Вечером того же дня, дома у Чуи.
— Федя, ты можешь поспать сегодня со мной? — Да. Ты выпил таблетку? — Сейчас, — ответил Чуя, доставая из блистера противотревожный препарат с седативным действием. Он закинул таблетку в рот и запил водой. — Ну всё, теперь я наконец-то начну высыпаться. Если буду долго спать, то пощупай мой пульс на всякий случай. — Не смешно… — говорил Фёдор, пока они поднимались по лестнице в спальню. — Прости, меня переключило на тупые приколы. Психолог говорила, что это защитная реакция. Знаешь, истерический смех такой? — Знаю, Чуя. Но и ты знай, что меня пугают мысли о твоей смерти, ладно? — Расслабься, мне уже прописали таблетки. Через месяц полегчает. Осталось только дожи… — начал Чуя и тут же себя остановил — Не важно. — Тебя это правда успокаивает? — мягко спросил Фёдор, открывая дверь и заходя внутрь. — Да, — ответил Чуя, заходя за ним. — А если ты вдруг решишь серьёзно как-то себе навредить, то ты ведь мне об этом скажешь? Прежде, чем успеешь что-то сделать? — Да. Я сразу скажу тебе. — Тогда можешь шутить обо всём, о чём тебе хочется, — нашёл компромисс друг. Чуя попытался завалиться на кровать прямо в костюме, но не успел, потому что был отправлен переодеваться. Проследив за тем, что он ушёл в гардеробную, Фёдор ушёл к себе и вскоре вернулся в футболке и широких домашних штанах. Теперь можно было удобно устроиться на кровати. — Знаешь, Федя, я иногда завидую Николаю, — задумчиво сказал рыжий, глядя в потолок. — По какому конкретно поводу? — Забудь. Я ляпнул и не подумал. — Чуя… — недовольно произнёс друг. — Мне вот интересно, а почему вы за столько лет до сих пор не поженились? Или хотя бы не съехались? У тебя же такие мощные семейные ценности. Я думал, ты хочешь детей. И не только. — Я хочу семью, но не с ним. — В смысле?! — поднялся Чуя и резко посмотрел на него. — Ну я не вижу с ним совместного будущего. Сейчас в этих отношениях вполне комфортно, но я не думаю, что они на всю жизнь. По крайней мере я не вижу Колю таким человеком, — спокойно ответил Фёдор. — Хм, а кто по-твоему подошёл бы для создания семьи? Из наших общих знакомых? — Ну, например, Дазай. Он внимательный, заботливый, открытый и понимающий. С таким можно было бы построить крепкие и очень долгие отношения. — Он тебе нравится? — спросил Чуя. — Честно? Да. Он мне симпатичен. И как человек, и как парень. Извини. — Тебе не за что извиняться. Я вообще не понимаю, что между нами произошло вообще, если честно. Мне тяжело с ним общаться. А вот вы наоборот были бы прям хорошей парой, — задумался он. — Ты то же самое говорил и про Николая. — Ну Дазая тогда не было! — Выкрутился, — посмеялся Фёдор. — Так почему ты ему завидуешь? — Потому что у него очень классный парень, — тихо ответил Чуя. — Настолько классный, что лежит сейчас на другом краю света с другим парнем в постели, — продолжал смеяться друг. — Ну это же не навсегда. Скоро вернёмся домой и всё будет по-старому. Они оба прекрасно знали, что не будет. — Я же тебе никогда не нравился, почему ты тогда завидуешь? — удивился Федя, кидая взгляд на Чую. Тот на секунду испугался и тут же вернулся в спокойное состояние. — Или ты мне об этом никогда не говорил. — Уже поздно об этом говорить. — Но всё же? — Да, ты мне нравился. Когда мы только поступили. Но я решил, что ты на слишком высоком уровне и подумал, что не стоит даже пытаться. Я счастлив, что мы стали друзьями. И во всех разных вариантах я бы выбрал нашу дружбу. — Не поверишь… я про тебя подумал то же самое, — посмеялся Федя. — Чего?! — Ты тоже мне понравился, но я решил, что не потяну такого пафосного и самоуверенного мудака! — За комплимент спасибо, — посмеялся Чуя. — Хорошо, что всё так сложилось. Так ты подкатишь к Дазаю? Или так же зассышь? — У меня всё ещё есть парень, с которым я в отношениях и расставаться в ближайшее время не собираюсь. — А как же семья? — Годам к тридцати, не раньше. И как ты уже сказал — надо дожить. А там видно будет. Сам подкатить не хочешь? — прикалывался Фёдор. — Не хочу отношений. Вообще ничего не хочу, — задумался Чуя — Я даже не знаю, чем хочу заниматься в жизни. Вот закончится учёба, а дальше что? Ещё пойти поучиться от безысходности? — Тоже хороший вариант, почему нет? Тем более у тебя ещё минимум год на размышления. Вылечишь депрессию, появятся силы и желание на что-то, — ответил он. — Тоже верно, — зевнул Чуя. — Жёсткие колёса, конечно. Меня прям вырубает. — Так спи, а не болтай? — посмеялся Федя. — Угу, — тихо сказал он, закрывая глаза. — Спокойной ночи, Федя. — Сладких снов, Чуя, — ответил он, переворачиваясь на бок и закрывая глаза.__________
Был уже полдень, но рыжий продолжал сладко спать. Фёдору пришлось его разбудить, чтобы он поел и выпил антидепрессанты. Тот в ответ недовольно скулил, но согласился поесть в кровати. Ему принесли омлет, он поковырял его вилкой, съедая несколько кусков, после чего заявил, что наелся. Чай с одной печенькой и… таблетка была выпита. — Хочу домой… — фыркнул он. — Мы можем улететь, как только ты разберёшься с наследством, поэтому можно было бы этим заняться сегодня. Помощь нужна какая-то? — сказал друг. Чуя достал телефон, отписался Луизе и юристу, что бизнес можно выставлять на продажу и он согласен остаться в составе акционеров, не вмешиваясь в управление. Затем он глянул на счета в банках и раздражённо выдохнул. Туда надо ехать лично. Потом глянул на список недвижимости. — У твоей семьи есть агент по недвижимости в Европе? Не только во Франции. Мне бы контакт, чтобы он решил все вопросы, — наконец ответил Чуя. — Позвоню папе и узнаю. Ты в деканат писал? Или в университет собираешься? — Забыл. Сейчас… — он открыл электронную почту. — Заменишь меня, пока я на больничном? — Угу. Рыжий написал письмо, в котором объяснил свою ситуацию, прикладывая справки и назначения от психиатра. Ему рекомендовали в течение месяца отдыхать, пока не начнут работать антидепрессанты, поэтому он предупреждал, что будет посещать университет, если позволит состояние. Фёдор Достоевский временно будет исполнять обязанности старосты группы. Затем он позвонил юристу и в банк, чтобы ускорить процесс со счетами. Встреча была назначена через час. — Полетели вечером домой? — взмолился он. — А ты вывезешь сейчас такой длинный перелёт? — озадаченно спросил друг. — Моё желание сбежать отсюда сильнее, чем дискомфорт, который я испытаю в дороге, поэтому… да. — Хорошо. Пока Фёдор собирал вещи, Чуя съездил в банк и быстро вернулся. Он стоял под кипятком в душе, пытаясь немного прийти в себя от кошмара под названием «реальная жизнь». Даже несмотря на то, что похороны закончились, все организационные вопросы с наследством были решены, больничный был оформлен, а лекарства куплены… стресс никуда не делся. И дальше нужно было как-то жить. И это хотелось делать меньше всего. Чуя прекрасно знал, что отъезд домой никаким образом не поможет ему, но находиться в доме матери было просто невыносимо. Было очень больно видеть всё вокруг. Сама атмосфера нагнетала и загоняя, поднимая в памяти приятные моменты. И не только их. Ссоры, обиды, молчание. Он винил себя за всё. Сейчас он бы точно сделал всё по-другому. В плитку на стене полетел кулак с огромной силой. Затем второй. После серии сильных ударов он тяжело выдохнул. Кажется, плакать в душе стало своеобразной и плохой традицией с подросткового возраста, когда родители развелись, а потом начались первые отношения. Эта дыра внутри гнила много лет и причиняла много невыносимой боли. Для Чуи было удивительно, как он с этим справлялся раньше, потому что не больше мог. Он сел на пол под струи воды и обнял колени, истошно рыдая. Разбитые костяшки обжигал кипяток. Израненная кожа ныла, переключая внимание с эмоциональной боли. В голове появилась нездоровая идея о том, чтобы ранить тело. Точно в бреду, он встал на ноги, выключил душ, завернулся в полотенце и подошёл к раковине. Взгляд упал на ножницы в косметичке. Острые. Он резко схватил их, воткнул в левую ладонь и вскрикнул от неожиданности. В раковину тут же потекла кровь. Чуя вытащил ножницы и положил их рядом. Было очень больно, но при этом одновременно… приятно? Все неприятные мысли и тяжёлые эмоции будто улетели в один момент. И кровь так красиво капала вниз. Раздался стук в дверь. — У тебя всё в порядке? Ты что-то долго, — говорил друг из-за двери. «Блять» — осознал ситуацию он и открыл дверь целой рукой. Фёдор вошёл в ванную. На его лице читался дикий ужас. Чуя молча и виновато опустил голову, снова начиная плакать. — Боже, Чуя… — тихо сказал друг, обнимая его и прижимая голову к своему плечу. — Прости, пожалуйста, что меня не было рядом. — Федя… — рыдал он у него на плече. — Ты ведь не можешь быть рядом каждую секунду. Мне так… так плохо. Я не могу с этим справиться. Это всё слишком… — Я точно знаю, что ты справишься. Ты обаятельно справишься. Всё пройдёт, обещаю, — успокаивал его Фёдор и медленно распускал объятия. — Схожу за аптечкой, хорошо? — Д-да… — тихо ответил Чуя. Друг ушёл на первый этаж и быстро вернулся с перекисью и бинтами. — Будет щипать… — тихо сказал он, выливая немного перекиси на руку и дуя сверху. Чуя прошипел. Розовая пена стекала в раковину. — Мне так жаль, что тебе больно. В ответ он слышал тихие всхлипы, пока перематывал ладонь, замечая ещё и разбитые костяшки. — Поживёшь у меня, пока тебе не станет лучше, хорошо? — мягко спросил Фёдор. — Спасибо тебе… Федя, боже… мне так стыдно, прости меня! — плакал Чуя. — Всё в порядке, не вини себя. Давай помогу тебе собрать вещи, скоро выезжать в аэропорт. — Хорошо… Чуя оделся, прошёлся по комнате, выискивая взглядом то, что привёз с собой и что бы хотел забрать. Здесь у него было много вещей, которыми он пользовался, когда приезжал. В основном, купленные его мамой. Он открыл шкатулку и достал оттуда платиновый браслет-цепочку и надел на правую руку. «Ты всегда рядом со мной» — произнёс он мысленно, застёгивая замок. С небольшими собранными сумками Чуя с Фёдором выехали в аэропорт. В зале ожидания они поужинали. Точнее говоря, рыжий просто поковырял салат и съел чизкейк. После чего их пригласили на посадку. Пятнадцатичасовой перелёт был отличной возможностью поспать, поэтому Чуя радостно закинулся вечерней таблеткой и вырубился. Проснулся он уже в Токио, на посадке. До начала учёбы осталось два выходных. Это была самая сумасшедшая неделя в его жизни. Которую он никогда, никогда не хотел бы повторять. На выходе из аэропорта он отдал ключи и документы от своей машины Фёдору, на ней они быстро домчали домой, где было тихо и спокойно. Едва впихнув в себя завтрак и выпив антидепрессанты, Чуя улёгся на диван в гостиной и снова вырубился. Была особая прелесть в таблетках, которые ему прописали от тревоги — чувствуешь себя размазанным овощем, который постоянно хочет спать. И если правильно подловить момент и не загнаться раньше, то можно с кайфом отсыпаться почти целые сутки, пока восстанавливается психика. Фёдор отписался всем, что они вернулись в Токио и всё в порядке. Потом прошёлся по дому и попрятал все острые предметы на всякий случай. Разобрал свои вещи и вернулся в гостиную, где устроился на другом диване с айпадом и наушниками за просмотром сериала. Чуя проснулся посреди ночи и продолжил валяться. Он начал смотреть «Атаку Титанов» и залип в неё настолько, что теперь это стало новым смыслом жизни. Он спал, просыпался, чтобы перекусить и закинуться таблетками, включал аниме и так по кругу. — Ты в универ пойдешь? — спросил Фёдор в понедельник утром. — Нет, пока я засыпаю на ходу, я никуда не пойду. Посплю лучше, пока есть возможность, а то накроет ещё и придётся потом объясняться, — задумчиво ответил Чуя. — Сколько тебе противотревожные ещё пить? Дней десять? — спросил Фёдор и получил в ответ кивок. — Хорошо, если тебе вдруг будет что-то нужно, то звони или пиши, хорошо? — Ага, приветы всем передавай, — сказал он. — Хотя… не надо. А то ещё писать начнут. Пусть лучше меня не трогают сейчас. — Хорошо, не скучай! — ответил друг и уехал. Две недели пролетели незаметно. Чуя ни разу не появился в университете. Большую часть времени он чувствовал себя спокойно, потому что не успевал даже включить мозг. Фёдор приносил ему конспекты со всех занятий, потом они вместе делали домашние задания. Иногда он делал их за него, если Чуя вырубался. Потом сдавал. Оценки были хорошие, а преподаватели довольны таким рвением к учёбе, даже несмотря на тяжелые обстоятельства в жизни. Рыжего никто не беспокоил, потому что друг объяснил ситуацию группе. Всё складывалось хорошо за исключением того, что тусовки у него дома пока были недоступны. В основном, это расстраивало Николая, но он старался не подавать виду. Самое интересное произошло тогда, когда закончился курс противотревожных и остались только антидепрессанты с кучей побочных эффектов. Чуя перестал нормально спать, ещё больше бойкотировал еду, очень много курил, нервничал и постоянно жаловался на головную боль. Тяжелее всего было от эмоциональных качелей. Точнее, эмоциональных американских горок. Одним днём, вернувшись из университета вечером, Фёдор нашёл его сидящим на полу около кухонных ящиков. Он обнимал колени и плакал. — Ты как? — тихо спросил он, присев к Чуе. — Мне кажется, что я схожу с ума, Федь. Мне за последние полчаса было сначала радостно, потом я разозлился, потом испугался, а сейчас мне стало грустно… Мне начали сниться кошмары, я просыпаюсь по несколько раз за ночь. Меня постоянно трясёт изнутри. — Съездим к врачу? — Я уже узнал всё, мне сказали, что больше прописать ничего не могут. Нужно ждать хотя бы до конца месяца с начала приёма, пока антидепрессанты начнут работать, — сухо ответил он. — Но мне кажется, что я откинусь раньше, мне постоянно плохо! Это просто невыносимо! — Ты пробовал на что-то отвлечься? Может, на учёбу вернуться? — Это мысль, потому что на меня уже даже давят стены. Я выходил за всё это время только пару раз в магазин за сигаретами. И когда Коё приезжала мы гуляли, — задумался Чуя. — Сколько завтра пар? — Три. Уйдёшь, если будешь совсем плохо себя чувствовать, я тебя отвезу домой, — ответил друг. — Хорошо… — Ужинать будешь? — Не хочу есть. — Ты вообще не ешь, твоими скулами уже можно что-то резать. Давай ты хоть немного поешь? Чай тебе заварю, — уговаривал Фёдор. — Что заказать вкусного? — Пиццу? — Хорошо. Давай, вставай с пола и сходи в душ, а я пока закажу, ладно? Чуя кивнул и встал. — Спасибо… — тихо сказал он, направляясь к лестнице. — Не за что, Чуя. Выздоравливай, — ответил друг с мягкой улыбкой. Вскоре он вернулся вниз переодетый и с мокрыми волосами. Они уселись играть в приставку, пока ждали пиццу. Фёдор рассказывал, что нового произошло на учёбе, а Чуя с упоением слушал последние сплетни. Было немного грустно от того, что без него жизнь однокурсников продолжалась. Он чувствовал, будто упускает что-то важное. Когда приехала еда, он смог впихнуть в себя целых два куска пиццы и чашку чая. И это был огромный повод для гордости, потому что его питание напоминало жёсткую диету типичной анорексички — вода и сигареты, раз в день какой-то перекус. Наверное, он мог бы вести блог про похудение и публиковать туда свои фотографии на зависть окружающим. Конечно, опуская тот факт, из-за чего он начал походить на прекрасный скелет. Позже, пожелав друг другу доброй ночи, они разошлись по комнатам. Чуя ворочался на кровати уже несколько часов и не мог уснуть. В голову лезли противные мысли, доводя сердцебиение до огромной скорости. Его трясло так, будто он только что пробежал марафон. Поймав себя на том, что сейчас искренне хочется умереть, он решил не испытывать свою силу воли и пошёл по коридору до спальни Фёдора. Тихо постучался и открыл дверь. Темнота и тишина. Друг спокойно спал. «Ну конечно, чем же ещё занимаются нормальные люди посреди ночи» — подумал Чуя и закрыл дверь. Он спустился вниз и вышел на улицу, чтобы покурить. Сигареты всегда хорошо успокаивали, но не в том случае, когда тебя уже разрывает изнутри от паники. «Можно было бы разбиться на машине…» — подумал он, вспоминая, что его красный порше стоит во дворе. И тут же отгоняя эту мысль. Нет. Это слишком. Это всё уже слишком. Как он дошёл до суицидальных мыслей? Почему эти чёртовы таблетки не работают, а только загоняют ещё больше? Какого хрена с ним вообще происходит? Будет ли когда-то лучше? Даже успокоительные нельзя выпить, с антидепрессантами противопоказано. Он тяжело выдохнул и вернулся в дом, оглядывая всё вокруг. Острые предметы были спрятаны, поэтому ещё один выдох, уже разочарованный. Сходить побегать? Может тогда сердце скажет «моя остановочка» и страдания закончатся? Чуя уселся за стол и загуглил способы самоубийства. Ради интереса. Не то, чтоб он прям собирался покончить с собой, но мысль о том, что он мог избавиться от страданий по собственному желанию, очень успокаивала. Жизнь конечна, а значит и мучения — тоже. Он был удивлён, когда вычитал, что летальный исход может быть от комбинации правильных таблеток (в том числе тех, которые он принимал) с алкоголем и успокоительными. Неплохо. Закончив с чтением крайне интересных статей о том, как совершить самоубийство, чтоб наверняка, он продолжил сидеть и думать, куда бы себя деть. «Ножницы» — подкинул мысль воспалённый паникой мозг. Они лежали в его косметичке в ванной. Улыбнувшись больной улыбкой, Чуя поднялся наверх и перерыл вещи, находя их. Интересно, почему Фёдор их тоже не забрал… Забыл? Или посчитал, что копаться в его вещах будет не ок? В любом случае, решение проблемы было найдено. Нет, рыжий не хотел реально убить себя. Он хотел только чтобы ему стало лучше. Немного физической боли и эмоции тут же уйдут. Не сможет мозг одновременно обрабатывать столько проблем. Чуя крепко обхватил ножницы в руке и начал делать неглубокие порезы поперёк предплечья. Ножом точно было бы удобнее. Но резать себя ножницами было забавно. Прям каламбур. Исполосовав себе руку несколько раз, он остановился и задумался. Почему-то легче в этот раз не стало. «Наверное недостаточно больно?» — ответила мысль в голове. Точно. Он замахнулся, резко вогнал ножницы в кожу и завопил. Тёмная кровь тут хлынула из задетой вены. Было пиздец, как больно, но тревога улетучивалась. Он смотрел на стекающую кровь и улыбался, пока дверь за ним не открылась. Сонный Фёдор не сразу смог оценить пиздец, который произошёл в ванной. Паника снова накрыла Чую, как будто все его действия до этого не имели никакого смысла. Кровь продолжала течь в раковину, голова начала кружиться. — Ты собираешься вытащить их из руки? — спокойно ответил Фёдор. Рыжий кинул взгляд на ножницы, которые торчали из кожи. — Я… я боюсь… — тихо ответил он, чувствуя как руки трясутся. — Голова сильно кружится? Ты чувствуешь, что упадёшь сейчас? — Д… да… — Идём в кровать, вызову врача, — спокойно сказал Федя, подавая ему руку. — А… кровь… запачкает всё… — скулил Чуя, видя, что она не останавливается и продолжает течь в раковину. Друг его не слушал и уже тащил в комнату напротив, укладывая на кровь и делая тугую повязку на плече. Он быстро побежал в комнату за телефоном и вызвал скорую. Рыжий лежал и вяло моргал. — Я… прости… — Постарайся не отключиться, пожалуйста, хорошо? — отвечал Фёдор. Он мог сам достать ножницы, но не хотел рисковать, чтобы не навредить ещё больше. Они глубоко сидели в коже и в том числе закрывали часть раны. Он разговаривал с Чуей, не давая ему закрыть глаза и отрубиться. Через десять минут приехала скорая. Врач обезболила руку уколами, аккуратно вытащила ножницы, обработала раны и наложила несколько швов. Сверху легла повязка. Рыжий тихо плакал и отворачивался, чтобы не смотреть. Кровью была залита вся кровать, одежда, пол. Он сгорал от чувства стыда и вины перед собой, другом и врачом. Он чувствовал себя сумасшедшим. Его съедали мысли о том, почему он это с собой делает. Он создавал проблемы. Когда Фёдор проводил бригаду скорой помощи, он вернулся обратно и достал из комода чистую одежду. Помог Чуе переодеться и понёс к себе в комнату. Тот только виновато смотрел на него и плакал. — Всё хорошо, не волнуйся, — тихо успокаивал его он по дороге. — Поспишь сегодня у меня, хорошо? — Прости… умоляю, прости… — плакал он в ответ. — Чуя, почему ты не разбудил меня? Я бы помог тебе. — Я… я не… — Пожалуйста, сразу говори мне, если тебя кроет. Даже если я не рядом, даже если занят и даже если сплю. Пожалуйста, Чуя, — продолжил он, укладывая его на кровать в своей комнате. — Иначе я не смогу тебе помочь и может быть уже поздно, понимаешь? — Я не хотел умереть… Я хотел, чтобы мне просто стало легче… — проскулил Чуя. — Я верю тебе, но это очень опасно, поэтому постарайся не доводить себя до этого состояния и сразу говорить мне, хорошо? — Я не хочу… создавать проблемы… — Проблемой будет, если ты умрёшь. Ты ведь обещал маме, что у тебя будет прекрасная жизнь и ты будешь улыбаться, — тихо сказал Фёдор. — Я рядом и всегда помогу тебе, только говори мне, пожалуйста. — Я не заслуживаю такого друга, как ты… — Не говори глупости. Ты очень многое для меня сделал. А эти трудности просто временные, понимаешь? Всё пройдёт, — мягко отвечал он. — Первой парой лекция завтра, поэтому поедем ко второй, если не проснёмся по первому будильнику. — Хорошо… Можно я..? — спросил рыжий, подползая немного ближе и протягивая руки. — Конечно, — ответил Фёдор, давая ему возможность устроиться у себя на плече и обнять. Его рука легла ему на спину. — Спи спокойно и ничего не бойся. — У меня просто нет слов, чтобы выразить, как я благодарен тебе за всё, Федь… — плакал он. — Отдыхай и выздоравливай, тогда и найдёшь слова. Договорились? — улыбнулся друг. — Да. Доброй ночи, — прохрипел он в ответ. — Доброй ночи. Чуя сделал серию глубоких вдохов и выдохов. Рядом с другом было спокойнее. Безопаснее. Он чувствовал, что ему действительно ничего не угрожает. Он чувствовал, что может со всем справиться, потому что рядом есть опора и поддержка. Не страшно. Не страшно. Спокойно. И так хорошо. Даже слишком. Возможно, это было помутнение рассудка из-за всего, что с ним произошло, но… кажется, он начал влюбляться в своего лучшего друга.___________
Когда Чуя появился в университете, все были удивлены. Не только тому, что он приехал вместе с Фёдором и не отлипал от него ни на секунду, но и его внешнему виду. Невооружённым взглядом можно было было увидеть, как ему плохо. Круги под глазами были аккуратно замазаны, но всё равно просвечивали. Он сильно похудел и это было видно даже за многослойным луком. Если бы окружающие были не в курсе, что с ним случилось, то скорее всего решили бы, что он начал сильно торчать. Никто не осмеливался к нему подходить и что-то спрашивать. Друг решал за него все вопросы, пока тот тихо ждал. Подавал голос Чуя только разговаривая с ним или преподавательским составом. Иногда они вместе уезжали с каких-то пар, иногда досиживали учебный день до конца. Рядом с друзьями Федя сидел только на общих лекциях, на которых стал появляться реже. Да и увлечён он был больше учёбой или разговорами с Чуей. На переменах его тоже было невозможно перехватить. Все относились с пониманием, кроме Николая, которого такое положение дел не устраивало. Шикарный дом больше был для него недоступен, а всё их совместное времяпрепровождение свелось к походу куда-нибудь ненадолго пару раз в неделю. В один из дней, когда в расписании была только одна лекция, а рыжий не показался в университете, Николаю наконец-то удалось перехватить своего парня в одиночестве. Он незаметным хвостиком пошёл за ним в курилку. — О, приветик! — улыбнулся Федя. — Приветик?! Это всё, что ты можешь мне сказать? — Подожди, мы поссорились что ли? Почему я не в курсе? — удивился он. — Ну то есть тебе нормально меня игнорировать, а потом делать вид, что всё в порядке? — наседал Николай. — Когда я тебя игнорировал? Да, мы чуть меньше общаемся, чем обычно. И давно не зависали. В этом проблема? — всё ещё удивлялся он. — Да! В этом проблема! Ты постоянно таскаешься с Накахарой! — Коль, у него мама умерла. Он лечит тяжёлую депрессию. — Прошло уже почти три недели! Не обязательно с ним нянчиться! — Эм, ты сам себя слышишь? — ещё больше удивился Фёдор. — Не думаю, что тебе решать, сколько времени нужно человеку, чтобы пережить горе и решить свои проблемы. — Если от этого страдают мои отношения, то мне! — вопил Николай. — Твой парень я, а не он! — Боже, ты что ревнуешь? Я тебе когда-то давал хоть один повод? — закатывал глаза он. — Это же Чуя. Наш Чуя, понимаешь? Он для меня как младший брат. — У него есть сестра! Пусть она и возится с ним! Тебе не обязательно! — Коё постоянно проводит с ним время, когда у неё есть возможность. А мы учимся вместе. И я уже сказал, что он — моя семья, — сухо отвечал Фёдор. — Что ты вообще несёшь? — Я хочу, чтобы ты прекратил, меня заебало ваше тесное общение! Сначала ты срываешься в Париж и кидаешь меня, а потом приезжаешь и не отходишь ни на шаг от него! — орал Николай. — … — он молча смотрел на него, как на умалишённого. — Сказать нечего?! Думал, я на это всё закрою глаза?! — Думал, что ты более адекватный… — Ой, извини! Я думал, тебе нравятся психи! — язвил Николай. — Нет, ну ты совсем ебанутый что ли? Коль? — устало отвечал Фёдор. — Меня уже начинает подбешивать этот разговор. Ты серьёзно думаешь, что между нами с Чуей что-то есть? — Хочешь сказать, что это не так?! — Как ты вообще себе всё это представляешь? — смеялся Фёдор и продолжал, постепенно переходя на крик. — Приезжаю я такой в Париж, он плачет у меня на плече и ждёт утешения, я достаю свой хер и мы радостно занимаемся сексом? А потом ещё разок сразу после похорон! Затем опаздываем на самолёт, потому что снова накрыло неожиданно! Потом в Японию приезжаем, он по ночам просыпается от панических атак, а я трахаю его, пока он плачет! Обожаю! Так заводит, пиздец! И в университете тоже! Сбегаем вместе в туалет и целуемся там, пока ты не видишь! Как хорошо, что ты такой, сука, умный, что всё сам понял! Теперь не придётся ломать голову, как тебя бросить, чтобы ускакать в депрессивный закат с Чуей! Всю жизнь мечтал! — Чего? — раздался голос Дазая, который оказался в курилке в самый неподходящий момент. — Привет, Дазай, — сказал Фёдор. — О, как вовремя ты пришёл! Может поделишься своими мыслями, как тебе то, что твой парень не отлипает от Феди?! — кричал Николай. — Я не считаю, что Чуя — мой парень, он просто мне понравился, это разные вещи. И по нему видно, что ему крайне хуёво, — сказал Дазай, закуривая сигарету. — У меня было бы больше вопросов, если бы Федя был не рядом с ним в этот момент. Они же лучшие друзья. — В рот я ебал такую дружбу! Или ты прекращаешь с ним таскаться, или… — не договорил Николай. — Слушай, если ты сейчас хочешь поставить меня перед выбором между дружбой и отношениями, то мой ответ тебе очень не понравится, — сухо ответил Фёдор. — СУКА! Я так и знал! Этот смазливый и вечно страдающий ублюдок тебе важнее, чем я! — крикнул Николай и тут же отшатнулся от удара кулака в лицо. — Пошёл нахуй, ублюдок! Я в жизни тебе не прощу тебе измену с этим умирающим психом, понял?! — Лучше закрой рот, иначе я тоже тебе врежу, — сказал Дазай. — Да вы совсем ебанулись?! Что в нём вообще такого? — вопил Николай, держась за лицо рукой. — Ебанулся здесь только ты, Николай. У тебя есть сутки, чтобы забрать все свои шмотки. Ключи оставишь на комоде в коридоре, — сухо ответил Фёдор и быстро удалился из курилки. Дазай ушёл за ним, не желая больше ни секунды находиться рядом с Николаем. — Как он? — тихо спросил Осаму, когда они вернулись в университет. — Сейчас немного лучше. Его разнесло, когда отменили транквилизаторы. Спать нормально не может, не ест, постоянно тревожится и курит, — с грустью в голосе ответил Фёдор, умалчивая о самом страшном. — Пиздец, — прокомментировал он. — И не говори… — ответил он. — Надеюсь, что антидепрессанты скоро его возьмут. Осталось совсем немного подождать. — Скажи, если я чем-то смогу помочь, хорошо? — Конечно, — ответил Фёдор и направился к машине. — На связи! — Угу, хорошего дня, — ответил Дазай. — И тебе. На парковку прибежал уже заметно успокоившийся Николай, который сказал, что хотел бы забрать вещи прямо сейчас, если можно. Фёдор кивнул, они поехали вместе к нему домой в полной тишине. — Чуя скорее всего спит, поэтому не шуми пожалуйста, ладно? — сказал он, паркуясь. — Хорошо, — ответил Николай. Они вошли в дом и поднялись на второй этаж. Дверь в комнату рыжего была приоткрыта, поэтому друг тихо туда заглянул. Он действительно спал. Оказавшись в комнате у Фёдора, его парень начал открывать шкафы и ящики, вытаскивая оттуда свои вещи, пока его взгляд не привлекла одна из полок. — Что это? — удивлённо спросил он, глядя на одежду. — Это его? — Да, — спокойно ответил парень, усаживаясь в кресло в углу. — Что его вещи делают в твоей комнате? — Они по всему дому, если ты не заметил. И всегда здесь были, даже когда мы не жили вместе, Коль. — Но не в твоей комнате. Зачем они здесь? — Потому что он иногда спит со мной, — ответил Фёдор так, будто это было очевидно. — А какого хуя вы делаете ночью, если он днём отсыпается потом?! — переходя на повышенный тон начал Николай. — Спим. Или разговариваем, иногда что-то смотрим. — Не пизди мне, ублюдок! Неужели так сложно признаться?! — начал кричать он. — В чём я должен признаться? Ничего не было. Я устал тебе это повторять. Собирайся и вали, — сухо сказал он. — Я никогда в жизни бы не подумал, что Фёдор Достоевский такой пиздабол! Я думал, что твой главный принцип в жизни — это быть честным! Ну понравился тебе другой человек! Скажи об этом, блять! — Я уже сказал, что между нами ничего нет. Может тебе тоже к психиатру сходить? Видишь то, чего нет и веришь в это. Шизофрения, возможно? — начал язвить Фёдор. — Не делай из меня психа, сука! Ты не представляешь, как мне больно! Я у тебя всегда на втором месте! Не было ни дня, когда ты бы выбрал меня, вместо Чуи! — вопил Николай. — Ты прекрасно знал, что у меня на первом месте друзья. Если бы мы были семьёй и у нас с тобой было что-то серьёзное, то я бы ещё задумался о смене приоритетов. — Значит я для тебя — это «несерьёзно»?! — Коль, мы даже не съехались. Потому что никто из нас этого не хотел. Мы просто зависали вместе и трахались, потому что это удобно. Можно ли вообще назвать это нормальными отношениями? — Не переводи тему! Это всё равно не даёт тебе право трахаться с другими! Особенно с Чуей! — крикнул Николай. Открылась дверь в комнату, на пороге показался виновник скандала. — Что тут происходит? — сонно спросил он. — Прости, мы не хотели тебя разбудить, — спокойно ответил Фёдор. — Коля пришёл за вещами и скоро уйдёт. — Что? Почему? — удивился Чуя. — Потому что мы расстались, — начал он. — Расстались?! Так это теперь называется?! — завопил Николай. — Скажи, Чуя, тебе мало было твоих ёбырей? Нормально скакать на члене чужого парня?! Приятно? У тебя совесть вообще есть? Как ты мог так со мной поступить? Я же твой друг, блять! — Что ты несёшь? У тебя тоже проблемы с головой что ли? — опешил Чуя. — Я ненавижу вас обоих! Будь проклят тот день, когда я решил быть вместе с этой лживой шлюхой! — Слушай, я предупрежу тебя один раз. Ты находишься в чужом доме и необоснованно оскорбляешь его хозяина. Извинись сейчас же или я не отвечаю за свои дальнейшие действия, — грозно сказал Чуя, делая шаг вперёд. — И что ты мне сделаешь? Порежешь, как свою тощую ручонку?! — истерично смеялся Николай, глядя на шрамы. Чуя резко ударил его ногой в живот и повалил на пол, ставя колено на грудь и замахиваясь для удара кулаком. — Ты недостоин его. Извиняйся перед Федей, иначе я разобью тебе ебальник. — Чуя, не надо. Ты же видишь, что он неадекватный, — спокойно говорил Фёдор. — Это я неадекватный?! — неожиданно жалостливо начал Николай. Кажется, от резкого и болезненного удара у него на глазах навернулись слёзы. — Да ты вообще можешь представить, каково это, встречаться с тобой, Достоевский? Чуть что случилось — ты сразу срываешься! То Чуе грустно! То у Чуи проблемы с учёбой! То у Чуи тяжелое расставание! То Чуя напился! То обдолбался! То уснуть не может! Теперь депрессия у него! Вечно Чуя, Чуя, Чуя! — вопил он. — Коля, ты же понимаешь, что… — начал Фёдор, но его перебили. — Одна и та же песня каждый раз! Кто ещё о нём позаботится? Это хочешь сказать?! — кричал с пола Николай. — Папа ведь в тюрьме, а с мамой были тяжелые отношения, а теперь она вообще умерла! Действительно! Взрослый человек ведь не может позаботиться о себе сам, да Чуя?! Ты не в состоянии решать свои проблемы?! Хотя стоп, ты же их сам, блять, создаёшь, потому что тебе живётся скучно! — Что ты сейчас сказал? — удивился Чуя. — Я сказал, что ты, сука, СОЗДАЁШЬ ПРОБЛЕМЫ! Себе и всем, кто тебя окружает! ТЕБЕ ВЕЧНО ХУЁВО! ТЕБЯ ВЕЧНО НАДО ВЫТАСКИВАТЬ ИЗ ДЕРЬМА! Нормально тебе живётся?! Думаешь кому-то это нравится?! Открою тебе секрет — НЕТ! Всех в край уже заебало тебя спасать! — кричал Николай в ответ. — Сделай мне одолжение, отъебись хотя бы от Феди! Найди кого-то другого, кому будешь отравлять жизнь своим присутствием! — Давайте вы спосокойно поговорите между собой, а я пока съезжу к себе домой? — спокойно ответил Чуя, вставая с Николая. — Ты в порядке? — посмотрел на него Федя. — Я не хочу, чтобы ваши отношения разрушались из-за меня, ладно? Я могу побыть какое-то время один. Если что, то позвоню тебе, договорились? — спокойно сказал Чуя. — Спасибо, Чуя. Я поражён твоей адекватности! — фыркнул Николай, поднимаясь с пола. — Ладно. Тебе действительно лучше здесь не находиться сейчас. Я напишу тебе, когда мы со всем разберёмся, — устало ответил Фёдор. — Хорошо, на связи, — ответил Чуя, переводя взгляд на Николая. — Мне очень жаль, что так получилось. И я клянусь тебе, что между нами ничего не было. Кроме таблеток, вызова врачей и попыток меня успокоить, когда меня трясёт. Если бы рядом не было Феди, то я бы уже точно откинулся где-нибудь. Он за месяц сделал для меня больше, чем кто-либо в жизни. Пожалуйста, не причиняй ему боль. Это целиком и полностью моя вина. На этом он покинул комнату, спустился вниз, влез в кроссовки и взял ключи от своей машины, быстро доезжая до своей квартиры. Фёдор с Николаем больше двух часов разговаривали на повышенных тонах, обсуждая все проблемы, которые у них возникли за несколько лет отношений и приходя к выводу, что не особо они оба хотели их развивать. Когда все обиды были прощены и отпущены (по крайней мере они оба обещали к ним больше не возвращаться), было принято остаться друзьями. С привилегиями, если захочется. Гоголь уже спокойно собирал свои вещи, а Федя заметно волновался, потому что Чуя долго не отвечал на сообщения. Тогда он решил позвонить. — Что это? — спросил Николай, слыша звонок из другой комнаты. — Как он мог забыть телефон… — удивился Фёдор и ушёл в его комнату. Оказалось, что он забыл не только телефон, а вообще все вещи и даже сумку, которую всегда берёт с собой. Только ключей от машины не было на месте. Это выглядело очень подозрительно. Он спускался по лестнице и громко кричал, чтобы Николай его услышал, — Слушай, я отъеду! — Я с тобой! — выбежал он из комнаты. — Ты в обмороки падаешь от вида крови, тебе нельзя. — Ты думаешь он что-то с собой сделал?! — удивился Николай. Фёдор в ответ посмотрел на него, как на идиота, — А да, точно. Но я всё равно поеду! — Ладно.Тем временем на другом конце города.
Чуя вывалил на стол таблетки, которые купил в аптеке и принялся разглядывать упаковки. Разговор с Николаем был последней каплей в переполненной чаше. Каждое его слово отзывалось в голове. Он был во всём прав. Он был, сука, прав. Жизнь Чуи была просто ничтожной. Он всегда был обузой для своего окружения. И ему вечно, вечно было плохо. Две бутылки вина оказались на столе и были быстро открыты. Первую он осушил за час, разгуливая по квартире под музыку. Он перерыл всю гардеробную и собрал себе самый красивый лук. Вещи стопкой легли на диван и сверху он приложил записку «Похороните меня в этом». Наверное, стоило заранее подумать о завещании… ну да ладно, уже поздно. А вот прощальное письмо написать можно. Чуя удобно уселся на диван в гостиной, достал бумагу и ручку. Долго пытаясь подобрать правильные слова, он испортил несколько листов и смял их. Почему никто не говорил, что так сложно собрать свои мысли в кучу, когда собираешься покончить с собой? В дело пошла вторая бутылка вина. Он курил прямо в квартире, стряхивая пепел в стакан с водой. Уже было похуй. Когда за неделю до своего двадцатидвухлетия понял, что жизнь окончательно тебя выебала, на всё становится похуй. Так и не сумев ничего придумать, он написал в письме «Спасибо за всё» и «Больше не буду мешать никому жить». Затем взял со стола таблетки, острый нож из ящика и пошёл в ванную с вином и сигаретами. Из статей в интернете Чуя прекрасно понял, что нет 100% шанса, что ты умрёшь, поэтому решил объединить три способа сразу — порезать вены, закинуться таблетками с алкоголем и утопиться. Что-то точно его убьёт. Он не чувствовал страха, грусти или злости. Он был абсолютно спокоен. Будто это самый логичный выход из ситуации. Он устал бороться с трудностями. Устал от того, как сочувствующе на него всегда смотрят. Устал быть жертвой обстоятельств. Устал быть собой. Устал от этой жизни. Он залез в ванну и начал набирать свой любимый кипяток, попивая вино и закуривая его сигаретой. Можно было ещё устроить пожар, кстати. Но квартиру жалко, в ней кто-то сможет пожить ещё. Да и другие люди в доме могут пострадать. Пока набиралась вода, он распаковал таблетки. Успокоительное, снотворное и обезболивающее. «Должно быть, отлично высплюсь!» — смеялся он про себя. Вино постепенно и уже начало слегка подташнивать от количества алкоголя на голодный желудок. Значит, пора поторапливаться, пока его не вывернуло. Он вывалил горсть таблеток на из пачек на руку и принялся их глотать, запивая вином. — Фу, блять! Как же это отвратительно! — выругался он вслух, поджигая очередную сигарету. Ванна почти наполнилась. В одежде лежать было тоже не особо приятно, но Чуя не хотел, чтобы его труп был голым, когда его найдут. Зажав в зубах сигарету, он крепко взял нож в правую руку и приставил лезвие к левой. Ещё не до конца зажившие шрамы как бы намекали, что не надо этого делать. Он задумался на секунду, но тут же вспомнил, что его желудок доверху набит таблетками, плавающими в вине. Страдать не хочется, так что нужно заканчивать наверняка. Чуя затянулся и сделал глубокий порез вдоль всего левого предплечья, проскулив от боли. В ванну тут же хлынула кровь. Он громко выругался и приставил нож к руке ещё раз, задумываясь о том, не проще ли было бы разрезать горло или воткнуть его сразу в сердце? Решив, что пьяный мозг с этим не справится, он сделал ещё одну кровавую полосу на предплечье. Кожа неприятно расходилась в стороны. Он быстро переложил нож в левую руку и, пока она не успела онеметь, провёл по правому предплечью, роняя нож на пол и крича от боли. Кровь была уже везде. Осталось только подождать. Чуя чувствовал, как кружится его голова. Мир вокруг плыл. Он тяжело моргал и смотрел на воду, которая скоро должна была начать переполнять ванну. Он не мог дотянуться и выключить её, всё тело будто размякло. Раны на руках дико болели. Начинало тошнить. «Ещё немного… потерпеть… совсем чуть-чуть… и я усну…» — думал он, медленно закрывая глаза и погружаясь в воду с головой. Лучший друг судорожно открывал дверь квартиры своими ключами. Они с Гоголем вошли и увидели, что весь пол залит кровавой водой. — СКОРУЮ! БЫСТРО! — крикнул Фёдор, пробегая к ванной. Николай уже звонил. — СУКА! ЗАКРЫТО! Он быстро оглядел пространство вокруг в поисках предмета, которым можно было открыть или сломать дверь. Время шло. Напряжение давило на голову. Гоголь прибежал с кухни с ножом. Они вскрыли дверь. Чуя бездыханным телом плавал в кровавой ванне с разрезанными руками. Везде была вода, на полу валялся нож, рядом — таблетки и пустая бутылка вина. Федя резко выдернул его из воды, проверил пульс (его не было) и перекинул через своё колено головой вниз. Он засунул два пальца ему в рот и надавил на корень языка. Николаю повезло, что он решил не заходить сюда и остаться в коридоре ждать скорую, потому что от вида содержимого желудка и лёгких рыжего ему бы точно стало плохо. Бригада врачей вошла в квартиру с каталкой, забирая Чую. Не было ни пульса, ни дыхания. Его реанимировали всю дорогу и тут же забрали в операционную. Федя набрал Дазая. — Извини, что поздно, — начал он. — Чуя пытался покончить с собой, он в реанимации. — Скинь адрес больницы, я сейчас приеду! — Дазай, захвати пожалуйста какую-то одежду, я весь промок и испачкался. — Конечно, — ответил он. Он сидел на диване и набирал сообщение с адресом. Николай сидел рядом, глядя в пол. — Федь, это же я виноват во всём, да? — тихо говорил он. — Я виноват не меньше тебя. Отпустил его одного. И теперь он может умереть, если мы не успели.