Два разных мира

      Это то, чего, как он думал, у него никогда не будет, но его мир прямо здесь, перед ним, улыбается ему в ответ.       Дину больше не нужно быть одному.       Теперь с ним Кас.       Дин взволнован впервые за долгое время, всё, что он может делать в данный момент, это улыбаться. Это облегчение знать, что Кас всё ещё любит его, что у него всё ещё есть шанс на это, что он может вернуться к своей прежней жизни, что он может вернуться к жизни здесь с Касом. Держа Каса на руках, он до сих пор не замечал, как легко потеряться в глубинах грусти Каса. У Каса всегда был властный взгляд, как будто он способен заглянуть кому угодно в душу, но на этот раз в нем появилась лёгкая задумчивость, которая выдаёт какой-то странный вид обожания, которого Дин никогда раньше не видел. — Я никогда не думал, что встречу тебя снова, — говорит Кас приглушённым голосом, он пристально, смотрит на Дина, его лицо в нескольких сантиметрах от него, взгляд Каса соблазняет Дина на еще один поцелуй.       Песня «Hozier» закончилась, и музыка сменилась мягкими гитарными струнами, которые наполняют атмосферу сладкой мелодичностью. — Но сейчас я с тобой, — уверяет Дин, слегка касаясь его губ, прикосновение заставляет его на секунду закрыть глаза, наслаждаясь тем, как Кас отвечает на его поцелуй.       И когда Кас открывает глаза, Дин смотрит в эти стеклянно-синие бездны, наполненные слезами, возможно, это из-за счастья, потому что Дин тоже чувствует слёзы в своих глазах. Кас слабо улыбается, прежде чем запечатлеть ещё один нежный поцелуй на щеке, на носу и на губах Дина, точно так же, как Дин делал это с ним, и в этот момент Винчестер уверен, что снова влюбляется в Каса.       Дин смотрит на Каса с благоговением, он видит ту часть Каса, которую видел много раз раньше. Он не может описать это чувство, но то, что он снова с Касом, Винчестер вспоминал, каким он был, и это застаёт Дина врасплох. Кас всё тот же, всё такой же красивый, как всегда. Дин задумывается: он так же выглядит в глазах Каса?.       Дин очень хорошо знает, что Кас волнуется и заботится о нем, как никто другой. Он оставался рядом с ним в больнице, когда тот повредил руку в драке и получил сотрясение мозга. Кас приготовил ему ужин, просмотрев книги рецептов, даже несмотря на то, что ненавидит готовить. Кас, который хранит розу, подаренную ему Дином, в своем дневнике, даже когда роза засохла, а лепестки стали достаточно хрупкими, чтобы рассыпаться. Было много раз, когда Дин предлагал выбросить розу, но Кас никогда этого не делал. В такие моменты Дин ловил себя на том, что задается вопросом, что он вообще сделал, чтобы заслужить этого очаровательного придурка.       Кас молчит слишком долго. — Мне так жаль, — говорит Кас в перерывах между лёгкими поцелуями. — Прости, что оставляю тебя, — говорит он, отстраняясь. — Мне жаль, что меня не было рядом с тобой, Дин, — он извиняется с виноватым видом и предельной искренностью в голосе.       Дин вздыхает, он улыбается тому, как нелепо все это звучит для его ушей, потому что Кас чувствует себя виноватым ни за что, что бы ни случилось, это в прошлом, теперь они снова вместе, это всё, что имеет значение. — Но теперь ты здесь, мы можем наверстать упущенное, — Дин ловит себя на том, что убеждает Каса. — у нас всё ещё может быть это!.       Кас не смотрит на него, он просто смотрит в пол с побежденным выражением на лице. — Мы не можем! — шёпотом произносит Кас, не в силах встретиться взглядом с Дином. — Почему?       Кастиэль издает всхлип, который он пытался сдержать, он разражается рыданиями, как будто что-то разрывает его изнутри, пронзая болью, которую Дин никогда раньше не видел.       Дин вытирает слёзы Каса, ему не нравится видеть, как ему больно. — Кас, малыш, что случилось? — Нежно спросил Дин.       Это тот же тон, который Дин использовал множество раз прежде, он использовал мягкий голос, каждый раз когда спрашивал у Кастиэля «что случилось», и этот мягкий голос всегда заставлял Каса проболтаться. Его голос всегда брал верх над Кастиэлем, Дину это хорошо известно. Возможно, именно деликатность голоса Винчестера заставляет Каса нервничать еще больше, как будто он все это время пытался держать себя в руках ради Дина.       Кас не отвечает, но падает в объятия Дина, пряча лицо у него на шее. В глазах Каса есть что-то, что он пытается скрыть, что-то, что он не может определить. — Мне страшно! — Едва слышно бормочет Кас.       Эти слова, сказанные от страха или в отчаянии, только усиливают беспокойство Дина. Его желудок скручивается от огорчения и неуверенности, когда он прижимает Каса к себе, тихо шепча: — Шшш. Я держу тебя, Кас, всё в порядке.       У Дина нехорошее предчувствие. Кас никогда ничего от него не скрывал, но всё произошедшее оставляет сомнения и тревогу, что Кас скрывает что-то, о чём он не готов или боится рассказать. И каким-то образом он оказывается в ловушке между тревогой и беспокойством, царапающим его кожу изнутри, осознавая, что он всё ещё находится в том же душевном состоянии, которого пытался избежать, и только смятение и страх эхом отдаются в его голове, в то время как тишина повисает в воздухе.       Кас некоторое время не отвечает. Вместо этого он просто прижимает Дина к себе, совсем как в те поздние ночи, когда он прижимался к Винчестеру в поисках любви и тепла, после очередного кошмара о своем брате и матери.       Одной рукой он держит рубашку Дина за ворот, а другой обнимает его за плечо. Кастиэля практически трясёт от рыданий, и Дин не знает, что может быть не так, что делает Каса таким несчастным. Едва уловимая тень преследует Дина до глубин души, потому что он никогда не видел Каса таким сломленным, что оставляет тревожное чувство в груди Дина, несмотря на то, что Кас был с ним в этот самый момент, чувства потери не покидает его. Возможно, то, что он привык чувствовать во снах, что-то более близкое к безудержной тоске, чувству, которому он так и не нашёл названия.       Тишина длится дольше, чем ожидал Дин, только прерывистое дыхание Каса и медленная мелодия гитары заполняют пустоту, и у Дина нет другого выбора, кроме как быть терпеливым, пока Кас прижимается носом к шее Дина. Возможно, это старая привычка, о которой Дин хорошо осведомлён, это то, что Кас часто делал, когда терял бдительность, потому что не хотел, чтобы Дин видел, как он ломается.       Дин нежно целует Каса в волосы, как только понимает, что он перестал дрожать. Он чувствует, как Кас все больше расслабляется рядом с ним, и позволяет Касу не торопиться, чтобы восстановить самообладание, и поэтому он обнимает его, прижимает к себе, нежно держит Каса в своих объятиях, как будто он — самое дорогое, что есть на свете.       Через мгновение прерывистые рыдания Каса прекращаются, он медленно отрывает голову от груди Дина, и Дин делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, на этот раз он должен быть сильным, ради них обоих. — П-пообещай мне кое-что, — Кастиэль заикается, его глаза теперь опухли от слёз. — Что угодно! — Дин выдыхает, всё ещё обнимая Каса, прижимая его к себе. — Ты… Ты не будешь винить себя. — За что? — Тихо удивляется Дин. — Пообещай мне, Дин, — Кас пытается говорить серьезным тоном, но надлом в его голосе приводит его к неудаче. — Я обещаю! Обещаю! — Бормочет Дин, он тыльной стороной ладони вытирает влагу со щёк Каса. — Мне не нравится видеть, как ты плачешь, ты знаешь, мне неприятно видеть тебя таким, я ненавижу, когда я являюсь причиной этого, — признаётся Дин, нежно проводя большим пальцем по щеке Каса. — Дин… — начинает Кас, но Дин прижимает палец к губам Каса, прерывая его, заставляя взгляд Каса опуститься ниже в знак поражения. — Больше никаких слёз, ладно? — говорит Дин, слегка наклоняя голову, чтобы встретиться с ним взглядом.       Кас просто кивает «Да», когда Дин берёт его руку в свою и улыбается кольцу, надетому на палец Каса, он держит его руку у своего сердца, в то время как другая рука остаётся обернутой вокруг его талии. И Дин снова начинает раскачиваться в медленном танце. — Улыбнись мне, Ангел, — говорит Дин, ему невыносимо видеть Каса сломленным, с болезненным выражением лица, как будто его что-то беспокоит, и он не говорит Дину об этом.       Прозвище «Ангел» придумал Дин, потому что он всегда находил имя Каса странным, но в этом есть смысл, поскольку это библейское имя, и в течение периода их дружбы Дин поймал себя на том, что дразнит Каса, называя его Ангелом. Но его чувства к Касу и прозвище изменились, и в конце концов прозвище «Ангел» стало серьезным термином, которым Дин называл Каса с любовью.       И Кас улыбается этому прозвищу, волна облегчения захлёстывает Дина, он не может удержаться и нежно прижимается к губам Каса, и слабая улыбка, которая должна была просто заставить Дина почувствовать себя лучше, сменяется искренней улыбкой удовольствия, когда Дин прижимается лбом к Касу.

***

      Звонок мобильного Дина рушит трогательный момент.       Дин хмурится, глядя на определитель номера. — Ответь на звонок, — с улыбкой говорит Кас, он отступает на шаг, что бы дать Дину немного пространства. — Вечно перебиваешь! — Дин шутит, он протягивает руку, чтобы прикоснуться к руке Каса, его большой палец успокаивающе поглаживает тыльную сторону пальцев Каса, чтобы удержать его рядом. — Что, Сэмми? — Говорит Дин. — Что, Сэмми? Дин, ты должен был быть здесь сегодня, где ты, чёрт возьми? — Жалуется Сэм.       Дин закатывает глаза. — Клиент…       Сэм прерывает его, прежде чем дать Дину шанс объяснить. — Не вешай мне лапшу на уши, я разговаривал с клиентом, сделка была заключена вчера, и ты не только игнорируешь все мои звонки и сообщения, вдобавок ко всему ты мне лжёшь, — говорит Сэм голосом, полным разочарования и беспокойства, — Почему ты всё ещё там? — спрашивает Сэм.       Дин слегка тычет пальцем в грудь Каса, привлекая его внимание. Дин даёт ему знак, и предлагает ему мобильный, Кас хмурится, переводит взгляд с Дина на телефон, прежде чем отрицательно покачать головой. Дин настаивает, слегка надавливая на руку Каса, но Кас одними губами произносит: — Пожалуйста! — Дин? Дин? — зовёт Сэм с другого конца провода. — Хочу, чтобы это был сюрприз, — тихо произносит Кас. Он вежливо отказывается от предложения. — Да, я здесь, — говорит Дин, забирая телефон обратно. — Я только что встретил… Кое-кого, — Дин осторожно подбирает слова, оглядываясь на Каса.       Кас отступает на шаг. — Я сейчас вернусь! — Едва слышным шёпотом произносит Кас, заслужив одобрительный кивок Дина, прежде чем покинуть комнату. — Боже! Дин, ты мог бы сказать мне об этом в смс, я ужасно волновался, — вздыхает Сэм, — теперь понятно, почему ты ответил на звонок посреди ночи. — Ха! — Говорит Дин, почти уверенный в том, что наверняка Сэм думает, что он с кем-то переспал. Это бессмысленно, но что более странно, так это то, почему так скоро середина ночи? Он бросает один долгий взгляд на свои наручные часы, которые, очевидно, перестали работать около часа. — Я встал, чтобы попить воды, потом увидел стопку файлов, которые мне нужно подготовить к завтрашнему дню, поэтому я не ложился спать, мне стало скучно, и я подумал позвонить тебе, не ожидал, что ты возьмёшь трубку, — объяснил Сэм, удивленный тем, что Дин ответил на его звонок.       Взгляд Дина находит песочные часы, в которых примерно половина зёрен находится на другой стороне, он не специалист по отсчету времени, но, судя по тому, как медленно они отсчитываются, возможно, песчинок хватает надолго.       Дин выдавливает улыбку, он думает о том, как легко было потерять счет времени с Касом, он совсем не чувствует сонливости, может быть, потому, что выспался. — Итак, когда ты тогда вернешься? — спросил Сэм.       Дин не вернётся, он останется здесь, с Касом. — Скоро! — отвечает Дин, выполняя просьбу Каса сохранить это в секрете. — Хорошо. Но ты должен отвечать на мои звонки и сообщения, чтобы я знал, что с тобой всё в порядке, — говорит Сэм. — Хорошо! Я всегда буду тебе отвечать. Счастлив? — отвечает Дин. Сэм издает смешок: — мне пора возвращаться к работе, Придурок! — Пока, Сучка! — говорит Дин, прежде чем повесить трубку.       Ему следует забрать Каса с собой в Лоуренс на несколько дней, чтобы он мог встретиться с Сэмми и остальной бандой, может быть, они могли бы немного собраться вместе, прошла целая вечность с тех пор, как они делали что-то подобное.       Ему не терпится рассказать Касу об этом потрясающем плане.

***

— Кас? — зовёт Дин, но Каса нигде нет.       Странный запах привлек его внимание, когда он вышел из гостиной.       Дин решил, что Кас, должно быть, пошёл за стаканом воды, но на кухне пусто, даже свет выключен. Слабое свечение, исходящее из коридора, даёт достаточно света, чтобы увидеть закрытое окно, жалюзи, которые раньше были открыты, теперь плотно задёрнуты, не позволяя даже следу лунного света коснуться растения розмарина, стоящего у окна.       Дин хмурится, потому что каким-то образом в темноте растение в горшке кажется более живым, чем раньше, как будто оно научилось лучше выживать в такой атмосфере, вероятно, он ошибался насчет растения, требующего особого ухода, сейчас оно кажется прекрасным.       Резкий скрип из коридора привлекает внимание Дина, и он резко оборачивается, почувствовав внезапное дуновение воздуха, как будто кто-то прошел по пустому коридору. Дин узнал этот звук почти сразу, это звук, который издает половица, когда кто-то наступает на скрипучее место. — Кас? — зовёт Дин, адреналин бурлит в его венах.       Снова никакого ответа.       Коридор пуст.       Всё это очень странно, разум Дина вводит его в заблуждение, он заставляет думать, что это всего лишь воображение, и он бы тоже легко в это поверил. Но ему холодно, необычно холодно, как будто его кровь замерзнет, если он не сдвинется с места. Волосы у него на шее встают дыбом, как будто за ним наблюдают, и острая боль пронзает нерв в задней части мозга, заставляя его отступить на шаг.       Стеклянные осколки люстры издают тихий дребезжащий звук, но в воздухе нет и намека на ветер. — КАС! — зовёт он отчаянно, на этот раз крича от боли. Его голос звучал громче, чем раньше, как будто ощущение удушья заглушало его слова прежде, чем его можно было услышать.       Коридор кажется длиннее, чем раньше, всего там было четыре комнаты и дверь, ведущая на заднее крыльцо, он считает кухню и гостиную и две комнаты для гостей, насколько он может вспомнить, но почему-то он видит семь дверей, он моргает, пытаясь вырваться из своего воображения. Он делает шаг вперед по пустому коридору, деревянный пол снова скрипит под его ногами.       Другой конец коридора кажется тёмным, в пространстве под лестницей маячит тень или, возможно, очертания фигуры из его собственного воображения заполняют пустые пространства.       Оно смотрит на него в ответ.       Пол снова скрипит.       Он вообще не сдвинулся с места.       Это тень.       Он делает шаг, затем другой к тому, что зовет его, но коридор расширяется, кажется, еще на милю, и даже после стольких шагов он ни на сантиметр не сдвинулся с того места, где стоял раньше. Коридор становится всё длиннее и длиннее, как будто он идёт по беговой дорожке, длина стены становится всё выше и выше. Это какая-то странная галлюцинация, связанная с головной болью, утешает он себя, изо всех сил пытаясь разобраться в движущихся стенах вокруг него, а кислый, но похожий на виноградную лозу запах, который остается в воздухе, говорит об обратном.       Свет полностью гаснет, дрожь мурашек пробегает по его коже от потока прохладного воздуха, который задерживается в атмосфере. Громкий звук эхом разносится в тишине, он предполагает, что это, должно быть, от капли воды из крана, который не полностью закрыт. Он задается вопросом, слышал ли он когда-нибудь такой незначительный звук, доносящийся так отчетливо из ванной, находясь в коридоре. — Кас? Кас? — хрипит Дин, но слова теряются в темноте, он задаётся вопросом, может Кас пошёл в ванную для гостей.       Он опирается на рушащиеся стены, чтобы отдышаться, запах становится каким-то дымным, он боится, что стены съедят его, если он будет стоять там ещё немного. Он не знает, разыгрывает ли его разум, или это происходит на самом деле, как сбой в матрице. Он чувствует холод и жар одновременно, как будто на него накатывает приливная волна. Как будто паразит пытается вцепиться в него, его кожа зудит, и есть странное ощущение, что за ним наблюдают. Его инстинкт подсказывает ему, что это искаженная тень, которую он видел раньше, но теперь вокруг кромешная тьма, он ничего не видит.       Он сосредотачивается на дальнем конце коридора, пытаясь сосчитать двери… четыре, пять, восемь, десять и снова четыре, но у него ничего не получается, когда он пытается сфокусироваться в темноте, где задержалась тень. Он вздрагивает, когда свет возвращается в нужный момент, морщась от внезапного освещения. Его глазам требуется секунда, чтобы привыкнуть к яркости, он моргает несколько раз, отсчитывая двери снова и снова, получается пять дверей, как и должно быть. — Дин? — Кас появляется, закрывая за собой дверь заднего крыльца. — Кас! — Ужас очевиден в его голосе, на лице отражается смесь шока и ужаса, прежде чем он вздыхает с облегчением.       Кас сейчас здесь.       Всё будет хорошо.       Дин утешает себя тем, что успокаивает своё испуганное состояние ума, он переводит взгляд на стены, которые вообще не двигаются.       Половица скрипит под ногами Каса, когда он проходит небольшое расстояние, и тогда Дин видит его.       Подойдя ближе, он видит это в Касе, что-то другое, слабый намёк на изменение позы, которому он научился много лет назад. Кас не шатается и не спотыкается, он идет совершенно нормально. Его плечи, которые когда-то были такими же широкими, как у Дина, теперь, кажется, сузились, из-за чего его телосложение кажется меньше. Это похоже на то, как Кас крепко обнимал себя во время ночных кошмаров, чтобы защититься.       Что-то щёлкает в голове Дина, чем дольше он смотрит на Каса, тем больше к нему приходит осознание.       Это не может быть галлюцинацией. Не так ли?       После всего, что произошло, он вообще не доверяет своему разуму.       Что, если Каса нет?       Является ли Кас галлюцинацией его собственного разума?       Он пленён собственным воображением? — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Кас. — Я пришёл… Пришёл, чтобы найти тебя! — Дин запинается на своих словах, всё ещё пытаясь осознать реальность. — Я был на кухне, пил воду, когда погас свет, и я попытался починить. Я выключил главный выключатель, поэтому электричество отключилось, но сейчас все в порядке, — объяснил Кас с озабоченным видом, потому что панику Дина легко прочитать. — Ты выглядишь испуганным, что-то случилось, пока меня не было? — спросил Кас, изучая страх в зеленых глазах.       Дин некоторое время молчал, размышляя о том, во что его разум заставляет его поверить. Его челюсть плотно сжата, чтобы сдержать беспокойство, на лбу залегли складки, когда он рассматривал профиль Кастиэля, выглядит он обеспокоенным. — Дин… Дин? — зовёт Кас, но его голос не достигает ушей Дина, он исчезает, как тень, которую он увидел в темноте, когда он полностью отключился. — Дин…!       Кастиэль забывает, что он собирался сказать, когда холодная потная ладонь касается его щеки, это застает Кастиэля врасплох, и его взгляд ускользает от вопросительного взгляда Дина.       Кастиэль сглатывает, притворяясь, что не замечает, как Дин пристально смотрит на него прямо сейчас. Дин притягивает руку, его пальцы обхватывают подбородок и шею, прежде чем слегка потянуть его к себе, Винчестер привлекает внимание Каса на себя, заставляя его вздрогнуть в ответ.       «Это не у меня его голове», заключает Дин, всё ещё сохраняя свой жёсткий взгляд и хмурясь, пока изучает Каса.       Это не галлюцинация.       Тело Каса реагирует мгновенно, как и всегда, его глаза выражают беспокойство и замешательство, он изо всех сил пытается разобраться в ситуации, но он не перебивает Дина. — Дин? — говорит Кас, его голос едва слышен. В предвкушении Дин изучает череду эмоций, отражающихся на лице Каса, от высунутого языка, чтобы облизать губы, до нерешительности в его голосе, когда он называет его по имени.       Наступает короткая пауза. Они просто смотрят друг на друга, и прежде чем реальность доходит до них, и выражение лица Дина впервые за долгое время становится нормальным, хмурое выражение исчезает с лица Винчестера, и он вздыхает с облегчением.       Кас реален. — Перед тобой чертовски трудно устоять! — пробормотал Дин с улыбкой, прежде чем опустить руки по швам и сделать шаг назад, потому что, как бы ему ни нравилось целоваться, он не хочет делать этого в этом жутком коридоре.       Кас просто улыбнулся. — Никто тебя не останавливал, — заметил Кастиэль.       Когда Дин готовится дать дерзкий ответ, что-то прерывает его, прежде чем он успевает закончить. Это болезнь, связанная с этим домом, пропитывающая каждый сантиметр воздуха. Дин больше не может заставить себя игнорировать это, поскольку ситуация продолжает ухудшаться. — Ты… Ты чувствуешь какой-нибудь запах? — спросил Дин, обводя взглядом комнату в поисках источника, прежде чем снова остановиться на Касе. — Что? — нахмурился Кас.       Дину не совсем нравится, когда Кас делает свой фирменный хмурый вид. Он сомневается, считается ли это нормой для Каса, но, скорее всего, огорчённое выражение его лица указывает на то, что подобное происходит не в первый раз, и Кас, возможно, тоже был свидетелем этого. Конечно, он должен был это сделать, ведь последние пять лет он жил здесь один. — Что—то странное, я не знаю, может быть, что-то вроде дыма, но всё же другое, немного кисловатое, «от одиноких ночей?». Эти ощущения заставляют меня чувствовать себя в ловушке. — Изо всех сил пытается объяснить Дин, возвращая взгляд туда, где он видел тёмную фигуру ранее. — Это печаль! — Дин бормочет, облекая свои чувства в нужное слово, которое приходит вместе с этим запахом, как будто смотрит на мир через зеркало и хорошо знает, какие фальшивые образы оно обещает в отражении, оно усиливает всепоглощающее чувство, которое не проходит.       Кас сухо смеётся, как будто всё это слишком нелепо. Он сочувственно улыбается, прежде чем начать: — Тебе следует присесть, ты выглядишь очень усталым и расстроенным, я принесу тебе воды, это поможет, — говорит Кастиэль, слегка подталкивая Дина плечом в направлении гостиной, когда он исчезает на кухне.

***

      Диван в гостиной уже не такой упругий, как раньше, но, тем не менее, всё ещё удобный. Дин вытягивает ноги, лениво откидывая голову на спинку дивана. Краска на потолке, кажется, облупилась, и кое-где растет плесень, он хочет указать на это ему, но воздерживается, думая, что Кас решит, будто он думает, что Кас плохо заботился об этом месте, пока его не было рядом.       Он берёт стакан воды, который предлагает Кас, позволяя холодной жидкости смыть беспокойство. Дин наблюдает, как Кас подходит к окну, закрывая только одну занавеску.       Его глаза быстро осматривают комнату, чтобы убедиться, что никто не последовал за ними из коридора. И даже с другого конца комнаты песочные часы на камине, кажется, сильно притягивают его взгляд, потому что на другую сторону упало изрядное количество песчинок. Это заставляет Дина посмотреть на свои часы, хотя он знает, что они не работают.       Дин вздыхает. Какое бы средство ни было в той воде, оно полностью сняло его головную боль, или это просто то, в чём всё это время нуждался его обезвоженный мозг, возможно, это и вызвало странные галлюцинации.       Кас не сел рядом с ним, как он ожидал, он подошёл и занял свое место у окна, уставившись в бездну, повернувшись спиной к Дину, когда он закрывал окно, осторожно выглядывая наружу, как шпион на задании, высматривающий потенциальные угрозы в темноте. — Который час? — спросил Кастиэль, уставившись в пустоту и намеренно избегая смотреть в сторону Дина.       На этот раз Дин достает свой телефон, его лицо искажается в замешательстве, он хмурится. — Сейчас… Четыре утра.       Теперь он всерьез рассматривает возможность поверить, что сбой в матрице может быть реальным, потому что время, безусловно, движется странно.       Краем глаза он видит, как плечи Каса поникают, его голова опускается на белый подоконник. Он начинает ковырять ногтями деревянный край, это похоже на его старую привычку теребить уголок страницы во время чтения, когда он чем-то обеспокоен. — Ты заметил что-нибудь необычное? — Спросил Кас, в его голосе слышится определённое поражение. — Например что? — отвечает Дин, желая больше полагаться на то, что в сердце Каса. — МЫ! — ответил Кас. — Это место!       Дину требуется мгновение, чтобы обдумать это, что-то в том, как Кас смотрел на него раньше, или, возможно, весь вечер, с легким оттенком отчаяния и обожания, смешанного с болью, что осталось бы незамеченным, если бы Дин не был так внимателен. Что-то изменилось, нельзя отрицать тот факт, что что-то изменилось. Это то же самое, все то же самое, но в окружающем есть какая-то кислая тяжесть, которая беспокоит его больше всего.       Едва Заметная перемена, которая всегда была здесь. Чем больше он игнорировал это, тем больше это его беспокоило. Дом кажется уютным, точно так же, как дом, где он всегда находил безопасное место, но почему-то это место кажется другим, заставляя его психически истощаться, как будто оно питается от него.       Он почувствовал это.       Не один раз, не два, а уже три раза.       Когда он впервые вошел в дом, он почувствовал это всем своим существом, явный след чего-то, чему он не может дать названия, в тот раз он этого не уловил. Но это случилось снова, и было немного сильнее на заднем дворе, он снова почти ничего не заметил, но что бы ни происходило в коридоре, это стало еще более очевидным. В доме или на заднем дворе есть что-то такое, что кричит о боли и иссушающем страдании, как будто все это место кричит, чтобы его услышали, и вокруг нет никого, кто мог бы услышать болезненный голос, который, кажется, заперт в этом самом месте и ищет хозяина, за которого можно ухватиться, чтобы причинить подобное же страдание, боль и печаль жертве. Это чувство тревожит, разочаровывает и погружает его в печаль. — Да! — Дин наблюдает отражение Каса в окне. Жёлтый свет в комнате любезно обеспечивает достаточную яркость, чтобы осветить мягкое пространство, позволяя Дину видеть Каса на гладкой поверхности окна.       Вздохнув, Кастиэль на секунду встречается взглядом с Дином и начинает говорить: — Я пытался защитить тебя, — говорит Кас, оглядываясь на отражение Дина в том же стекле. — От чего? — спросил Дин. — От правды! — ответил Кас.