Алое, бьющееся

Бальтазар был сильным противником. Но Скарлет привык к сложностям, к проверкам его способностей. А ещё он мог долго терпеть боль. И у них был целитель на поле боя. Поэтому юноша бросался в пекло, не страшась исчерпать лимит собственной крови, через пару секунд тут же ощущая лечащую энергию, пронизывающую полученные раны. Вот он, вечный двигатель. Он уверен, позже от жрицы ещё достанется, но в этот раз после битвы перед ней стояли более важные дела, нежели отчитывание безрассудных бойцов. Песня Ночи. Ассимар Селунэ. Не артефакт, а личность. Кетерик Торм высасывает бессмертие из пленницы в домене Шар. И Шедоухарт было поручено убить её. Девушка была решительна, гордо задирала подбородок, омывая ассимара благоговейными речами о своей богине, однако, присмотревшись, можно было заметить, что это всё бравада, и жрица лишь храбрится. Песня Ночи колебала её уверенность с каждой фразой, сама отчаянная, озлобленная, но настоящая и страдающая. Ещё один бог любитель ставить своих последователей перед невозможным выбором. Убить ассимара и завоевать расположение Богини Ночи, или отпустить её и покончить с проклятием этих земель. С жизнью Кетерика Торма. Все отговаривали Шедоухарт, однако Скарлет знал исход с самого начала. Он не вмешивался. Треск зубов, и Копьё Ночи летит в пропасть. Между абстрактным и холодным одинокий ребёнок выберет конкретное и тёплое. Понятное. Не то, что запрещало и ранило, твердя о правилах и общности, а то, что согрело и приняло без догм и жертвенности. Боги — не семья и никогда её не заменят. Ни одна проповедь в храме не передаст чувство единения перед костром, за столом трапезной в руинах с бутылкой вина на четверых. Шар проиграла в момент, когда отправила Шедоухарт за артефактом. Ассимар переродилась и улетела, расправив крылья и облачившись в сверкающую броню. Заявила, что за головой Кетерика Торма. Отряд же вышел из домена Шар. Шедоухарт свалилась на землю с пронзительным криком. Хальсин тут же опустился рядом, поддерживая её. — Она пытала меня, — прошептала девушка. — Всего мгновение, но всё моё тело… — она зажмурилась, слёзы скатились по щекам. Астарион вздохнул. — Итак, мы выбесили ещё одного бога. Может, нам уже вести книгу учёта? Хальсин шикнул на него, и тот замолчал, без протеста. Чёрт, в Храме остались Гейл, Карлах и Уилл. Надо как-то связаться с ними — не настиг ли их также гнев Богини Ночи? Лагерь стоит переместить. Вряд ли Шар будет рада таким гостям, пусть они и прошли её испытания. Очевидно, она не любит, когда не повинуются. Успокоив Шедоухарт, что сразу заметно притихла, уйдя куда-то в себя, отряд всё же связался с остальными посредством магии. Они встретились в «Последнем свете» и стали вместе с Джахейрой прорабатывать тактику завтрашнего боя. Штурм Лунных Башен. Скарлет чувствовал себя слегка неуверенно, выбираясь из палатки и вновь направляясь в сторону костища, где сидел, дежуря, Астарион. Вроде бы делал это уже, и не один раз, однако именно сегодня, после… всего… подрагивали колени. Вампир не отметил приход юноши остроумным комментарием, только бросил взгляд из-за плеча. — Привет, — тихо, поздоровался дроу, пристраиваясь рядом. На расстоянии вытянутой руки. Он обнял колени. — Привет, солнце. Хорошо. Если «солнце», значит, всё хорошо. Скарлету понравился тон, с которым это было произнесено. Мягко, на одном дыхании. После такого тона хочется только притянуть к себе и поцеловать. Но он не стал. Да, разговор был, но дроу не помнил, чтобы ему снова давали разрешение на такие вещи, учитывая, что тогда Астарион открыто признался в проблемах с… как бы это сказать? Согласием? — Значит, — заговорил эльф пару мгновений спустя, — завтра идём рубить голову Абсолют, м? С бессмертной крылатой леди за спиной? Звучит весело. — Ага. Немного. Астарион театрально цокнул. — Ничем тебе не угодишь. Какая должна быть потасовка, чтобы тебя зажечь? Скарлет задумался. — Предпочитаю слежку за одной целью. Битва — игра с мгновенными решениями, неразбериха… проверка… ну, навыков тела. Слежка и убийство цели — долгая игра, головоломка. Надо больше и качественнее думать. Проверка ума. Вампир ухмыльнулся, откидываясь на локтях. — Как сексуально с твоей стороны быть таким серьёзным и профессиональным. Щёки дроу вспыхнули, и он, неловко улыбнувшись, расчесал волосы назад. — Ну, вот так вот… Астарион показал клыки. — Милашка. Юноша покраснел ещё сильнее. Боже, привыкнет ли он когда-нибудь к этому взгляду? Это всё ещё ощущалась, как большое недоразумение. Вот-вот самый прекрасный и потрясающий на свете эльф поймёт, что Скарлет скучный и глупый, и сон закончится. Он сказал, всё взаправду. По-настоящему. Пускай, пожалуйста, так и будет. — Можно я тебя поцелую? Нужно что-то вещественное, что-то осязаемое — опровержение иллюзорности. Улыбка на самом красивом лице расширилась. — Только этого и жду. — Правда? — Да, солнце, — чуть более серьёзно, поняв суть вопроса, кивнул вампир, — ты можешь меня поцеловать. Я хочу. Скарлет всё же колебался. Ничто не могло в полной мере описать его страх всё испортить, навредить: он знал, что Астарион не слабак, но вампир всё равно представлялся хрупким в его глазах. Дроу мог сломать его, он был уверен, мог ранить, очень легко, точно понимал, как. Пробуждённые недавно воспоминания о душевой, вчерашнее происшествие — никак не помогали прогнать тревоги. — Тебе правда нужно особое приглашение? — услышал Скарлет вдруг и вынырнул из размышлений. Эльф смотрел на него с капризным выражением разочарованной принцессы. Это было бы даже смешно, в других обстоятельствах. — Я думаю, — признался юноша. Астарион цокнул. — И мало делаешь. Поцелуй меня уже, философ. Для чего я здесь такой красивый? Скарлет вновь не захотел смеяться. — Ты… красивый просто так. Не для кого. И не для чего, — сказал он в полголоса. Взгляд вампира изменился, он наклонил голову в другую сторону. — Ну вот что ты делаешь? — Вновь этот усталый, настоящий тон. Затем Астарион снова попытался надеть маску, пусть не очень успешно: — Я хочу веселиться, а ты затягиваешь меня в тоскливые серьёзные разговоры. Так и знал, что так выйдет. — Извини. Я просто чувствую… — Я плох в чувствах! — воскликнул эльф. — Я не умею вот в это вот твоё… — Я тоже! Я тоже плох. Но я чувствую, и этого так много. Астарион вздохнул. — И, раз уж, — продолжил Скарлет, — ты согласился быть со мной… как, кхм, нормальные… — Я понимаю, — закинул вампир голову к беззвёздному небу. Взгляд отразил бесконечность. Минуту они сидели в тишине. Скарлет, глядя в серое кострище, переваривал свои размышления. Затем эльф спросил: — Что ты хочешь обсудить? Дроу не ждал: — Тебе комфортно со мной? — Да, — также, не мешкал Астарион. — Да, Боги, да! — повторил он без капли раздражения. — Ты… — он осёкся. — Ты единственный… за долгое время… с кем мне действительно комфортно. — Ты уверен? Эльф цокнул. — Сколько ещё раз мне повторить? Я должен попросить Гейла научить меня делать зеркальную копию, которая будет каждый раз отвечать за меня на этот глупый вопрос? Скарлет положил подбородок на сцепленные на коленях руки, скукоживаясь. — Я не могу выбросить это из головы. — Почему? — Потому что мне не плевать на тебя! Пару секунд молчания. Скарлет поджал губы, не смотрел на Астариона, но понял, что тот… выключился. Наконец, вампир собрался и произнёс: — Это… новый концепт для меня. И… это и есть причина, по которой мне… комфортно с тобой. Я чувствую себя значимым, — прошептал он последнюю часть. Дроу сверлил взглядом кострище, Астарион провёл пальцами по песку. — Ты не боишься меня? — спросил Скарлет затем. — Я… я не знаю… Юноша напряжённо провёл ладонью по щеке, будто стирая там что-то. — Я больше боюсь, что Баал может сделать с тобой, чем… что ты можешь сделать со мной. — Это не ответ. — Скарлет… Астарион подвинулся в его сторону, но затем остановился. Замешательство застыло на его лице. — Я думаю, я доверяю тебе, — очень тихо, сказал он, словно бы сам ошеломлённый. Скарлет прикусил губу, сдерживая окрыляющее чувство в груди, чтобы оставаться хладнокровным для этого разговора. — Даже зная… на что я способен? Вампир кивнул. — Ты думал об этом? Астарион провёл взглядом по облакам тумана в небе. — Да, — ответил он. — Не буду врать… я знаком с этой темой не понаслышке, и тебе удалось напугать меня. Кровь застыла в жилах. В мгновение Скарлет обнаруживает себя рядом с эльфом, подавляя всепоглощающий порыв защитить и успокоить, и забрать, уничтожить всё непрошенное, терзающее, служить и раствориться. Руки застывают в сантиметре от холодной кожи вампирских щёк. Он дёрнул собственный поводок. Он может не хотеть, он может не нуждаться, тебе не разрешали, ты — одно, и он — другое. Трезвость. Астарион смотрит озадаченно, зрачки перемещаются то на лицо дроу, то на ладони. Всё ещё в трансе, Скарлет медленно опускает руки, отстраняясь, сердце, предательски, стучит сильнее и ноет, ненавидя каждый миллиметр, отделяющий кожу от соприкосновения, и обожая каждую секунду невольной близости. Недостойный, звенит приговор сухого разума наперекор. Астарион взял одну из ладоней и поднёс обратно к щеке, прильнув к ней, прикрывая веки. Затем поднял их, изучая дроу с новым, но так часто повторяющимся в этой беседе выражением. Скарлет отметил, теперь, что глаза вампира довольно круглые на самом деле, под этим углом, под этой эмоцией. Его кожа холодная, и взгляд жаждет тепла. — Мне жаль, — прошептал дроу, не в силах оторваться. — Мне тоже. — Я бы предложил убить, но… Астарион усмехнулся, печально, пальцы пригладили тыльную сторону ладони юноши. — Это будет длинный список, солнце. — Я начну с Касадора. — Хах, ты всегда знаешь, как испортить момент фантазиями о расчленёнке, милый. — Извини… — Продолжай, — улыбнулся вампир с искорками знакомой кокетливости. — Мне нравится. Вспыхнув розовым, Скарлет не смог не улыбнуться в ответ. — Я определился, — сообщил Астарион. — Я тебя не боюсь. — Уверен? — Ага. — Он потёрся об ладонь, что всё ещё держал у своего лица, в очередной раз напоминая юноше кошку. — Ты скорее убьёшь себя, чем навредишь мне, а ещё ты очаровашка. — Ты ничего не воспринимаешь всерьёз, да? — Солнце, — вздохнул эльф, — я воспринимаю всерьёз слишком много. Если ли бы абсолютно всё — к сегодняшнему дню я бы вряд ли был способен связать больше двух слов. — Тогда ясно, что со мной не так. Теперь Астарион протянул руку к дроу и провёл по щеке. Ладонь Скарлета же переместилась ему на шею. — В данный момент «с тобой не так» Баал, — заговорил вампир серьёзно. — Он терзает тебя, не так ли? Как Шар Шедоухарт. Как Влакит Лае’зель. Как Мистра Гейла. Как Касадор меня… — Юноша хотел было что-то сказать, но Астарион продолжил, большой палец провёл по сизе-синей коже. — Я сдался, знаешь? Давным-давно. Перестал с ним бороться — слишком много сил, слишком мало результатов. Позволил ему победить. Но ты… не смей. Ты должен, — свёл он брови, — попытаться. Порви цепи и докажи, что ты ему не раб. Если не хочешь ради себя, то сделай это ради меня. — Я хочу для себя, — твёрдо решил Скарлет. — Отлично, — улыбнулся вампир клыками, гордо, довольно. — Моя самая сильная, самая железная прелесть. Поцелуй был полон страсти и обожания, Скарлет с готовностью поддался навстречу, отвечая с тем же рвением и желанием, жаждая передать то, что не способен был сказать словами. Он всегда был хорош с действиями, с материей, с руками. В данный момент его руки блуждали по лицу, шее и плечам Астариона, однако, помня о границах, юноша сдерживал себя от порыва запустить их под соблазнительно открытую рубашку. …хотя так хотелось. Особенно, когда вампир повалил его наземь и, обезоруживая дорожкой чувственных поцелуев вниз по шее, сам стал медленно задирать кофту дроу, пальцы щекотали мышцы живота. Туман вожделения уже собирался в голове, всё тело Скарлета дрожало и стремилось навстречу эльфу, жаждая этих осязаемых чувств, ощущений, поглощения. Это было пыткой, однако он отстранился и спросил: — Ты хочешь этого? И Астарион застыл. Его взор вмиг устремился сквозь юношу, растерянный. Скарлет ждал. Вампир не отзывался, но его рот то и дело шевелился, словно бы готовый высказаться. Но этого не происходило. Либо ответ ему не понравится, либо его просто нет, решил Скарлет, однако, именно в этот момент раздалось тихое: — Я чувствую себя обязанным. Как будто Астарион сам только сейчас осознал. Это «нет». Противореча очевидным желаниям тела, Скарлет улыбнулся. Без веселья, конечно. — Спасибо. Затем он притянул озадаченного эльфа к себе и оставил на его губах короткий поцелуй. — Ты сказал правду, — объяснил дроу. Астарион не выглядел таким же довольным. Он выглядел виноватым. — Прости… Скарлет выпрямился, помещая их обоих в сидячее положение. Вампир сложил сжатые в кулаки руки на колени, его поза напоминала дроу отчитываемых прислужников в храмах — и в Баала, и в Ллос, он даже глаза опустил. Снова используя тот жест с щекой, который, похоже, понравился эльфу, Скарлет соединил их лбы и прикрыл веки. — Всё хорошо, — прошептал он, в груди теплилась гордость и маленькое счастье. — Всё замечательно. Ты можешь сказать «нет», ты можешь сказать всё, что угодно. Всё, что думаешь. Он почувствовал, как Астарион закивал. А потом всхлипнул. — Да… да, я могу… — Ты тоже сильный. Ты тоже можешь бороться. Истерический смешок. — Откуда ты знаешь? Я только минуту назад сказал… Скарлет поцеловал его ещё раз, также коротко и просто. Он смотрел вампиру в мокрые глаза, когда произнёс: — Ты веришь в меня — я буду верить в тебя, идёт? И снова смешок, грустный, однако, в этот раз, полный надежды. Астарион подвинулся ближе, обвивая руками шею юношу, и прошептал ему в губы, нежно: — Идёт. *** Следующий день был самым тяжёлым за всё путешествие. Лунные Башни не дались просто так: множества культистов, владеющих магией, охраняли их подступы, залы. Отряд пробирался на самый верх, к Кетерику Торму, на каждом этаже встречая нешуточное сопротивление. Одна изнуряющая битва за другой. В конце, как назло, из ниоткуда появилась гигантская щупальца и утащила деву Эйлин куда-то в недра башни, Торм сбежал за ней. Пришлось прыгать за ними и оказаться в колонии иллитидов. Астарион изнылся по поводу слизи, Карлах не упустила возможность для подтрунивания — они шли позади группы, чуть ли не сражаясь: тифлинг тыкала в вампира всевозможной мерзостью, найденной в живых коридорах, и тот ныл ещё громче. Лае’зель, сосредоточенная в логове врага, то и дело рявкала на них, повелевая прекратить детский сад, но это не помогало. Скарлет не вмешивался. Что-то знакомое было в этих стенах, что-то заставляло тело ёжиться от каждого шага, ожидая… боли… Они нашли Зевлора, а потом Мизору. Уилл не догадался, но вот Карлах мигом вступилась за колдуна и начала торги с дьяволицей. Требовала освобождения Клинка Фронтира. Мизора уступила. Но даже в этой ситуации её было не победить: процитировала договор, сказала что-то вроде: «Да, да, через полгода» довольно, и исчезла. Уилл вздохнул почти что с облегчением. Пробормотал правда, что это всё бессмысленно, и они так и не нашли его отца. В следующем зале Скарлету стало не до чужих проблем. Его мозг при виде убранства, колонн, завопил, словно пронзённый иглой. Смех Орин эхом прокатился по сознанию. Женщина у алтаря узнала его. Он и не осознавал, что забыл что-то. Это она. Она ставила над телом Жреца свои мерзкие опыты, пытаясь вернуть его к жизни, а на дроу тестировала иллитидские силы. Держала здесь, как животное. Отобрала кусок памяти… — Мой милый зверёк вернулся, — поприветствовала она, растянув улыбку, и Скарлет вспомнил. До корабля мозгоедов и после Орин был ещё один этап. Очередная чокнутая сука с ножами и магией. Без единой дополнительной мысли Скарлет вытащил кинжал и запустил в некромантку. Она увернулась, но его товарищам не нужны были поводы в логове врага, чтобы начать драку. Он выпотрошил её. Превратил её гнусное лицо в кусок нарезанного мяса. Не знал, что кричал на бездыханный труп, до тех пор, пока не ощутил, как чьи-то сильные руки оттаскивают его. Увидел красный цвет, заглянул в глаза тифлинга, и сверкнул ножом у её женского лица. — Не трожь! — прошипел юноша, забиваясь в угол, а именно — к одной из колонн. — Не трожь! Адреналин стучал в ушах, кровь сжимала виски, он клацнул зубами, защитно выставляя вперёд кинжал, сам себе напомнил напуганное животное. Хотелось только шипеть и лаять — никаких слов. Весь мир вдруг стал враждебен, пошёл на него войной, паника завладела мечущимся разумом. Что ещё у него могли отобрать? Что ещё с ним сотворить? Только боль и страх, только борьба и унижения, всегда, всегда. Бей или беги! Драться, драться, драться! Скарлет рычал, скаля зубы, когда Астарион — в данный момент лишь одна из окруживших его смазанных фигур — сел и выставил в его сторону руку в успокаивающем жесте. — Ш-ш, солнце, — произнёс он с ноткой знакомого полусарказма, как бы обращаясь к ребёнку, — давай не сегодня, ладно? У нас нет времени на баальные истерики. Иди ко мне. Скарлет зарычал ниже. Вампир театрально цокнул. — Тише, милый, давай ты вместе с гортанью используешь и губы. Артикуляция, м? Чтобы говорить слова. Я знаю, это не твой конёк, но ради меня, ладно? Голос расслаблял. Тон был насмешливый, однако глаза не смеялись. Во всём образе было что-то тёплое. Астарион приблизился, юноша молчал. Наблюдал, не отпуская кинжала. — Ты знаешь, что происходит? — шёпотом, спросил Уилл. Улыбнувшись, как можно более дружелюбно, в лицо Скарлету, эльф ответил: — Не имею ни малейшего понятия. — Он вновь протянул руку дроу: — Отдай нож, сладкий. Давай поговорим. Не хотелось бы опять тебя связывать. Наваждение начинало спадать. Осторожно, всё ещё почему-то не до конца уверенный, почему должен сделать это, но ощущая какую-то скрытую логику и необходимость, Скарлет передал кинжал Астариону. Тот не менее аккуратно перехватил его, второй рукой взяв дроу за запястье. Тело била мелкая дрожь. — Ш-ш, все злодеи мертвы, солнце. Остались только друзья. Успокаиваясь, Скарлет закивал, плотно поджав губы. Его сознание, продираясь сквозь панику и инстинкты, следовало за голосом, как за светлячком в тёмном лесу. — Можешь говорить? Скарлет прикрыл веки. Вдох, выдох. Сглотнул. — Да. — Хороший мальчик. Теперь, не расскажешь нам, что в этот раз тебя раздраконило? Астарион продолжал держать его за запястье, вторая рука опустилась на колено, палец стал водить круги по кожаным штанам. — Я был тут, — выдавил дроу. — Я… я не помню… она… она забрала мою память, она… игралась с личинкой… Вампир кивал на каждую фразу. — Был здесь? — нахмурился Гейл. — Ты был в Лунных Башнях? — Кажется. Я же сказал, я не помню, — сдавил челюсти юноша. Поглаживание на колене участилось. — В чём суть этой истории? — прохрипела Лае’зель. — Мы теряем время. — Дай ему пару минут, — попросила Карлах. — Тчк, — фыркнула гитьянки. — Только потому что его мастерство клинка стоит этих истерик. Скарлет пытался сосредоточиться на осколках воспоминаний, что вернулись к нему в этом месте, но чем глубже погружался в мысли и ощущения, тем сильнее была отдача. Мозг отказывал, сопротивлялся, вызывал в отместку тошноту и боль. Новые волны паники. Не желая терпеть это, юноша сообщил, почти что выпалил: — Орин отдала меня иллитидам. Я думал так. Я помню, она атаковала Жреца, я застал её за убийством, и мы сражались. Я не помню, что было потом. Но теперь я помню, что это было… здесь… — Подожди, что за Орин? — развёл руками Уилл. — Жрец? Что всё это значит? — Орин — это та бешеная? — изогнула бровь Карлах. — Убила твою ящерку? Скарлет поджал губы. Мда, самое большое преступление баалопоклонницы. — Да. Та Орин. Орин Красная. Она теперь Жрец Баала во Вратах Балдура. Она убила Тёмного Соблазна — предыдущего Жреца, он был порождением Баала. Она ему завидовала. — Он нахмурился, но постарался не напрягать память. — Почему мы были здесь? — Хотелось бы задать тот же вопрос, — согласился Гейл. Повреждённая память не имела ответа, но вот следующая встреча, внизу, объяснила всё. Вместе с Кетериком в зале стояли двое: лорд Горташ и Орин Красная, отряд тут же узнал их силуэты из видения Абсолют в лагере гоблинов. Они разговаривали: не слишком дружелюбно, но достаточно фамильярно, чтобы быть признанными, как союзники. Речь шла о плане по захвату Врат Балдура, о контроле Старшего Мозга. Стало ясно, нет никакой Абсолют — это всё прикрытие закулисных игр трёх интриганов, Избранных Богов Смерти. Скарлет был здесь, потому что Храм Баала принимал в этой обманке непосредственное участие. Его просто бросили под копыта им же спущенных лошадей. Сучка. …собственно, таков закон: он оказался слаб и поплатился, нигде не говорится, что именно делать с побеждёнными. Странно, что Орин не убила дроу, как Тёмного Соблазна (Баал, ну и имечко), разве что. Она двинутая на расчленёнке, как и все баалисты, а его вдруг решила унизить морально? Чокнутых всё ещё невозможно читать… Эта шайка Избранных на глазах отряда также заразила и давно искомого ими герцора Рейвенгарда. А потом Орин и Горташ прошли вместе с ним через портал, сопровождаемые убийственными взглядами Карлах и Уилла. И остался только Торм и связанная дева Айлин. Жаль, что змея, которой Скарлет жаждал отрубить голову, уползла, однако дроу был счастлив обнажить клинки и направить свой гнев на кого-то другого. Он также был рад, что Гейл не заикнулся про приказ Мистры. *** Переместившись обратно в Лунные Башни, Скарлет рвал и метал. Его броня утопала в крови, только половина из которой была его собственная, а из гортани вырвался рык. Арфисты моментально потянулись к оружию, но он направился к ближайшему телу культиста Абсолют с остервенением нанёс ему несколько колотых ран в грудь. А потом вспорол ему живот. Он был абсолютно вменяем и ощущал на себя каждый испуганный взгляд. Проблема была в том, что ему было насрать. Отвратительный день. Отвратительная жизнь. КАК МОЖНО ЗАБЫТЬ, ЧТО ИЗ ТВОЕЙ ПАМЯТИ ВЫРЕЗАЛИ КУСОК? Ёбаная Орин. Ёбаная некромантка. Ёбаные иллитиды. И СОБЛАЗН ТОЖЕ ЁБАНЫЙ! НАХРЕН БЫЛО В ЭТУ СРАНЬ ВВЯЗЫВАТЬСЯ? А СКАРЛЕТА ЗАЧЕМ ВПУТЫВАТЬ? Дурацкая ёбаная сучеблюйская хренотень. Он пошёл к следующему трупу. Уже слышал, как товарищи сзади переговариваются. Как арфисты собираются в кучу, а дева Айлин хохочет. Однако, кого отправят на переговоры, было с самого начала очевидно. Скарлет кромсал очередное бездыханное тело, когда за спиной вздохнул Астарион. — Я бы сказал: «Прекрати играть с едой», но это не твоя еда. Нанося особенно жёсткий удар, дроу напомнил: — Можешь есть, сколько влезет. — Он прокрутил кинжал в животе. — Ты сейчас всё разольешь! — цокнул вампир, нарочно придирчиво. — Сердечно извиняюсь, — процедил дроу сквозь зубы. Ещё один цок, в этот раз совмещённый со вздохом. — У этого твоего приступа социопатии есть какое-то объяснение? Скарлет снова провернул лезвие в плоти и ответил низким рыком. — Ещё разок? — Всё тупо, — отрезал юноша. — Угу-угу, по десятибалльной шкале? — 11. — Угу… подробности? — Орин сука! — вырвал дроу лезвие из раны. Кровь расплескалась по грязной броне. Астарион обошёл его и присел рядом на корточки, изображая заинтересованную задумчивость, как бы повелевая продолжать. — Она всегда была сукой! Она чокнутая и всегда меня задирала! Но никогда, никогда, — юноша снова воткнул кинжал в растерзанную плоть и повторил движение, — она меня не предавала! Я думал… — он нахмурился, — я думал, она меня уважает. Ждёт… пока я стану сильнее, наверное. Она не любит слабых. Никто в Храме не любит слабых. Слабая добыча — лёгкая, неинтересная, а Орин — хищник. Она… убийца по праву рождения. Она типа… местная мажорка, внучка Саревока… Почему женщины такие мрази? — задал теперь вопрос Скарлет вампиру напрямую. Астарион рассмеялся. — Милый, это не зависит от пола. Это просто твоя удача. — Сосёт моя удача. — Не стану спорить. Угрюмо, Скарлет начертил на не тронутой плоти пару закорючек. — Я мог забыть тебя, — сказал он тихо. Астарион наклонил голову. — Та некромантка, — продолжил юноша. — Она играла со способностями личинки, она заставила меня забыть её и опыты. Она могла… забрать и вещи посерьёзнее. — Но не забрала, — пожал вампир плечами. — А если бы! — воскликнул Скарлет, вонзая лезвие в труп. — Я бы не узнал тебя на месте крушения! Я бы… наверное, я бы атаковал тебя… может, убил бы вас, минимум одного… — Скарлет, не принижай свои умственные способности, пожалуйста, — фыркнул эльф. — Ты ничего не знал о личинках — прибиться к стаду было рациональным решением, я не думаю, что ты бы пренебрёг этим выводом и, как чокнутый, стал бы резать всех незнакомых людей. Это глупо. Убивать «минимум одного» из группы, которая предлагает необходимую помощь — тоже не вариант. Тупой вариант. Ты бы так не сделал. Скарлет надулся, усердно хмурясь в открытую перед ним рану. Тупая херня. Вся эта ситуация. — Ну солнце, — приблизился Астарион и накрыл его держащую кинжал руку. — Посмотри на светлую сторону — мы идём во Врата Балдура! — Подняв на эльфа глаза, дроу понял, что он действительно рад этому факту. Вампир показал клыки: — Раздадим по заслугам всем мудакам и сучкам. Ну, заодно со спасением мира, конечно. Пф, всё время забываю. Сущая мелочь. Скарлет задумчиво прикусил щёку. — Звучит и впрямь неплохо, — рассудил он. — Вот! — Астарион неожиданно схватил, а затем поводил юношу за нос. — Хватит хандрить! Дроу уставился на него в изумлении. Дотронулся до щиплющего носа. — …ладно. Астарион улыбался и светился, и Скарлет решил, что всё и вправду хорошо.