***
— Госпожа Лань, можно будет мне прогуляться? — сидя в тёплой ванне, пока Лань Чу мыла его чернильные волосы, Вэй Ин чувствовал себя как никогда хорошо, хотя где-то внутри всё ещё сидело это липкое чувство недоверия, ведь о нём никто кроме родителей не заботился, аккуратно ловя пену, чтобы она не попала в глазки, а по его чувствам, родителей нет очень давно… Совсем недавно заклинательница объяснила ему, что они прибыли в гостиницу ещё ночью, но он так крепко спал, что ей пришлось самой его переодеть, протереть влажными полотенцами и обработать его видимые раны. Однако после водных процедур надо будет посмотреть нет ли каких-то внутренних травм. Почему-то мальчишку это так впечатлило: чтобы богатая госпожа так о нём заботилась, не захотела его тревожить, просто потому что он спал, вместо того чтобы разбудить, кинув в него что-то, кинув на пол или пнув… Да и сейчас она сама моет ему голову, аккуратно и бережно, вместо того чтобы позвать служанок, а ещё так приятно массируя кожу головы, что Вэй Ин готов прямо тут замурчать, растёкшись в её руках… Возможно, из-за этого внимания к себе, мальчик осмелился на свой вопрос, потихоньку начиная вылазить из скорлупы, разрешая этой, вроде хорошей, госпоже подойди поближе — Конечно, нам как раз надо будет сходить кое-куда позже, но сначала надо покушать. Закрой глазки, я смою пену, — на лице Вэй Ина появилась маленькая, но счастливая улыбка, глаза сверкнули и потом он их закрыл, чтобы Чу полила на него тёплую водичку, — И не надо таких формальностей, зови меня просто тётушкой. — Тё…тётушкой? — удивление мальчика было столь велико, что он даже осмелился посмотреть в сверкающие лилово-голубые глаза, ища какой-то подвох или шутку. Но ничего из перечисленного там не находилось. Девушка лишь погладила его по мокрой голове, вытаскивая из воды и отдавая ему новенькую и чистую белоснежную одежду. Целых четыре слоя. Вэй Ин, даже когда мама с папой были живы, не надевал больше трёх. — Да, тётушкой, — Чу с лёгкой улыбкой наблюдала за тем, как мальчик думает, даже не подозревая, что всё написано на него лице: удивление, сомнение, мимолётный страх, а потом так резко в глазах от счастья засияло самое настоящее солнце, чуть не заставив заклинательницу зажмуриться. Ну что за ребёнок? Как вообще его можно обижать, когда он смотрит на тебя вот такими глазами? Глазами своей покойной матери с цветом радужки покойного отца… — Давай кушать А-Ин, а то еда остынет, - заклинательница поманила мальчика ближе к столу, помогая правильно завязать пояс и поправляя рукава и ворот. Оба кушали в тишине, но Лань Чу чувствовала, что мальчишка постоянно смотрит на неё, разглядывает и будто пытается найти подвох такого поведения, а заклинательница лишь подкладывала маленькие кусочки куриного мяса новому воспитаннику. В её клане запрещено убийство животных, мясо там не едят, да и ей никогда и не хотелось. Но сейчас перед ней сидит очень худой, даже болезненно худой, ребёнок, которому определённо надо употреблять более питательную пищу, но и кормить его сразу много нельзя – всё может привести к летальному исходу. Немного отварного риса и немного маленьких кусочков варёной курочки сейчас подойдут ему. — Почему тётушка не ест мясо, а только кладёт мне? — Вэй Ин принял ещё один кусочек, запивая тёплым чаем. На краешке губы осталась рисинка, которую Чу смахнула большим пальцем. — В моём клане запрещено убийство животных. Мы не едим мясо, — девушка протянула ещё один кусочек А-Ину, но тот как-то странно на него посмотрел, явно с желанием скушать, как и все прошлые, но так и не взял, продолжив кушать только рис, что сразу же не понравилось деве Лань. Этой ночью она всё-таки разревелась от вида выпирающих через кожу рёбер у этого малышка, — А-Ин, тебе сейчас надо кушать лучше, пожалуйста, не отказывайся от еды. Ответа не последовало, но мальчик всё же съел кусочек и все последующие, которыми его кормила Чу. Но на душе у ребёнка вдруг стало так тепло, так хорошо, будто нашёл что-то потерянное очень давно. Наверно так ощущается забытая радость. Вэй Ин под конец настолько открылся, что позволял кормить себя с ручек, просто открывая рот, чтобы тётушка Лань положила туда кусочек сочного и такого вкусного мяса, а её улыбка в эти моменты заставляли А-Ина лишь шире открывать рот. Ему нравилась эта улыбка, такая искренняя и тёплая, направленная только к нему. Так нравилась, что он подумал: «А смогу ли я когда-нибудь также?»***
— Куда мы идём? — всё ещё укутанный в чужую мантию, но подвязанную так, чтобы она не волочилась за ним по земле и не мешалась при ходьбе, Вэй Ин, держась за тёплую руку Лань Чу, уверено шёл за ней, мимо разных лавочек, старясь не на что не засматриваться и не задерживать заклинательницу. — Мы зайдём в одну лавку. Надо тебе купить мантию по размеру. — Чу остановилась у одной из лавок, а после зашла внутрь под сопровождение звука колокольчика, потянув мальчика за собой. Перед Вэй Ином в ту же минуту предстало бесчисленное количество всевозможных ярких и приглушённых тканей, с разными орнаментами: птиц, летящих по шелковистой ткани, или бамбука, прорастающего на зелёной ткани, лежащей на ближайшем столе. А ещё были ханьфу, представленные на манекенах. Все такие красивые, что у Вэй Ина глаза разбегались, пока он рассматривал одежду, стараясь не подходить слишком близко - вдруг испортит. Тётушка Лань пошла разговаривать с работником лавки, а мальчика отпустила рассмотреть что тут есть, видя, как загорелись большие серые глазки от такого большого количества красивых тканей. И Вэй Ин правда пошёл на свою маленькую экспедицию! Он прошёл и внимательно рассмотрел все ханьфу, которые ему приглянулись, сразу же после них переходя на великое многообразие тканей, что предстали ему, на разные фактуры и рисунки, цветовые палитры. Больше всего ему понравился небесно-голубая ткань с вышитыми веточками неизвестного ему цветка или может быть дерева… Она была очень плотной на первый взгляд, но дотронуться даже кончиком пальца до светлой ткани Вэй Ин не решился. От мыслей об неизвестной вышивке, в которую он уже какое-то время всматривался, скользя взглядом по серебряным нитям, сплетающимся в несколько цветков на веточке, его отвлекала Лань Чу, что несла в руках свёрток той самой небесно-голубой ткани с понравившейся вышивкой, а за ней, отставая на два шага шла работница лавки. — А-Ин, подойди ко мне — она обворожительно улыбнулась, когда мальчик послушно подошёл ближе, стараясь скрыть восторг и нетерпение, поглядывал на ткань в её руках, а потом вообще удивлённо уставился на заклинательницу, присевшую на корточки, надевая накидку на него. — Вот так) — Г…Тётушка Лань, это…мне? — удивлённо моргая своими длинными ресницами, Вэй Ин посмотрел в высокое зеркало, что принесла с собой работница. — Конечно тебе! — Лань Чу аккуратно расправила ткань на плечиках ребёнка, поправила капюшон с белоснежным мехом, не самым дорогим, но для этого места - лучшим и продолжила, — Моя мантия тебе слишком велика. В дороге до клана тебе будет неудобно. Ты лучше скажи, тебе нравится? Вэй Ин, стоя перед зеркалом, покружился, не отнимая взгляда от отражения красивого мальчика в небесно-голубой накидке в пол. Это правда он? Тот мальчик, которого он видел в отражении на воде, весь грязный и в изорванном ханьфу, и этот, чистенький, в красивых беленьких одеждах, со сделанными в маленький хвостик волосами с выпадающими передними прядками — один и тот же мальчик?… — Да… — На глазах выступили слёзки, которые тут же заметила Чу, но ни сказать, ни сделать ничего не успела - она была ослеплена невероятно яркой, солнечной улыбкой этого малыша о которой он, наверное, и сам сейчас не подозревает. Вэй Ин говорит тихо, непривычно тихо для ребёнка (только если этот ребёнок не малыш Лань Чжань), благодарит и пытается поклониться так, как это делали богатые детки, которых он видел на улицах, когда сбегал из очередного «пристанища» — Очень нравиться, тётушка Лань, спасибо. Лань Чу готова снова клясться себе, Небесам и погибшим супругам Вэй, что этот ребёнок теперь станет её воспитанником, что теперь он будет чаще так ярко улыбаться, что не будет плакать из-за такого обычного жестка, как забота о нём и о его здоровье, пусть эти слёзы и были слезами самого настоящего счастья… Чу почти сгребает А-Ина в объятия, но только ловит себя на этой мысли, вспоминая, что Вэй Ин ещё не открылся ей до конца и легко может испугаться такого резкого и неожиданного для него жеста. Однако у них всё впереди, она уверена в себе и Цижэне, уверена в своих малышах Нефритах, которые точно смогут принять нового друга, она уверена в будущем, где А-Ин будет её обнимать и больше никого не будет бояться… Лань Чу оплачивает покупку и вместе с Вэй Ином покидает лавочку с тканями.***
— Мне правда можно? — Спрашивает Вэй Ин, оборачиваясь на Лань Чу, когда миловидная женщина-продавщица с седеющими волосами и морщинками у глаз и на лбу, протягивает ему рисовое пирожное по форме напоминающее яблоко, только разве что не красное. — Конечно можно. — Девушка расплачивается с продавщицей и берёт пакет с ещё несколькими пирожками, которые она позже возьмёт с собой в дорогу. Они с Вэй Ином гуляют по центральной улице Липина уже один шичень . Мальчик рассматривал всё с интересом, про многое спрашивал, хотя сначала и стеснялся. Вот только один раз испугался дворовой собаки, пробегающей мимо, спрятавшись за тётушкой, вцепившись почти мёртвой хваткой в подол её платья. Лань Чу казалось, будто мальчик открывался ей с каждым мгновением всё больше, хоть и потихоньку, очень медленно, но открывался. Сейчас, жуя пирожок, он уверено вышагивал по заснеженной дорожке, где ещё недавно видел играющих детей, но так и не решился к ним подойти. — Вэй Ин, завтра мы с тобой поедем в Гусу Лань. — В Гусу Лань? Это тот клан, где Вы живёте, тётушка Лань? — Да, теперь это будет и клан, где живёшь ты. — Заклинательница достала платок и, присев на корточки, стёрла с детского личика крошки от пирожного. Тот немного дёрнулся, всё ещё не привыкнув к чужим прикосновениям и нежностям, которые, по правде, начинали ему правда нравиться. Но они также всё ещё его пугали. Вдруг над ним завтра просто подшутят и выкинут? Хотя зачем тогда было отпугивать тех собак, забирать из того холодного и пугающего места, обрабатывать его раны, покупать такую красивую накидку и смотреть так по-доброму, будто готов подарить целый мир, забирать в клан, что является ей домом! Вэй Ина метало между двумя гранями: с одной стороны - страх и недоверие ко всем, и даже хотя бы немного, состоятельным людям, с другой — искреннее желание прижаться к тётушке Лань, узнать может ли она обнимать также тепло и нежно, как и смотрит, как говорит? Наверняка же может! Успокоившиеся совсем недавно снежинки, снова начали свой танец, приземляясь на длинные ресницы и тёмные волосы мальчика, контрастируя с ними также ярко, как с белыми одеждами, в которые он был одет. Вэй Ин остановился посреди дороги, взглянув на небо, которое уже начинало темнеть после заката, как бы говоря, что пора уходить домой, ужинать и готовиться ко сну. Но мальчик, поддавшись своему собственному влечению и желанию, открыл рот и высунул язык, ожидая, когда на него упадёт хотя бы одна из танцующих белоснежных феечек-снежинок. Лань Чу, увидев это детское желания, что А-Ин решился показать, позволила себе небольшую шалость, что точно сможет немножко, но обрадовать четырёхлетнего ребёнка. С помощью небольшого потока духовной энергии она направила пару снежинок так, чтобы они упали на высунутый язык Вэй Ина и он, наконец, закрыл рот, засветившись и заулыбавшись, становясь похожим на здорового ребёнка. Она оказалась права: маленькая шалость с её стороны, а этот ребёнок уже счастлив, да ещё и как…) Протянув Вэй Ину ручку, Лань Чу повела его в сторону гостиницы, где они остановились. Завтра им предстоит дорога до Гусу и мальчику надо выспаться. - Тётушка Лань, а что это за цветочки на накидке? - Это магнолия , А-Ин. - А почему они растут на деревьях, а не на земле, как другие?***
Дорога до Гусу оказалась долгой - с несколькими остановками в разных городах и посёлках, ведь Вэй Ин ещё не умел управлять духовными силами: ещё слишком маленький для меча, а также был достаточно слабым для своего возраста. Однако это совсем не мешало такой заклинательнице, как Лань Чу. За эти пару дней, что они провели вместе, мальчик всё сильнее привязывался к своей тётушке: уже более открыто реагировал на все её прикосновения, перестал вздрагивать от них и даже позволил гладить себя по голове, откровенно наслаждаясь этими прикосновениями. В глазах маленького мальчика Лань Чу стала словно Небожительница, спустившаяся за ним на землю…Чего стоят эти светящиеся лилово-голубые глаза, напоминающие увиденные когда-то давно мелкие цветочки на одной из лужаек, где они отдыхали с мамой. А мелодичный голос, которым она напевала колыбельные Ину? Под такой правда хочется засыпать, не переживая о завтрашнем дне, как это раньше бывало у Вэй Ина. Все движения этой женщины были лёгкими, элегантными, плавными, и Вэй Ина это восхищало. Он не мог оторвать глаза, когда тётушка Лань что-то делала в их комнате, где им предстояло ночевать перед новым днём пути. Сможет ли он когда-нибудь выглядеть также? Она правда была такой красивой. Красивее всех тех богатых высокомерных теток, каких он успевал повидать! А ещё от неё всегда приятно и успокаивающе пахло жасмином. Она даже ему растёрла немного аромамасла на запястье, когда заметила его интерес к красивой стеклянной баночке в руках. Тётушка Лань лечила все его раны, аккуратно наносила различные мази и объясняла зачем ему пить эти горькие настойки из каких-то трав. И он пил. Пил, потому что она просила, и у Вэй Ина снова появлялось то знакомое чувство, будто за него кто-то переживает…***
В Гусу они добрались уже ближе к ужину. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая зимнее небо Гусу в тёплые жёлтые, розовые и оранжевые оттенки – совершенно не свойственные Облачным Глубинам. Адепты, стоящие на входе, удивились неизвестному мальчику рядом с знакомой им Девой Лань, поэтому остановили путников. Тогда Вэй Ин стушевался, как в первый день их с Лань Чу знакомства, но теперь прячась уже не за своими руками, а за ногами тётушки. — Это Вэй Ин - мой воспитанник. — Девушка положила свою руку на макушку мальчика в капюшоне. Тот чуть расслабился, но продолжил укрываться за чужими ногами, оттуда поглядывая на двух явно удивлённых мужчин. Вэй Ин заметил, что они тоже в белом, как и он, но в одеждах тётушки больше голубого, чем белого…Разве они не люди Гусу Лань? Почему тогда так по-разному одеты с тётушкой? — А… — Какие-то проблемы? Неужели у меня есть запрет на наличие воспитанников? — Не успели адепты что-то сказать и задать свои вопросы, как Чу задала свои, убирая лезущую в глаза чёлку.— У него пока нет нефритового жетона. Он получит его чуть позже. Или вы предлагаете мне оставить ребёнка на улице и уйти? Вэй Ин впервые за время их знакомства видел Лань Чу такой: прямолинейной, со стальными нотками в голосе, такую величественную… Но это не пугало, наоборот, Лань Чу казалась ещё божественнее в его глазах: когда обернулась и улыбнулась ему, словно только что не она подняв голову чуть выше, не давала двум парням и слова вымолвить, а потом как ни в чём не бывало, озарила его сиянием, снова поворачиваясь к адептам, что пропустили их без лишних вопросов. Лань Чу ещё два дня назад отправила бабочку Ци Лань Цижэню, что возвращается со дня на день вместе с Вэй Ином, и просила подготовить мальчику комнату. Но лучше бы уже тогда она сразу знала, что просто спокойно вернуться и растить А-Ина в Гусу ей никто не даст.