Что скрывается между судьбами

Эстрелла   Малахия остановил нас перед богато украшенной дверью, протянув руку над моей головой и быстро постучав костяшками пальцев по ее металлической поверхности три раза подряд. Кто-то с другой стороны распахнул ее, и в поле моего зрения появилось мужское лицо. Он посмотрел через мое плечо на Малахию, затем отступил в сторону, пропуская нас внутрь. Я медленно вошла в комнату, мои глаза шарили по сторонам в поисках угрозы, которая, как я знала, должна была подстерегать меня. Стены были отделаны тем же голубоватым камнем, что и остальная часть дворца, а тяжелые коричневые шторы закрывали, как я предположила, единственное окно в комнате. Они были плотно задернуты, не пропуская ни малейшего света, который мог бы проникнуть в комнату. Слева от двери стояла единственная ванна. Вокруг нее были расставлены небольшие приставные столики, вырезанные из тяжелого дерева вишневого оттенка. Каркас кровати был вырезан из того же дерева и имел четыре столба, которые выступали к потолку заостренными шипами, предназначенными скорее для убийства, чем для функциональности или практичности. Одинокий камин, облицованный светлым известняком, ждал прямо рядом с кроватью, а в очаге пылал огонь. -Как мы сможем цивилизованно поужинать, если от нее пахнет самой смертью? - спросила какая-то женщина. Я обернулась, чтобы посмотреть на длинный стол, установленный в нише по другую сторону двери. Охранник закрыл дверь, а я уставилась на стол, позволив своему взгляду подняться от ног женщины к опасной красоте ее лица. Темные глаза Мэб встретились с моими. Ее губы скривились в отвратительном оскале, как будто не она была причиной моего появления. -Мне бы не хотелось причинять вам неудобства, - сказала я с забавной улыбкой, оглядываясь через плечо туда, где притаился Малачи. - Верните меня в мою камеру, и я с радостью приспособлюсь к запаху разложения, который вы обеспечили в таких прекрасных помещениях. - Этот рот в один прекрасный день погубит тебя, - сказала Мэб тихим голосом. В то время как другие, возможно, бормотали эти слова, Мэб прошептала их угрожающе. Ей не нужно было говорить громко, чтобы ее послание было услышано, не тогда, когда она была воплощением зла в мире. Бормотать было бы ниже ее достоинства. Она подняла руку, взяла спелую ягоду из вазы на столе и зажала ее между двумя длинными черными ногтями. - Искупай ее, - проинструктировала она, кладя ягоду на язык, в то время как руки Малахии схватили меня за плечи. Он отвел меня от того места, где сидела Мэб, направляясь к тазу с водой, над краем которого поднимался горячий пар. Я стряхнула с себя его руки, отмахиваясь от них, когда он остановился рядом с раковиной и стал ждать. С железными кандалами на запястьях я была ограничена в том, как сильно могла сопротивляться. Моя магия не отвечала на мой зов, зависая вне досягаемости, как горькая мука. Мэб вздохнула у меня за спиной, как будто мое упрямство было тщетным. Не имело значения, если бы я в конечном итоге искупалась, я бы забрала с собой часть Малахии в процессе. -Это не обязательно должно быть так. Ты, должно быть, мечтаешь о хорошей ванне после недели, проведенной в подземелье. Залезай, и мы позволим тебе помыться на досуге. Я сглотнула, борясь со своей гордостью. Я знала, каким будет правильный выбор для моего здоровья и моего желания, чтобы меня не трогали. - Я не могу снять свое платье, - сказала я, поднимая свои скованные руки в надежде, что смогу получить хоть немного больше власти в этой ситуации. В какую бы игру ни играла Мэб, каким бы дураком она меня ни считала, это никогда не будет цивилизованной трапезой. Она чего-то хотела, и мне очень хотелось скрыть это от нее. - Малакай, - сказала Мэб, пассивно махнув рукой. Малахия подошел ко мне, вынимая кинжал из ножен у себя на поясе. Ткань моего платья разорвалась на заднице и бедрах, обнажив нижнее белье. - Не двигайся, Зверушка. Мне бы не хотелось резать тебя, когда я этого не собираюсь, - сказал он, и жестокий изгиб его губ показал правдивость его слов. Позже он бы меня прирезал. Он пустил бы мне кровь. Он сделал бы все, что в его силах, чтобы сломить меня. Я послушно подняла запястья, выдерживая его пристальный взгляд и высоко держа голову. Я не выказывала ни малейших признаков склонности, когда он раздевал меня и делал все возможное, чтобы унизить. Его кинжал скользнул под край моего рукава, разрезая ткань, когда он с мучительной медлительностью провел им вверх по моему предплечью. Острие лезвия скользнуло по моей коже. Его глаза не отрывались от моих, ясно давая понять, какой ущерб он может нанести одним движением запястья. Он разрезал платье до самого плеча, наблюдая, как эта половина платья спадает мне на талию. Я отвела взгляд, отказываясь думать о его пристальном взгляде на мою плоть и о том, что Калдрис почувствовал бы через нашу связь. Малахай обошел меня сзади, не прикасаясь ко мне, пока не добрался до другой моей руки и не повторил процесс. Когда он разрезал последние нити ткани, она упала к моим ногам. Я выскользнула из нижнего белья, спустив его по бедрам, и шагнула в обжигающую воду бассейна. Если их целью было сжечь меня заживо, чтобы убедиться, что я не передам болезнь Королеве Воздуха и Тьмы, то они достигли этой цели. Я опустилась в воду, не обращая внимания на то, как моя плоть горела и розовела от жара. Малахия стоял рядом с раковиной, наблюдая за каждым моим движением, пока я брала мыло в руки и смывала грязь со своего тела. Вода изменила цвет, став мутной по мере того, как я опускалась все ниже и расчесывала волосы. -Мне сказали, что в Альфхейме есть специальные средства для мытья волос, которые заставят их заискриться жизнью, - сказала я, взглянув туда, где Мэб смотрела на меня с презрением. -Со временем ты заслужишь такую роскошь, если будешь хорошо себя вести, - сказала она, продолжая есть ягоды из миски на столе. -Я никогда не была очень хороша в том, чтобы делать то, что мне говорят, – ответила я, проводя пальцами по своим волосам, которые колыхались на поверхности воды. - Малакай, - тихо позвала Мэб, и я едва успел начать выбираться из воды, как его руки легли мне на плечи спереди. Он толкал меня вниз, пока вода не покрыла мое лицо, затем удерживал меня там, удерживая в ловушке под поверхностью. Я уставилась на искаженные черты его лица, в то время как вода плескалась о стенки бассейна, пока я боролась. Мои легкие горели от потребности дышать. Как раз в тот момент, когда я подумала, что больше не смогу сдерживаться, Малахай вытащил меня из воды. - пролепетала я, отчаянно втягивая в себя полную грудь воздуха. Он толкнул меня обратно на дно в тот момент, когда я сделала этот единственный вдох, заставляя меня уйти под воду так резко, что моя голова ударилась о металл раковины. Я боролась, хватая его за запястья своими скованными руками и пытаясь вырваться из его хватки. Но мое тело было ослаблено недостатком питательных веществ в пище, которую мне давали в подземелье, отягощено железом, крадущим остатки моей энергии. В последней попытке освободиться я оттолкнулся одной ногой от края бассейна. Приподнявшись и опустив голову поглубже в воду, я наблюдал за секундным замешательством Малахии, прежде чем мое колено обхватило его горло. Я воспользовалась его удивлением, чтобы оттащить его назад, подтолкнуть к противоположному концу ванны, пока его руки не убрали мои плечи, и я не смогла подняться на поверхность. Я потянула его ниже, пока его позвоночник не ударился о край ванны, его тело изогнулось от силы моей ноги. Воздух наполнил мои легкие, когда я жадно вдохнула, наблюдая, как Малахи рухнул на пол. Он поднялся на ноги всего мгновение спустя, выражение его лица было убийственным, когда он бросился на меня. - Хватит, - сказала Мэб, поднимая руку. Я перевела взгляд на нее.    - Я полагаю, ты понял мою точку зрения, Малахия. -Но моя королева... - Малахия умолк, подтекст был очевиден. -Что было бы забавного, если бы она просто приняла твое наказание лежа и молила о пощаде? Как ужасно скучно было бы, если бы моя новая игрушка вела себя так же, как все остальные в этом забытом дворе, - сказала она, улыбаясь мне. В ее взгляде таилось что-то такое, чего, я знала, я буду бояться. -Освободите их, и я уверена, что очень многие из ваших слуг были бы более чем готовы предоставить вам развлечение, которого вы ищете, - сказала я, уклоняясь от истины. Если она хотела, чтобы люди восстали против нее, то ей не следовало подчинять их своей воле. -Есть разница между игрушкой и восстанием. Не бойся, Мышонок, скоро ты станешь такой же, как они, - сказала она, постукивая ногтем по подбородку. - Даже самый яркий свет не может долго оставаться интересным. Я сглотнула, стараясь держать свои мысли о паромщике как можно дальше от любой комнаты, которую занимала Мэб. Я не думала, что она могла слышать мои мысли, не знала ни одного фейри, способного на такое, но это не означало, что их не существовало. Что бы она подумала о Паромщике, намекающем, что я была чем-то, что могли бы использовать существа? Малахия сунул руку в ванну, с силой вытаскивая меня из воды и вытаскивая из бассейна. Он сунул мне полотенце, и я поспешно вытерлась, в то время как он схватил платье со спинки ближайшего стула. Я вздрогнула, когда он натянул его мне на голову, стараясь не подавать никаких физических признаков комфорта, который исходил от того, что я больше не была обнаженной. Под ним на мне не было нижнего белья, ничего, что сопровождало бы его, когда он схватил две стороны ткани, из которой должны были получиться рукава, и обернул их вокруг моей руки. Они закрепили каждый из них лентами, что на данный момент делало мои кандалы неуместными. - Иди поешь, Мышонок, - скомандовала Мэб. Я повернулась спиной к Малахии в пользу большей угрозы в комнате. Она оживилась, когда я повернулась к ней, медленно подошла к столу и села на стул, который она выдвинула с другой стороны маленького круглого столика. Я медленно погрузилась в него, настороженно наблюдая за ней, пока она жевала. - Ты, должно быть, проголодалась. -Я буду жить, - сказала я, не осмеливаясь съесть предложенную ею еду. Даже еда в подземелье была сопряжена с большим риском, и я позволяла себе это только тогда, когда приступы голода в моем желудке становились невыносимыми. Все знали, что люди не должны есть пищу фейри, что это был способ заманить нас в ловушку в Альфхейме до конца наших дней. Употребление пищи, приготовленной самой Мэб, казалось еще большей глупостью, увеличивающей потенциальный риск отравления. Мэб склонила голову набок, с любопытством изучая меня, прежде чем ее хмурый взгляд сменился насмешкой. - Что такого они рассказывают тебе о фейри в мире людей? -Что вы обманщики, которые ни перед чем не остановятся, чтобы получить то, что вы хотите, - ответила я, пожимая плечами, как будто это было несущественно. Я уже поняла, что не могу доверять ничему из того, чему жрицы научили нас о фейри. Кое-что из того, что они говорили, возможно, и было правдой, но предубеждение к фейри было неоспоримым и окрашивало все их ненавистью. -И ты все еще веришь, что это правда, когда ты так явно влюблена в свою пару? Уверяю тебя, он не застрахован от привычек фейри, - сказала она, заставив Малахию рассмеяться. Я не сомневалась, что это не так, не тогда, когда он лгал и манипулировал мной, чтобы я влюбилась в него с самого начала. - Просто потому, что я люблю его, это не значит, что я не вижу его проступков. Калдрис далек от совершенства. Однако я могу доверить ему свою жизнь, - сказала я, бросив взгляд в сторону охранника, который, казалось, никогда не отходил далеко. Малахай не оставлял нас с Мэб в покое, как будто нашего дисбаланса сил было недостаточно в хороший день, не говоря уже о том, что я была закована в кандалы. - У меня нет намерения убивать тебя. Если бы я хотела твоей смерти, я бы выбрала гораздо более жестокий метод, чем яд. Яд - удел трусов, - сказала она, протягивая руку к стеклянному бокалу, стоявшему рядом со мной. Она подняла его, сделала глоток вина, прежде чем снова поставить рядом со мной. По крайней мере, мы сошлись в одном: яд был способом тех, кто хотел, чтобы их убийства оставались в тайне. Мы с Мэб оба хотели, чтобы о наших преступлениях узнал весь мир, хотели носить наши преступления как знаки отличия. -Я беспокоюсь не о яде, а о том, что ты могла с ним сделать, что могло бы запереть меня в Альфхейме на всю оставшуюся жизнь”, - призналась я, беря кубок в руки. Я опустила взгляд на вино, ожидая ответа, который, как я знала, у нее будет. Она подняла голову в чем-то похожем на уважение, а затем издала резкий лающий смешок, который намекал на зло внутри нее. - Еда фейри может заманить человека в ловушку на земле Фейри на всю жизнь, но я думаю, что вы забываете одну очень важную вещь в своих рассуждениях о том, что может вам навредить, - сказала она, слегка наклоняясь вперед. Она оперлась локтем о колено, подперев подбородок рукой, когда нога, перекинутая через другую, подпрыгнула. Изящный, жестокий каблук ее туфли блестел на свету, больше похожий на оружие, чем на обувь. - Но ты, Мышонок, не человек. Эти слова ударили меня в грудь, лишив возможности скрыть дрожь, из-за которой мое вино расплескалось по краям кубка. Я признала это. Мне пришлось смириться с тем фактом, что независимо от того, кем я стала в своих жизненных циклах, изначально я не была рождена в этом мире человеком. Ничто из этого не подготовило меня к суровому осознанию того, что я смотрю в лицо своему врагу и слышу, как она указывает на то, что вся моя жизнь, какой я ее помнила, была ложью. Я была не тем, во что была рождена верить, и все то, что я узнала о себе за эти годы, теперь не имело значения. Это означало, что я не знала, что такое слабость, а что такое сила. Это означало, что я должна была бояться того, чего не понимала, но не того, чего меня всегда учили бояться. Это означало, что я больше не знала, кто я такая. -О нет, Милая. Разве ты еще не поняла этого? - спросила Мэб насмешливым тоном. Сжав челюсти, я попыталась побороть бурлящий во мне отклик. Я пыталась побороть ярость от унижения в тот момент, когда мне хотелось оплакать то, что я потеряла в себе. -Я понял, что я не человек, несколько недель назад, но хотели бы вы знать, что на самом деле укрепило это знание? - спросила я, поднося кубок ко рту. Я сделала глоток вина, позволяя его смелому аромату танцевать на моем языке, пока я глотала и сопротивлялась желанию вернуться за добавкой, утоляя жажду. - Это было в тот момент, когда я порезала тебя. Слушая, как твой народ шепчется о тебе, зная, что какая-то смертная девушка не смогла бы пустить кровь Королеве Воздуха и Тьмы. Она опустила руку на край стола, ее ногти отбивали ровную дробь по поверхности, когда она стиснула зубы. Ее ноздри раздулись, и Малахай двинулся ко мне, пока она не подняла другую руку, чтобы остановить его атаку. -Ты действительно порезала меня. Я отдам тебе должное, - сказала она, вытягивая шею. Как будто напряжение в ее теле было физическим признаком того, что ей приходится иметь дело со мной и моим неуважением. - Ты была бы дурой, если бы думала, что сможешь сделать это снова теперь, когда я знаю, что тебя нельзя недооценивать. Ты слишком рано разыграла свои карты в этой игре, и теперь ты только дала мне больше власти над тобой. -Я думаю, со временем мы узнаем, правда это или нет, - признала я, задумчиво кивая. Очень может быть, потому что, несмотря на мою браваду, я бы не знала, способна ли победить Мэб, до того момента, как сделала это. Шансы были не в мою пользу. - Я предложила вам возможность искупаться, угостил своим лучшим вином и угостил ужином, подобного которому, я подозреваю, вы никогда не видели. И все же ты сидишь здесь и открыто насмехаешься надо мной, замышляя мою гибель. Что мне с этим делать? - спросила она. Я поставил свое вино на стол, уставившись на угощение, которое она мне предложила. На самом деле это было вкуснее любого блюда, которое я когда-либо пробовала, но это не помешало бы мне отказаться от него. Не тогда, когда это дорого обошлось моей душе. Не тогда, когда я не знала, чего именно она ожидала в качестве платы за такую доброту. -Ты могла бы сказать мне, чего ты хочешь, и покончить с монотонностью этой игры, - сказала я, поджимая губы и изучая ее. - Притворяться, что ты делаешь это по доброте душевной, бесполезно, когда я слышу о твоей жестокости от другой половины своей души. Когда я увидела это, когда ты приказала заковать меня в цепи и выпороть за то, что я вызвала у тебя неудовольствие. Итак, чего же ты хочешь от меня, Мэб? Она тяжело вздохнула, на ее лице отразилось нетерпение. Я знала, что играю с огнем, вступаю в опасные воды, из которых у меня не было никакой надежды выбраться, но эта дикая тварь, живущая внутри меня, похоже, не могла заткнуть свой гребаный рот. Это было так, как если бы она видела в Мэб угрозу, ее зверь поднимался в вызове и хотел претендовать на любую крупицу господства, которую она могла найти. - Сейчас ты можешь считать меня жестокой, но я - единственное, что стоит между тобой и изнасилованием. Твой приятель нажил себе большой список врагов, и любой из них использовал бы тебя, чтобы хоть немного отомстить ему, если бы я хотя бы пробормотала слово одобрения, - сказала она, кивая головой в сторону Малахии. Я ожидала, что охранник шагнет ко мне, чтобы показать свою готовность быть тем, кто выполнит этот приказ. Вместо этого он шагнул к двери в покои, распахнул ее, чтобы показать широкую фигуру мужчины, стоящего сразу за дверным проемом, черты его лица были слишком похожи на черты Малахии. Он шагнул вперед, затем остановился на пороге, оторвав от меня взгляд только для того, чтобы почтительно склонить голову перед своей королевой. - Спасибо, что присоединился к нам, Офир. Я надеялась, что нашей гостье не потребуется никакого поощрения, но, похоже, ей нужно напоминание о судьбе, которая ждет ее здесь без моей защиты. Не могли бы вы рассказать ей о том, как Калдрис поступил с вами несправедливо? - спросила Мэб, сложив руки вместе и положив их на колени в ожидании. -Он убил мою пару три столетия назад, - признался Офир, стиснув зубы от гнева. -И почему он это сделал? - Я спросила, потому что у меня не было иллюзий, что моя пара была хорошим мужчиной. Он совершал ужасные поступки, но обычно у него была веская причина для такого рода гнева. -Это не имеет значения, - сказал Офир, разочарованно качая головой. Его тело гудело от ярости, что я осмелилась усомниться в том, были ли у Калдриса веские причины убивать женщину. Это было не так, как если бы женщины-фейри были невинны, и Мэб была доказательством этого. - Она была хороша... -Насколько хорошей она могла бы быть, если бы была замужем за таким, как ты? - спросила я, склонив голову набок и наблюдая, как его тело вибрирует от ярости. - Ты мальчик на побегушках у злой королевы, которая ничего так не хочет, как удержать мир в своих руках. Ты не невинен, и я уверена, что твоя пара была так же чертовски опасна для мира, как и ты. Мэб перебила его, пресекая любой ответ, который мог быть у Офира. - Ты хочешь, чтобы я причинила тебе боль? Это все? Ты думаешь, что станешь кем-то вроде мученицей? Твой друг - единственный, кто заботится о твоей жалкой жизни, и он принадлежит мне. Никто больше даже не вспомнит о тебе, когда ты уйдешь, - сказала Мэб, отвлекая мое внимание от Офира. - Или ты думаешь, что я не позволю ему поступать с тобой по-своему? - Он, конечно, может попытаться, - пробормотала я, принимая нужную позу. Какой бы ни была причина, Мэб все спланировала заранее. Я не могла быть уверена, намеревалась ли она использовать Офир как угрозу, чтобы принудить меня к самоуспокоению, но я знала, что ничего хорошего не выйдет, если я дам ей то, чего она от меня хотела. -Закрой дверь, Малахай. Похоже, нашей гостье нужно напомнить, что она больше не в Нотреке, где мелкие людишки играют в глупые игры. Члены Теневого Суда не задумываются дважды о нарушениях, которые могут повредить душе на целую вечность, - приказала Мэб. Воздух изменился, тело Офира напряглось, поскольку он, несомненно, ждал команды, которая обрушит его на меня. Я бы не стала тихо уходить в ночь, ожидая, пока Малахия закончит закрывать дверь за другим мужчиной. - Не хотел бы ты рассказать ей, что собираешься делать, Офир? - спросил Малахия, его жестокие глаза сверкнули, когда он повернул ключ в замке. -Я совершенно уверена, что мое воображение работает гораздо эффективнее, чем все, что он мог бы вызвать в воображении, когда камни раскалываются друг о друга внутри его черепа, - сказала я, поднимаясь на ноги. Я ждала, готовясь принять первую атаку Офира. При моих габаритах лучшее, что я могла сделать, - это изучить своего противника, узнать, как он сражался и как двигался. Но мне не хватало энергии из-за железа и недостатка пищи, а это означало, что у меня не было бы столько времени, сколько мне нужно для этого. Офир бросился вперед, вытянув руки так, словно собирался обхватить ими мое горло спереди. - Она нужна мне живой, Офир, - приказала Мэб. Ее голос был почти приглушен, когда я погрузилась в ту глубокую яму внутри себя. Он казался гораздо более пустым, чем обычно, ему не хватало сопровождения моей магии, к которому я так привыкла. Это заставляло меня чувствовать себя еще более одинокой в те моменты, когда я ждала, когда Офир сократит расстояние между нами, время текло так, как будто оно было поймано на медленно движущихся циферблатах времени. Я извернулась и схватила свой бокал за ножку, разбив толстую чашку о поверхность стола. Мгновение спустя до моего слуха донесся звук бьющегося стекла, и я быстро развернулась, чтобы вонзить осколок в первую попавшуюся часть Офира, до которой смогла дотянуться. Она вонзилась в его плоть чуть ниже уха, стеклянное оружие торчало из шеи. Он застыл, не дотянувшись руками до моего горла. Кровь собралась на кончике стакана, окрасив его в красный цвет. Осколок в боковой части его шеи действовал как пробка, останавливая поток крови. Он стиснул зубы и поднял руку, чтобы ухватиться за ножку того, что осталось от бокала, и медленно потянул, пока она не отделилась от его плоти. Кровь хлынула наружу, стекая по его плечу на пол рядом с ним, когда он на мгновение пошатнулся. Я извернулась и схватила со стола одну из тяжелых мисок, швырнув ягоды, которыми наслаждалась Мэб, через всю комнату, когда я замахнулась ею по дуге в сторону его лица. Офир поднял руку и поймал тяжелую чашу, уже оправляясь от своей колотой раны, которая медленно начинала заживать. Он сжал тарелку в кулак, отчего металл изогнулся во что-то, что больше совсем не походило на чашу. Он внезапно отпустил его, и я, не колеблясь, отступил назад и опустила прицел, замахнувшись ниже во второй раз. Я ударил его по яйцам. Он с хрипом наклонился вперед; воздух с трудом вырвался из его легких. - Разве мои железные цепи недостаточно ослабляют меня, чтобы ты мог победить? - спросила я, поднимая миску над головой. Он ударил, замахнувшись рукой, в которой держал осколок стекла, к моему лицу. Отклоняясь назад так быстро, как только могла, я едва успела увернуться от того, что он поймал мой взгляд. Мне не хотелось выяснять, смогу ли я отрастить такую штуку так, как это умеют фейри, но осколок прочертил линию поперек моей щеки и переносицы. - Жив, Офир, - повторила Мэб, не сводя глаз с места схватки. Она ни разу не потрудилась освободить свое место, даже несмотря на близость нашего насилия, как будто величайшим развлечением в ее жизни были боль и страдания людей, которые были так близко, что она могла прикоснуться к ним. Моя кожа слегка горела от пореза, но то, что сотрясало землю подо мной, было не болью. Этого было недостаточно, чтобы поставить меня на колени, даже когда Офир воспользовался моим отвлечением, чтобы свободной рукой нанести удар по другой стороне моей головы. У меня закружилась голова, когда я пошатнулась в сторону, и яростный рев моей пары эхом прокатился сквозь разделяющие нас каменные слои. Он ударил меня глубоко в грудь, сбив с толку, пока мне не пришлось карабкаться, чтобы увернуться от следующей попытки Офира схватить меня. Никогда еще я не испытывала такой нескончаемой ярости, такого изменяющего сознание гнева, который лишал меня всего человечного. Чтобы моя пара почувствовала мою боль, узнала, что я в опасности, и оказалась в ловушке в подземельях Мэб… Мне было жаль того, кто его выпустил. -Я думаю, мы разозлили его, - сказал Малахай со смешком. Я выхватил кубок Мэб из ее рук, швырнул его в лицо Малахии и поморщился, когда промахнулся совсем чуть-чуть. Он разбился о стену, и остатки ее драгоценного вина потекли по камню. -Мне это понравилось, - надулась она, постукивая ногтями по дереву стола, пока я привыкала к ощущению ярости Калдриса внутри меня. - Представь, как он разозлится, когда почувствует, что я разрываю тебя надвое, - сказал Офир, медленно подходя ко мне. Я попыталась блокировать удар, но тяжелый удар его кулака пришелся мне в живот. Мои мышцы немедленно запротестовали от силы удара. Тот, что пришел после того, как чуть не прикончил меня. Его кулак врезался в нижнюю часть моей челюсти с такой силой, что у меня клацнули зубы, а в черепе запульсировала боль. Мои колени подогнулись подо мной, и я рухнула на пол. Чья-то рука опустилась мне на спину, толкая меня на пол, чтобы я приняла то, что должно было произойти. Я собрала остатки своих сил, преодолевая тошноту и вращающуюся комнату, готовя себя к единственному, что я могла сделать, чтобы спастись от этой участи. Я развернулась на коленях, поднимаясь на ноги, когда Офир опустился позади меня. Его вес переместился вперед, когда я вывернулась из его хватки, мое тело больше не поддерживало его. Я ударила кулаком по задней поверхности обоих его колен, заставив их прогнуться под ним так, что он упал передо мной. Я подняла руки, железные цепи между моими кандалами свободно болтались. Я обернула свои железные цепи спереди вокруг его горла, туго натянув их, прижалась бедром к его позвоночнику и толкнула его вперед, чтобы удержать там, одновременно убирая руки. Он что-то бормотал, борясь за дыхание, когда его руки потянулись к этим цепям. Когда он не смог ухватиться за них, казалось, не мог просунуть пальцы под то место, где цепи впивались в его плоть и прорывали кожу, он вскинул руки в воздух и потянулся за спину, пытаясь схватить меня вместо этого. Все, что он нашел, - это мои предплечья, его ногти раздирали там кожу. И все же я держалась. Малахия шагнул вперед, выражение его лица говорило о том, что они были больше, чем просто друзьями или союзниками. Их внешность была достаточно похожа, чтобы я заподозрила братьев, когда выдержала его пристальный взгляд, зная, что если он вмешается, я ничего не смогу с этим поделать. Мэб остановила его, подняв руку. Если бы я уже не ненавидела ее, это мог бы быть момент уважения. Она обрекла меня на это, на эту битву и эту судьбу; она, по крайней мере, позволит мне довести это до конца. Я подозревала, что все это было проверкой, чтобы увидеть, на что я способна. Не моя магия, а я как живое существо. Если бы у меня была черта, которую я бы не переступила; если бы я не убивала и не причиняла вреда, чтобы спасти себя. Она хотела знать, вижу ли я себя героем своей истории, но я этого не сделала. Я видела в ней только себя злодеем. Мое лицо исказилось, когда я боролась с тем зверем, поднимающимся внутри меня, с той частью, которая исходила от моего партнера, ревущего от ярости в подземелье. Я сильнее натянула цепи, мой крик отразился от стен, когда я вложила всю силу, которая у меня была, в то, чтобы натянуть цепи, которыми они пытались меня удержать. Мои руки горели от боли, вторя огню, который вырвался из моего горла хриплым звуком. Я тянула до тех пор, пока не почувствовала, как жизнь покидает его тело, пока цепь не лопнула, как будто раскололась надвое. Я посмотрела вниз на фигуру, стоящую передо мной на коленях. Голова Офира откатилась в сторону, отскочив от моей руки, прежде чем упасть на пол рядом с его все еще стоящим на коленях телом. Я не задумывалась о том, какой силой я обладала в своем собственном теле, чтобы такое произошло. Я уставилась на месиво плоти у него на горле, на мышцы, которые сжимались и разжимались, как будто все еще пытались дышать. Цепь, свисавшая с моих запястий, была покрыта запекшейся кровью. Он качнулся, когда я подняла ногу в ботинке и пнул его тело вперед, пока оно не растянулось на каменном полу. Глаз Малахии дернулся, и он сделал шаг ко мне, положив руку на рукоять своего меча. Вздрогнув, он остановился, поднося руку к сердцу и впиваясь пальцами в грудь. Посмотрев на Мэб, я увидела, как она сжала протянутую руку, пока Малачи послушно не отступил на шаг, как домашнее животное, которым он и был. Мэб перевела свое внимание с Малахии на меня, с улыбкой опуская руку. От этой улыбки волосы у меня на руках встали дыбом, предупреждая о том, что я апеллировала ко всем ее неправильным сторонам. Она откинула голову назад, и Королева Воздуха и Тьмы рассмеялась.