Терпкий

Подходя к собственной двери, Се Лянь неожиданно для себя начал волноваться. Сань Лан успокоению в этот раз не способствовал: он будто бы тоже ощущал некоторое смущение от того, что скоро побывает в чужой зоне комфорта — физической и психологической. Се Лянь, прежде никогда не интересующийся социальной активностью, задавался вопросом — часто ли люди заходят друг к другу в гости, будучи едва знакомыми? Ему самому в детстве ни у кого гостить не разрешали, а приглашать в гости можно было только при заранее рассмотренном родителями случае с достойной причиной и ограниченным временем. Гиперопека оставила не так много последствий в мировосприятии Се Ляня, но многие вещи не через призму своего воспитания он рассматривать не умел, а жизнь до сих пор не способствовала освоению таких навыков. Как бы то ни было, смущение не могло стать причиной оставить Сань Лана у двери и самому не входить. Они договаривались, и после того, как договор был нарушен забывчивостью, которую парень в себе не очень уважал, Се Лянь не хотел рушить его еще и своим необоснованным смущением — он был довольно принципиальным человеком, пусть многими и воспринимался как мягкий и даже бесхребетный. — Добро пожаловать в мою скромную обитель… — сказал он, сопровождаемым громким поворотом замка ключами с обилием подаренных Ши Цинсюанем брелоков. У открывающейся двери уже сидела милая белая кошка с глазами того же цвета, что и у хозяина квартиры. — О, привет, Жое! Сань Лан, это Жое. Жое, это мой друг Сань Лан, — Се Лянь сделал свой тон максимально мягким и аккуратным, даже повысил на полтона, ведь обычно его кошка была настроена резко негативно по отношению ко всем, за исключением Се Ляня, кто пересекал порог квартиры, даже к его постоянным гостям. К тем же, кто заходил впервые, она могла быть даже агрессивна. — Ой, Сань Лан, у тебя ведь нет аллергии? Я забыл предупредить… — Ничего такого, гэгэ. Жое очень милая, видимо, пошла в тебя, — улыбнулся Сань Лан в ответ на вопрос. Кошка и правда показалась ему очаровательной: было видно, что ее любят и заботятся о ней, пусть и обилие шерсти, гуляющей по полу и тумбам, намекало на отсутствие у хозяина большого количества времени. Войдя в квартиру, он не позволил себе активно осматриваться, боясь любопытством смутить Се Ляня и предпочитая смущать его словами, и завороженно смотрел на кошку, пока не показывающую и капельку эмоций — безмолвно сидящую в ожидании сигналов от Се Ляня. — Сань Лан, извини меня заранее, Жое иногда бывает немного грубой… — решив превентивно сгладить впечатление, сказал Се Лянь, затем подошел к кошке, наклонился и мягко уложил ее себе на руку, словно младенца. Та тихо мяукнула, сперва воспротивившись подобному жесту, словно не желая лишиться лица перед новым гостем, но спустя секунду почувствовала на пушистом животе любимую руку, и успокоилась, укладывая голову на грудь Се Ляня. Снимая обувь и пальто, Сань Лан последовал за ними, стараясь держаться довольно скромно, но продолжая завороженно смотреть то на кошку, то на Се Ляня. Не было видно, насколько свободнее он себя чувствует в своей квартире, и все же чувствовался в его поведении некоторый положительный контраст со всеми ранее увиденными Сань Ланом образами Се Ляня: ответственного рабочего, восхищенного посетителя музея и смущенного гостя ресторана. Хозяин Жое осторожно опустил кошку на диван, на котором та мгновенно свернулась клубочком пушистой шеей укладываясь на мягкие лапы. Мужчина, едва оторвавшись от любования, повернулся к гостю и заговорил: — Сань Лан, достанешь свои круассаны? — Да, конечно, — ответил ему парень, постепенно чувствующий себя все свободнее в чужой квартире. Он потянулся к черному кожаному рюкзаку, который на время их прогулки лежал на заднем сиденье машины, и вытащил оттуда аккуратный стеклянный контейнер с бумажной упаковкой внутри. При открытии контейнера бумага неизбежно зашуршала, привлекая внимание кошки, запрыгнувшей на изголовье дивана и уставившейся прямо на булочные десерты, словно в ее миске не было ничего, даже напоминающего еду. Се Лянь поднял тряпочку, под которой скрывались его обугленные круассаны, которые сейчас выглядели еще грустнее, чем вчера, в то время как круассаны Сань Лана, как казалось, со временем стали на вид только лучше и все еще пахли сливочным маслом. Сань Лан же с восхищением смотрел не на свои, а именно на скрывавшиеся под цветастой тряпочкой круассаны, словно был в нетерпении попробовать их в борьбе с аппетитом. — Гэгэ, у тебя есть чай? — Только пакетированный… Кивнув в улыбке, Сань Лан попросил Се Ляня заварить им двоим, и внимательно наблюдал за всем процессом, запоминая, где и что лежит, избавившись от страха смутить хозяина квартиры; тот изначально не был обоснован, ведь с самого входа в квартиру Се Лянь перестал чувствовать смятение из-за нахождения в квартире Сань Лана. Спустя всего пару минут и одну встречу взглядами с кошкой он начал чувствовать себя гораздо комфортнее, пусть все еще и не стремился разглядывать ничего, кроме тех мест, где ступал Се Лянь. Тот, заварив чай, вновь заговорил, поставив перед Сань Ланом кружку, из которой обычно пил сам: из гостевых у него были только кружки трех его друзей, и подавать их было в понимании Се Ляня не только негигиеничным, но и невежливым. — Сань Лан, спасибо тебе за сегодня, и… — он ненадолго замолчал, выбирая формулировку, которая звучала бы лучше, — извини за Му Цина и Фэн Синя… Я был бы рад погулять с тобой там еще немного. — Гэгэ, с чего бы тебе передо мной извиняться? Это они невежи, неумеющие сдерживать свои негативные порывы, а не ты, — сказал Сань Лан, смотря, как Се Лянь протягивает руку к приготовленному им круассану, в ответ беря тот, что находился на кораллово-красной тарелке. — Вау, Сань Лан! У тебя так здорово вышло! — отозвался парень, едва успевая дожевать, из-за чего некоторые звуки мило свистели. Услышав похвалу, Сань Лан улыбнулся, взял чужой круассан и откусил, не отрывая взгляд от шоколадного крема, оставшегося в уголке губ сидящего напротив. — Вышло просто замечательно, — Се Лянь даже смог услышать, как хрустит обугленная корочка во рту его друга, но все равно не мог сдержать мягкого счастливого выражения, проявляющегося на лице. Се Лянь уже не был так уверен во вкусе, как вчера, но смотря на Сань Лана, с такой нежностью и восхищением поглощающего французскую булочку, он словно начинал гордиться собой и своими кулинарными навыками. На каждого было всего по три круассана, и, быстро доев их, пара едва знакомых, но все же друзей вновь обратила взгляды на кошку. Та все еще сидела на изголовье дивана, пристально наблюдая за ужинающими людьми. — Гэгэ, твоя кошка такая внимательная, а ты называл ее грубой, — посмеиваясь, отметил Сань Лан, находя беспрерывную слежку Жое очень милой. — Уверяю тебя, тебе просто очень повезло, — ответил Се Лянь, приближаясь к Жое. Аккуратным движением руки он пригладил растрепавшуюся шерсть на макушке, а после чуть почесал за ухом, вновь разлохмачивая ее, — когда они знакомились с Му Цином, она его покусала и расцарапала. — Вполне заслуженно, — промычал в нос Сань Лан, поджимая губы и вместе с этим отмечая, что теперь нейтральное отношение кошки ему даже льстит. Пока Се Лянь был занят нежностями с Жое, парень достал телефон, открыл камеру и быстро сфотографировал Се Ляня и ластящуюся к нему кошку, уже начавшую активно мурлыкать в ответ на почесывания и поглаживания. Сделав всего пару фотографий, мало чем друг от друга отличающихся, фотограф направился к своей незапланированной модели, решившись повторить его действия. — Такая красавица. — Верно, она очень красивая, — Се Лянь отодвинул руку, позволяя руке Сань Лана аккуратно заменить свою. Жое сразу распознала замену, пусть и сидела с закрытыми глазами — на новой руке ногти были сравнительно длиннее, а рука менее шершавая и сама по себе больше. Но никак противиться она не стала — лишь открыла глаза, и ее мурлыканье стало несколько тише. Хвост продолжал размеренно танцевать из сторону в сторону, никак не сочетаясь темпом с движениями руки Сань Лана. Се Лянь не мог не отметить: парень выглядит невероятно мило вместе с Жое, и то, что она никак не противостоит ему, делает всю картину только прекраснее. Неожиданно для себя Се Лянь продолжил свою раннюю фразу словами: «И ты тоже.», но сам же вмиг об этом забыл, откладывая где-то в глубине сознания. Еще около часа они тихо разговаривали ни о чем, не позволяя своим голосам быть громче мурлыканья Жое, но постепенно начало темнеть, и оставаться дальше начало казаться грубым гостю. Сань Лан заговорил первым, не желая заставлять Се Ляня смущаться, прогоняя его самому: — Гэгэ, проводишь меня до машины? — он медленно игрался с хвостом Жое кончиками пальцев, пока Се Лянь поглаживал ее шею. Кивнув, он прекратил ласки кошки, и направился вместе с Сань Ланом к двери. Расставаться после такого насыщенного дня совершенно не хотелось, и «проводить до машины» было неплохим способом продлить проведенное вместе время хотя бы на пару минут. Пройти по лестнице было бы быстрее, но они решились дождаться лифта, приходящего в такое время ужасно — и прекрасно — долго. В ожидании Се Лянь вновь вспомнил о раннее откинутой чуть вдаль теме. — Родители очень хотели, чтобы я был одним из тех, кем восхищаются такие любители камерных древних выставок, каким я по доброму року судьбы стал в итоге. — У тебя не получилось? — тихо спросил Сань Лан, будто желая громкостью речи не нарушить поток мыслей и воспоминаний собеседника. — Сложно сказать. Я хотел восхищения со стороны, видел в этом мечту, но в какой-то момент все это показалось таким далеким, что я смирился с недостижимостью, — дверь лифта открылась. Се Лянь, сам не понимавший, почему, не стремился заглянуть в глаза Сань Лану, но все так же не желал ускорения времени до их разлуки — не нажимал на кнопку закрытия дверей. — «Хотел» и «видел» в прошедшем времени или все-таки «смирился с недостижимостью»? — двери лифта закрылись обратно, и Се Лянь наконец взглянул на друга. — Даже не знаю. Наверное… все-таки второе. Подходя к машине, Се Лянь начал немного замерзать, ведь забыл надеть шарф, сосредоточенный на продлении проведенного с другом времени. Желание провести лишнюю минуту с ним оправдывало неудобства и холод, но Сань Лан, заметив легкую дрожь спутника, поразил того неожиданным теплым и смущающим жестом. Его обняли. Когда Сань Лан обнимает Се Ляня, его объятия полны тепла и защиты. Он нежно обнимает, словно пытаясь передать ему все свои чувства, о природе которых заключенный в объятия не догадывается. В его объятиях Се Лянь может почувствовать, как его сердце успокаивается, а он сам ощущает себя защищенным и любимым. Чувствует, как его эмоции начинают колебаться в смятении. Его ощущения становятся смутными, и он начинает осознавать, что обнимающий его — это не только гость или друг, с которым сблизился за два дня тесного общения, но и человек, к которому он испытывает глубокую привязанность. Объятия пронизывают его душу и вносят смятение в его внутренний мир, прерываемые, но ни в коем случае не прекращаемые, словами Сань Лана: — Я совсем забыл поблагодарить тебя в ответ, гэгэ. Спасибо. .・。.・゜✭・.・✫・゜・。. Утро началось необычно. Се Лянь уснул довольно рано, и рассчитывал без проблем проснуться до будильника, поставленного на девять утра, и сначала подумал, что был обманут собственными ожиданиями, пока не понял: так активно звучит не мелодия его будильника, а уведомления. «Неужели я сегодня работаю?..» — первым делом подумал ответственный сотрудник, лишь потом поняв, что вчера его обязали встретиться Фэн Синь и Му Цин. Скорее всего, именно они писали такую волну сообщений в их общий чат для троих. Более того, вполне вероятно, что как минимум один из них уже на пути к Се Ляню физически. Опасения подтвердились, когда едва проснувшийся парень открыл телефон. Фэн Синь ^^ Се ЛЯнь, когда мы можем подойти? хватит игнорить, ты же был в сети! Скорее всего, Се Лянь где-то в шесть утра проснулся, открыл телефон и вновь лег спать, забыв об этом кратком эпизоде лунатизма. Ужасным образом недопонимание оборачивается убивающими все настроение последствиями. Переписка продолжалась обвинениями и оскорблениями со стороны Му Цина. Му Цин ^^ этот пес его похитил и скорее всего уже запряг щенков писать какую то разгромную статью и о се ляне тоже я иду короче Фэн Синь ^^ Я тоже

Вы

Аааааааааааа

Я только проснулся

Меня не похищали, вроде

Через сколько вы будете?

Фэн Синь ^^ 5 Му Цин ^^ 5 Так и не удостоив Се Ляня полноценным ответом, оба пришли через пять минут с разницей в секунд пятнадцать. Му Цин пришел быстрее, и сразу начал причитать, забыв о необходимости приветствий и вообще всякой этики: — Ты вообще в интернете бываешь? — даже в рамках диалога с непредсказуемым и язвительным другом Се Лянь счел вопрос довольно неожиданным. «При чем тут интернет?» — спросил тот про себя, но его логическая цепочка была быстро прервана криком другого человека. — Верно, Се Лянь, ты хоть иногда читаешь новости? — продолжил тираду странных вопросов Фэн Синь, не успевший даже переступить через порог квартиры. — Да при чем тут это? Как с этим всем связан Сань Лан? Почему он вдруг должен был меня похитить и что-то про меня писать? — суматошно перечислил Се Лянь, совсем не понимая напряжения в словах и действиях двух самых близких ему людей. Му Цин раздраженно рыкнул, закатывая глаза. — «Сань Лан». «Неужели даже его имя вызывает в тебе раздражение?» — возник в голове Се Ляня вынужденный остаться невысказанным комментарий. — Как вы познакомились? — спросил Фэн Синь, наконец зайдя в квартиру и снимая обувь. Он тоже был недоволен, но видя, как неприятны замечания Му Цина Се Ляню, старался быть мягче и не проявлять негодование излишне явно. — Он один из гостей кафе, — ответил бариста, понимая, что это и правда звучит странно. Его озадаченные мысли тут же произнес Му Цин. — Ну гость и гость, как так вышло, что вы с ним гуляете, а ты его еще и защищаешь? — Я и сам не совсем уверен… И все же, какая разница, как мы познакомились и как оказались вместе на выставке, если именно ваша реакция на него гораздо страннее всего нашего общения? — Се Лянь не был раздражен, но боролся с внутренним непониманием одновременно и себя, и Сань Лана, и своих друзей. На телефоне раздался звук уведомления, и Се Лянь машинально его включил. — О, это Сань Лан… Му Цин в ту же секунду выхватил телефон, а затем протянул его экраном к Се Ляню: — Вот! — чуть ли не прокричал он. — Что и требовалось доказать. — Что требовалось доказать? Что я люблю играться с Жое? — с каждой фразой Му Цина он чувствовал себя только более озадаченным. На экране высвечивалась очень красивая фотография хорошего качества, явно снятая на неплохой телефон, на которой рука Се Ляня аккуратно касалась головы беленькой кошечки. — Да нет же! — вновь переходил на крик Му Цин, не сумев продолжить гневную тираду из-за своевременного шлепка по затылку от Фэн Синя. — Се Лянь, тот, кого ты называешь Сань Ланом… Это скандально известный фотограф Хуа Чэн. Может, ты хоть что-то о нем слышал? «Хуа Чэн». — Ему подходит это имя… Пока лица Фэн Синя и Му Цина окрашивались нескрываемым омерзением, Се Лянь старательно вспоминал, где мог слышать это имя: излишне незнакомым оно ему не казалось. — Точно! — в осознании воскликнул он. — Это один из фотографов Ши Цинсюаня? Кстати, не думаю, что такая фотография прям выдает его профессию… — Да, но его намерение тебя фотографировать не говорит ни о чем хорошем! — ответил Му Цин, в эмоциях закатывающий глаза в два раза чаще обычного. — Му Цин, да что плохого мне может сделать несчастная фотография? — Слушай, пожалуйста, позволь мне все объяснить… Се Лянь обернулся на говорящего Фэн Синя и принялся слушать. Оказалось, Хуа Чэн был известен в медиа-пространстве далеко не только как фотограф и даже не только как художник. Самыми резонансными его появлениями были разгромные статьи, критические выступления, насмешливые посты над самыми разными писателями, художниками, поп-историками и философами, литературоведами, музыкантами, причем каждого он не только критиковал, но и демонстрировал, что может лучше многих из них. Из-за этого его считают ненавистником всех традиционных искусств и наук, называют «бедствием» и не без причины стремятся избегать. Он вызывает восхищение у толпы, являющейся основным потребителем, будучи молодым и, что признавал даже сам Се Лянь, очень красивым, и из тридцати пяти, на кого ополчился Хуа Чэн, только двое смогли выдержать народное негодование и остаться на плаву: Фэн Синь и Му Цин. — Так вы думаете, что он хочет и со мной проделать нечто такое? Но я ведь уже давно никак не проявляюсь… — Се Лянь все равно не мог понять, что же вызывает у его друзей так много беспокойства. Ему все еще нравится писать, но он в лучшем случае прочитает сказку в ближайшем детском доме, и уж точно не станет писательским медиа-гигантом. Сложно было представить популярного критика всего и вся, гоняющегося за несчастным бариста в желании разрушить его карьеру. — Проблема в том, что он неприятный тип в целом, а не только в инете, — объяснил Му Цин, за время рассказа Фэн Синя успевший чуть успокоиться. — Плюс, ходят слухи, что он тот еще гей, — Фэн Синь озадаченно посмотрел на говорящего, будучи не осведомленным о таких новостях. — Ну, на девушек не смотрит вообще. Прямо как ты. Следом оба разразились оскорблениями непристойного и нецензурного характера. Неудивительно, что критика от Хуа Чэна им ничего не сделала: сами они дискредитируют себя гораздо успешнее, и их публика уже привыкла. Се Лянь не смог не задуматься, и невольно погрузился в размышления, лишь изредка поглядывая, не наносят ли его жилищу ущерб, который в дальнейшем мог бы потребовать чего-то большего, чем смирения. «Получается, Сань Лан такой удивительный… Раз уж он смог всех тридцати трех раскритиковать, значит в каждой из сфер способен на не меньшее или обладает небывалой компетенцией. Интересно, на каком инструменте он играет? Или он пользуется электронными устройствами?..» В конце концов, разъяснив все сначала Се Ляню — словами, а потом и друг другу — кулаками, Фэн Синь и Му Цин отправились обратно. Главное они сделали, и надеялись, что представленная информация сподвигнет Се Ляня на прекращение общения. Но как только агрессивно настроенная парочка покинула его квартиру, он включил телефон, и открыл там чат с Хуа Чэном, наконец увидев, что он тогда написал вместе с фотографией. Сань Лан гэгэ, привет смотри какой ты милый [Фотография] надеюсь, ты не злишься, что я так исподтишка тебя ну это сфоткал Спустя пятнадцать минут, Хуа Чэн, видимо, заметивший факт прочтения, добавил: Сань Лан гэгэ? прости, тебя это сильно разозлило? клянусь, я не буду никуда публиковать… Се Ляню очень не хотелось, чтобы его друг чувствовал себя неуютно из-за игнорирования, и сразу же начал писать ответ.

Вы

Сань Лан, ну что ты! Фотография прелестная, у меня просто времени не было ответить

＞︿＜

Получатель начал печатать спустя долю секунды, а увидел буквально в тот же момент, когда сообщение было отправлено. Казалось, будто бы он просто сидел и ждал ответа от Се Ляня, хотя сам он это воспринимал как просто глупое предположение. Сань Лан я очень рад ты меня напугал( [стикер с плачущим котом-бананом]

Вы

Извини…

Сань Лан гэгэ, тебе правда понравилась фотография?

Вы

Да! (❁´◡`❁)

Сань Лан тогда в качестве извинения ты мог бы стать моей моделью :) я не настаиваю

Вы

Мне кажется, у тебя найдутся модели покрасивее и поталантливее, Хуа Чэн

Сань Лан красивее — точно нет. а талант — дело опыта

Вы

Ты меня заманиваешь лестью?

Сань Лан разве лестью называют правду? сам же сказал, что фотография прелестная красота фотографии лишь на треть заслуга фотографа Оба на десяток секунд перестали писать. Се Лянь погрузился в размышления — вдруг и правда стоит попробовать себя в чем-то таком? Да и Хуа Чэн, кажется, очень этого хочет. Едва успев мысленно согласиться, Се Лянь получает новое сообщение. Сань Лан мне больше нравится «сань лан»