***
Как и планировалось, гонка началась с моста. Дин быстрый, но Кастиэль был быстрее, они оба одинаково конкурентоспособны. Гонка началась с большой скоростью, казалось, что их разделял всего один шаг. Иногда Кас лидировал, в других случаях Дин гордился тем, что был впереди, это постепенно истощало его по мере того, как они преодолевали всё больше расстояния. До сих пор они преодолели только половину расстояния, на котором бежали бок о бок. — Я недооценил тебя, чувак, — произнёс Дин, тяжело дыша на бегу. — Так легко устаёшь? — Игриво спросил Кас. — Не-а! Я как новенький, — ответил Дин, используя все свои силы, чтобы немного ускорить темп и опередить Кастиэля. Он услышал, как Кас фыркнул, но не стал утруждать себя, чтобы оглянуться. Дин очень хотел победить. Точно так же, как и Дин, Кастиэль — жёсткий соперник, который обогнал его, чтобы быть на шаг впереди. — Кас, ну же, — сказал Дин и ускорил темп. Борьба за то, чтобы оставаться на шаг впереди друг друга, продолжалась только до тех пор, пока не стал виден мост. На лице Дина появилась улыбка. Во втором тайме они побежали изо всех сил. — Увидимся на мосту, дружище! — Сказал Дин, прежде чем использовать последние силы и опередить Каса. Он бежал со всех ног, прокладывая путь, холодный ветер касался его лица, но это почти не влияло на него, поскольку он вспотел. Дин бежал до тех пор, пока звуки его шагов не стали единственными, что он мог услышать. Винчестер бежал и вкладывал остатки своих сил, которые у него были. Он убегал от своих проблем, раздвигая свои границы, преодолевая несколько последних больших шагов, в то время как Кастиэль остался далеко позади. Дин бежал, как в детстве, когда мама звала его домой, потому что ужин уже готов. Он бежал, чтобы прогнать это чувство. Звук шагов прекратился, когда Дин остановился прямо рядом с неисправным фонарным столбом, который теперь работал просто отлично. Он стоял прямо там, где начинался мост. — Ууууу! Я выиграл! — Крикнул Дин в пустом парке, не в силах сдержать своё счастье. Кас присоединился к нему сразу после этого. Его плащ развевался, когда он поддерживал быстрый темп, который Дин назвал бегом трусцой. Руки Винчестера лежали на коленях, он продолжал тяжело дышать. — Я выиграл! — Повторил он. — Поздравляю, Дин! — Сказал Кастиэль. Он был спокоен, как всегда, без намёка на усталость. Дин прошёл по дорожке, волоча ноги. Упав на траву, чтобы отдышаться, он вытянул ноги и руки. — Серьёзно, чувак, ты совсем не устал? — Спросил он, всё ещё переводя дыхание. Раньше я регулярно бегал по этому парку, у меня выработалась хорошая выносливость, — сказал Кастиэль, устраиваясь рядом с Дином. — При всей твоей выносливости, ты всё равно проиграл, — ухмыльнулся Дин, сильнее вытягивая ноги. — Судьба хотела, чтобы ты шёл вперёд, — просто ответил Кастиэль, как будто проповедовал мудрость. Дин закатил глаза и практически проигнорировал слова своего нового друга, потому что он уже слишком устал, чтобы понимать еще одну загадку Каса. — Но я победил, — повторил Дин, потому что это всё, о чём он мог сейчас думать. Дин снял куртку, прежде чем лечь на спину. Бег в парке вымотал его, в то время как Кас, пробежав в своем костюме-тройке и дурацком тренче, даже не вспотел. У парня была действительно хорошая выносливость, Дин должен отдать ему должное. Закрыв на мгновение глаза, он дернул Каса за плащ. — Ляг со мной, — пробормотал Дин. И Кас лёг рядом со своим новым другом. Подперев голову рукой, Дин бросил взгляд на Каса, который устраивался поудобнее таким же образом. Дин отвёл взгляд, чтобы посмотреть на ночное небо, которое казалось успокаивающим. Он лежал в таком положении, пока дыхание не выровнялось, и он перестал тяжело дышать. Время от времени Винчестер чувствовал на себе взгляд Кастиэля, заставлявший смотреть в его сторону, только для того что бы тот прищурился. Тот выглядел как сумасшедший учёный во время чтения теории уравнения, но потом быстро отводил взгляд. Если б Дин не обратил внимание, то едва бы это заметил. Пристальный взгляд Дина задержался на Касе ещё немного, когда лицо другого мужчины озарилось, наблюдая за небом. Винчестер заметил маленькие морщинки в уголках глаз Каса. Он нашел достойным восхищения то, как глаза Каса искрились радостью, когда тот смотрел на бескрайний горизонт. — Пришло время получить мой приз, — сказал Дин, глядя на ночное небо, одна его рука оставалась подложенной под голову. — Чего ты хочешь? — Спросил Кас. — Расскажи мне о себе, — ответил Дин. — И будь честен, — добавил он. — Что ты хочешь знать? — Эм… Всё, — произнёс Винчестер, — Расскажи мне о себе, о своей семье, обо всём, что касается твоей жизни, о своём парне. Какими были ваши отношения, что произошло, когда ты понял, что всё вот-вот закончится? Он был беспечен, ваши отношения были токсичными? — Дин спрашивал, потому что любопытство снова брало верх. — Ты одержим тем, что ждёшь его каждый день, это безумие. Хотя Кас не был похож на сумасшедшего, но ждать кого-то, кто никогда не придёт — это просто бред. Кас засмеялся над неудачным выбором слов Дина. — Что? — Спросил Дин. — Ты выставляешь нас сумасшедшими и психически больными, — ответил Кас. — Я имею в виду, твой парень кажется слишком беспечным, если его всё ещё нет здесь, а ты, с другой стороны, готов продолжать ждать его. Так что да, один одержим, в то время как другой слишком беспечен, — объяснил Дин. — Нетрудно сопоставить все точки, Кас. Это звучит несколько токсично для меня, не хотел бы я оказаться на твоем месте, приятель, — продолжал он. — Это тоже нормально, если ты не хочешь рассказывать о своём парне или о том, что касается ваших отношений, но расскажи мне больше о себе. — Всё в порядке, Дин, ты заслуживаешь знать всё. Кас улыбнулся, и начал объяснять: — Уверяю тебя, Дин, у нас время от времени случались ссоры, но мы никогда не были токсичными. В любых отношениях есть свои взлёты и падения, всё меняется, как только жизнь оказывается по-настоящему серьезной. Когда мы выходим в реальный мир, когда работа становится приоритетом, когда нам приходится проводить больше времени с коллегами. Иногда люди отдаляются друг от друга, иногда мы можем даже чувствовать себя одинокими из-за отсутствия понимания или общения с нашим партнером, но мы всегда находили способ вернуться друг к другу. Это было лучшее, что было в нас, потому что, в конце концов, это всё, что имело значение. — Кас на мгновение мягко пересёкся взглядом с Дином. — Наверное, — хмыкнул Дин в знак согласия. Однако в словах Каса был смысл, два человека могут преодолевать трудности — пока вместе. — А как насчет тебя? Расскажи мне о себе, — настаивал Дин. — Меня зовут Кастиэль Новак, как ты уже знаешь, это библейское имя, потому что моя семья была очень религиозной. Я рос с тремя братьями. Майкл и Люци были старшими, затем Габриэль, и я, самый младший, — продолжил рассказ Кастиэль. — Я никогда не знал свою мать, она умерла, когда мне был год. После этого мои братья Майкл, Люци и Габриэль заботились обо мне, потому, что нашего отца часто не бывало в городе. Он занимался бизнесом, у него была коммерческая фирма. Когда мне было четырнадцать, мой брат Люци ушел из нашей семьи, разорвав все связи с нами, потому что он больше не мог всё это делать, он и так через многое прошел из-за нашего отца. Мой брат Майкл погиб в автомобильной аварии, когда мне было семнадцать, и с тех пор были только я и Гейб. Это всё было довольно запутанно. — Прости, Кас, — произнёс Дин. — Ты не обязан рассказывать мне ничего такого, от чего тебе становится не по себе. — Прошло много времени, мне действительно грустно, но это не влияло на меня так, как раньше. Я смирился с тем фактом, что всё происходит по какой-то причине, — ответил Кастиэль. — Мне было четыре года, когда умерла моя мама, Сэмми, моему брату, было девять месяцев, — выдавил из себя Дин, сделав глубокий вдох. — Папа, ну, его тоже почти не было рядом, так что мне приходилось заботиться обо всём для нас с Сэмми. Иногда денег, которые он оставлял, надолго не хватало, и да, это было отстойно, — продолжал Дин. — Я хочу сказать Кас, я понимаю тебя, чувак, у нас так много общего. Должно быть, Касу было хуже, потому что ему пришлось пережить потерю своей мамы, двух братьев, а теперь и парня, который бросил его. — Наши мамы и отсутствие отцов — это не то, из-за чего я планировал сблизиться с тобой, — произнёс Кастиэль. Дин фыркнул от смеха. — Да, это отстой, но есть и другие вещи: иметь брата, с которым можно провести трудные времена, мы вдвоём против всего мира, вроде как отстой. Сэмми и я, Гейб и ты, это что-то, не так ли? — Спросил Дин. — Так и есть! — Хмыкнул Кастиэль в знак согласия. — Что ещё? Дай-ка подумать, ты хочешь выйти замуж, но у тебя нет подходящего парня, у меня, с другой стороны, есть кольцо, но я не знаю, на ком мне жениться, — снова пошутил Дин. — Мы оба хотим, чтобы кто-то женился, разве это не то, ради чего стоит сблизиться? — Мы во многом похожи, — наконец сдался Кастиэль. — Я же тебе говорил! — Я видел фотографию, которая стояла на камине. — А? — Ты спрашивал о моей жизни, и о том, что произошло, когда я понял, что между нами все кончено, — сказал Кастиэль. — О! — Дину стало неловко. — Кас… ты не обязан… — Я хочу. Я ни с кем об этом не говорил, и каким–то образом разговор с тобой снимает с меня бремя, — ответил Кастиэль. — Кроме того, ты победил, и я хочу сохранить равенство, — настаивал он. Честно говоря, Дин чувствовал то же самое, разговор с Касом о его жизни действительно снимал тяжесть с его груди, он не мог вспомнить, когда он в последний раз с кем-то откровенно разговаривал. Вернувшись в Лоуренс, он сделал мужественное лицо, потому что в конечном итоге все стали бы волноваться и ещё больше нянчиться с ним, а это последнее, чего он хотел бы. Быть честным с Касом казалось довольно просто. — Мы были соседями по дому. Сначала мы недолюбливали друг друга, но жили под одной крышей, потому что общежитие колледжа было для меня неподходящим вариантом, поскольку там было слишком много правил. И мне не нравилась атмосфера общежития. Выпивка, вечно накурено, и громкая музыка — это то, что мне никогда не нравилось. Поэтому я снял дом неподалеку у своего друга Бобби. Это был хороший дом, но я был слишком несостоятелен, чтобы позволить себе всё это в одиночку. Именно тогда он пришёл и полностью перевернул мою жизнь, — рассказывал Кастиэль, улыбаясь. — У нас были свои разногласия, было много ссор и пререканий. Дошло до того, что нам пришлось заключить соглашение — не лезть не в своё дело, не выводить друг друга из себя, чтобы выжить, живя под одной крышей. — Что? Вы, ребята, заключили договор? Это безумие, — сказал Дин, сдерживая смех, потому что для его ушей это звучало глупо, что Кастиэль ждал парня, которого раньше ненавидел. — Ему нравилось дразнить меня, иногда он даже флиртовал со мной, просто чтобы действовать мне на нервы. Раньше я высмеивал его музыкальный вкус, его машину, его глупые видеоигры, и даже еду, хотя она была вкусной, — улыбнулся Кастиэль, вспоминая старые времена. — Мы подружились здесь, в этом парке, в тот день он вернулся из своего родного города и, казалось, был в плохом настроении. Я сидел на скамейке возле моста и читал книгу. Это место всегда было для меня утешением, когда мне нужен был покой или время побыть одному, и он это знал. Я не знаю, приходил ли он сюда в поисках меня, никогда не спрашивал его об этом. У него были напряжённые отношения с отцом, и я предположил, что в этом была причина его мрачного настроения. В тот день он предложил мне выпить… И я согласился! — И вы стали друзьями? — Предположил Дин. — Вот так просто? Кастиэль кивнул. — Я думал, что единственный, с кем ты подружился из-за проблем с отцом, — пошутил Дин. — Я предупреждал тебя не делать этого, потому что в прошлый раз это плохо закончилось, — ответил Кастиэль, что на мгновение привело Дина в замешательство, даже если это была шутка. — А что случилось в прошлый раз? — Спросил Дин. — В прошлый раз я влюбился! — Ответил Кастиэль, с улыбкой на лице. Это был трогательный момент, пока Кас не подмигнул, что заставило Дина расхохотаться, заставив его отвести взгляд, пока тот осторожно наблюдал за ним нежным взглядом. — Мы сделали нашу первую фотографию здесь, — сказал Кастиэль ни с того ни с сего. — Что? — Спросил Дин, потому что каждый раз, когда Кас упоминал «Мы», у него замирало сердце. — Ты спросил, что произошло, когда между нами все было кончено, — сказал Кас. — О! — Это единственный ответ, который Дин смог пробормотать, когда его разум пришёл в норму. — Фотография, она хранится на каминной полке, — продолжал объяснять Кастиэль. — Ты спросил, что произошло, когда я понял, что между нами всё кончено. Я смотрел на эту фотографию, и видел, насколько мы были счастливы. Я увидел, какой жестокой иногда может быть судьба, я увидел, каким эгоистом был… По этой фотографии я понял, что такое любовь, — просто сказал он, глядя в небо. — На этой фотографии я увидел, как всё это было прекрасно, пока длилось. Это лишило Дина дара речи. Явная боль в голосе Каса не смогла остаться не замеченной, и вызвала у него желание протянуть руку, преодолев небольшое расстояние, чтобы слегка прикоснуться к руке Каса, которая лежала в нескольких сантиметрах от его собственной. Его пальцы так и чесались, но он не мог, боясь, что этот жест не будет принят. Кастиэль отвёл взгляд, тяжело вздыхая. — Потом я плача упал на пол, и увидел поврежденную отметину на плинтусе, которую мы так и не починили, — он засмеялся, переводя тяжелую атмосферу в совершенно иное направление, избавляя Дина от неловкой ситуации. — Что–что? — Всё ещё не совсем уверенный в том, шутит ли Кас, Дин был сбит с толку. — В таких вещах всегда есть элемент нелепости, — сказал Кастиэль. — Не мои слова, это Ричард Сайкен, вчера у тебя в машине была его книга. — Парень из «Войны лис»? — Дин приподнял бровь. — Да, это был подарок на наш первый день святого Валентина, это было не очень похоже на сказку, мы оба были сбиты с толку. Он купил мне песочные часы, сувенир за то, что мы долго были вместе, а я купил ему книгу Ричарда Сайкена «Война лис», — произнёс Кастиэль. — Чувак, я надеюсь, он не забыл книгу в закусочной, — игриво сказал Дин. Он не мог не думать о крошечной вероятности того, что книга принадлежала парню Каса. Кастиэль тоже засмеялся. — Хотя это правда. — Что? — Могло быть и хуже, но мы по-прежнему фокусируемся на мелких недостатках в нашем окружении, — сказал Кастиэль. — В конце концов, у тебя отнимут то, что ты любишь, и тогда ты падаешь на пол в слезах. Затем, пусть и не много позже, это наконец происходит с тобой: ты падаешь на пол и плачешь, думая: «Я лежу на полу и плачу», но в этом есть элемент нелепости — ты знал, что это произойдет, и, что ещё хуже, пока ты лежишь на полу и плачешь, ты смотришь на то место, где стена встречается с полом, и понимаешь, что не очень хорошо её покрасил. — Кастиэль процитировал всю фразу для Дина. — Я предполагаю, что это сказал парень из «Лис», — сказал Дин. Кастиэль хмыкнул в знак согласия. — Ты упадёшь на пол и будешь плакать, — произнёс Кас. — Твой мир развалится на части, и ты посмотришь на то, что тебя окружает, и найдёшь изъян, который ты всегда игнорировал. — Об этом стоит подумать, — Согласился Дин. По крайней мере, Дин должен был признать, что Кас — хороший человек и верный мужчина, которого трудно найти в наши дни. — Зачем ты это делаешь, Кас? — Дин не смог удержаться от вопроса, потому что постороннему человеку всё это кажется пустой тратой времени. — Ты выглядишь довольно молодым, всё ещё можешь найти кого-нибудь другого, с кем можно остепениться, может быть, даже кого-нибудь получше. — Мне больше никто не нужен, — пробормотал Кас, пристально глядя на Дина. Винчестер вздохнул. Он вроде как предвидел это. Было трудно убедить парня, который по уши влюблен в кого-то. Который не может двигаться дальше и одержим чем-то, что давно закончилось. Они погрузились в очередную волну молчания, наблюдая за горизонтом, любуясь звездами, которые смотрели на них в ответ. Дин зевнул и, опершись на локоть, посмотрел на Каса сверху. — Ты же не психопат, правда? Кастиэль фыркнул от смеха. — Даже если это и так, зачем мне тебе об этом говорить! — Игриво парировал Кастиэль. — Ты задница, Кастиэль, ты знал это? — Дин повернулся на живот, опираясь на обе руки, чтобы смотреть на Каса ближе. Кастиэль посмотрел на него, улыбаясь так же мягко, отражая выражение лица своего друга. Слабый блеск его синих глаз привлек внимание Дина, когда ветер подул вокруг них, и стал трепать волосы Кастиэля цвета воронова крыла. Игривый момент исчез, когда Дин обнаружил, что затерялся в глубинах синевы, которые сдерживали нечто, угрожающее ускользнуть. — Как у тебя дела, Дин? — Спросил Кастиэль, ни с того ни с сего подняв на него робкий взгляд. Улыбка Дина исчезла и что-то стало скручиваться у него в животе, когда он услышал эти слова, произнесенные в такой грубой манере, оставляющие покалывание в груди. Его лицо покраснело, несмотря на прохладную погоду. Глаза Каса блуждали по лицу Дина, словно прослеживая каждую веснушку. Тот почувствовал себя обнаженным под этим проницательным взглядом, так пристально изучающим его. Винчестер продолжал молчать, когда рука Каса протянулась, вероятно, чтобы коснуться его щеки и потрогать веснушки. Дин совершил ошибку, взглянув на слегка приоткрытые губы Каса, он облизал свои собственные губы. Именно это заметил Кас, из-за чего момент прошёл так же быстро, как и пришел. Тот немедленно опустил руку и отвёл взгляд. Дин тоже отстранился, вздохнув, прежде чем лечь на спину, как раньше. — Ты не ответил, — разочарованно пробормотал Кас. — Эм, ладно, я думаю. — Я думал, мы были честны, — Кастиэль повернул голову в сторону Дина. Винчестер не сводил глаз с неба, полностью игнорируя слова Кастиэля, потому что как он мог правдиво ответить на вопрос, когда все было так запутанно? — Я выиграл и не обязан отвечать на этот вопрос, — поспешно сказал Дин, поднимаясь на ноги и отряхивая пыль, прилипшую к джинсам. Он мог показаться придурком из-за того, что ушел от вопросов и проигнорировал беспокойство Каса, поэтому он предложил компенсацию и спросил: — Подвезти тебя домой? — Не-а! Я бы хотел остаться здесь ещё немного, — ответил Кастиэль, глядя на возвышающегося над ним парня. — Тогда ладно. Увидимся! — Сказал Дин, замирая на месте ещё на мгновение, неуверенный, правильно ли то, что он делал. Винчестер со вздохом покачал головой и повернулся, чтобы уйти, потому что выглядел бы ещё большим идиотом, если бы остался стоять, как статуя.***
Винчестер тяжело дышал, зрение было нарушено, он как будто пьян. У него болел затылок, что становилось совершенно очевидным, когда от грохота облаков сверху голова начала пульсировать, заставив вздрогнуть от шума. Его пальцы онемели и были в грязи. Если бы он достаточно сосредоточился, то смог бы разглядеть что она прилипла к его рукам. Шёл дождь, его фланель промокла, но это не мешало ему выполнять то, что он задумал. Дин рыл и рыл голыми руками. Листья падали на землю и красный клён выглядел довольно отчетливо на фоне текстуры темной почвы. Подул ветер и на землю стало опадать еще больше листвы. В небе засверкали молнии издавая громкий шум, но Дину было всё равно. Он продолжал копать голыми руками, пока у него не начали болеть пальцы и не стало сводить судорогой запястья. Он копал, пока не посчитал, что этого достаточно. Затем Дин медленно порылся в карманах, пока не нашёл то, что искал. Его пальцы нащупали бархатистую текстуру, он вытащил коробочку. Молния ударила снова и он вздрогнул от громкого звука. Его плечи напряглись, когда он посмотрел на синий бархатный футляр. Скользкими руками он открыл крышечку и достал серебряное кольцо, лежащее внутри. Поверхность тускло отразилась, когда сверкнула молния, стук дождя зазвучал громче, чем его собственные мысли, и дрожь пробежала у него по спине. Он провёл кончиком пальца по гравировке, и крошечная частица почвы нашла пристанище на металле. Его прикосновение запачкало чистое кольцо, делая его грязным. Он бросил его обратно в коробку, посмотрел на плачущее небо и прерывисто задышал. Сверху доносился грохот, небо было серым, в данный момент в этом не было ничего прекрасного, как люди описывали в книгах. Мир просто казался невообразимо мрачным, как будто он хотел поглотить Дина целиком, порождая холодные ветры, кружащиеся в атмосфере, словно кинжалы, нацеленные на его обнаженную кожу. Открытая шея и предплечья Винчестера покрылись мурашками просто от сидения в такую дождливую погоду, мокрая рубашка прилипла к телу. Он осознал, что по его лицу текли слезы, смешиваясь с дождём. Было бы трудно заметить, что он плачет, если бы не его дрожащее плечи, которые выдавали очевидное. Взгляд Дина устремился вверх на дерево, под которым он сидел. Единственная компания, которая могла его утешить — это кленовые листья дерева, смотрящие на него в ответ. Наступила осень. Листья были жёлтые, выдержанные, как хорошее вино. Также были разбросаны и красные, тосковавшие по утраченной жизни, некоторые всё ещё казались зелёными, цветущими в лунном свете. Оранжевый, казалось, уходил в туманную жизнь, в то время, как остальные приобрели отчетливый красновато-коричневый оттенок, ожидающий своего часа, чтобы проиграть битву этой бурной ночью. Дин на мгновение закрыл глаза, чувствуя, как капли дождя падают ему на лицо. Он вздохнул, прежде чем положить коробку в вырытую им могилу, затем начал соскребать грязь. Винчестер почувствовал укол в груди, когда красный кленовый лист упал в яму и он засыпал их землёй, хороня вместе. Он снова сел на колени, чувствуя беспокойство, крепко сжимая грязь в руках, разочарованный собой из-за того, что натворил. Ветер зашумел сильнее, а грохот облаков становился громче, вызывая ощущение удушья в груди. Он упал на землю, сдаваясь. Глаза следили за верхушками деревьев, напевающих колыбельную, чтобы заманить его звуком шелеста листьев, всё, что угодно, лишь бы заставить его забыть о том, что он натворил. Пока лил дождь и падали листья, он еще глубже вжимался щекой в землю, наблюдая, как капли дождя исчезали в грязи, и рядом с ним на землю снова упал красный лист. Он взял его в руку и прижал к груди, уничтожая простым прикосновением нежную текстуру, потому что таков он есть. Все и каждый вокруг него страдали или получали травму. Все истории заканчивались одинаково. Держа в ладонях то, что уже потеряно, изо всех сил пытаясь дышать под проливным дождем, он был полностью охвачен паникой. Дин находился в состоянии полного ужаса, когда молния ударила над головой, заставив его вздрогнуть от громкого звука. Задыхаясь, он боролся за воздух. Вжимался в землю, сворачиваясь в плачущий комочек, пока капли воды мчались, чтобы утонуть в грязи. Он закрыл глаза, сдаваясь перед ревущими облаками. Во рту был неприятный привкус от того, что он пытался стереть, зарыв это в землю. Его сердце забилось быстрее, страх сменился сокрушительным чувством вины за то, что он сделал. Некому было поддержать, когда ему было хуже всего, но теперь исчезло и то единственное, что раньше давало ему чувство значимости. Его жизнь не имела смысла. Всё это было просто пустой тратой времени. Суждено ли ему было вообще пережить аварию? Это не новая мысль. Этот вопрос всегда сидел глубоко в его сознании. Являлось ли все это наказанием за его грехи — знать всё, но быть потерянным, прожить остаток своей жизни в неопределённости, если бы в этой головоломке был хотя бы один кусочек… Он стёр всё, что осталось, но следы этого все еще присутствовали и не приносили его истерзанной душе облегчения. Его сердце всё ещё болело. Он плакал, из глаз текли слёзы. Слёзы боли? Ужаса? Гнева? Вины? Или, может быть, сожаления? Он лежал там, под проливным дождем, а громкие облака пели ему колыбельную. Раздался ещё один громкий рёв и слабое жужжание зазвенело у него в ушах. Дышать становилось всё труднее, ему стало жарко и одновременно холодно. Жужжание продолжало усиливаться, пока Дин сжимал в кулаке кленовый лист. Ещё одна слеза скатилась из его глаз и была смыта дождём. Резкий вздох вырвался из его горла, когда он скорчился на простынях в номере мотеля, снова просыпаясь в одиночестве. Дрожащий, окружённый только темнотой и своими тревожными мыслями. Его одежда промокла, но не от дождя, а от пота, в кулаке он по-прежнему сжимал белые простыни. Дин сел прямо, отключая дурацкий звук жужжащего телефона, и провёл рукой по лицу, вытирая беззвучные слёзы. Его разум обдумывал странный сон. Он резко встал с кровати. На него накатила волна тошноты, голова стала тяжёлой, но ему было всё равно. Он нашёл свою брошенную куртку, и стал рыться в карманах в поисках чего-то, что спрятал во сне. Это было не в кармане. Он бросился к кровати, принялся перерывать свои вещи, и на тумбочке нашел то, что искал. Он взял футляр… Кольцо всё ещё лежало внутри, чистое, как звёздный свет, без малейшего намёка на грязь на гравировке. Дин вздохнул с облегчением, но чувство тяжести в груди не покидало его. В этот момент он пришёл к однозначному выводу: В Су-Фоллс было что-то неправильное, что влияло на него в ночных кошмарах. Возможно, это было как-то связано с тем проклятым парком, в который он ходил каждый день, что вызывало этот сон. Дин разочарованно провёл рукой по волосам и вздохнул. Это просто сон! Дин снова попытался убедить себя, что это не имеет никакого отношения к его жизни, но чем больше он пытался, тем больше это казалось паршивой ложью. Он прошёл и остановился возле стеклянной двери, ведущей на маленький балкон. Наблюдая за ливнем и прижимая футляр к сердцу, он сосредоточил взгляд на капельках, стекающих по гладкой поверхности. Другая его рука потянулась к стеклу, боясь и страстно желая дотянуться до капель, ощутить прохладную влагу на своей ладони. Беспомощный перед этим чувством, он прислонил голову к стеклу, и ещё одна слеза скатилась из его глаз, присоединяясь к гонке с каплями дождя на стеклянной поверхности. Пребывание в Су-Фоллс ничего не решало, только морочило ему голову и делало только хуже. Он знал этот парк, он знал эти улицы, всё в этом городе казалось ему знакомым. Что-то ему подсказывало, что он знал и Кастиэля, они встречались не единожды, и во взгляде незнакомца было что-то такое, что заставляло Дина вздрагивать каждый раз. Дин не пошел в парк в тот день, не пошел туда и на следующий день, и через день. Что-то было не так, как будто его сны намекали на то, чего он пока не мог расшифровать. Он боялся потерять то, что осталось от него самого, боялся потерять контроль над собой, боялся потерять кольцо в грязи, будучи не в себе в парке. Боялся потерять последний ключ, который мог открыть, а может быть и нет, дверь к его воспоминаниям, которые все еще оставались скрытыми. А может быть, не было ничего, кроме его собственного странного воображения, чтобы заполнить пустоту. В конце концов, такова человеческая натура заполнять эти прорехи собственными объяснениями, когда все происходящее не имело никакого смысла. Тем не менее, Дин сопротивлялся желанию идти в парк. Его распорядок за последние три дня был простым: завтрак, встречи, обед, возвращение в мотель, отправка эскизов клиенту, ужин и засыпание в изнеможении. Иногда его мысли задерживались на Касе, он чувствовал вину за то, что не вернулся после того, как тот помог ему в тот день. Бедняга, должно быть, решил, что Дин уехал из города, или, может быть, он вообще не думал о Дине. У него, возможно, были дела поважнее, чем зацикливаться на Дине. Он даже не попрощался с Касом. Винчестер здесь ещё на день или два, неужели он действительно вот так уедет, не встретившись со своим новым другом? С этими мыслями он выключил ночник, думая о синих глазах Каса, и заснул.***
Только на четвёртый день Дин проснулся в постели от мягкого шелеста белой занавески на ветру. Тёплое солнце заглядывало в окно, в отличие от холода, который он испытывал последние несколько дней. Кровать была мягкой и тёплой. Что-то в этом месте было такое, от чего хотелось просто остаться здесь навсегда, и Дин знал, что это сон. Сегодня был утомительный разговор с клиентом, но он смог покончить с этим и вернулся в номер мотеля к четырём. Дин помнил, как задремал в одежде, потому что у него не было сил, чтобы раздеться. Наблюдая за колышущимися занавесками, Дин думал о том, чтобы немного поспать. Едва успев закрыть глаза, он провалился в сон. Кровать была удобная, так почему бы и нет. Не похоже, что во сне ему было чем заняться. Он бывал здесь много раз. Это один и тот же сон, который снился ему с тех пор, как он очнулся в больнице. Дин всегда видел этот дом, несколько раз пытался осмотреть его, когда он начал ему сниться, но не нашёл ничего полезного. Там была огромная гостиная со старинным камином, на котором стояла деревянная, на вид новая фоторамка. На фотографии два человека, но изображение размыто. Дин предположил, что они, должно быть, владельцы этого дома. Как и на этой фотографии, в доме много вещей, которые выглядели как дерьмовая поверхностная обстановка, дающая смутное представление о вещах вокруг. Например, дверь внизу, которая никогда не открывалась и существовала только для того, чтобы дать представление о том, что за ней есть комната. Дин пытался заглянуть в щель, но её края казались тусклыми и слабыми. Дерево было изношено и залатано, но, несмотря на это, полотно не поддавалось, даже когда Дин врезался в него всем телом. На кофейном столике лежал микстейп, на котором что-то нацарапано, но, как и на фотографии, слова размыты и их трудно было разобрать. Может быть, он пустой или сломан, потому как стереосистема, которая стояла на камине ни разу не воспроизвела записи, когда он вставлял кассету. Не было смысла ходить вокруг да около, когда Дин уже знал об этом месте, и поэтому он оставался в постели. Снизу донёсся какой-то грохот, который привлёк его внимание. Дин знал, что каждый раз, когда он просыпался в этом сне, дом всегда был пуст. Сначала Винчестер предположил, что в этом огромном месте с ним должен быть кто-то ещё, потому что кровать, в которой он просыпался, достаточно большая для одного. Но во сне Дин всегда один. Когда Дин вышел из спальни, его ноги слегка подкосились, внезапно голова стала тяжелой от головной боли. Он пошёл на грохочущий звук вниз по лестнице. Дин заметил сладкий аромат свежеиспеченного пирога, наполнившего его нос. Он доносился из-за двери, которая, казалось, всегда была заперта. Впервые он увидел дверь широко открытой. Дин осторожно заглянул в комнату, которая, похоже, являлась кухней. Ему пришлось изо всех сил сосредоточиться, чтобы увидеть, что там, так как с каждой секундой его головная боль усиливалась. Это было странно, потому что никогда раньше он не ощущал такой боли в своих снах. Чем ближе Дин подходил к кухне, тем более несчастным себя чувствовал, поскольку теперь его зрение становилось затуманенным, как будто в опьянении. Дин опёрся о стену, чтобы дойти до комнаты. Он вошёл внутрь, на секунду закрывая глаза, вдыхая запах пирога в духовке. На мгновение ему показалось, что головная боль и опьянение оставили его, когда посмотрел на это место. Сбоку стоял гигантский обеденный стол с барными стульями, которые сочетались с красными шкафчиками. Напротив друг друга были расположены две длинные рабочие зоны, а возле них спиной к Дину стояла высокая фигура, готовящая нечто вкусное. Что-то затрепетало у него в груди, когда он стал наблюдать за этим человеком, а затем головная боль вернулась, становясь препятствием на его пути, и дезориентируя его зрение. Дин не мог ничего поделать, но чувствовал, что его тянет к этому мужчине. Улыбка приподняла уголки губ Винчестера, когда он подошёл ближе и обхватил того за талию, обнимая сзади. Зрение Дина снова нарушилось, но он почувствовал, как мужчина отреагировал, отводя взгляд в сторону. Винчестер мельком заметил выступающую линию подбородка. Что-то в этом сне показалось ему странно знакомым, и разум Дина затуманился, когда он нежно поцеловал шею мужчины, улавливая слабый аромат виноградной лозы, приглушенный запахом шампуня. — Мой ангел! — Тихо прошептал он, вдыхая успокаивающий аромат и чувствуя, как на глаза навернулись слёзы. У него болела голова, вдалеке послышалось слабое жужжание. Оно продолжалось. Дыхание Дина стало тяжёлым и частым. Его руки сжались вокруг этого мужчины, ему показалось, что голова вот-вот лопнет. Его глаза медленно закрылись от внезапного звона возле уха. Дышать становилось всё труднее, он упал в тёмную яму. Его руки цеплялись за что угодно, чтобы спастись, но держаться было не за что, некому его спасти. Дин резко сел, хватая ртом воздух. Слёзы текли по его щекам, и он обнаружил, что его рука сжимает простыню точно так же, как он крепко обнимал мужчину. Дин отключил будильник на своём телефоне, который звонил и жужжал Бог знает сколько времени. Он провёл рукой по волосам, разочарованно вздыхая. Шмыгнув носом и вытирая влагу с лица, Дин обнаружил, что не переставал плакать с тех пор, как проснулся. Тихий всхлип вырвался из его горла, когда он сел, успокаивая бешено колотящееся сердце, делая глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Дин издал еще один разочарованный вздох и встал, чтобы принять душ. Думая, что его и без того испорченный мозг теперь играет с ним какую-то злую шутку. Не может быть, чтобы этот сон имел какое-то отношение к его прошлому. Дин предположил, что его прошлое было похоже на успокаивающую колыбельную, а не на какой-то безумный ночной кошмар, в котором он всегда один. Ну, за исключением этого раза. Этот вопрос засел где-то в глубине его сознания. Приподнимется ли занавес над тем, чего, как он думал, раньше никогда не было? Ему не снился этот сон уже много лет. Дин предположил, что день его заточения закончился, и он довольно быстро справился с этим. Этот сон повторялся чаще, чем любой другой. Раньше Винчестер видел этот дом почти каждый день после того, как очнулся в больнице, но со временем это стало происходить реже, и ему стало легче игнорировать его. Но сегодня это случилось снова, спустя очень много времени. И в отличие от любого другого раза, он не чувствовал необходимости убегать, на этот раз ему не хотелось искать выход из этого дома. Скорее наоборот, Дин чувствовал себя хорошо, потому что впервые был не один. С ним был кто-то еще.***
Дин не хотел искать Кастиэля, между ними было все кончено, так он решил. Винчестер воздерживался от каких-либо выводов о снах, которые теперь становились более яркими благодаря «дурацкому парку». Его новая дружба с Кастиэлем приносила душераздирающую печаль, которая каким-то образом всегда находила способ вернуться к нему. Он бы солгал, сказав, что не влюбился в ночи, которые следовали за долгим днем, только для того, чтобы снова встретиться с незнакомцем в парке. Это то, что помогало ему пережить утомительный день, то, чего он с нетерпением ждал в конце. Последние несколько дней казались пустыми. Ему некуда было пойти. Не на кого было рассчитывать. Дни казались изматывающими. Ночи были одинокими. Это был тот же цикл, который он повторил в Лоуренсе. Не подозревая о том, как легко Кас разорвал его, пройдя через это, заставив почувствовать облегчение и непринужденность после всего стресса, даже когда они говорили о какой-то ерунде. Дин мог утешить себя только тем, что у того просто мощная аура, которой было трудно сопротивляться. Винчестер запер дверь номера в мотеле и отправился ужинать в закусочную неподалеку. Он закажет хот-доги и вернётся в парк, без промежуточных остановок. Это то, что он изначально планировал сделать. Дин нечего не мог с этим поделать, кроме как найти способ вернуться в то же место, которого пытался избежать, к определенному человеку. На этот раз Дин не заметил парадный вход и плющ, который по-прежнему обвивал арку. Листья хрустели под ногами, когда он мчался между деревьями, окружающими дорожку, которые казались слишком напряженными, чтобы бросить на них хотя бы взгляд. Если бы только он мог не обращать на них внимания, у него не возникло бы желания копать яму голыми руками, потому что небо сегодня было серое, облака время от времени издавали низкий гул, но дождя не было. Из-за резкого ветра погода была холоднее, чем обычно, и было не так солнечно. Шаги замолкли. Дин испустил вздох, когда увидел знакомую фигуру, стоящую на том же мосту в том же дурацком плаще, повернувшись спиной, чтобы Дин мог с облегчением на неё посмотреть. Вот он!