И это наш танец над пропастью любви

Ветер гулял по салону автомобиля сквозь настежь открытые окна. Я невольно расслабилась, расправляя волосы. Запах хвои, мяты, табака, свободы. Подскочивший в крови адреналин, разгонял разряды тока по венам. Вызванная то ли прохладой, то ли возбуждением, дрожь прошибала тело. Черный шелк струился по телу, ласково огибая каждую его часть. Лишь одно колено осталось неприкрыто тканью. На нем по хозяйски покоилась теплая ладонь Киллиана. Его пальцы то сжимали, то поглаживали, пробуждая острые мурашки на теле. Я смотрела в боковое зеркало, наблюдая в нем за Лайтвудом. Четкий контур его напряжённой челюсти, высокие скулы, ровный нос. Зажатая в его мягких губах, сигарета лишь придавала шарма. Кажется это тело лепил самый искусный скульптор. Шея, ключицы и торс, он мог свести меня с ума одним своим видом. Нервно выдыхаю и провожу пальцами по четко выделенным венам на его предплечьях. — Я все понимаю, но, кажется, сейчас твои кошачьи глаза продырявят мое отражение, — ухмыляется и продолжает следить за дорогой. — Не могу налюбоваться, — я приблизилась к нему. Почти касаясь его щеки, я слепо искала точку опоры, сжимая его бедро. — Не по правилам играешь, милая. — В этой игре нет правил, — я отняла у него сигарету, едва обводя мизинцем контур подбородка. Затягиваюсь и смеюсь. Как же с ним хорошо. — Наглая маленькая девчонка, не рано ли тебе такой дрянью заниматься? — Мне папочка разрешил. Ты ведь разрешаешь? — машина съезжает на обочину и тормозит. А я внутренне ликую, тому какой эффект воспроизвели мои почти невинные слова. Убираю ненужный бычок в пепельницу и тянусь к его губам, уже зная, что поцелуй это самое невинное, что узрит сейчас эта машина.