Два разных мира

      Слова Каса отдавались эхом громче, чем паника в его груди. Громкий рык застал его врасплох, заставив вздрогнуть и на мгновение зажмуриться от охватившего его ужаса. Колени неизмеримо ослабли от последствий его собственного поступка. — Ушёл?       Из всего, что Кас мог сказать о вспышке гнева Дина, это было не то, чего Дин ожидал.       Кастиэль в ярости, он чувствовал это по жестокости, потому что каким бы Дин разгневан не был, его отношение к отталкиванию людей возымели обратный эффект, и на этот раз это что-то спровоцировало в Касе. Он бы солгал, если бы сказал, что не готовился к удару кулаком в челюсть, за которым последовало бы это громкое рычание, потому что нетрудно заметить, что терпение Кастиэля на пределе.       Дин целую минуту изучал Кастиэля, боясь того, что могло произойти дальше. Пока он пытался взвесить свои шансы, рука Каса прижимала его горло, и он не проявлял никакого милосердия. Судя по убийственному взгляду, который Дин получил, всё могло плохо кончиться для него, если бы он попытался высвободиться.       От этого никуда не деться, и поэтому Дин решил, что лучше ему не рыпаться и стоять где стоит. — Что? — спросил Дин, и его голос соответствовал тревоге и адреналину, бегущему по его венам. — Это был твой собственный выбор прийти сюда, не так ли? — Кастиэль был зол. У него приподнята бровь, тем самым демонстрируя доминирование с бушующей бурей в глазах. — Ты сам пришел сюда, Дин, никто тебя насильно не тащил, не так ли? Это было твоё решение прийти в этот парк, это было твоё решение вернуться на следующий день, и потом после этого, — рычал Кастиэль. — Я никогда не просил тебя найти меня или проводить со мной время.       Грубый и разъярённый голос ещё больше усиливал панику Дина, что звучало как обвинение в преступлении, о совершении которого он и не подозревал. — Ты ушёл, Дин, и у тебя хватает наглости обвинять меня, — Кастиэль бросил на Дина убийственный взгляд, что создало пагубную комбинацию, так как Кастиэль даже и глазом не моргнул. — Я ждал и не дождался, каждый день, но тот, кого я искал… Он так и не вернулся, а тот, кто вернулся, был не тем, в кого я влюбился, а совершенно другим человеком, — сказал Кастиэль. Возможно, это плод воображения Дина, но в голосе Каса слышалась нотка разочарования. — Это был вопрос ночи или двух, но после этого ты возвращался каждый день, и крошечная часть меня с нетерпением ждала встречи с тобой снова, но ты ушел… не сказав ни слова, не попрощавшись, ты ушел, и я снова остался один, ты ушел, как и все остальные. — Кастиэль усмехнулся.       Итак, Кас действительно думал о Дине. — И ты мысленно обвинил меня в том, чего я никогда не делал, — рычал Кастиэль. — Скажи мне! Скажи мне, в чем дело, Дин! — Потребовал Кастиэль, придвигаясь ближе, сильнее прижимаясь рукой к ключице Дина, вызывая шокированный вздох, оставляя мурашки на шее Винчестера. — Кас! — Дину не хватало воздуха: голос стал сдавленным, когда его охватила дрожь.       Нездоровое биение его сердца усиливалось, когда он находится в непосредственной близости с Кастиэлем, и в попытке освободиться Дин поднял руку, чтобы обхватить пальцами запястье Каса.       Это было простое прикосновение, которое заставило выражение лица Кастиэля дрогнуть, сменившись чем-то похожим на чувство вины. Которое Кастиэль пытался замаскировать, закрыв глаза на секунду, прежде чем снова устремить взгляд на Дина. Они молча смотрели друг на друга, у одного в глазах горела чистая ярость, а у другого — дымящаяся паника и беспокойство. — Пожалуйста! — Пробормотал Дин, глядя в глаза Касу, и что-то в Кастиэле изменилось от гнева к боли, прежде чем смениться грустью, когда он ослабил хватку и сделал быстрый шаг назад, как будто униженный своими собственными действиями.       Дин застыл на месте, не смея пошевелиться или вздохнуть. — Возвращайся к своей жизни, — прошипел Кастиэль, выражение его лица стало еще более напряженным и измученным. — Здесь тебе нет места. Никогда больше не возвращайся.       Кастиэль отвернулся от Дина, как будто он больше не мог на него смотреть. — Никогда больше сюда не возвращайся, — повторил Кастиэль, возможно, в качестве предупреждения. Когда он сделал еще один шаг в сторону от Дина, его руки сжались в кулаки.       Дину потребовалось мгновение, чтобы осознать происходящее.       Начался сильный дождь, когда Кас угрожал ему.       Местность на близком расстоянии начала казаться туманной.       Воздух вокруг стал влажным.       Атмосфера превратилась нечто похожее на то, что он испытывал во сне.       Дин больше не хотел оставаться один, и поэтому он бросился вперед и схватил Каса за плечо, чтобы остановить его.       Кастиэль вопросительно поднял бровь, перевел взгляд с руки лежащей на его плече на Дина.       Дин неловко переминался с ноги на ногу, прежде чем сказать: — Я ничего не понимаю так же, как и ты, прости — ладно, пожалуйста, не нужно ненавидеть меня, Кас, — произнёс Дин, продолжая держать Каса за плечо. Он вздрогнул, прежде чем продолжить — Я… Я в полном беспорядке, здесь всё безумно, я… Я не хотел так отталкивать тебя, я… Я сожалею, что вышел из себя, чувак, пожалуйста, попытайся понять…       Выражение лица Кастиэля стало печальным. Он осторожно убрал руку Дина, его голос звучал устало, когда он спросил: — Зачем ты это делаешь, Дин? Почему ты делаешь это с собой?       На этот раз Кастиэль звучал искренне обеспокоенным, как будто он знал Дина больше, чем тот знал самого себя. — Что делаю? — Спросил Дин едва слышным голосом.       Это глупый вопрос, учитывая, что глаза Кастиэля на мгновение закрылись, прежде чем он склонил голову набок, озадаченный ответом Дина. У него вызывающее выражение лица, достаточно громкое, чтобы Дин мог легко его прочитать, и демонстрирующее явное раздражение. — Серьёзно? Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе это по буквам?       Дин молчал, пока Кастиэль искал на его лице ответы, и когда он ничего не нашел, он разочарованно вздохнул, прежде чем продолжить: — Это… Всё это. Придя сюда, сначала я думал, что тебе тоже понравилось это место, потом я подумал, что это не просто место, я думал, тебе нравится общаться со мной, вот почему ты возвращаешься каждый день, может быть, в поисках друга, а может быть, просто чтобы поговорить с кем-нибудь. Может быть, тебе было скучно, а я просто был рядом. Но чем больше времени я провожу с тобой, тем больше я понимаю, насколько я был неправ.       Кастиэль ненадолго замолчал, сверля Дина своим пугающим взглядом, когда вторгся в личное пространство Дина, чтобы полностью завладеть его вниманием. — Ты здесь не для всего этого, ты пришел за чем-то другим, — сказал Кастиэль, читая его как открытую книгу.       Дин сделал шаг назад, признавая поражение, он виновен, но не мог спорить, и сказать правду он тоже не мог. Есть что-то в этом месте, что-то в Касе, что притягивало его, что заставляло терять контроль. Что-то в этом чертовом парке, существующем в другой реальности, заставляло его испытывать все виды эмоций одновременно.       Дин вздохнул, отступая еще на шаг, пока его спина не упёрлась о ту же деревянную поверхность, ища утешения у дерева, к которому он был прижат несколькими минутами ранее. Он отпустил голову на ствол и засунул руки в карманы, когда посмотрел на дерево и заметил трубчатую лозу. Дерево плотное, препятствовало воздействию дождя, обеспечивая укрытие, за исключением редких капель, стекающих вниз.       Сначала он подумал, что это простая виноградная лоза, которая перебивает запах озона в воздухе, но сейчас аромат не такой сильный, как раньше. Возможно, именно Кас пах виноградной лозой, излучая нежную свежесть леса в своей ауре, Дину это не нравилось из-за реакции, что вызывало у него. От духов Сэма «Wine» у Дина всегда возникало желание плакать. Но все же, тот же запах расслаблял Винчестера, когда его носил Кас.       Красновато-оранжевая лоза напомнила ему о клене из сна. Оранжевый цвет лозы казался довольно расслабляющим. Дождь лил точно так же, как и во сне, но он не боялся, глядя на трубчатую лозу. Наверное, потому, что на этот раз Кастиэль был рядом с ним.       Дин молчал, размышляя, стоит ли ему сказать Касу правду.       Через мгновение Дин вместо этого спросил: — А как насчет тебя? Зачем ты все это делаешь?       Любопытство в нём снова вспыхнуло, поскольку он не мог не сопоставить все точки, вероятно, это та же самая сила, которая заставляла Каса возвращаться сюда снова и снова. Может быть, это какая-то болезнь, которая скрывалась в этом месте.       Кастиэль покачал головой и усмехнулся: — Ты думаешь, я не пытался? — Он свирепо посмотрел на Винчестера. — Я пытался, Дин, я делал всё, но что-то всегда меня тянуло назад, и я оказывался в этом парке каждую ночь. Я пытался избавить тебя от всего этого, — добавил Кастиэль с выражением лица побеждённого.       Дин в замешательстве приподнял бровь, затем Кас сказал: — Но ты возвращаешься снова и снова, и мне трудно сопротивляться твоей компании, я не собирался давать тебе никакой надежды, но… — Но? — Шёпотом повторил Дин. — Твой разум говорит тебе о чем-то, почему ты не можешь просто прислушаться к этому и двигаться дальше? — Кастиэль пристально посмотрел в глаза Винчестера. — Почему ты стремишься к тому, что уже закончилось, не зацикливайся на прошлом, Дин, не пытайся найти ответы, потому что тебе это не понравится, — сказал Кастиэль. Его лицо исказилось чем-то нечитаемым, прежде чем он отвернулся, чтобы скрыться от любопытных глаз Дина.       Дин не хотел настаивать, Кас казался довольно умным парнем, у него, должно быть, были свои причины, но он не смог удержаться от ответа: — Мы говорим по опыту, не так ли?       Дин переминался с ноги на ногу, чтобы встать рядом с Кастиэлем. Свежий ветер подул вокруг них будто обнимая, отклоняя капли воды внутри их маленького укрытия, и дерево шелестело, танцуя под мелодию ветра. Струйка воды упала на лицо Кастиэля, целуя его кожу, и он приподнял подбородок в ответ.       Несмотря на то, что Дин мог видеть только профиль лица Каса, он все равно находил зрелище перед собой достойным восхищения, когда капли воды скатывались с листьев над головой, и Кас наслаждался их нежным прикосновением. — Я знаю свой ответ, Дин, я потерял его, даже если он вернётся, я знаю, что всё уже никогда не будет так, как раньше. Мы не смогли защитить то самое, что обещали беречь, и теперь все разрушено, сломано безвозвратно, — ответил Кастиэль, отрывая взгляд от Дина, стоящего рядом с ним.       Это заявление привело Дина в замешательство, он нахмурился: — В этом нет никакого смысла, я не знаю, как это выразить, но, если… если он вернётся, вы не сможете быть вместе? Как… я имею в виду, какой во всем этом смысл? — Чтобы встретиться с ним снова! — Ответ Кастиэля проще, чем Дин ожидал. — И после всех этих лет, даже если он изменился, я бы взял всё, что ещё осталось, я знаю, что нашёл бы маленькие частички его прежнего, я… я просто хочу встретиться с ним или с той его версией, которую я когда-то знал, чтобы мы могли поговорить в последний раз, как в старые добрые времена, так что я мог бы извиниться перед ним. Я хочу ещё одно воспоминание с ним в этом месте, у нас дома, чтобы я мог поцеловать его в последний раз, даже если в нашей истории не будет «долго и счастливо». Я бы просто обнял его, если бы мог, чтобы найти ту его часть, в которую я влюбился. Это всё, о чем я прошу, если это конец всему между нами, — признался Кастиэль, скрывая надлом в своем голосе за шумом дождя.       Кас не походил на парня, который ценит мелочи, но Дин явно ошибался. — Но, может быть, Бог не хотел, чтобы у меня было даже самого минимума, вот почему он так поступает со мной, может быть, это цена, которую мы должны заплатить за наши грехи, за то, что один мужчина полюбил другого мужчину.       Почему-то Дину показалось, что они оба ведут два совершенно разных разговора, что его разуму трудно собрать информацию воедино, потому что Кас говорил загадками. — Богу плевать, Кас, поверь мне, это не грех, и ты не платишь за то, что делаешь что-то не так, это не твоя вина, что парень, которого ты так сильно любишь, придурок, — сказал Дин.       Это вызвало улыбку у Кастиэля. — Что? — В твоих устах это звучит забавно! Ты не очень религиозен, не так ли? — спросил Кастиэль, мельком взглянув на Дина.       Дин издал сухой смешок, вспоминая трагедию, которой была вся его жизнь. — Посмотри на меня, Кас, у меня трещина в голове, я едва выбрался живым из автомобильной аварии, я не помню большую часть своего прошлого, ты всё ещё хочешь, чтобы я верил в Бога? Даже до этого у меня была довольно дерьмовая жизнь, мама умерла, когда мне было четыре, папы не было рядом, он обращался со мной как с дерьмом — Дин вздохнул, понимая, что только что рассказал всю историю своей жизни кому-то, с кем недавно познакомился. — Я не верил в Бога тогда, и я не верю в него сейчас, — сказал Дин. — Возможно, это единственная вещь, которая остается прежней даже после удара по голове, — пошутил Винчестер о факте своей жизни. — Но ты не похож на человека, который никогда не верил в Бога, — говорит Кастиэль. — Тогда кем я тебе кажусь? Не хочешь просветить меня, Кас? — Огрызнулся Дин. — Может быть, ты когда-то верил в Бога, потому что люди вокруг тебя верили, ты знаешь, что не может быть ненависти без любви, ты когда-то ждал, что Бог сделает что-то, что изменит твою жизнь, но этого не произошло, и ты отвернулся от Бога, потому что жизнь всегда ставила тебе палки в колеса, и это было несправедливо. — Сказал Кас. — Мой брат Люц был таким же. Он любил нашего отца больше всех из нас, но отец не всегда был добр к нему, он чувствовал, что его любовь никогда не была взаимной, и он отвернулся, когда с него было достаточно. Я думаю, с Богом у тебя то же самое.       Дин теряет дар речи от того, насколько точен Кас. Да, он действительно верил в Бога, когда был ребенком, потому что мама верила в Бога. Он продолжал делать это даже после смерти Мэри, но, очевидно, посещение церкви дважды в неделю не решило ни одной из его проблем. Его жизнь становилась только хуже, пока однажды он не перестал верить в чушь о свете в конце тоннеля. — Ну, ты веришь в Бога, и как долго ты собираешься ждать этого своего парня? — Парирует Дин, хитрый ответ — это единственная защита, которую он знает. — Его все еще здесь нет, не так ли? Почему Бог не помогает тебе, Кас? — Поскольку он наказывает меня, но я всё ещё верю, что однажды он вернется ко мне, та часть его, которая любила меня, вернется, — говорит Кастиэль. — У меня есть вера. — В Бога? Да, пока у тебя все отлично получается, — говорит Дин. — В моей любви!. Если моя любовь сильна, он вернется, он должен! — Спокойно ответил Кас.       Луч лунного света просачивается сквозь капли дождя, стекающие по блестящим темно-зеленым листьям трубчатой лозы как раз под нужным углом, чтобы попасть на лицо Кастиэля, отражая проблеск надежды в его глазах. Что-то такое чистое и невинное, но такое яркое, что заставляет Дина восхищаться, а по спине пробегает холодок. Всё это выглядит таким неземным, но в то же время до боли прекрасным. Зрелище перед ним становится по-настоящему захватывающим, когда хрустальная капелька воды, прозрачная, как звездный свет, падает на щеку Кастиэля, заставляя Каса закрыть глаза, наслаждаясь моментом, когда туман успокаивает его. Дин задается вопросом, является ли Кас любимцем природы во всем мире.       Дин отводит взгляд, боясь, что его поймают за разглядыванием, он прочищает горло, прежде чем начать говорить: — Ты не устал? , у тебя вся жизнь впереди, что, если он не вернётся? Ты не боишься? Что ты будешь делать тогда? — У меня все еще есть воспоминания о нашем совместном времяпрепровождении, которые никто, даже Бог, не может у меня отнять, — говорит Кастиэль, наблюдая за листьями на дереве, которые блестят от капелек дождя на них.       Абсолютная уверенность в его тоне заставляет Дина восхищаться целеустремленностью парня еще больше. О! быть безумно влюбленным в кого-то, это не сравнить ни с чем. — И этого достаточно, чтобы продержаться всю жизнь? — Спросил Дин.       Медленно, почти нерешительно, Кас оглядывается после минутного молчания и, наконец, умудряется произнести это вслух, достаточно громко, чтобы Дин услышал это, прежде чем слова затеряются в окружающей их темноте. — Этого достаточно, чтобы я продержался целую вечность.       Ответ лишает Дина дара речи, он опускает руку в карман, ища утешения в кольце, оплакивая утраченные воспоминания. Он задается вопросом, были ли какие-то определенные драгоценные воспоминания, которые могли бы поддерживать его на протяжении всей жизни.       Дин погружен в свои мысли, когда Кастиэль смотрит на него выразительным взглядом, наблюдая, как лицо Дина меняется по мере того, как его мысли задерживаются на всех этих «что, если?», что является явным признаком того, о чём он думает. — Если бы Бог был перед тобой, о чем бы ты попросил у него? — Спросил Кастиэль, спасая Дина из плена собственного разума. — Ты знаешь, я не верю в… — хмуро ответил Дин.       Кастиэль качает головой, перебивая: — Я знаю! Но предположим, что он настоящий, что бы ты у него попросил? — Настаивает Кастиэль. — Я не знаю? Может быть, если бы ко мне вернулись остальные воспоминания, я бы спросил его, что я сделал, чтобы заслужить это? — Говорит Дин, глядя вдаль, наблюдая, как ливень становится все сильнее.       К тому времени, как Дин заканчивает, Кастиэль теряет дар речи, выражение его лица смягчается, становясь нежным, и Дин чувствует необходимость увести разговор подальше от своей жалкой жизни. — Но я знаю, что бы ты попросил у Бога, — говорит Дин. Он с нетерпением посмотрел на Кастиэля, — ты бы попросил у него вернуть своего парня. — Ты ошибаешься, — Кастиэль отрицает слова Дина, тихо улыбаясь. — О, да ладно, ты здесь каждый день ждёшь этого парня, мы знаем друг друга пару дней, но я могу сказать, что этот парень, вероятно, был самым важным в твоей жизни, о чем бы ты ещё попросил, если бы здесь был сам Бог? — Спросил Дин, приводя убедительные доводы. — Время. — Время? — С удивлением переспросил Винчестер. — Ты когда-нибудь чувствовал, что твоё время на исходе, даже когда всё было хорошо? — спросил Кастиэль с некоторой болью в голосе. — Да. — Тихо произнес Дин.       Больница была одним из тех случаев, когда он думал, что его время ограничено, он испытал нечто подобное, когда умерла Мэри, о том, что в жизни нет ничего постоянного, что жизнь так непредсказуема. Он помнит, как Джон был в отъезде и считал деньги, которые у него остались, чтобы накормить Сэмми. Как каждый прошедший день был более жестоким, чем предыдущий, потому что у него заканчивались деньги всякий раз, когда деловые поездки затягивались дольше, чем ожидалось. Он помнит ощущение, что время на исходе, или то, что он называл безопасным временем, — это период, на который хватало денег. Он помнит, как проснулся в больнице с щемящим чувством в груди, что ему чего-то не хватает, что ему нужно куда-то вернуться, как будто у него заканчивается время, и чем дольше он ждет, тем хуже будет. Но что он должен был искать, когда он даже не знает, что это такое? — Раньше я тоже так себя чувствовал, мне казалось, что однажды я проснусь, и всё хорошее в моей жизни исчезнет. Исчезнет, как прекрасный сон, которым оно было. Я просыпался в кошмаре, окруженный ничем, кроме собственного одиночества, — говорит Кастиэль. — Мне было трудно поверить, что всё это реально, что кто-то действительно любит меня без эгоистичных мотивов. — Кастиэль посмотрел вдаль. — Я потратил много времени впустую, ожидая… Ожидая того, чтобы просто проснуться от этого сна, я не хотел привязываться к кому-то, кто мог иметь надо мной власть, силу, которая могла уничтожить меня. Мой брат Люц научил меня этому, он не хотел, чтобы я закончил, как он, всю мою жизнь мне говорили не полагаться ни на кого, кроме себя. Меня учили никогда ни кому не доверять, потому что люди всегда разочаровывают. Проявлять эмоции и быть уязвимым — это то, что мой брат считал слабостью, которая приводила к боли, и он позаботился о том, чтобы я никогда так не закончил. Я не виню его, он всего лишь пытался защитить меня, — объяснил Кастиэль. — Но позже я понял, что привязанность к кому-то… Это не власть или уязвимость — это гораздо большее. Это любовь, счастье и комфорт, здесь я чувствовал себя, как дома! — Кастиэль посмотрел вниз с легкой улыбкой на лице. — И… — И…? — Извиняющим тоном спросил Дин. — И мои худшие опасения сбылись, однажды я проснулся и понял, что потерял всё. Я ничего так не хочу, как вернуть то время, проведённое с ним, я сожалею о каждом разе, когда я сопротивлялся счастью, которое дарила мне моя жизнь, — Я… я сожалею, что причинял ему боль и оттолкнул его. Я хочу вернуть те времена, когда я был слишком глуп, чтобы понять, чего я на самом деле хотел. Я сожалею, что не сказал, что люблю его раньше, я сожалею о потраченном впустую времени, и я хочу всё вернуть. — Проговорил Кастиэль с грустью в голосе. — Я хочу вернуть всё свое время, — прошептал Кас, и что-то в том, как он это произносит, находит отклик в сознании Дина. — И что бы ты с этим сделал? Со временем? — Нерешительно спросил Дин. — Я сделаю все правильно, на этот раз я бы не сопротивлялся, я бы не отталкивал его, я бы не говорил злобных вещей, чтобы причинить ему боль, только потому, что пребывание рядом с ним заставляло моё сердце трепетать, и я был в ужасе от этого чувства. На этот раз я бы любил его, не причиняя ему боли, на этот раз я бы не отстранялся всякий раз, когда он пытался обнять меня, на этот раз я бы ответил на поцелуй, не чувствуя себя виноватым из-за этого, на этот раз я бы все исправил. У меня было бы больше воспоминаний, которыми я мог бы дорожить, даже когда у меня его уже не будет, я бы хранил эти воспоминания ни о чем не жалея. На этот раз я не оставил бы его, — признался Кастиэль. — Хм? — Спросил Дин в замешательстве. — Я… я уехал из города! Перед тем, как мы поссорились, я на три дня уехал из города по работе. — Говорит Кастиэль, на мгновение закрывая глаза, вероятно, вспоминая старые времена. — Я мог бы сказать ему, как сильно я по нему скучал, я должен был обнять его, поцеловать, но вместо этого я затеял ссору сразу после возвращения домой, — в голосе Каса столько боли, что Дину хочется бороться с глупой судьбой, которая всегда несправедлива по отношению к хорошим людям. — Я хочу вернуть те три дня. — Добавил он тихо.       Боль, отражающуюся на лице Кастиэля, нельзя было не заметить, это порождает конфликт в сознании Дина, который, в первую очередь, ставит под сомнение саму идею любви. Это причиняет людям боль, огорчение, одиночество. Это испортило жизнь такому спокойному и хорошему парню, как Кастиэль, оставив беднягу в жалкой ситуации и привязав его к прошлому. Он ждёт того, кто никогда не вернётся. Это заставляет его задуматься, не стоит ли ему уже отказаться от спора, потому что, судя по тому, где находится Кастиэль, его будущее тоже не кажется радужным.       Дин молчит, думая о том, что сказал Кастиэль, и предпринимает попытку разрядить тяжелую атмосферу. — Но твой ответ всё равно ведёт к твоему парню, так что я не был полностью неправ, — говорит Дин с победной ухмылкой. — Да! — это всё, что Кастиэль смог ответить. — Забудь о Боге, представь, если бы твой парень был здесь, например, прямо сейчас. Что бы ты сделал в первую очередь? Что тебе больше всего хочется сделать? — Спросил Дин.       Кастиэль смущён, он хмурится, склонив голову набок, и ему требуется мгновение, прежде чем ответить: — Я не могу выбрать что-то одно, но я бы точно обнял его, извинился перед ним, поцеловал его еще раз, — затем взгляд Кастиэля ненадолго опускается, на его лице появляется застенчивая и сдержанная улыбка, вероятно, возвращающаяся к старому воспоминанию. — Я… Я хотел бы потанцевать с ним ещё раз, как мы танцевали в нашей гостиной после утомительного дня, пока на улице шёл дождь, — Кастиэль нежно улыбнулся воспоминанию, глядя куда-то сквозь Дина. — Ты мне доверяешь? — Внезапно спросил Дин. — Что? — Ты… доверяешь мне? — Дин говорит на этот раз неуверенно, он ожидает, что Кас сочтёт его вопрос глупым, но особенность Каса в том, что он никогда не перестает удивлять Дина. — Конечно.       Дин вздыхает с облегчением и делает осторожный шаг, затем еще один, сохраняя зрительный контакт, вторгаясь в личное пространство Кастиэля. Он осмеливается попробовать что-то, что могло бы осчастливить Кастиэля или привело бы к тому, что его оттолкнули, но Дин горит желанием загладить свою вину за то, что взбесился ранее.       Пальцы Дина слегка касаются Каса, прежде чем он берёт руку мужчины своей. Его глаза изучают Каса, когда он осторожно обнимает его за талию с небольшой нерешительностью.       Кастиэль прищуривает глаза, мгновение изучая лицо Дина. Кажется, первым побуждением Каса было сделать шаг назад, чтобы увеличить дистанцию между ними. Вместо этого он стоит как вкопанный и не подает никаких признаков того, что собирается оттолкнуть Дина.       Дин внутри проклинает себя за то, что ранее разозлился на Каса и устроил сцену.       И когда Дин сокращает последний промежуток между ними, его рука обхватывает Каса за талию, притягивая его ближе, отчего у Кастиэля перехватывает дыхание в ответ, когда его грудь соприкасается с грудью Дина, Кас запинается в словах. — Ч… что ты делаешь? — Тихо спросил Кас, привыкая к внезапной близости. — Просто пытаюсь загладить свою вину за то, что разозлился на тебя, — улыбнулся Дин, и, честно говоря, под этим дурацким плащом Дин чувствует человека хорошего телосложения. — Расслабься, Кас. — говорит Дин, сильнее прижимая его к себе. Винчестер начинает осторожно перебирать ногами из стороны в сторону, раскачивая их в такт музыке в своей голове.       Негласная граница, которую они установили, исчезает, как только Дин отпускает свои тревоги, и ему приходит в голову, что обнимать Каса раньше было бы так же просто, как сейчас, если бы он не слишком много думал об этом. И всё же странно, как быстро он отреагировал на это, не задумываясь, как будто подобное желание танцевать медленный танец сохранялось и в его груди. Его собственные действия удивили его, из-за того, как легко было сократить дистанцию между ними, когда он раньше ни с кем не делал ничего подобного, но почему-то с Касом все становится проще.       Его тоже поражает, как мягкие руки Каса идеально ложатся в его мозолистые с такой легкостью, как будто он делает это не в первый раз, это произошло так естественно, как мышечная память, почти как сон.       Слишком идеально, чтобы быть правдой! — Мне жаль. — сказал Дин и, не получив никакого ответа, добавил: — Идёт дождь! Мы на полпути к цели.       Слова звучат мягче, чем он хотел, поскольку Кастиэль просто смотрит на него со своим обычным хмурым видом. — Я не могу быть тем парнем, но я все еще могу станцевать с тобой медленный танец под дождём, так что сейчас я к нему ближе всех, к тому же я красивее. — Улыбка озаряется на лице Дина.       Кажется, это срабатывает, поскольку Кастиэль отводит взгляд с легкой улыбкой, и Дин не может не заметить, как в уголках глаз Каса появляются морщинки, лунный свет прекрасно высвечивает каждую мелочь на лице Каса, и то, как его лицо светится от радости, оставляет трепещущее чувство в груди Дина. Он нервничает, что очевидно по тому, как быстро его сердце набирает темп и начинает колотиться в груди, и чем больше он смотрит на Каса, тем больше он взволнован. — Скажи мне, чувак, он был красивее меня? — Спросил Дин, игриво шевеля бровями, отвлекаясь от грохота сердца в ушах.       Кастиэль усмехнулся: — Я не буду отвечать на этот вопрос.       Улыбка исчезает с их лиц, и они продолжают раскачиваться. Взгляд Кастиэля скользит в сторону и останавливается где-то на груди Дина, он, должно быть, изучает крошечные капельки с деревьев, которые оставляют свои следы на рубашке Дина и шарфе.       Дин дает Касу минутку на то, чтобы понять, что ему это не нравится, но, похоже, Каса беспокоит что-то ещё. Дин чувствует, что Кас становится напряжённее, всё дольше он смотря на шарф. Выражение его лица, которое несколько секунд назад было расслабленным, на мгновение меняется, что является достаточным доказательством того, что он, должно быть, скучает по своему парню. — Ну же, посмотри на меня Кас, — мягко говорит Дин, слегка сжимая руку Каса.       Кастиэль медленно поднимает взгляд, и, вероятно, именно лунный свет так сильно любит Каса, что так хорошо подчеркивает черты его лица. Кас ничего не говорит, и Дин тоже, потому что все, что он мог сделать, это мягко свести их вместе, потому что его мысли уносятся куда-то в другое место, его разум сосредоточен на ком-то другом… Кас.       Потому что как он мог игнорировать его, когда вблизи каждый сантиметр Каса еще красивее: скулы, эти капельки дождя на идеально взъерошенных волосах, этот нос, этот нахмуренный лоб. Глаза, эти идеальные синие глаза. Дин солгал бы, если бы сказал, что когда-нибудь устанет восхищаться этими синими глазами. Особенно сейчас, при свете луны и теплого желтого света фонаря, который так необыкновенно отражается в глазах Каса. Даже когда Кас кажется грустным, это заставляет Дина задуматься о том, что если кто-то когда- то просыпался и с утра, а его встречали эти идеальные синие глаза, и это не могло быть началом плохого дня. — Тебе кто-нибудь раньше говорил, что у тебя красивые глаза? — улыбнулся Дин, он протянул руку, чтобы закружить Каса, и повернул его слишком быстро, чтобы Кастиэль успел уловить это движение.       Кас сейчас так близко, что трудно игнорировать его аромат, который подобен свежести леса после дождя, смешанной с оттенком виноградной лозы, и это всё, что было нужно Дину в данный момент. На лице Каса отчетливо читается радость, которой Дин раньше не видел, возможно, это результат комплимента, который он только что сделал, и Дин неосознанно прикусывает губы. Глаза Кастиэля следят за движением, прежде чем он поднимает взгляд на Дина. — Да! — Говорит Кастиэль.       В этом коротком слове чувствуется намёк на удовольствие, что-то похоже на тихий стон, который застает Дина врасплох, поскольку его рот открывается от удивления, его движения замедляется, и он перестает их покачивать. — Да! Когда-то один человек сказал мне, что у меня красивые глаза, — игриво ответил Кастиэль, вероятно для того, чтобы напомнить Дину о его месте.       Дин взял себя в руки, ухмылка на его губах скрыла тот факт, что он взволнован, — Ты не такой невинный, каким кажешься, — заметил Дин, с вызовом глядя в ответ, — Тебе нравится играть грязно, милый, не так ли? Дин усмехнулся с оттенком сарказма и снова начинает покачивать их. — Только с тобой, милый, — ухмыльнулся Кастиэль, подыгрывая.       Дин заливается смехом. Он находит игривую сторону Каса более очаровательной.       Уголок рта Кастиэля изгибается в легкой улыбке самым милым образом. — У тебя тоже красивые глаза, — сказал Кас сквозь слабый шум дождя.       Комплимент заставляет Дина закатить глаза, это слишком трогательно, к чему он не привык. Хотя это не первый раз, когда он получает комплимент, люди часто говорят что-то о его внешности в баре, но с Касом он чувствует себя по-другому. Это заставляет его желудок трепетать, это кажется искренним, потому что Кас не пытается залезть к нему в штаны. Для него удивительно, как легко Кастиэлю удается заставить его сердце громко биться. — Что-то не так? — Спросил Кас, прищуриваясь на Дина. — Не-а! — Ответил Дин.       Хмурый взгляд Кастиэля не ослабевает, поэтому Дин отвечает, вздыхая и собираясь с духом. — Знаешь… если бы не парень, которого ты ждешь, я бы уже отвёз тебя домой, — честно признаётся Дин.       Слова, слетающие с его губ, звучат совсем не так, что он имел в виду, теперь кажется, что Кас — маленький плюшевый мишка, которого Дин хочет унести домой в кармане.       К счастью, это не пугает Каса. — Может, для начала угостишь меня ужином? — поддразнивает Кастиэль. — Это не проблема, — подмигнул Дин, улыбаясь своей очаровательной улыбкой.       Они оба смеются над своей шуткой. Вскоре улыбка на лице Кастиэля, кажется, сменяется грустью. — Ты влюблён в меня, Дин? — Спросил Кастиэль, осторожно оглядывая Дина.       Наблюдая за улыбкой, застывшей на губах Каса, он чувствует, что все больше и больше погружается в этот момент. Его имя на губах Кастиэля — новая любимая вещь Дина. Сладости в голосе Каса достаточно, чтобы разорвать Дина на части. И, возможно, Дин сказал бы «да», просто чтобы подразнить Каса или, может быть, добиться от него реакции, но прямо сейчас Дин тоже сбит с толку выражением лица Кастиэля.       Дин фыркает от смеха, чтобы поднять настроение: — Ещё не время, Золушка! — Винчестер отшучивается от вопроса, что бы не почувствовать себя неловко. — Ты влюблён в меня? — Но если ответить честно… — Говорит Дин. — Может быть. — Может быть? — Кас спросил, нахмурив брови. — Не прямо сейчас, но я вижу в тебе потенциал, я легко мог бы влюбиться в тебя, если бы мы попробовали, — с улыбкой ответил Дин.       Это то, о чём он много размышлял в последнее время, обычно он называл бы это кратковременной влюбленностью, как бывало в закусочных или барах, если кто-то попадался ему на глаза, но на этот раз все по-другому. Или, может быть, это Кас другой, который пробуждает эти подавленные чувства, смешанные с определенной тоской, которой он не нашел названия. Это заставляет его чувствовать себя грустным и счастливым одновременно. Он испытывает множество эмоций всего за небольшой промежуток времени, начиная от нетерпеливого ожидания Каса и в то же время почему-то чувствует себя подавленным по отношению к остальному миру. Дин секунду смотрит в глаза Кастиэлю с колотящимся сердцем и пылающими щеками, но на этот раз эти чувства… это что-то новое, и Дин хочет получить от этого удовольствие.       Он прочищает горло, останавливая ход мыслей. — Видишь ли, я тоже человек. Кстати, я архитектор, так что я богат, я знаю классический рок досконально, ты уже познакомился с моей Деткой. Сэм такой же ботаник, как и ты, так что тебе понравится моя семья, и, как ты видишь, я хороший танцор. Я могу водить тебя на свидания и приносить мороженое, и мы можем обниматься, если хочешь. Видишь, я достаточно хорош, верно?. Если ты можешь не обращать внимания на трещину в моей голове, я лучшая версия того, кого ты ждёшь. — Дин пытается выглядеть уверенным, изо всех сил стараясь скрыть волнение, которое только заставляет Каса хихикать. — Как бы я ни любил всё новое, я больше отношусь к типу парней из «старого золота», — говорит Кас. — Ты мог бы стать джекпотом, полным сокровищ, но я всё равно больше любил бы свою старую жемчужину. И ты не он, он был другим. — Просто ответил Кастиэль, разрушая большие надежды Дина.       Дин пытается не обращать внимания на рану в своем хрупком сердце. Теперь ему всерьез любопытно узнать, использовал Кастиэль какую-нибудь чёрную магию или вуду, чтобы привязать к нему себя, как будто Дин прекрасный принц из снов Каса.       Дин скрывает разочарование, когда говорит. — Другой? Как? Нет предложения лучше, чем у меня, — шутит Дин. — Нет, но на самом деле этот парень никуда не годится, он самый большой придурок, раз бросил тебя, и мудак, который не заботится о том, что ты ждешь его каждый день, не отвечает на твою любовь взаимностью, и очень-очень глупый парень, насколько я понял. — Выговорив своё суждение, Дин закатил глаза. — Нет! — Кастиэль тихонько смеётся вместо того, чтобы обидеться, как ожидал Дин. — Он действительно любит меня, или любил в какой-то момент нашей жизни, но он хороший человек, — объяснил Кастиэль, ослабляя хватку на руке Дина, и Дин воспринял это как знак отпустить. — Хорошо, насколько? — Спросил Дин.       Ветер становится холодным, когда Кастиэль увеличивает дистанцию между ними двумя, отступая на два шага назад, так что теперь его спина прислоняется к дереву, когда он смотрит на осенние листья. — Он вдумчивый и к тому же благодарный, он очень заботится обо всех, кто его окружает, он потрясающий повар, я больше всего люблю его макароны с сыром, — сказал Кас, смущённо улыбаясь.       Разум Дина ставит галочку: «да, я тоже мог бы это сделать». — Я… С другой стороны, я никогда не заботился о домашних делах, счетах, продуктах, он заботился обо всем этом, чтобы мне не пришлось. Он готовил мне кофе каждое утро, потому что я не жаворонок, и мы обычно целовались на ночь и обнимались перед сном. Иногда он подвозил меня на работу. Я забирал его всякий раз, когда он напивался. Я рассказывал ему о своих любимых историях и авторах, а он рассказывал мне о своей любви к рок-музыке. Он ненавидел ходить в такие места, как библиотека или даже этот парк, но раньше он делал всё это для меня, он прибегал сюда всякий раз, когда я был расстроен из-за него, — лицо Кастиэля смягчается, когда он говорит о своем парне.       По мере того, как Кас продолжает, его взгляд отрывается от Дина, иногда он смотрит через плечо Дина, иногда его глаза на мгновение встречаются с глазами Дина и опускаются на землю, иногда он просто смотрит на дождь, время от времени переводя взгляд на Винчестера, чтобы убедиться, что он слушает.       Внимание Дина приковано к Касу. Он изучает его, наблюдая, как тот говорит с таким обожанием о ком-то, кого он безоговорочно любит, делая заметки о том, как Кас иногда просто отводит взгляд из-за проблем с поддержанием зрительного контакта. — Он знал меня, как никто другой, он точно знал, что делать и как обращаться со мной в худшие моменты. Когда мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями, он обычно ждал моего возвращения, прежде чем нежно поцеловать меня, в других случаях, когда я был расстроен, он обычно искал меня, чтобы отвезти домой. Он не любил романтические фильмы, он находил милые жесты людей, выражающих любовь, «слащавыми», и всё же он купил мне цветок, который до сих пор хранится в моем дневнике. Он кормил меня томатным супом, когда я болел, и относил меня в постель. Он станцевал со мной медленный танец в нашей гостиной, ему не нравилось видеть меня расстроенным. Были периоды в моей жизни, когда всё было плохо, но он каким-то образом сумел все изменить и превратил это в приятное воспоминание, — Кастиэль на мгновение закрывает глаза и наклоняет голову, возможно, чтобы смахнуть слезы.       По мере того, как Кастиэль рассказывал о своей жизни, становилось всё более очевидным, насколько сильно Кас влюблен в этого парня. Дин не может не заметить, как, просто говоря о своем парне, голос Каса превращается в сладкое эхо, в его глазах отражается нежность, которая заставляет Дина задуматься, не выглядел ли Кас влюбленным щенком рядом со своим парнем. — Он превратил наш пустынный задний двор в захватывающее зрелище с разноцветными гирляндами вдоль дорожки, сияющими ветвями дерева, лишёнными листьев, но украшенными гирляндами всех цветов, некоторые были обернуты по всей длине, другие свисали с ветвей. Он признался мне в своей любви в два часа ночи в канун Нового года, когда шёл снег. Он сказал, что любит меня, он действительно любил. Он разрешал мне выбрать десерт, он предложил мне последний кусок пиццы, а я оставлял ему пирог, он дразнил меня без ограничений, так же, как и раньше, мы играли в видеоигры в выходные дни, наша жизнь была идеальной, он любил меня, а я любил его больше всего на свете. Мы были счастливы в нашей простой жизни. Кас улыбнулся более печальной улыбкой, рисуя на холсте целую картину того, какой была его жизнь, в сознании Дина.       Произнеся свою часть речи, Кастиэль замолкает, получая от Дина одобрительный кивок.       Мысли Дина задерживаются на той жизни, которую только что описал Кас, весёлой и простой, такой, какой Дин тоже хотел бы ее иметь. Он задается вопросом, было ли у него что-то подобное с тем, кому принадлежит кольцо. Он не хочет ничего экстраординарного, а только те простые вещи, которые описал Кас, и он знает, что Кас действительно любил этого парня, судя по тому, как он говорит. Его разум задаётся вопросом о возможности того, что кто-то может так говорить о нём, он задается вопросом, заботится ли кто-то о нём настолько, чтобы помнить такие мельчайшие детали. Он задаётся вопросом, принесут ли мысли о нём кому-то такую же радость, как магическое воздействие, которое оказывает на него парень Каса.       Дин слишком погружён в свои мысли, когда Кас продолжает: — Он мог легко читать мои мысли, он относился ко мне не так, как к другим, его голос был мягким со мной, его прикосновения были нежными, его объятия были теплыми, как дома. — Если так выразиться, то он звучит как настоящий соперник, но тебя не так уж трудно понять, Кас, даже я могу легко тебя понять, — говорит Дин. — Правда? — Кас бросает вызов. — Тогда прочти меня, расскажи мне всё.       Дин долго смотрел на Каса, открыто восхищаясь им. Некоторое время он не отвечал, просто смотрел на Каса, с нетерпением ожидая ответа. Дин прочистил горло, отводя глаза, не уверенный, что его ответ будет приветствоваться. В глазах Каса есть что-то более глубокое, что он часто пытается скрыть, но оно проскальзывает сквозь щели достаточно, чтобы Дин смог его разглядеть. За этим оптимизмом, надеждой, верой или чем-то еще скрывается океан болезненных воспоминаний, грусти и обиды, которые Кас не готов принять, вероятно, потому, что он живёт в отрицании. Поскольку его разум зациклен на выяснении отношений самим с собой, Винчестер на секунду улавливает в воздухе странный запах, прежде чем он рассеивается, Дин думает, что кто-то курит, вероятно, или сжигает листья поблизости, он качает головой, возвращаясь к моменту, делает глубокий вдох, прежде чем ответить. — У тебя всегда такое выражение лица, которое выражает нечто большее, чем ты хотел бы показать, большую часть времени это хмурый взгляд, замешательство, иногда это просто пустое лицо, что означает, что твои мысли где-то в другом месте, — говорит Дин, тщательно подбирая следующие слова. — Но… Что-то… Есть в твоем взгляде… Какая-то грусть, даже когда ты улыбаешься, как будто ты чего-то боишься или что-то скрываешь, я не уверен, но под этой улыбкой всегда есть намёк на грусть, и это иногда заставляет меня задуматься, кто это с тобой сделал? Потому что ты заслуживаешь гораздо большего, Кас, — объяснил Дин как можно лучше, почти шепотом произнося имя Каса, потому что выражение его лица говорит о том, что Дин прав.       Кас ничего не говорит. Дин воспринимает это как подтверждение того, что он был прав. Лицо Каса вытягивается, и Дин боится, что его слова непреднамеренно причинили Касу боль. Бедняге и так было очень больно, и теперь Дин чувствует себя придурком из-за того, что причинил ему ещё больше боли. Дин осторожно делает неуверенный шаг к Касу, затем еще один, вторгаясь в его личное пространство. Дин медленно кладёт указательный и большой пальцы на подбородок Каса, чтобы приподнять его лицо, Кастиэль отказывается встречаться с Дином взглядом, вероятно, потому, что не хочет терять бдительность.       И когда Кастиэль пытается оттолкнуть руку Дина, Винчестер заканчивает тем, что хватает его сильнее, с озабоченным выражением на лице.       Дин не отпускает, когда Кас пытается покачать головой или когда он пытается опустить руку Дина, прежде чем признать поражение, он слышит свое имя, и прекращает борьбу. — Кас!       Впервые Кас поднимает глаза, и видит, что именно Дин обнимает его, когда Кас опускает голову на плечо Винчестера, дрожа в его объятиях. Это очень чувственный момент, и Дин даже не смог бы распознать это, если бы они не стояли так близко. Дин не спрашивает, что произошло, это его слова подействовали так на Каса и вызвали такую реакцию?       Он будет удерживать его до тех пор, пока Кас нуждается в нём.       Он держит его, пока напряженные плечи Кастиэля не расслабляются в ночной тишине и под тихий шум дождя. Он держит его, пока Кас не успокаивается.       Наконец, когда Кас поднимает взгляд, Дин подносит руку, чтобы легонько погладить Каса по щеке, говоря: — Что за грустное лицо, ты выглядишь лучше без этого, давай, улыбнись мне, — настаивает Дин.       Сердце Дина болит, когда он видит эту сторону Кастиэля. По иронии судьбы, Кас ничуть не лучше, они оба одинаково сломлены. Кас молчит с остекленевшими глазами, а Дин пытается отпустить еще одну паршивую шутку. — Знаешь, когда ты станешь старше, на этом печальном лице появятся морщины, и я это не выдумал, Сэмми сказал мне, так что, должно быть, это правда.       Кас слабо улыбается, вероятно, чтобы заставить Дина почувствовать себя лучше. И Дин говорит: — Улыбайся чаще. — Хм? — Тебе идёт! Ты выглядишь намного лучше без этого хмурого выражения лица, — говорит Дин, внутренне умоляя, чтобы его слова не прозвучали глупо.       И этого простого комплимента было достаточно, чтобы Кас улыбнулся, а щёки вспыхнули. — Ты сейчас стесняешься? — Спросил Дин. — Нет! — Кастиэль качает головой.       Дин осмеливается и, как и ранее, обхватывает Каса за талию, чтобы притянуть его еще ближе, но на этот раз ветер развевал его плащ достаточно сильно, чтобы он не мешал Дину просунуть руку под него, отчего у Кастиэля снова перехватывает дыхание в ответ, когда он отводит взгляд. И Дин доказывает свою правоту. Что-то трепещет глубоко в груди Винчестера, он не совсем уверен, что это должно означать, но он наслаждается этим чувством в чистом экстазе момента.       Дин наклонил голову, ловя взгляд Кастиэля, который понимает намёк и в конце концов поднимает глаза, и как только отводит взгляд, появляется своего рода нерешительность, которую Дин называет застенчивостью. — Ну, это единственный недостаток. — Улыбается Дин. — Недостаток чего? — Кастиэль хмурится. — Я имею в виду, кто бы этого не хотел, — говорит Дин, указывая пальцем на Каса, — Ты хорошо выглядишь, и у тебя потрясающие волосы, красивые глаза, острый подбородок, ты любящий любовник с большим терпением, это то, чего у меня нет, так что мы можем уравновесить шансы, и ты кажешься хорошим парнем, к тому же по-своему забавным. Но недостатком является то, что ты ботаник, ты стесняешься близости, вот и всё, так что мне, возможно, придется держать свои руки подальше от тебя, пока ты не почувствуешь себя достаточно комфортно.       Поддразнивая, Дин проводит рукой по талии Каса, и Кас очаровательно извивается, как кот, делая слабую попытку отстраниться, но Дин не позволяет ему, потому что ему нравится, как Кас хихикает. — Да ты боишься щекотки! — Дразнит Дин. — Чувак, разве не было бы забавно? Щекотать тебя всякий раз, когда мне скучно, и слышать твой великолепный смех, — Дин говорит о сказке, которую создал его разум.       Только в тот момент, когда слова слетают с его губ, он понимает, насколько безумно это звучит. Дин нервно сглатывает, надеясь, что не вывел Каса из себя. Он не думал, прежде чем заговорить, слишком восхищенный моментом. Кас выглядит таким неземным в лунном свете и под дождем. Близость к Касу исцеляла его так, как он и представить себе не мог, разговоры с Кастиэлем залечили его открытые раны, и подозрения Дина подтвердились, в этом парне есть что-то такое, что заставляет его чувствовать то, о чем он и не подозревал. Заставляет его задуматься о том, какую странную связь они установили сознательно или неосознанно.       Лунный свет мягко освещает их, пока Дин восхищается Касом, его сердцебиение учащается, и чем дольше он смотрит на Каса, тем больше он осознаёт что, возможно, влюблённость придёт раньше, чем он предполагал. В Касе есть что-то завораживающее, от чего у него что-то сжимается в груди так, как он никогда раньше не чувствовал. Он чувствовал, что теряет себя, изучая человека перед ним. Пронзительные синие глаза Каса — это то, что, по мнению Дина, выделяется среди всех остальных его черт, таких как острый подбородок и взъерошенные волосы, по которым так и хочется провести рукой и сделать их еще более растрёпанными, это то, что Винчестер мог бы представить, что он делает с этими мягкими волосами. Дин поцеловал бы эти потрескавшиеся идеальные губы, улыбку, от которой могли бы распуститься цветы, и сердце, такое чистое, что посрамило бы небеса. До сих пор Дину не приходило в голову, насколько Кас идеален во всех отношениях, и он даже не подозревал, что всё хорошее не дается так легко. — Должно быть, твоему парню потребовалось много времени, чтобы добиться тебя, — говорит Дин после паузы.       Винчестер ждёт ответа Кастиэля, и нерешительный ответ заинтриговал Дина, когда Кас тихо произнес: — Один год! — Что ж, хвала ему за то, что он так старался, но, с другой стороны, я вижу, что приз стоил того, чтобы подождать. — Дин подмигнул, и Кас снова улыбнулся. — А как насчёт тебя? — Спросил Кастиэль. — Как насчёт меня? — Что для тебя любовь? На что похожа твоя любовь, Дин? — спросил Кастиэль, и в его глазах вспыхнула надежда, но Дин слишком труслив, чтобы встретиться взглядом.       Дин не был готов к этому вопросу, и это пугает его. Он вздыхает, не в силах посмотреть в глаза Кастиэля, и на короткое мгновение опускает глаза, чтобы найти ответы, которых его разум не совсем знает. Он был одинок так долго, что даже мысль о любви оставляет тревожное чувство наряду с болезненным воспоминаниями о том, что у него нет компании, с которым можно разделить жизнь.       Дин стоит неподвижно, он нежно обнимет Каса, любуясь каждым сантиметром его лица, это увлекает его в фантазию.       На что похожа его любовь?       В любой другой день Дин отшутился бы, сказав «Что это за вопрос?», но после того, как Кастиэль нарисовал ему картину своей личной жизни, Дин не чувствует, что его представление о любви вообще рассмешит Кастиэля, именно те простые вещи, которые упомянул Кас, находят оклик в нём больше всего.       После долгого молчания Дин, наконец, нарушает неловкую тишину. — Я… я не знаю, у меня никогда не было возможности завести настолько длительные отношения, чтобы находить счастье в мелочах, — ответил Дин, заикаясь в словах.       Он знает, что никто не останется рядом достаточно долго, чтобы мириться с его уродливой стороной. Это кажется слишком вымышленным, чтобы даже думать о том, чтобы встречаться с кем-то. Он так долго был один, что быть уязвимым рядом с кем-то, узнавать о каждой его причуде, влюбляться — все это звучит слишком непривычно и тревожно. Дин не считает себя человеком, созданным для долгосрочных отношений. Если он вообще способен на романтическую любовь — такую, которая включает в себя ужин и цветы, жизнь, наполненную радугами и солнечным светом, — такую, в которой вся вселенная вращается исключительно вокруг одного человека. Повсюду вокруг него люди влюблены, проводят вечер со своим особенным человеком, или бездельничают, обнявшись, или просто прогуливаются по улице, делая что-то такое же простое, как держаться за руки. И, честно говоря, первые несколько раз было забавно отпускать шуточки и закатывать глаза, проходя мимо влюбленных людей. Пока этого не произошло, пока он не начал видеть отражение своей собственной разбитой жизни и того, насколько она одинока, пока ему не пришлось сделать счастливое лицо и сказать, что с ним всё будет в порядке, когда Сэм и Джесс съедутся вместе. Пока он не остался совсем один в огромной квартире. Ночью никто не ждёт его возвращения домой и не приветствует улыбкой, которая могла бы смыть всю усталость, он осознал, насколько пуста его жизнь, точно так же, как квартира, медленно погружающаяся в океан необъятной тишины, и некому встать на якорь.       Дин предпочёл вернуться домой, в пустую квартиру, и пялиться на футляр с кольцом, пока не заснёт. Он предпочёл поверить в ложь, в которую все хотели, чтобы он поверил, что в его истории не было недостающего фрагмента. Если бы действительно был кто-то, кто любил его, этот человек уже был бы здесь, потому что ни один здравомыслящий человек не смог бы разорвать все связи и даже не пытаться встретиться, зная, что он разбился в аварии. Если бы этот человек действительно заботился о Дине, он бы не просыпался один в постели. Но, возможно, никого нет, поэтому он решил, что ему лучше быть одному. Он убедил себя, что ему никто не нужен, он сам за себя, ему не нужно ни на кого полагаться. Но в глубине души он знал, что все это ложь, чтобы защитить себя от боли. Чувство тоски, смешанное с желанием найти ответы, всегда оставалось неизменным, как бы сильно он ни старался это игнорировать. И это причиняет боль, иногда это просто физически причиняет боль, потому что нет способа вылечить это одиночество. — Я бы тоже хотел, чтобы у меня был кто—то вроде тебя, кто скучал бы по мне, когда меня не станет, — шепнул Дин, едва слышный из-за шума слабого дождя. — Иногда мне просто становится… одиноко, — говорит Дин.       Кастиэль молчит самым громким образом. И если он собирался что-то сказать, то хорошо, что он этого не сделал, потому что Винчестер больше не мог выносить расспросов на эту тему. Дин сказал больше, чем хотел, но в данный момент ему было все равно. Вероятно, это из-за того, что он находился под мягким взглядом Каса, который спровоцировал его быть уязвимым, признать свою неуверенность. В этот момент ему всё равно, если он столкнется с грустью и одиночеством. Честно говоря, он чувствует облегчение после признания, когда они тихо танцуют под мелодию дождя. И, возможно, это было воображение Дина, но рука Каса слегка сжалась руке Дина. Скорее всего, Дин не может игнорировать самую идеальную пару глаз, устремленных на него, а соблазнительная улыбка Каса заставляет тревожное чувство усиливаться каждый раз, когда его желудок делает сальто. — Я буду скучать по тебе! — С улыбкой заверил Кастиэль. Возможно, на этот раз именно Кас может прочитать мысли Дина и пытается избавить его от тяжести, которая повисла в воздухе. — Я тебе так быстро надоел? Да, Кас? -Спросил Дин, подыгрывая слабой попытке пошутить и увести разговор в сторону от того, насколько жалкой является его жизнь. — Я никогда не устану от тебя, Дин, — ответил Кастиэль совершенно честно. — Действительно? — Дина забавляет ответ. — Что бы ты стал делать, когда меня больше не будет рядом, ты же знаешь, что в какой-то момент мне придется вернуться? — спросил Дин, и осознание, которое приходит вместе с вопросом, тоже вызывает мурашки по коже. — Я… буду ждать! Дин фыркает от смеха: — Это решение всех твоих проблем? — Да! — Кастиэль улыбнулся, давая Дину возможность насладиться победой удачной шутки. — Эй… Кас, — шепнул Дин через некоторое время, замечая, как ветер слегка треплет волосы Каса, дыхание Дина становится теплым в холодном воздухе.       Кас тихо хмыкнул в ответ.       Стоя здесь, в компании друг друга, уязвимые, но доверяющие друг другу настолько, что делятся своими секретами, Дин не может удержаться от вопроса. — Как ты думаешь, там меня кто-то ждет? — Спросил Дин. — Эм… я не знаю, есть ли вообще кто–то, кому предназначено это кольцо, или предполагается, что я найду кого-то, в кого смогу влюбиться, но ты… ты думаешь, меня кто-то ждёт?       Кастиэль продолжает молчать, и прежде чем он успел ответить, Дин говорит: — Это был глупый вопрос, неважно. — Если твоя любовь сильна, этот человек будет ждать твоего возвращения! — Ответил Кастиэль. — Даже пять лет? — Даже всю жизнь!       Эти простые слова, сказанные с такой искренностью, и в них столько эмоций только от того, как Кас это сказал. Дин на мгновение замолкает, он смотрит на человека перед собой, как на человека с другой планеты. Дину удается коротко улыбнуться, он открыто смотрит, обводя взглядом каждый сантиметр лица Кастиэля в поисках лжи или ложной надежды, но он не находит в этих глазах ничего, кроме искренности.       Вера Кастиэля действительно поражает его.       В любой другой день Дин подумал бы, что это какая-то чушь собачья. Но каким-то образом сегодня он обнаружил, что верит словам Каса. И это кажется таким правильным, и прямо сейчас Дину это было нужно, он нуждался в Касе. Абсолютной близости, которой он всегда жаждал. Дин едва замечает дождь из-за нахлынувших чувств, сильной уязвимости, которую он испытывает по отношению к Кастиэлю. Он не был таким ни с кем, как с Касом, чтобы понять, какое утешение приходит от простого взгляда на кого-то, когда он позволяет себе уплыть, растворяясь в этом чувстве. Мир вокруг них превратился в ничто. Существуют только он и Кас. Только они. Они вдвоём. Они медленно раскачиваются в такт дождю.