***
Время шло, и против воли Гарри все больше узнавал и лучше понимал Волдеморта. Темный Лорд был переменчивым, будто бурное зимнее море, порой его можно было назвать почти доброжелательным, а изредка он даже рассказывал Гарри что-то о высшей магии или политике, и, как ни странно, тот понимал почти все объяснения. Гарри одновременно любил и ненавидел эти разговоры: после них он особенно остро ощущал свою изоляцию от волшебства, от жизни. И, разумеется, презирал себя за то, что с открытым ртом внимает речам своего врага. Но в другие дни Гарри читал в устремленном на него взгляде Волдеморта ледяную ненависть и обжигающую ярость, и затаившуюся за острыми вертикальными зрачками бездну безумия. Самым сложным было то, что настроение Волдеморта менялось часто и, казалось, совершенно непредсказуемо. В ответ на одни и те же слова Гарри получал то снисходительную усмешку, то Круциатус, и это почти сводило его с ума, не позволяя выстроить никакой конкретной линии поведения со своим тюремщиком. Однако постепенно Гарри почти привык к этим безумным качелям. Ему пришлось многому научиться, например, прислушиваться к отголоскам чужих эмоций, доносившимся до него через их связь. Обращать внимание на едва уловимые изменения интонации. Чувствовать малейшие перемены в магии Темного Лорда, которая часто бывала гораздо более откровенна, чем ее хозяин. Гарри постепенно учился подстраиваться под Волдеморта так, чтобы всегда звучать с ним в унисон. Временами это могло бы даже казаться почти захватывающим — если бы не было связано с постоянным унижением, болью и горьким вкусом предательства.***
— Вы все еще не верите в мою искренность, Повелитель? — спросил Гарри, постукивая ногтями по металлическим прутьям решетки и глядя в непроглядный мрак, окутывающий мир за пределами его камеры. — Разумеется, нет, — холодно ответил Волдеморт. Гарри обернулся и, подойдя к его креслу, опустился на колени у ног Темного Лорда. — Но почему? Ведь я — ваш крестраж, гарант вашего бессмертия. Если бы стены моей тюрьмы рухнули, думаете, я бы вернулся в Орден Феникса? Чтобы гадать, от кого из них мне ждать удара в спину? — спросил Гарри, пристально глядя в глаза Волдеморту. — Я так верил Альбусу Дамблдору, а он все это время меня использовал. И сейчас я очень боюсь, что кто-то, кому я доверяю, получил от него задание прирезать меня в нужный момент. Гарри рассказывал Волдеморту о тех мыслях, которые давно не давали ему покоя, сводили с ума, смешивая их с искусной отрепетированной ложью. И сам не мог отличить одно от другого. Он искренне делился с ним своими потаенными страхами, и, видимо, Волдеморт почувствовал это, потому что внезапно подался ближе, слишком близко, так, что теперь Гарри касался тяжелой и гладкой ткани его мантии. — В таком случае ты должен быть благодарен мне, Гарри: здесь ты в полной безопасности, — ответил Волдеморт, проведя острым ногтем по его щеке. — Никто, кроме меня, тебя не тронет. — Я не боюсь опасности, мой Лорд, — я боюсь, что не знаю, как мне теперь жить, — ответил Гарри. — Ради чего? Он медленно подался еще ближе, чувствуя, как магия Волдеморта обвивает его, словно кольца чудовищно огромной змеи. И что-то внутри тянуло Гарри к этой силе, такой могущественной, такой волшебной. — Возможно, я мог бы жить для вас, мой Лорд? Хотите? Ровное дыхание Волдеморта сбилось — всего на секунду, — но Гарри успел это заметить. Темный Лорд вновь дотронулся до его щеки, на этот раз не острыми когтями, а кончиками пальцев, посылая по всему телу крошечные электрические разряды — слабые отголоски той жуткой боли, которую его прикосновения приносили Гарри прежде. — Я умею быть верным и умею держать свое слово, вы же знаете, — прошептал Гарри. — Я бы никогда не предал Дамблдора, если бы он не сделал этого первым. Вместо ответа Волдеморт провел ладонью дальше, запуская пальцы в его волосы. «Что он делает?» — успел подумать Гарри. А затем Темный Лорд убрал руку, и Гарри, видимо, ухитрившийся слишком сильно войти в свою роль, безотчетно потянулся за ней, словно стремясь продлить это прикосновение. И снова почувствовал через связь то тяжелое странное чувство, которое в прошлый раз не успел осознать. Глаза Волдеморта вновь потемнели, Гарри вгляделся в них… И вдруг понял. — О господи! — пораженно выдохнул он. То чувство, которое испытывал Волдеморт по отношению к нему… это было желание. Вожделение. Темный Лорд хотел уничтожить Гарри, хотел сделать его своим во всех возможных смыслах, хотел сломать все его границы, те, что естественны для каждого нормального человека. Волдеморт желал получить не только его душу, но и тело. В самом буквальном и низменном смысле. В голове Гарри точно взорвалась одна из петард близнецов Уизли: вместо конкретных мыслей там царил какой-то безумный сумбур. Происходящее казалось нереальным — просто какой-то бред! Гарри даже не чувствовал страха или отвращения, настолько он был шокирован. Но постепенно из всей мешанины обуревающих его эмоций он смог осознать две: глубоко в его подсознании настоящий Гарри зашелся в истерике, кипя ненавистью, порываясь встать и двинуть проклятому извращенцу в глаз — а там будь что будет. Но одновременно что-то в его животе мелко задрожало, отзываясь на желания Волдеморта, заставляя Гарри вспыхнуть от стыда и унижения. Волдеморт лениво усмехнулся: — Что же ты замолчал? — насмешливо спросил он. — Кажется, мы остановились на том, что ты пожелал жить ради меня. — Да, — заторможено отозвался Гарри, — что-то вроде того. Теперь в свете того, что он узнал, это звучало почти неприлично. — Возможно, я бы дал тебе шанс, — с наигранной задумчивостью произнес Волдеморт. — Если бы не Пророчество. Даже не знаю, что ты должен сделать, чтобы я рискнул отпустить на свободу того, кто может стать причиной моей смерти. А пока, думаю, мне больше нечего сказать тебе, Гарри. В следующее мгновение Волдеморт бесшумно растворился в воздухе. Гарри моргнул, чувствуя, как спадает с него фальшивая личина, как альтер эго отходит в сторону, возвращая ему контроль над собственным телом. А затем схватил массивное кресло и изо всех сил швырнул его в стену. Он всей душой желал услышать громкий треск ломающегося дерева, но, едва коснувшись серого камня, трансфигурированное кресло исчезло, бесследно испарилось, как и всегда. — Твою мать! — выкрикнул Гарри. — Проклятье! Он стремительно закружил по камере, пытаясь осознать, что только что произошло. Волдеморт хочет… Гарри от души сплюнул на пол. Мордред, да это чудовище — просто воплощение всех возможных пороков! Гарри передернуло от отвращения. Раньше ему даже в голову не приходило, что Волдеморт вообще может испытывать плотские желания: Мерлин великий, да у него же даже тело не настоящее! И к тому же просто омерзительное! Внезапно бурлящая гневом и возмущением кровь в венах Гарри застыла, обратившись колким льдом. Он вдруг понял, что если Волдеморт решит удовлетворить свои противоестественные желания, то мнение Гарри на этот счет будет волновать его в последнюю очередь. В животе словно затянулся тугой узел. Он ведь ничего не сможет сделать без палочки, не сможет сопротивляться… Перед глазами замелькали жуткие картинки, и Гарри захлестнуло волной почти первобытного ужаса. «Он этого не сделает, — раздался шепот его альтер эго. — Неужели ты не понимаешь? Он не собирается тебя насиловать — он ждет, что ты добровольно раздвинешь перед ним ноги». Гарри замер, пораженный этим внезапным осознанием. — Да ни за что на свете! — вслух выкрикнул он. Неужели Волдеморт думает, что он пал так низко, что в нем вообще не осталось ничего человеческого, ни капли самоуважения?! «Он думает, что ты хочешь выйти отсюда. И ты хочешь — любой ценой, разве нет?» Бред! Мерлин великий, какой бред! Даже если на долю секунды представить, что такое возможно, как бы это ему помогло? Что, он стал бы убеждать Волдеморта выпустить его из темницы при помощи силы любви? Гарри зашелся в громком истеричном хохоте. — Абсурд! — отсмеявшись, прошептал он. Все, хватит! Он просто попытается забыть об этом, выкинуть из головы. А если вдруг Волдеморт все-таки попытается применить силу, Гарри такого ему наговорит, что у этого ублюдка никогда больше вообще ни на кого не встанет! И плевать, что он с ним за это сделает. Гарри повалился на свой тюфяк, уставившись в потолок. Получается, Волдеморт в принципе предпочитает мужчин? Или все дело в том, что он — его крестраж? Это проявление крайней формы нарциссизма? Мерлин, не думай об этом, не думай! И как теперь смотреть ему в глаза, зная, что он хочет… Против воли Гарри вновь вспомнил те эмоции Волдеморта, которые ощутил через их связь. По коже пробежали ледяные мурашки. Нет, дело было не столько в нарциссизме, сколько в самом Гарри. То, чего хотел Волдеморт, было для него всего лишь еще одним способом демонстрации власти. И подтверждением, что теперь Гарри действительно принадлежит ему, ведь вероятность того, что в своей лжи он решится зайти настолько далеко, была ничтожно мала. А это значит… Гарри грязно выругался, резко подскочив на своем тюфяке. Нет! Нет-нет-нет! Это уже слишком, да это же просто немыслимо! «Если бы ты был искренен, для тебя ничего не было бы слишком». Да, скорее всего, если бы Гарри смог заставить себя пойти на это, Волдеморт поверил бы, что он не лжет. Убедился бы, что Гарри сломлен настолько, что больше не представляет угрозы. И тогда… Но он не мог пасть так низко! Внезапно Гарри окатила волна жгучей огненной ярости. Не на Волдеморта — на себя. Он же был готов к тому, что Лорд заставит его убивать и пытать! И Гарри решил, что пойдет на это! Так неужели он ценит жизни других людей меньше, чем неприкосновенность собственной задницы?! В горле вдруг пересохло, и Гарри почти бегом кинулся в ванную. Напившись ледяной воды из-под крана, он поднял голову и вздрогнул, встретившись взглядом со своим отражением. Ему показалось, что из зеркала на него глядит незнакомец. За время плена его волосы отросли так сильно, что совсем перестали топорщиться, лицо еще больше осунулось, кожа приобрела бледный нездоровый цвет, а глаза словно стали больше, сияя больным лихорадочным светом. Гарри даже показалось, что старые круглые очки — единственное, что было общего у него и этого незнакомца. Из зеркала на него смотрел вовсе не он, а кто-то другой, и, пожалуй, это было прекрасно. Испугавшись, что Волдеморт может их подслушать, Гарри резко выкрутил кран. Тугая струя воды с шумом ударила о край раковины. — Я не смогу этого сделать, — прошептал он, обращаясь к своему отражению. — Даже зная, что это нужно… Нет, не смогу! А ты?.. Ты сможешь? Его альтер эго растянуло губы в насмешливой холодной улыбке: — Лечь под Лорда Волдеморта? Не думаю, что тут есть какие-то технические сложности. — Какая же ты сука! — процедил Гарри, глядя на свое отражение почти что с ненавистью. Оно фыркнуло в ответ и вкрадчиво, сладко протянуло: — Любое ваше желание для меня закон, мой Лорд! Я сделаю все что угодно, хозяин, все, что вы захотите, — зеленые глаза злобно сверкнули, — если в конце концов это поможет нам вас прикончить.