Неоднозначные мысли по поводу последнего дали волю третьей стороне — любопытству. — А какой он был? — Ой, — для человека после потери чувств Дазай демонстрировал очень богатую экспрессию. — Моим патронусом было величавое и мудрое животное, тесно связанное с магической историей... — Жмыр. Это был жмыр. Оба обернулись на вошедшего в палату Чую с каким-то листом и ручкой. Накаджима, если честно, сделал это больше машинально, голова была занята каким-то нелепым несоответствием. Логика форм патронусов часто была контринтуитивной. Кроме тех случаев, когда она была абсолютно очевидной. Тем не менее, почему-то мысли не спешили принимать, что ему самому достался тигр, а именитому наставнику кошачье в разы меньше. Понятное дело, что магия работала сложнее принципа «сильные волшебники получают больших хищников, а остальные довольствуются мышами или чем-то около», но это ведь и правда странно. Жмыры были созданиями специфическими, тем не менее они даже приручались. Чаще всего не до конца, продолжая вести себя полудико со всеми, кроме волшебника, которого выберут любимым, однако приручались. Небольшие создания уступали в размерах даже некоторым особо крупным породам обычных кошек, поэтому их спокойно держали дома. Выделить можно было разве что исключительную смышлёность жмыров и их умение чувствовать ложь. Несмотря на то, что некоторые черты с Осаму перекликались, ему хотелось дать кого-то страшнее. — А у тебя вообще белка-летяга, — издевательски звучал голос пострадавшего. — Что теперь? — Дазай, этот разговор исчерпал себя ещё на седьмом курсе, — угроза в голосе Чуи была настолько явной, что её заметил бы и глухой. — А сейчас тебе вообще лучше помалкивать. Визитёр выдохнул и повернулся к блондинке. Она оказалась даже ниже Накахары, что при других обстоятельствах Осаму точно прокомментировал бы, но сейчас он предпочёл просто сидеть так, словно и не видел напарника. — Элис, не знаешь, Йосано далеко? Мне нужен итоговый диагноз. Девчушка покачала головой. — Не знаю, но она подтвердила два перелома, — голосок у неё был не столь сахарный, как внешность, немного визгливый, как будто застрявший между детским и взрослым. — Спасибо. Приложив бумагу к стене, Чуя вписал вердикт в нужную строку. Пока он этим занимался, дверь снова открылась. Акико как раз успела к моменту, как понадобилась её подпись. Вообще Йосано Ацуши немного пугала. Она ощущалась, как среднее арифметическое Дазая и его напарника, только женщина и с медицинскими знаниями, что даже звучит страшно. Осаму рассказывал, что однажды Акико закинула пилюлю Чуе в рот прямо посреди их спора, протянула стакан с водой и сказала, что если он подавится, пока её бесит, то приём Геймлиха совершат уже над трупом, да и то для видимости. Накахара же в свою очередь восхищался умением девушки вставлять в ругательства латинские названия органов и частей тела. Тем удивительнее было, что все трое минимум дважды уходили отмечать прошедшую трудовую неделю вместе. — За что тебя били в этот раз? — Йосано пребывала в хорошем настроении, поэтому тревоги немного утихли. Дазай, к которому обращались, вообще всё меньше походил на пациента. — Мог выпасть с балкона, — с не совсем уместной улыбкой пояснил пострадавший. — Сломанная ключица вместо свёрнутой шеи? Милосердно, — лекарь повернулась к своей помошнице. — Бинты подготовлены? — Второй шкаф, третья полка сверху, — живо отозвались уже из угла комнаты. Кажется, Элис была серьёзно намерена разобрать все расходники в палате. — Отлично, — Йосано вновь повернулась к Дазаю. — Прежде чем давать тебе сращивающий кости состав, мне нужно убедиться, что всё находится в правильном положении, так что придётся тебя распеленать. — Давай прежде, чем вы преступите, ты скажешь мне одну вещь, — неожиданно живо вклинился в беседу Чуя. — Мне приезжать, как в прошлый раз? Акико кивнула. Во взгляде Осаму появился немой вопрос, однако он молчал до ухода напарника из комнаты. То ли не успел озвучить, то ли понимал, что сейчас ему не ответят. Легитимны были оба варианта, так как удалился аврор очень быстрым шагом. — Сегодня ведь даже не пятница, — негромко обратились к Йосано. Где-то тут стажёр вспомнил, что ему тоже лучше пойти уже, всё-таки у него было мелкое, но поручение. — Сегодня квиддич, а мы оба болеем за Уэльс. Не только же пить вместе. Вставая, Накаджима заметил, как наставник увёл глаза вверх и хмыкнул. Видимо, чтоб поддразнить его, Акико провела палочкой по щеке. На ней возникли три полосы: белая, красная и зелёная, по цветам нужного флага. Фон был бело-изумрудным, а средняя обозначала алого дракона. — Что? — звучала наиграно удивлённая реакция. — Ты ведь сам играл в школе. Последним, что услышал Ацуши перед уходом, была увлечённая речь Дазая: — Знаешь, моей целью была не столько победа, сколько снежная королева, которая была у нас сначала охотницей, а потом капитаном. Но её сердце ко мне так и не оттаяло...***
Наверное, после встречи с дементором вкусовые предпочтения не играют роли, но стажёр зачем-то купил три разные плитки шоколада и теперь ждал конца перевязки у нужной двери. Рядом ходил Накахара, улаживая последние вопросы. Их обоих клонило в сон, пусть старший аврор это лучше контролировал. Душу грела мысль о том, что всё ещё полдесятого, а как только они закончат, то получат право отоспаться. Вообще, несмотря на некоторую социальную боязливость Ацуши начал замечать, что детали, казавшиеся враждебностью к нему, скорее всего были смесью манеры общения Чуи и отзвуков раздражения на напарника. Накаджима всё меньше осторожничал рядом с ним, чаще всего не встречая последствий. Накахара, как выяснилось, был не особо агрессивным, если не действовать ему на нервы намеренно и слушаться приказов. Даже не имел ничего против того, что младшие на работе обращаются к нему по имени. — Можно спросить? — подал голос стажёр, когда Чуя занял стул через один от него. Взгляд всё ещё не отрывали от бумаги. Как такое часто бывает, что-то из медицинской карты Дазая пропало, а аврорату важны доказательства того, что сотрудники лечатся, а не просто не ходят на работу. Тем не менее, разрешение было получено через кивок. — А вам не страшно... ну... ломать напарнику кости? Возможно, это можно было переформулировать менее глупо и более тактично, но Ацуши чувствовал, что большую часть своих мыслительных способностей потратил на операции ранним утром. К тому же, его вроде и так поняли. — Сегодня — нет. Абсолютно. — Накахара что-то произнёс одними губами. Вероятно, ругательства к их диалогу не относящиеся, после продолжил. — Дазай повёл себя, как придурок. Только по великому везению этого куска дерьма я заметил дементора через полэтажа. А вы ведь уже были на заданиях без меня, где могло произойти нечто подобное и ты даже не знал бы о потенциальной угрозе. Документы легли на колени. Уставший аврор явно решил взять от них небольшой перерыв и повернулся к собеседнику. — Пока есть зелья, волшебнику переломы не сильно страшны. Нас обоих уже не возьмут в анатомические пособия после смерти. Издержки профессии. Ацуши с некоторым интересом наклонил голову. Всё лучше, чем сидеть молча в больничном коридоре, где самым любопытным были часы и пациент, который почему-то чихал со всполохами зелёных искр. — Про дважды сломанный мною нос ты уже знаешь, а помимо этого на счету Дазая есть: естественно ключица, четыре ребра, правая лучевая кость, трещина в грудине и отломанный мечевидный отросток. Йосано неделю звала себя королевой Артурой, после того, как достала последний, Дазай же больше всех с этого смеялся. Пожалуй, это всё, что тебе нужно знать о чувстве юмора обоих. А у меня... Чуя достаточно долго смотрел на свою правую ладонь, перебирая пальцами, но оставил это из-за и так затянувшейся паузы. — ... Три или четыре фаланги, честно не помню, два ребра, трещина в локтевой и бедренная кость. Акико говорила, что она самая толстая в организме и её просто так не сломаешь, но я очевидно талантливый. Однако с помощью магии всё быстро срастается, а значит нет и атрофии мышц, так что не переживай о наставнике. Пару дней полежит без дела и от тоски работать захочет. Невольно стажёр поёжился, представляя, как через пару лет сможет также хвастаться списком своих увечий. Хотя, многие говорили, что в моменте боль притупляется и до самого Мунго они о своих травмах и не вспоминали. — Бояться нужно магических ранений, — голос Накахары стал тише и чуть сиплым. — Дазай не рассказывал, почему он начал носить бинты? Ацуши замер. Тайна бинтов была не менее интригующей, чем перчатки у Чуи, но и то, и то казалось нетактично обсуждать. Это ведь вообще не его дело, если так подумать. — Нет, — ответил стажёр. Накахара, судя по выражению лица, ждал именно этого ответа, хоть и не был ему рад. Уложив руки поверх бумаг, он сжал их в замок и откинулся на спинку стула. — Наш первый самостоятельный год нёс в себе больше мокрухи, чем остальные. На той миссии мы думали, что схватим одну группировку, а наткнулись на конфликт двух. Стало понятно, что мы не справимся. У Дазая выбили палочку и мы схватились за руки, чтоб трансгрессировать с линии огня. То ли его правая рука оказалась слишком далеко, то ли я посреди боя не смог сконцентрироваться, но целым он не перенёсся. Расцепив пальцы, Чуя начал вести указательным левой от ладони вверх, до локтя, по плечу и на спину. Накаджима провожал движение взглядом. — У него был длинный расщеп по всей руке и практически до трапециевидной мышцы другой стороны. Не знаю, какими словами он заставил меня трансгрессировать уже в Мунго. Но тогда страшно было. Его голос показался почти незнакомым, а взгляд ушёл куда-то вниз, скорее сквозь оставленные листы, чем на них. Может быть не стоило злоупотреблять внезапным приступом чужой откровенности, однако надоедливое желание спросить только усиливалось в груди, а более подходящего момента могло и не быть. Ацуши глубоко вдохнул и задал последний вопрос: — А ваши перчатки это..? Неожиданно тон разговора выровнялся. Чуя вышел из состояния глубокой задумчивости и деже еле заметно усмехнулся. — Если успел навоображать, что с меня снимали кожу, то вот, — он абсолютно непринуждённо снял одну из перчаток. Под дней оказалась самая обычная человеческая ладонь с явно выступающими костяшками пальцев. Может с одним мелким светлым шрамом на внешней стороне, но в остальном целая и здоровая. — Мне просто нравится, как они смотрятся, — охотливо пояснил Накахара, возвращая всё на прежние места. — К тому же это стало привычкой в Хогвартсе. Я семь лет спал в подземельях под озером, носить перчатки мне казалось удобнее, чем вечно насылать согревающие чары. — А ещё мы оба немного русалки, — за разговором они не заметили Йосано, которая выскользнула из палаты и сейчас демонстративно подняла руку в чёрной ткани. — Ладони становятся ледяными без ничего. За девушкой плыл по воздуху моток использованных бинтов, а цвета Уэльса не покинули кожу. Она выглядела на редкость радостной, хотелось думать, что смещений у Дазая не оказалось. Чуя при виде её очевидно развеселился. — Щёку отмой, — посоветовал он, не пряча эмоций. — Тут могут быть и болельщики Болгарии. — У них практические одни цвета, — отмахнулась Йосано. — А порядок? — А порядок хоть кто-то помнит, Чуя?***
Временами Чую раздражала одержимость магов игрой в средневековье. Причём какая-то выборочная: магическое радио придумали, а нормальный способ транслировать игры — нет. Ходить на них вживую не представлялось возможным, из-за специфики правил никто не знал, сколько мероприятие будет идти. История знала случаи, когда продолжительность матча переваливала за сутки. Это создавало массу неудобств. Ещё желание сходить куда-то почему-то не считалось в Министерстве уважительной причиной для отгула. Йосано сталкивалась с той же проблемой и радушно звала вместе слушать аудио-трансляцию квиддича к себе домой. В компании это ощущалось не так обидно. Но всё ещё очень нелепо. Квартира у Акико с первого взгляда походила на операционную. Мало обжитая, но всегда идеально чистая, она с головой выдавала, что хозяйка регулярно бывает на ночных дежурствах. Уюта добавляли только книжные полки, которые пёстрыми полосами пересекали светлые стены в нескольких комнатах. Правда делали они это ровно до того момента, как ты подойдёшь ближе. Йосано была по воспитанию намного ближе к классической ведьме, чем выросший в маггловском приюте Накахара, отсюда среди обычного чтива проскакивали интересные экземпляры. Однажды какой-то толстый томик даже принялся рычать на гостя. На ум сразу пришёл учебник по уходу за магическими существами, который мог напасть, если не погладить по корешку, и не зря — автор был тот же. Если же отбросить неприязнь домашней библиотеки, Чуе нравилось тут, хоть он и мог заметить, что женской руки в интерьере совсем не видно. Йосано на такое обычно угрожала разморозить одну к следующему его приезду. В плане звучания магическое радио не отличалось от обычного. Торопливая речь дикторов даже навивала ностальгию по школьным временам. Естественно это были уже поставленные голоса, а не подростковые, норовящие сломаться посреди комментирования, но какие-то параллели прослеживались. Подобное помогало забыть, как по-идиотски они выглядят, сидя перед коробкой, которая даже не передаёт изображение. В любом случае, долго мериться со всем абсурдом ситуации не пришлось. Матч окончился на двадцать шестой минуте из-за аномально скорой поимки снитча командой Болгарии. Естественно за менее чем полчаса голов было забито мало, так что ловец решил исход игры. Со счётом «170:40» Уэльс проиграл. Горе было решено утопить в чае. Всё-таки завтра ещё работать. Вообще, Чуе бы следовало теплее отнестись к настолько отточенной технике ловца хотя бы потому, что он сам им был. Однако все мы вырастаем в лицемеров. Накахара исключением не был, поэтому радоваться получалось лишь за тех, за кого болел. Йосано без лишних угрызений совести его поддержала. Вместе они сгенерировали удивительно много брани, пока вода не вскипела. После Акико пригласила переместиться из гостинной в кухню. Эта комната выглядела на контрасте действительно живой. И ещё более ведьминской. Хотя бы потому, что на огне красовался огромный котёл. Накахара не мог него не коситься. — А это..? — А это должно вариться ещё... — Акико глянула сначала на циферблат часов над столом, потом на содержимое, — ...часиков девять, как раз утром выключу. Но выглядит уже хорошо. Варево выглядело как угодно, но не хорошо. Густое и вязкое, грязного цвета, оно походило на неочищенную нефть, однако ничем не пахло, что удивительно. Жизненный опыт говорил, что в чужие эксперименты по зельеварению лучше не лезть. Кухонный гарнитур чуть ли не ломился от изобилия разнообразных запасов, практически в каждом углу комнаты сушились какие-то травы, а под чай и всё, с чем его можно пить, был выделен отдельный ящик. Рабочая поверхность шла по всей длине помещения и немного заходила на более короткую сторону, так что тумбы выстраивались буквой «L». Небольшой стол на четыре персоны был прижат к стене рядом с аркой в гостинную. В Йосано уже просыпались рефлексы бармена: она начинала откликаться на «давай как обычно». В заварочный чайник опустились нужные травы и сушёная черника, после последовал кипяток. Чуя занял один из стульев, всё ещё пребывая в расстроенных чувствах. Внезапно Акико что-то вспомнила, пока напиток заваривался. Спустя пару секунд на столе уже лежал горький шоколад. — Стажёр принёс несколько, Дазай от этого отказался, сказав, что такие извращения только ты ешь, — прозвучало краткое пояснение. Накахара хмыкнул. Его напарник пусть и не в крайней степени, но всегда любил сладкое. У Йосано даже была своя теория, что у него и Рампо такие предпочтения сформировались из-за увеличенной потребности мозга в глюкозе. Чуя же верил, что порой люди просто странные без особых причин. И да, ему нравился напротив именно горький шоколад. Удивляло, что Осаму такое помнил. Пока хозяйка дома возилась с кружками, плитку разломали и в таком виде оставили на развёрнутой фольге. Дегустация показала, что напарник оставался дураком, отказался от достойного угощения. Даже воспоминания о начале вечера будто медленно начинали уходить на задний план сознания. — Кстати о нём, — начала Йосано после первого глотка. — Ты ведь до сих пор не отпустил ситуацию расщепом? Прыжок с одной неприятной вещи на другую предсказуемо не вызвал прилива тёплых ощущений. Вместо быстрого ответа Накахара отпил чуть больше чая, чем планировал. В горячей воде долька плавилась быстрее, к привкусу мелиссы и ягод прибавился какао. — Что выдало? — раз уж она уже заметила, то смысла врать не было. — Стремишься сбежать, стоит мне заговорить о перевязке. Йосано тоже взяла себе шоколада. Несмотря на то, что ей он доверял, комфортной обстановка не становилась, пару секунд Чуя просто грел руки о кружку, после попробовал обороняться: — А тебе это зрелище видится сильно приятным? — Я, скорее всего, прозвучу цинично, — предупредила Акико настолько мягко, что за ершистость стало почти стыдно. — Однако там, где ты хочешь видеть свою вину, я вижу одну из лучших своих работ. Из того фарша вышло что-то, что выглядит, как рука, двигается, как рука, и даже болит, как рука. Так что, да. Лекари имели специфический взгляд на вещи, иногда это отталкивало. Но сейчас аврора больше зацепило другое. — В смысле я «хочу видеть свою вину»? — Чуя честно пытался не раздражаться на подругу, но интонация немного подрагивала. Йосано смотрела на него так, словно не слышала излишне шипящих нот в чужом голосе. Несмотря на тёмные волосы, глаза у неё до поразительного светлые, серые, но не кажущиеся от этого холодными или блёклыми. — Он не злится на тебя за тот случай, — ответ звучит спокойно. — Он вообще на тебя редко злится. — Мы об одном Дазае говорим? — чтоб не сболтнуть лишнего, Накахара отправляет за щеку ещё шоколада и подносит к губам кружку. От попытки выхлестать напиток залпом жгло язык и щёки. Он оставил эту болезненную в исполнении затею, положил посуду на столешницу и выдохнул, закрывая глаза. — На постоянной основе вы бесите друг друга, — как же ласково может звучать гроза всей больницы святого Мунго. — Это не то же самое. Вот сегодня ты на него злился. Иногда Чуе казалось, что Йосано являлась аналогом Рампо, но для людей, а не для преступлений. Кто знает, может предположение было правдой и они поэтому так хорошо ладили. Желание вставать на дыбы немного утихло, Накахара кивнул, давая понять, что он всё понял и слушает дальше. Глаза оставались закрытыми, Акико подобное не раздражало, если собеседник следил за разговором. — Чуя, иногда люди травмируются, трансгрессируя в одиночку на пару метров на экзамене. У тебя вышло перенести двоих из-под перекрёстного огня. Твой напарник это понимает и за спиной всегда говорит, что раз уж целым его не вытащил ты, то не справился бы никто другой. — А мне в лицо он любит говорить, что я сам свои чары не контролирую, — уже без прежней спеси буркнул Чуя. Йосано вздыхает и берёт паузу. Судя по звукам, на чай. После её голос был уже чуть энергичнее: — Смотри на всё шире. — В каком смысле? — глаза наконец открывают и с интересом устремляют на собеседницу. — Осаму не потребовалось бы спасать, если бы его не обезоружили, — вроде бы очевидная мысль стала таковой только когда её озвучили именно в этой формулировке. — А вам двоим не пришлось бы сбегать, если бы обстановку верно оценили. Почему-то в подобной плоскости Чуя о произошедшем никогда не думал. Это было странно. Словно спустя три года у какой-то знакомой вещи обнаружилось второе дно и он опоздало знакомился с иссохшимся содержимым. Акико продолжала: — Дазай любит думать, что он умнее ситуации. И он не перестанет так делать, потому что в девяти из десяти случаев это оказывается правдой. Однако порой бывают десятые случаи. И в этом никто не виноват. Хотя с возрастом его ошибки теряют в масштабе. — Теперь в опасности только он, а не мы оба? — Угу. Признаться, в похожие моменты она напоминала Накахаре Коё. Большую часть времени они были похожи примерно, как лёд и пламя, но беседы с глазу на глаз с обеими выявляли что-то неожиданное. А тут ещё и чай. Правда, преподавательница ЗОТИ всегда отдавала предпочтение зелёному, а не чёрному. Приятные ассоциации побудили окончательно успокоиться. — Вы спасали друг друга от акромантулов, просто магов, дементоров и непонятно откуда возникшего фанатика чистой крови. И это только из того, что я сразу вспомнила. Но уберечь Дазая от себя самого не по силам даже тебе, Чуя. Расслабленная улыбка свидетельствовала о логической точке. На душе было удивительно легко, словно холодок от мяты в чае мог перекинуться и на неё. Накахара подумал о том, что с Йосано хорошо не только из-за их пересекающихся вкусов в алкоголе. — Меня порой пугает твоё умение подбирать слова, — честно признаётся аврор, пока тянется ещё за долькой горького. — Врачи умеют преподнести сложные вещи, — задумчивый взгляд опускают в кружку, улыбка приобретает какой-то тяжёлый оттенок. — Издержки профессии. Её голос звучал уже как-то не так. Внезапно девушка сняла заколку и взяла её в руки. Чуя знал этот жест. Иногда, действительно редко, Йосано впадала в некоторую меланхоличную стадию. Тогда её становилось сложно слушать. Не из-за тона или заплетающего языка, подобным девушка не страдала, морально. Захотелось, чтоб помимо тайника с вином, где-то в квартире оказался припрятанным абсент, а лучше — сразу чистый сок полыни, чтоб горько было на языке, а не вот так. — Знаешь, как лекарь, закрепленный за авроратом, я видела многое. Не факт, что сильно меньше вашего... Если быть честным, о природе украшения Накахара знал отдельные факты, выуженные из разговоров старших. Наверное, однажды он подгадает правильный момент и выведает всю историю у Рампо, но спрашивать непосредственно Акико казалось глубоко неправильным, почти грубым. Однозначно ему было известно только то, что форма была выбрана по патронусу девушки, а даритель уже мёртв. — ...Я слышу, кого вы зовёте в бреду, — тонкие пальцы аккуратно скользят по граням металлических крыльев, очерчивают их контур. — И вижу, кого кто приходит навещать. Знаю, о чём сожалеют умирающие. А всё ещё даю себя подкосить мелочам. Внутри что-то уже почти протяжно выло, а ещё было дико стыдно за свои заскоки в начале разговора, но Йосано нужно было дать выговорится. Обычно это жутковато, но недолго, а ей полезно иногда давать себе слабину. Перед кем это делать, как не перед другом? Дело даже не в должности Чуи и не в том, что их ремёсла идут под руку, соприкасаясь в худшем: боли и смерти. Дело в том, что не только для веселья люди нужны друг другу. И всё-таки на такую Акико смотреть всегда непривычно и оттого сложно. Если ему портил жизнь один чужой шрам, то что мог чувствовать лекарь? — Что случилось? — тихо спрашивают, пытаясь посмотреть в глаза. Бесполезно. Её взгляд ниже, на заколке. — Знаешь Тачихару? В голове всплывает образ паренька с колючими волосами ржавого оттенка рыжего. — Ученика Хироцу? — Да, — Йосано выдыхает и кладёт заветную вещицу на стол. — Вывихнул запястье сегодня на тренировке и попросил другого врача, как услышал мою фамилию. До сих пор не может простить мне брата. Тут Накахара вспомнил, но Мичизу не первый из своей семьи, кто пошёл в авроры. Йосано была на три года старше компании ровесников из Чуи, Дазая и Куникиды, поэтому полноценно работала с Министерством ещё во времена более теоретической части их обучения. Брата Тачихары они не застали, но вроде он был близок с Акико и даже дал ей прозвище «Ангел». Однако, когда их троицу начали допускать непосредственно на этаж аврората, Йосано так уже старались не называть. Лишь изредко проскакивали единичные оговорки. — Он просто строптивый подросток, — Чуя старался звучать как можно убедительнее. Тон Акико он копировать не умел, но в сказанное верил. — Ещё прибежит, как серьёзно поранится. В ответ улыбнулись сквозь боль. Йосано делала подобное совсем не так, как тот же Дазай. Как-то... Честно? Она не пыталась скрыть собственных эмоций, взгляд глаз необычного цвета всё ещё был явно тусклым. Делалось это не для собеседника, а больше для себя, чтоб не провалиться глубже. Осаму действовал наоборот: в голове могло твориться всё, что душе не угодно, но внешне самоконтроль аврор практически не терял. Что бы не позволять кому-либо видеть свою слабость или даже подозревать о ней, демонстрировали незаурядные актёрские способности и все возможные способы увести разговор. Акико же улыбалась потому, что просто желала этого. Чуе остро захотелось её в этом поддержать, поэтому он поднял кружку, которой сейчас лучше оказаться наполовину полной, а не наоборот: — За лучших целителей. Действие не сразу считали, но после быстро отзеркалили. — И за свет аврората, — звучит одновременно со звоном керамики. На самом деле у них обоих практически не осталось чая. Йосано это заметила, отобрала у него кружку сразу после тоста и понесла к заварнику за новой порцией. Тем временем взгляд зацепился за оставленную заколку. Украшение лежало перевёрнутым, вверх стороной, которая обычно находилась ближе к голове и причёске. На железе было что-то выцарапано от руки. Дав волю любопытству, Накахара вытянулся и про себя прочёл: «Дарю крылья моему Ангелу».