Шоссе 6.0 для Смерти

Вдохнув свежий воздух, пытаясь избавиться от приторно-сладкого духа дома Аддикции, Смерть быстрым шагом шла по улице города, ища знакомую машину. Но мысли ее возвращались к тому, что она увидела в дурмане. Она не сомневалась, что видела будущее, а вместе с ним тот день, когда ее поцелуй снова заберёт жизнь. Остановившись на перекрестке, она вновь сунула руку в карман, доставая оставшуюся карту. Она, словно в насмешку, снова стала обычным красным сердцем на ламинированном белом фоне. Вертя ее между пальцев, Смерть вздохнула: похоже, что об единственном исключении за очень длительное время всем уже было известно. О том разе, когда она не стала обрывать чью-то жизнь. Сунув карту в карман, она спешно пересекла перекресток и, увидев знакомую фигуру в длинном пальто и с надвинутой на глаза шляпой, поравнялась с ним. Почувствовав его вопрошающий взгляд, она сказала: — У меня есть ответ. Но теперь нужно двигаться дальше. Я чувствую, Хамелеон, что этот путь, да и ты сам, непросто так даны мне. Кто же ты? Когда-нибудь ты мне ответишь? В ответ снова послышался смех, а потом, слегка растягивая слова, ей ответили: — Всему свое время. Может, ты все узнаешь в конце нашего пути. А, может, в его середине. В любом случае, пока мне нравится быть Хамелеоном. Скрываться за этим нарядом, наблюдать за тем, как Вечное создание увлеченно поедает пончики, морщится от горького кофе. Меняет саму свою суть. В любом случае, придется потерпеть. Тресхолд остаётся позади, теперь нас ждёт пять километров по нашей Трассе 6.0 до города Морлоу. Смерть снова остановилась, ощутив раздражение от того, как с ней разговаривали. Она же была Вечным — существом, видевшим рождение и гибель великих людей, участвовавшим в самых значимых моментах истории. А этот некто, скрывающийся за фальшивым именем, так панибратски говорит с ней. Но потом, услышав название следующего города, она мученически подняла глаза к небу и простонала: — Только не Морлоу. Там же живёт одна из моих сестёр. Любительница всех судить, обвиняя и осуждая всех, кто рядом с ней. Сам воздух вокруг нее тяжелеет от веса обвинений. Там большинство смертей происходило от нервных перенапряжений. Все до хрипоты то обвиняют друг друга, то доказывают, что это не так. Причем не всегда в этом участвует двое. Споры шли внутри человека. Сколько таких жизней пришлось забрать. Нам так нужно туда? Подойдя к машине, достав из кармана ключи, ее спутник открыл сначала свою дверь, забрался внутрь. Включив свет, заведя мотор, после чего открылась дверь пассажира. Дождавшись, когда Смерть села рядом, он сказал: — Да, нам туда нужно. Есть у меня там один знакомый, с кем мне очень надо переговорить. Значит, ещё один из Вечных выбрал жить среди смертных? Как интересно. Не удостоив его ответом, она потянулась к шарфу, решив посмотреть, что там. Медленно разматывая мягкую светлую ткань, она пыталась не думать, что ее будет ждать. Сложив шарф на коленях, наткнувшись пальцами на слегка влажную ткань, Смерть нахмурилась. Ей бы найти зеркало и посмотреть, что там. Неужели эта рана все ещё кровоточила? Словно услышав ее мысли, Хамелеон открыл бардачок и вытащил небольшую блестевшую перламутром пудреницу. Затем, положив его ей на колени и переведя взгляд на дорогу, он вдавил педаль газа, отчего машина резко тронулась с места. Качнувшись вперёд, зашипев, когда от резко движения она сильно надавила на рану, она выпрямилась и решительно начала разматывать бинт. Швырнув их на пол, схватив пудреницу с коленей, она открыла ее и направила зеркало на горло. Увиденное не особо радовало: довольно глубокий темно-багровый порез тянулся по белой коже, напоминая пародию на улыбку. По краям шли черные полосы, словно что-то отравляло его. Захлопнув крышку, Смерть никак не прокомментировала. Что она ожидала: что все снова затянется в один миг? Нет, она не была настолько наивна. Похоже, что это украшение будет с ней ближайшие пару месяцев. Ведь такой срок показало видение брата. Хотя, там она не видела своей шеи. Как же она не любила неопределенность. Взяв шарф, она обернула его вокруг шеи. На коленях, словно из воздуха, появилось две тетради. Застонав, Смерть хлопнула по ним рукой и пробормотала: — И что мне с этим делать? Да, похоже, ещё двое жителей города Морлоу доспорятся до изнеможения. Видимо, у отца-Мироздания странное чувство юмора. Не смотри так на меня, Хамелеон. Я прямо чувствую твой насмешливый взгляд. Ты наслаждаешься, верно? Он только снова нажал на педаль газа, оставляя позади редкие фонари и рекламные щиты, ещё обещавшие удовольствия и наслаждения. Некоторое время вокруг была лишь темнота, прерываемая светом выплывающих из нее фонарей, несущая странное спокойствие и умиротворение. Прижимая тетради к груди, Смерть смотрела перед собой, напоминая неподвижную статую. Водитель снизил скорость, тоже погрузившись в размышления. Неожиданно послышался треск помех, а потом громкий голос возвестил: — Вы обвиняетесь в превышении допустимой для города Морлоу скорости. Мы «Керрисон и партнёры» готовы оказать услуги защиты. Проедьте ещё восемьсот метров, и мы с радостью примем Вас. Веки Смерти дрогнули, но она не изменила позы, продолжая сжимать тетради. Изредка ее губы шевелились, но Хамелеон не мог разобрать слов. Отняв одну руку от руля, он осторожно коснулся и сжал ее плечо, сказав: — Держись, милая. С въездом в город для тебя начнется испытание. Испытание, что будет внутри себя. Только пока неясно, кто судить тебя будет. Перед ее глазами был погруженный в полумрак зал. Вдалеке она видела слабый свет, который манил ее к себе. Двигаясь вперёд, она видела, как из этого света выходят две расплывающиеся, видимые словно сквозь воду, фигуры. Но с каждым ее шагом, а в реальности с каждым метром, они становились все более четкими. Наконец, перед ней стояли две ее копии: тот же темный сюртук, те же серо-стальные волосы. Но разными были глаза: у первой они были холодными и суровыми, а у второй теплые и живые. Первая шагнула вперёд и, обращаясь к мраку вокруг них, заявила: — Итак, господа присяжные. Мы собрались здесь для того, чтобы вынести наше решение в весьма щекотливом деле. Перед вами сама Смерть, Вечное создание, которое приходит в конце к каждому из нас, чтобы забрать наш последний вдох. Только это должно быть важным для неё. Но, вот какая штука, господа. Однажды она решила, что не будет делать то, что было поручено ей. Нарушила правила отца-Мироздания. Исключений быть не должно. В ходе процесса я докажу, почему это именно серьезное преступление. Благодарю вас. Слово теперь взяла вторая. Обведя взглядом невидимых зрителей, она сказала: — Господа, не будьте так скоропалительны в суждениях. Да, перед вами сама Смерть, но… Попробуйте представить, каково это — жить вечно? Видеть смену веков, встречать тысячи и тысяч линий жизни, соприкасаясь с их чувствами, ощущениями? Разве плохо то, что один раз линия жизни была такой яркой и захватывающей, что обрывать ее было преступлением? Она оставила ее целой, и отец-Мироздание узрел то, что лишь порадовало его. Я могу представить доказательства. Не судите так быстро. Снова выступила первая, скривив губы, выражая презрение: — Возражаю, господа присяжные. Проявив слабость однажды, она может сделать это снова. И кого тогда она спасёт? А что, если это серийный убийца, который сначала был прекрасным художником? Тирана, который в свободное от публичных казней время, разводил пушистых пони? Исключений быть не должно. Иначе, каков смысл в том страхе Смерти? Вторая поджала губы, вздернув подбородок: — Может быть, не надо запугивать присяжных? За все свое существование Смерть никогда не позволяла себе слабостей. В тот раз она увидела, каким ярким светом сияла та жизнь. И она уже наказана: на ее шее зияет рана, которая не затягивается. Разве этого недостаточно? Первая скрестила на груди руки, нахмурив лоб: — Да, но знаете, зачем была эта рана нанесена? Она хотела приблизиться к тем, чьи жизни обрывает. А тот, кого она пожалела, все равно ищет ее. Он творит такие безумства, балансируя на грани. Разве она не обрекла его на муки? Господа присяжные, решение за вами. Вторая опустила голову, скрывая глаза. В них на миг блеснула вина. Потом она сказала: — Господа присяжные, да, возможно, она не подумала о последствиях. Да, эта рана была нанесена для того, чтобы потакать возникшей слабости. Но Мироздание стало ярче, когда все увидели гений его души. Он нёс свой свет, хотя и был мятежен. Его метания усугубил брат Смерти. Она не виновата в том, что он ищет ее. Господа присяжные, подумайте и вынесите решение. Выбор за вами. Обе подняли головы и взглянули на нее. А Смерть прижала руку к горлу, закусила губу. Обе ее стороны были правы. Нельзя проявлять слабость, ее предназначение определено. Но… То тепло и свет, когда она коснулась той линии жизни, было слишком сильной зависимостью. Подняв глаза к потолку, она взмолилась: «Пожалуйста, отец, помоги мне».