Разрушительница устоев

Аруни чинил рыболовную сеть в сарае, когда услышал, как во дворе голос Адрики с ее легким забавным акцентом зовет старосту: - Кеватрадж, дайте мне вашу повозку еще и на сегодня! Это было очень странно, что Адрике он снова понадобился – раньше она появлялась здесь где-то раз в полмесяца. Кроме того, она всегда приплывала в деревню очень рано утром, когда рыбаки только выходили на реку, а сейчас был уже почти вечер. Первым порывом Аруни было выбежать из сарая и узнать, что у нее случилось. Однако он остановил этот порыв – она зовет не его. И ей понадобилась повозка – а не он. Он услышал, как староста во дворе почтительно поприветствовал Адрику, поблагодарил за вчерашнюю помощь, сказал еще много слов о том, какое благословение спустилось на их деревню в ее лице, и наконец то, что если ей нужна повозка, то, само собой, она вместе с Аруни в ее полном распоряжении. Через мгновение староста сам появился в сарае, кисловато посмотрел на рыболовную сеть, которая сегодня так и останется нечиненой, и, должно быть, подумал обо всей остальной работе Аруни, которая тоже останется несделанной. Потом он с таким же лицом без всяких объяснений, понимая, что Аруни слышал голос Адрики во дворе, кивнул ему головой на выход из сарая – мол, ведьме из ашрама опять надо куда-то ехать. Аруни вышел во двор, подошел к Адрике и, кланяясь ей, сразу же спросил: - Что-то случилось?... Она подняла правую руку для приветственного благословения его и заметила, что чернильный след на коже всё еще слегка заметен. Адрика улыбнулась, подумав, что благодаря сегодняшнему дару Махадевы никакие лже-научные соблазны ей теперь не страшны. Аруни стандартно смотрел в землю, как и положено в разговоре с браманкой, но, как всегда, смог искоса оценить ее настроение. -…хорошее? – прибавил он к своему вопросу, поняв, что она, вроде бы, не встревожена, а наоборот, в прекрасном настроении. Она даже улыбнулась, благословляя его, а в глазах пока не читалось ни недовольства, ни презрения, ни насмешки. - Да, сегодня наука меня порадовала, - ответила Адрика, не собираясь, впрочем, вдаваться в подробности. У нее же никогда не было ярко выраженной потребности в общении, и даже в состоянии восторга она не стремилась делиться им и его причиной с другими, а в особенности с шудрами. - И я хочу, чтобы мы сейчас поехали к утесу. - Снова? Но скоро стемнеет. Может, лучше завтра? - ответил Аруни. Его предложение было совершенно правильным, однако в душе ему не хотелось, чтобы Адрика согласилась с ним и вернулась к себе. Не потому, что он хотел сбежать от работы - он же был не ленивым и любил работать, - а потому, что хотелось сейчас поехать с ней к утесу. - Мне кажется, до темноты я еще успею немного поплавать, - сказала она. - Там же плохая дорога. В темноте по ней лучше не возвращаться, - пришлось сказать Аруни, потому что это было правдой, и он, к сожалению, даже не знал, что бы Адрика могла противопоставить этому голосу разума. - Можно переночевать там. - Удобно ли это будет? Это как-то странно… - Я же говорила тебе уже, что все ученые странные. В голосе Адрики стали отчетливо слышны нотки недовольства - тем, что он возражает, и ей приходится как-то оправдывать перед ним свое желание поехать сейчас к утесу. - И я тоже немного «того», - с насмешкой добавила она. И от насмешки она не могла удержаться даже в хорошем настроении – хотя бы над собой. *** Кроме позднего времени выезда всё было как обычно: Аруни увидел, как Адрика неловко залезла в повозку, в которую он набросал свежего сена, и улеглась там рассматривать небо, и сел править лошадьми, думая свою всегдашнюю мысль о том, что ее тело может вызвать интерес у мужчины только в ситуации полнейшего «безрыбья», а у него с этим всё хорошо. Как всегда, время от времени ему хотелось оглянуться, чтобы посмотреть на лежащую Адрику для подтверждения этой мысли, и сегодня у него был, как ему казалось, хороший повод для того, чтобы завязать беседу. - Вы вчера и вправду мало плавали возле утеса. Не удивительно, что сегодня вам снова захотелось туда, - сказал он. Аруни постарался, чтобы его понимание прозвучало как извинение за то, что он пытался отговорить ее от поездки. - Ну да, я же вчера там только лежала и страдала – отозвалась Адрика опять с насмешкой над собой. - Но сегодня вам лучше? - Сегодня лучше. На этом разговор угас - к сожалению, повод оказался не таким уж хорошим. Аруни опять вернулся к обдумыванию своей мысли спиной к Адрике, а скорее, к обдумыванию повода для новой беседы, то есть для нового повода посмотреть на нее. Ничего не придумывалось, но вдруг заговорила она. - Как ваша соседка? Родила уже? - Да, девочку, как вы тогда и сказали. - И как назвали? - Не назвали еще. - Если бы у меня была дочка, я бы ее назвала Сатьявати. Очень люблю это имя. - А сына как бы назвали? - Не знаю даже... Никогда не думала об этом. Адрика помечтала о том, что через девять месяцев ей нужно будет подумать об этом несколько раз. Или хотя бы один. Голос рыбака вынул ее из мечтаний: - Матсья. - О чем это ты? - рассеянно переспросила Адрика. - Про имя для сына. Он же родится по-рыбьи. Она не ответила ему, явно задумавшись о чем-то своем - о том, чем она не собиралась с ним делиться. Аруни всегда было грустно видеть, что ему нет места в мыслях Адрики. В ее жизни у него сейчас есть мелкая роль ее Нанди, но в ее мыслях - никакой. И когда они доедут до утеса, она точно так же не будет его там соблазнять, как и во все предыдущие разы... Однако Аруни не хотел, чтобы и этот разговор угас, и он сказал для поддержания беседы: - Сосед расстроился, что у него родилась девочка. Хотя у него уже есть два сына - я бы не расстраивался. Я бы хотел иметь и сына, и дочку. - Да? – Адрика привстала и повернулась так, чтобы видеть лицо парня. – Что ж, это похвально. Благословляю! Пусть у тебя будет и сын, и дочь. - Благодарю. У старосты как раз родилась внучка, когда я стал у него работать, и я смотрел за ней, если надо было, - сказал Аруни, как бы оправдываясь в своем желании иметь дочку. – Да и сейчас смотрю, но она подросла уже. Бегает везде за мной во дворе и просится, чтобы я ее на лов с собой брал, но ей пока рано – маленькая еще. Хорошая девочка. Я бы себе хотел дочку – я бы ее учил ловить рыбу… Тут Аруни решил поделиться с Адрикой своими абстрактными размышлениями по этому вопросу - тем более что она отнеслась к его желанию иметь дочку позитивно и даже благословила, - потому что по прошлому опыту он уже знал, что с ней легче поддерживать разговор, делясь размышлениями, чем делясь какими-то событиями из его обычной жизни. От тех она быстро теряла интерес к беседе с ним - вроде как сейчас, когда он стал рассказывать о внучке старосты. - Я думаю, это неправильно, что все хотят иметь сыновей, - сказал он. - Если у всех исполнится это желание, то кто тогда родит им внуков? Мой сын останется без жены... Я бы не хотел, чтобы женщин не было... Адрика подхватила абстрактную волну - но в своей характерной манере, когда Аруни становилось тяжело понимать, что она хочет сказать: - Иногда мне кажется, что у низших каст можно встретить побольше здравого смысла, чем у высших. Но потом я смотрю на какое-нибудь поклонение реке и на то, чем там лечатся, и понимаю, что показалось. Аруни решил просто согласиться с тем, с чем он был согласен. - Мне тоже поклонение реке не очень интересно. А вот в моей деревне праздник урожая веселый. Я в это время всегда прошу старосту отпустить меня проведать родных. - Так ты не местный? - Ну как «не местный»… Местный вообще-то. Просто родом из другой деревни. Она вон там, - он махнул рукой в сторону от дороги, - далековато отсюда. Я с детства возил рыбакам зерно на продажу и всех там знал. Как-то решил остаться – мне больше нравится рыбачить. И к городу намного ближе. Тем более, староста уже не раз предлагал мне пойти в его дом работником. - Не удивительно. - Почему? - Очень же заметно, что у тебя руки из правильного места растут. - У вас тоже, - как-то само вырвалось у Аруни. Ему стало ужасно неловко, и он покраснел. - То есть? – не сразу поняла Адрика, и он понадеялся, что тема как-то замнется, но его надежда не оправдалась: - А-а-а, - сообразила она, усмехаясь и думая про себя, что рыбак, кажется, опять напрашивается на «служение науке», несмотря на то, что вчера она ему ясно сказала, что науке больше не надо. – Так и есть, у меня руки врача. - А где вы этому научились? – спросил Аруни, честно имея в виду ее врачебное мастерство, но тут же сообразил, что сейчас это прозвучало тоже не очень прилично, и еще раз смутился. Но она проигнорировала двусмысленность, а, скорее всего, даже не заметила ее. - Меня научил отец, он врач, - сказала Адрика. – Вернее, не так. Мой отец не просто врач. Он очень хороший врач. Это разные вещи. Большинству врачей, которых я встречала, я не доверила бы даже кастрировать барана. Моему брату, например, не доверила бы. А ведь он унаследует дело отца. Я могла бы пожалеть родной город, что там будет такой врач, но нет – вот к родному городу у меня никакого сострадания. Хотя… Это когда я там жила, то думала, что у нас собрались все козлы мира, но теперь знаю, что их там столько же, сколько везде… Ну ладно, это такое… Короче, ты собираешься учить дочку ловить рыбу, а мой отец научил меня лечить людей. Больше всего мне нравилось помогать беременным, и в родах, и после. Мне нравилось помогать – однако я всегда чувствовала, что на самом деле я как-то мало чем могу помочь, надо больше. Но я совсем не знала, с чего начать. А потом мне Шива… м-м-м… помог начать - и вот теперь я надеюсь, что смогу помочь больше. Но даже если не смогу, то, по крайней мере, точно много чего полезного оставлю для потомков. Я же всё записываю – так что они доделают, если я не успею. - Записываете? Жаль, когда я был у вас, вы мне ничего не прочитали, - сказал Аруни, и Адрика снова заподозрила его в стремлении «послужить науке». – Мне бы хотелось посмотреть, как читают. Адрика на это ничего не ответила. Она снова легла на сено, а Аруни отвернулся и стал думать свою обычную мысль. *** Аруни в этот раз взял с собой на мыс не только удочки, но и всё нужное для того, чтобы приготовить ужин – пожарить рыбу и сварить суп. Еще когда он чинил сеть перед приездом Адрики, он чувствовал себя голодным. Адрика сразу же сбросила с себя платье, поднялась на утес и прыгнула с него в реку. Пока Аруни рыбачил, то видел, как она глубоко заныривала, и в воде ее тело снова показалось ему похожим на рыбу. На красивую длинную желтоватую рыбу, изящно проплывающую среди камней дна. Сегодня она была совсем другой по сравнению с ней вчерашней – должно быть, наука и вправду чем-то сильно ее порадовала. Она не только ныряла, но и много плескалась в воде на мелком месте, как будто просто от радости жизни, распугивая Аруни рыбу. Но сегодня он же не хотел наловить побольше для односельчан, а только для их ужина, так что это было всё равно, а смотреть на ее радость было очень приятно. Когда Адрика выбралась на берег, то рыба была не только поймана, но уже и жарилась, а суп варился. - Ты готовишь себе ужин! - искренне удивилась она. Видимо, ей как-то не приходило в голову, что в их поездке может возникнуть вопрос еды. - Не только себе. Я надеюсь, что и вам понра... - Я же не ем рыбу, - холодно оборвала его она. - Но вы ведь говорили, что едите... - Когда? - Когда мы были у вас. Помните, вы мне давали понюхать это... м-м-м... тот рассол, который сильно пах тухлой рыбой. Вы тогда говорили, что разделывали рыбу. - Я разделывала рыбу не для того, чтобы ее есть, конечно, а для того, чтобы увидеть, как она устроена, - объяснила Адрика. Аруни разочарованно вздохнул. Выходит, он опять чего-то не понял. - Возле дороги есть манговые деревья. Можно вернуться туда, - предложил Аруни единственное, что мог сейчас придумать. Адрика как-то не воодушевилась этим предложением. - Не стоит, я же привыкла к постам, - сказала она. – Да и есть как-то не хочется. Хотя я, вроде, сегодня ничего не ела… Нет, утром что-то было, по-моему… Или это было вчера? – она засмеялась. – Когда работа хорошо идет… или, наоборот, очень плохо, то я забываю поесть. Аруни, как всегда, когда она была на мысе раздетой, старался не смотреть на нее даже искоса, но само понимание, что рядом голая женщина, пусть даже такая, которая для «безрыбья», всё-таки заставляло его посматривать в ее сторону – хотя бы просто для того, чтобы еще раз подтвердить свою основную мысль о ней. Но тут ему показалось, что «забываю поесть» это как раз самое точное описание фигуры недокормленной «ведьмы», и он быстро глянул на нее, чтобы убедиться, что так и есть. Она снова взбиралась на утес, и вскоре он, само собой, услышал характерный всплеск от ее прыжка в воду. Когда Адрика появилась на берегу во второй раз, уже стемнело, а рыба и суп были сняты с костра. Рядом с ними лежало несколько манго, и Аруни показал ей на них, когда она проходила мимо. - Они для вас, - сказало он, стараясь держать глаза в земле. - А, ты всё-таки принес манго, - сказала она совершенно равнодушно, но одно, самое спелое, взяла. Адрика села у костра на траву и начала снимать с манго кожу. Аруни ждал, пока еда остынет, и в отсутствие какого-то дела стал чаще коситься на нее. Она почистила фрукт, быстро съела его, выкинула косточку в воду и вытерла руки об траву. Она смотрела то на реку, то на ночное небо, думая о чем-то своем. Не о нем. Адрика встала и стряхнула с себя прилипшую землю. Аруни в это время в очередной раз украдкой посмотрел на нее, и в очередной раз его больно кольнула мысль, как несоблазнительно она ведет себя в его присутствии. Если бы он сидел на земле, а потом встал, то тоже отряхнулся бы именно так, как это сделала она - и это выглядело, конечно, естественно, но как-то не по-женски. По крайней мере, в присутствии мужчины женщина точно должна это делать как-то по-другому... впрочем, не обязательно соблазнительно, конечно, но точно по-другому... Хотя начинать надо, наверное, с того, что в присутствии мужчины женщина не будет ходить раздетой. Однако он же всего лишь часть повозки, без которой она не доберется сюда. Вахана, ездовое животное. Сейчас оно не нужно, и она о нем не думает. И не разговаривает с ним. А когда она решит уехать отсюда навсегда, то на новом месте найдет себе новую вахану, нового Нанди. Почувствовав себя уже достаточно обсохшей, чтобы одеться, Адрика подошла к своему брошенному в траве платью. Подбирая его с земли, она заметила, как из него что-то выпало. Оказалось, что это то самое письмо, которое сегодня принесло ей новые надежды - когда она уходила из дома, то взяла его, чтобы выкинуть на кучу мусора, но сразу за порогом забыла об этом. - Эй, Нанди! - окликнула она парня. - Ты говорил по дороге, что хочешь посмотреть, как читают. У меня тут есть кое-что. Могу прочитать.