5-6 ноября 923 года.
Хедель вышла на берег, пренебрегая окружающей свежестью, и шла босиком. Её нежные ноги окунались в прохладные песчинки, словно в объятия природы, а ветер ласково играл с её волосами. Девушка заметила старое доброе бревно и, полная радости, присела на него. Слегка закусив губу, она достала письмо, которое нашла под своей подушкой, и улыбнулась, словно встретила старого друга. Проводя пальцами по шершавой бумаге, она погрузилась в воспоминания, которые оживали на листке заставляя испытывать лёгкий трепет._______________________
Дорогая Хедель,Как всегда, я нахожу утешение в словах, которые льются из меня сами. На берегу моря, последней недели, С рыжей девчонкой я отдался забвенью. Вместе любили так, как умели, Она была светом, а я был ей тенью. В её глазах я огнём согретый, В её волосах я пленённый на веки. Мы с ней словно влюблённые дети, Время застыло в замедленном беге. Теперь, когда мы чувством задетые, Сохраню эти дни в безумном забеге. Счастье, любовь, что нами прожиты, Останутся в сердце словно в берлоге. На берегу моря, последней недели, С рыжей девчонкой я отдался забвенью. Она стала моей, я стал её частью, Сердец наших вместе разрушая ненастья. Спасибо тебе за те вечера, когда мы сидели в уюте, обвиваясь теплом наших разговоров. Эти моменты, словно золотые нити, вплетаются в мою память и останутся со мной на всю жизнь. Но несмотря на все наши мгновения счастья, внутри меня сидит невыразимая тревога, которую я не могу полностью объяснить. Она словно тихий шёпот, который никак не утихает. Однако я сохраняю надежду, что мы преодолеем все трудности и все преграды, которые могут появиться на нашем пути. Я верю, что с нами всё будет хорошо, и моя вера не знает границ.
С наилучшими пожеланиями и всей моей любовью, Леви Аккерман.
_______________________ Хедель улыбнулась, сжимая письмо в ладони, и подняла глаза к облакам, словно ища ответы в бескрайнем небе. Ветер нежно гладил её кожу, создавая приятное ощущение лёгкого прикосновения, а море громкими волнами бушевало, будто пытаясь успокоить её тревожное состояние. Сейчас, она смогла найти убежище от суеты и беспокойства, хотя бы на мгновение. Вдалеке раздался звук сирены, и Хедель вздрогнула, сердце забилось сильнее. Этот звук означал только одно — в лагерь поступили новые раненые. Быстро сжав письмо, она поднялась на ноги и натянула сапоги, готовая к своей работе. С решимостью в глазах она рванула сквозь гущу леса. Когда она выбежала на поляну возле лагеря, Хедель старалась разобраться в происходящем, но все вокруг наполнилось хаосом. Чувствуя себя в центре бури, она направилась прямо в госпиталь, ускоряя шаги, чтобы помочь всем кто нуждался в её поддержке. Бросив своё пальто на ходу, Хедель быстро приближалась к мужчине, лишённому руки и ног. Взгляд её пронзал рану, в которой вплетались оборванные нити ткани. Сердце медсестры сжалось от сострадания, но она не дала себе проявить слабость. Вместо этого, она сосредоточилась на задаче, промывая рану с невероятной тщательностью, оттягивая каждую нить, въевшуюся в плоть. Как только Хедель окончила свою работу с этим пациентом, она не задумываясь бросилась к следующему, и так продолжалось, пока хаос вокруг самых тяжелораненых не утих. — Вносите сюда! — пронзительно прокричала Ирэн, испытывая волнение, она указывала на второй этаж трясущейся рукой. Хедель, не давая себе ни секунды отдыха, выбежала в коридор, где её взгляд непроизвольно упал на скрывающуюся рыжую макушку на носилках. Она мгновенно решила следовать за ней, отталкивая от себя все мысли и эмоции, чтобы сосредоточиться на главной задаче медсестры — спасении жизней. Ноги сами несли её наверх, а мозг будто отключался. Влетев в палату, где обычно находились офицеры, Хедель вдруг замерла. Все её попытки быть собранной и сдержанной рухнули в одно мгновение. В глазах медсестры отразилось смешение страха и беспомощности. Абрам лежал на кровати, сжимая зубы от острых приступов боли, которые пронзали его тело. Он был покрыт грязью и пятнами крови, а левая нога оставалась только печальной тенью бывшего присутствия. Вокруг него кружили Ирэн и ещё один солдат, выкрикивая указания, однако Хедель не слышала ни единого слова. Весь звук сгустился в жужжание, а голова закружилась, будто решила стать лошадкой на аттракционе. Сердце билось так сильно, что пульсация едва ли не охватывала всё тело. — Не стой как вкопанная! — снова прокричала Ирэн, и Хедель наконец-то выбралась из туманного ступора. — Сейчас помогу, — прошептала она, сделав решительный шаг вперёд, за ним смогла сделать ещё. Добравшись до Абрама, она смогла подхватить его руку и утешающе прошептать: — держись, дорогой, мы всё сделаем! Комната наполнилась запахом спирта и горькой тревоги, лишь слабые шорохи и тихие шаги доносились до ушей. В полной тишине Ирэн аккуратно отодрала штанину, и Хедель кое-как сдержала содержимое желудка. Ради спасения брата, она закрыла глаза и сосредоточенно промывала рану, лишь периодически поглаживая его густые волосы, чтобы успокоить. Закончив свою миссию, Хедель нежно припала головой к его кровати и горькие слезы прорвались наружу. Тем временем, Ирэн, удостоверившись, что все меры приняты, молча покинула комнату, осознавая, что наставления и без того излишни. Бедняга Абрам, слабо сопя, мгновенно уснул поддавшись лекарствам. Хедель не покидала его ни на минуту, иногда лишь просила других сменить воду на чистую. Во время его сна, она ласково вытирала лицо брата от проступающего пота и утешала его, когда он бормотал какие-то непонятные слова сквозь болезненное мычание. Наконец, она уснула рядом, нежно захватив его руку и сохранив надежду о его выздоровлении. Юноша проснулся первым, разглядел окружающую комнату и нежно погладил волосы сестры. Постепенно в его голову стали поступать яркие вспышки прошлого дня, и слёзы потекли по щекам, а его глаза не могли перестать смотреть на место отсутствующей ноги. Горечь обиды скопилась в горле, он ведь раньше представлял свою жизнь совсем иначе. Однако теперь он покалеченный не только физически, но и душевно. Сердце сжалось, и он пытался сдержать свою растущую злобу, сжимая зубы. Хедель отреагировала на всхлип и приподняла голову, она хотела бы улыбнуться брату, но не смогла: — проснулся… — лишь тихо заключила Хедель и взяла его за руку. Абрам отдёрнул руку и прокричал: — Почему? Что я сделал не так? — Затем он сел на кровать и заплакал, зарывая пальцы в волосы. — Карамелька, мне очень жаль… — Хедель подумала, что старая кличка, придуманная ею и мамой его немного успокоит. — Тебе жаль?! — Абрам откинул одеяло и показал на свою ногу. — Как мне теперь с этим жить? Я стал искалеченным, и это значит… — Он не закончил фразу и в стыде отвернулся. Ему не хотелось выглядеть слабым и испуганным, но терпеть всё в одиночку он тоже не мог. Хедель припала к брату ближе и обхватила его за плечи, — дорогой мой, мне правда жаль и если бы я могла, я бы исправила всё, что произошло, — ради младшего брата, она решила быть сильной и сдержала слёзы. — Прости меня, я… я… — Абрам взглотнул и повернулся, обняв сестру, — Я просто потерян. — Я знаю моя карамелька, — сказала Хедель, прижимая его ещё крепче к себе. Но глаза её настойчиво следили за его ногой, которой уже не существовало. Просидев в объятиях друг друга некоторое время, они всё же смогли разомкнуться. Хедель не стремилась вернуться к работе и решила провести время с тем, кто был дороже всех на этой проклятой земле. Весь день она заботилась как курица наседка, кормила брата с ложечки, выслушивала его переживания и укрывала одеялом, на что Абрам только добродушно шутил. — Видела бы тебя мама, она бы сразу потребовала внуков, — громко засмеялся Абрам и погладил сестру по голове. — Точно, — так же засмеялась Хедель. — Я скучаю по ней, — тихо добавил юноша и отвернулся к окну вспоминая прогулки с мамой по маковому полю. — Она бы ухаживала за тобой лучше, — Хедель тоже бросила взгляд к окну и сжала его руку сильнее. — Ты на неё похожа больше, чем думаешь, — улыбнувшись заметил Абрам, Хедель в ответ лишь усмехнулась. — Помнишь, как она учила нас плавать? — Тогда был май… — Да, папа начал бубнить, что ты простудишься и звал нас на берег, но мама стояла на своём, говорила, что прохладная вода полезна для закалки, — на лице Хедель заиграла улыбка и доброе лицо матери замерло перед глазами. — Мама была права, — хмыкнул Абрам, — хочется вернуться домой. Хедель удивлённо посмотрела в его глаза, — я уверена, что папа скоро приедет. — Нет, я хочу увидеть мамин портрет, послушать твою музыку и обнять Марию… — Скоро всё будет, — девушка погладила его ладонь и затем уложила под одеяло. — Знаешь, когда снаряд прилетел в наш штаб, я думал, что всё закончилось и я не вернусь домой. Я ощутил животный страх, которого раньше не испытывал. Звук бомбы оглушил меня, а потом — темнота и ничего больше… — Абрам… — Хедель с глазами полными сожаления придвинулась ближе. — Но когда я увидел тебя, я понял, что свет ещё раз зажигается, как бы плохо мне ни было в то время. Хедель провела ладонью по его щеке, словно стараясь изгнать все его печали. Он прикрыл глаза и притянул её руку ближе к себе. Снаружи раздался звон выстрелов, и Абрам, сжавшись от напряжения, попытался взглянуть в окно, но обнаружил, что он слишком ограничен в движениях. Хедель, встав с кровати, с тревогой рассматривала улицу, приложив пальцы к губам. Молодой человек покачал головой, не понимая, что происходит. В то время как сестра молчала от ужаса, а снаружи доносились знакомые звуки криков и взрывов. — Что там? — его охватила неприятная волна ностальгии, и Абрам начал перебирать не самые утешительные догадки. — Там марлийцы! — Хедель отпрянула от окна и суетливо принялась закрывать дверь на ключ, но из-за паники ключи выскальзывали из её рук и не попадали в замочную скважину. — Хедель, тебе надо бежать! — Абрам мысленно укорял себя за беспомощность. Он понимал, что не сможет принести даже малейшую пользу, только хотел убедить сестру уйти как можно дальше. — Я не брошу тебя! — девушка вернулась к кровати брата и схватив его руки, стала целовать их. — Беги, дура! — Абрам откинул её руки от себя, — Это меня они просто убьют, а ты — женщина и только Богу известно переживёшь ли ты ораву разъярённых мужчин! — Карамелька, я не могу… — Хедель заплакала, истерику усугублял громкий стук по двери, и она вжала голову в плечи, — ты должен идти со мной! — Беги, я сказал! Я с одной ногой даже на метр не сдвинусь! — Продолжил кричать Абрам, вглядываясь в трясущуюся дверь. Хедель подскочила, услышав, что марлийцы готовятся выбить дверь, и ещё раз поцеловала брата в лоб. Она провела рукой по его щеке, стараясь запечатлеть его лицо в своей памяти, но сквозь слезы оно оставалось лишь размытым пятном. Схватив первое попавшееся пальто, Хедель открыла окно и задержалась. Прыгать со второго этажа оказалось страшнее, чем она ожидала. — Давай! — Крикнул Абрам, разрывая связки. Дверь с громким хлопком вылетела с петель и в комнату стали забегать марлийские солдаты. Хедель бросила быстрый и испуганный взгляд, затем она прыгнула на землю и что есть мочи рванула в лес. Солдаты за её спиной выкрикивали ругательства, а женские голоса визгом разрывали уши, за остальным шумом она больше не могла ничего разобрать. Хромая вывихнутой ногой, Хедель бежала, стиснув зубы, не разбирая дороги. Голоса марлийцев приближались и становились всё ближе, и она ускорила шаг. Добежав до широкой реки, Хедель полагалась только на удачу и, затаив дыхание, забралась под мост, надеясь, что это поможет ей избежать судьбы других медсестёр. Топот сапог становился отчётливее, а мужские голоса отдавали резкой болью в живот. Хедель притиснулась к стенке моста и зажмурила глаза, словно маленький ребенок, играющий в прятки. Она прижала руки к груди, будто это могло помочь ей не быть замеченной. Один из голосов предложил проверить, нет ли кого-нибудь под мостом, и Хедель затаила дыхание, пока слёзы текли все обильнее. Она уже не верила, что судьба даст ей шанс выжить. Открыв глаза, Хедель увидела молодого солдата на другом берегу. Он был слишком молод, но его глаза выражали все ужасы войны, которая высасывает жизнь из любого. Хедель смотрела на него, а он смотрел на неё. Сердце сжалось, а разум попрощался с жизнью. — Ну что там? — послышался грубый голос сверху, и Хедель мимолётом взглянула вверх. — Никого нет, — спокойно ответил солдат, улыбнувшись ей лишь мельком, перед тем как побежать дальше. Хедель выдохнула, едва веря, что он не выдал её. Утерев слезы рукавом, она выбралась из реки и пошла в другом направлении, надеясь больше не встретить мужчин. Хедель спотыкалась на каждом шагу и тихо всхлипывала от обиды, которая безжалостно пожирала её душу. Пройдя достаточно глубоко в лес, она опустилась на дерево, чтобы перевести дух. Подняв голову к небу, ей показалось, что сейчас пролетит самолёт с подмогой и всё это закончится. Чувство вины разъедало её изнутри ядом. Она оставила своего брата совсем одного и беззащитного. И что происходит в других лагерях, она не знала. Может, Леви тоже не смог выжить? Хедель наклонила голову и покрутила подаренное им кольцо на пальце, успокаивая себя мыслью о его обещании выжить. Затем мысли об отце навалились на неё с новой волной сожаления. Она молилась, чтобы его не привезли в лагерь сейчас, потому что главнокомандующего могло ожидать что-то похуже смерти. Вдалеке раздались голоса — басовитые и громкие. И они становились всё ближе, напевая гимны Марли. Хедель оторвалась от дерева и мысленно извинилась перед своей ногой. Несмотря на сбивчивость дыхания и боль во всём теле, она продолжала бежать, но казалось, что голоса становятся только громче. — Вижу кого-то! — Прорвался голос издалека. Хедель рванула быстрее, споткнулась, но нашла в себе силы двигаться дальше, несмотря на наступающую истерику. — Это девушка! — крикнул кто-то. — Ловите её! — прорычал другой. Хедель обернулась и увидела приближающиеся фигуры. Они были так близко, что страх окутывал каждую клеточку её тела без какого-либо сожаления. Остановившись у обрыва, Хедель посмотрела вниз, заметив высоту не меньше тридцати метров. Дальше была только река, сильными волнами бьющаяся о камни и создавая белую пенную трясину. — Куда собралась красотка? — засмеялся один из марлийцев, нацеливая автомат на Хедель. Вокруг него стояло ещё пять мужчин, и девушка замерла, пытаясь собраться с мыслями. — Может не надо? — спросил юноша, который не выдал её под мостом, с сожалением в голосе. — Заднюю не давай, пусть эти дьявольские отродья знают своё место! — сказал один из мужчин. — Я, пожалуй, пойду… — тихо проговорила Хедель, сдерживая слезы. — Всё правильно, нечего ломаться, — марлиец протянул руку чтобы подхватить Хедель. Она вытянула руку и, улыбнувшись, громко и истерично засмеялась, показав средний палец. Затем она резко развернулась, спрыгнула с обрыва и погрузилась в бурную реку. Мужчины выругались и посмотрели вниз. Все, как один, заключили, что она мертва. Покойся с миром малахольная… — Заключил марлиец поджав губы.