***
Дин вспоминает их ссору перед тем, как Кас вышел за дверь. Кастиэль отсутствовал три дня из-за работы, Дин проводил время в одиночестве, ожидая, что Кас скажет, каким скучным был его день, как только вернётся, и осыплет его поцелуями, чтобы наверстать упущенное. Но реальность оказалась совсем другой. Когда Кас вернулся вечером, он был измотан, как и ожидал Дин, но и в плохом настроении тоже. Поцелуев не было, и, очевидно, что никаких объятий тоже не было, поскольку Кас отошёл, когда Дин подошёл обнять его, он оставил Дин остался стоять сбитым с толку. Он с нетерпением ждал возможности тепло встретить Каса. Кас был в ярости в тот день, и Дин предположил, что это, должно быть, из-за стресса на работе, но аргументы Кастиэля говорили об обратном. Кас хотел выйти замуж, но Дин всё ещё не был готов. У Дина на это были свои причины, его прошлое тяготило его, его отцу никогда не нравился его образ жизни, и женитьба на Касе сделала бы всё только хуже. Дин вспоминает, как набросился на Каса во время ссоры. - В чём твоя проблема? Мы уже живем как супружеская пара, разве этого недостаточно? Он всё ещё помнил боль на лице Каса от его слов, которая ощущалась как кинжал, направленный прямо в сердце Каса. Взгляд Дина затуманивается, когда он фокусируется на пустом пространстве перед собой. Он видит себя стоящим в этой самой комнате, воспоминание здесь… Как будто это было вчера. Он видит Каса, его волосы взъерошены, он выглядит усталым, измотанным после возвращения из утомительной рабочей поездки. На Дине была его старая красная фланелевая рубашка, он выпил. Пиво стоит на пустом кофейном столике, шум телевизора на заднем фоне раздражает его, хотя это ковбойский фильм, который он включил, чтобы развлечь себя, пока ждал Каса. Он слышал неясный шум их ссоры, звенящий у него в ушах. Он видел, как Кас сжимает челюсти от того, что злится. Дин помнит, как думал о том, насколько неудачной была поездка на работу, из-за чего у Каса вообще испортилось настроение.***
— Но я хочу выйти за тебя, Дин! Я хочу держать тебя за руку, когда мы выходим, я хочу целовать тебя, когда мы на свидании. Я не хочу называть тебя своим другом или партнёром. Я не хочу, чтобы люди в баре флиртовали со мной, потому что на моем пальце нет кольца. Я не хочу обращаться к тебе как к другу, который живёт со мной, когда мы бываем на людях или ходим за продуктами. Мне не нравится, когда мои коллеги думают, что я тоскую по своему другу, с которым живу, только потому, что отвергаю их ухаживания, я не хочу, чтобы люди говорили мне, что одна ночь не причинит никакого вреда. Мне не нравится, когда люди тянутся ко мне, чтобы соблазнить, когда я сижу один в углу за столиком без кольца на пальце. В тот день Кас излил все свое накопившееся разочарование. — Мне не нравится, когда люди думают, что я сварливый или легко раздражаюсь, потому что я одинокий парень, рядом с которым нет никого, кто бы меня любил! - Кастиэль повысил голос в тот момент. Подтекст заставил Дина встревожиться, но он постарался сохранить спокойствие. - Но это неправда, мы оба это знаем, — сказал Дин в тот день. - Разве этого недостаточно? Дин думал, что он довольно прилично справляется со своей личной жизнью, и обеспечение счастья Каса всегда было приоритетом, но, к сожалению, он ошибался. — Я устал, Дин, я устал от этого, я устал прятаться, — Кас разочарованно вздохнул с раздражённым видом. — Я больше не хочу прятаться, я хочу быть с тобой, я хочу, чтобы весь мир знал, что мы вместе. Дин лишился дара речи. Последовала долгая пауза, ни один из них не произнёс ни слова, звук телевизора на заднем фоне был единственным шумом в тихой комнате. Это напомнило ему о ссоре мамы с папой, ему тогда было четыре года, но голос его матери все еще кристально чисто звучит в его голове. "Совместная счастливая жизнь не всегда означает, что оба партнёра довольны ситуацией, одному всегда приходится это терпеть, в то время как другой слишком слеп, чтобы это видеть." Дин сглатывает комок в горле, неудачный брак и закончить так, как Джон, — последнее, чего он хочет. Даже если они поженятся, Джон никогда не примет Каса и превратит их жизнь в сущий ад. Что он должен делать? — Я не могу! Ты просишь слишком много. — В панике сказал Дин. - Тогда в чём смысл всего этого, Дин? А? Что мы вообще делаем? Это всё просто пустая трата времени, — глаза Каса наполнились слезами, он выглядел невероятно обиженным, когда сказал: — Ты меня не любишь! Это был не вопрос. - Кас! — Дин практически закричал, чтобы Кас не делал ложных выводов. Но Кас не стал ждать больше ни секунды, прежде чем выскочить за дверь, он не остановился, когда Дин снова позвал его по имени напряженным голосом. Кас только тихо всхлипывал, плача, ему нужно было уйти от Дина, ему нужно было уйти от этой глупой ссоры, ему нужно было уйти от всего, поэтому он вышел из дома, оставив Дина одного с тяжёлым чувством в груди. Время шло, и Дин обнаружил, что работает на кухне, готовя ужин, но Каса всё ещё не было дома. Дин знал, куда он ходил, но большую часть времени Кас возвращался сам, потому что ему просто нужно было немного времени, чтобы проветриться, в то время как в других случаях Дин отправлялся в парк, чтобы вернуть своего расстроенного ангела. Иногда он заставал Каса кормящим рыбок с моста, он просто улыбался, когда замечал идущего к нему Дина. Кас извинялся за свое поведение, обещая загладить вину перед Дином в постели. В других случаях Дин находил Каса на скамейке в парке, настолько расстроенного из-за Дина, что ему не хотелось поднимать глаза и встречаться с ним взглядом. Затем Дин опускался на колени перед Касом, чтобы извиниться, и точно знал, почему Кас не хотел смотреть на него, потому что в его глазах были слезы, и эти слезы легко скатывались под пристальным взглядом Дина, стена, которую построил Кас, рушилась, как карточный домик. В то время как Дин оставался на коленях, держа Каса за руки, рисуя круги большими пальцами на его ладони, прежде чем обхватить Каса за талию, прижимая его к себе. Он клал голову на колени Каса, и Кас наклонялся и обнимал Дина в ответ, тогда Дин тоже начинал плакать, потому что любил Каса и не мог позволить себе потерять своего ангела из-за глупой ошибки. Они оставались так до тех пор, пока оба не успокоились, и в итоге оказались в закусочной на свидании за ужином. Иногда Кас устраивал небольшую истерику, и Дин заканчивал тем, что покупал Касу мороженое по дороге домой вместо пирога, в другой раз они просто сидели на капоте Импалы и смотрели на звезды. Это был один из тех случаев, когда Дину пришлось пойти и вернуть своего ангела, в конце концов, это была его вина. Кас был прав, требуя элементарных вещей от их отношений. После долгих размышлений, расхаживания по комнате, размышляя о том, «где же всё пошло не так», и выпивая еще одну бутылку пива, прежде чем в спешке покинуть дом. Ещё есть время всё исправить, он сильно пожалеет, если всё пойдёт ещё хуже, чем уже было. Он должен вернуть Каса, он не может потерять его, он любит Каса. Боже, он любит его больше всего на свете. Дин пошёл в ювелирный магазин и выбрал лучшее кольцо, он ждал, когда на нём сделают гравировку «мой ангел». В тот момент ему было наплевать на своего отца, он просто хотел, чтобы Кас был счастлив, он просто хотел Каса. Он хотел, чтобы Кас знал, как сильно он его любит, он хотел сделать Касу предложение. Он хотел увидеть его удивлённый взгляд, когда Дин опустится на одно колено. Он хотел поцеловать Каса, надевая кольцо на его красивые тонкие пальцы. Дин был счастлив тогда, когда ехал обратно по пустой дороге, он был счастливее, чем когда-либо за долгое время, просто думая о выражении лица Каса, когда он попросит Каса выйти за него. Дин вёл машину быстро, выпитое ранее немного затуманило его разум, хотя не было ничего такого, с чем он не смог бы справиться. Но дорога была скользкой из-за дождя, и каким-то образом Детка не справилась с управлением и выкатилась на бульварную улицу, врезавшись в дерево, Дин потерял сознание, а следующее, что он помнил, — это то, что очнулся в больнице.***
Дин разочарованно вздыхает, поднимаясь с места, он чувствует себя придурком из-за того, что поссорился с Касом и был настолько беспечен, что разбил Детку на пустой улице, потеряв последние пять лет с Касом из-за глупой ошибки. Кас слишком резко задёргивает лёгкие белые занавески, так как скоро наступит рассвет. Дин делает шаг, затем другой. — Я вернулся после... После того, как ты ушёл, – начинал Кас, прежде чем Дин успел подойти ещё ближе. Дин понимает намёк и держится на расстоянии, раз Кас пока не готов встретиться с ним лицом к лицу. — Я вернулся, чтобы извиниться после того, как осознал свою ошибку, после того, как понял, что был эгоистичным и глупым, — объяснил Кас, поворачиваясь, наконец, лицом к Дину. Дин сокращает оставшееся расстояние. —Это... Это не твоя вина, Кас, мне... Мне жаль. Кас, я тоже был глуп, потому что не понимал тебя, — сказал Дин, беря обе руки Каса в свои, произнося извинения, которые давно назрели, когда он смотрит на Каса, настоящего Каса, который сейчас рядом с ним. Выражение лица Каса тает, как будто Дину не за что извиняться. — Я вёл себя неразумно, я вернулся, чтобы извиниться, я знал, что ты любил меня, конечно, ты любил меня, но когда я вернулся, Детка пропала с подъездной дорожки, и я подумал, что ты бросил меня. Я... я... — Кас заикается и Дин успокаивающе сжимает его руки. Кас делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Часть меня думала, что ты всё ещё внутри дома и ждёшь меня, но... — Кастиэль на мгновение замолкает, прежде чем продолжить. — Там... там произошла утечка газа… Я хотел найти тебя, Я... я не мог вынести мысли о том, что потеряю тебя, и я был слишком погружен в свои мысли, что не заметил запаха и включил свет. Кастиэль смотрит вдаль, его взгляд устремляется к первой фотографии, которую они щёлкнули вместе, и которая стоит на камине. Раздаётся легкий звук трескающегося стекла. Дин оглядывается туда, куда приковано внимание Каса, и замечает трещину на гладкой поверхности стекла их фотографии, которая теперь испорчена. В том, как Кастиэль наблюдает за этим, есть отчаяние. Отблеск лунного света, отражающийся от стекла фотографии, был последним, что увидел Кастиэль, когда включил свет в тот день. Стекло полностью разбивается, когда фотография падает на пол, сердце Дина замирает, когда он в ужасе наблюдает за тем, что говорит Кас. Перед уходом из дома Дин готовил ужин, его мысли были поглощены их ссорой, он не заметил, как ветер сдул огонь, и он ушел, думая, что, должно быть, выключил газ. Но он этого не сделал! Мир уходит из-под ног Дина. НЕТ! НЕТ! НЕТ! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Огромная боль сжимает его грудь, затрудняя дыхание, когда он соединяет точки, он пытается сглотнуть, не в силах осознать реальность, на лице Дина написано недоверие. В его глазах отражается смесь осознания и вины, сердце боится ответа на то, что его разум уже знает. Паника и испуг овладевают его разумом, слова застревают у него в горле, дыхание замирает, пока он стоит там, парализованный. Шум крови в его ушах заглушает все остальные звуки, из-за чего все вокруг кажется тихим, как будто кто-то нажал кнопку «Пауза» для всего вокруг него. Дин забывает, что он собирался сказать, его глаза щиплет от слез, не давая ему вообще что-либо произнести, горло перехватывает, он чувствует головокружение от боли, от вины, от злости на самого себя. Все эти переполняющие эмоции вызывают у него тошноту. Он не осознаёт, как долго стоял там, застыв, не моргая, на грани обморока, пытаясь переварить откровение, посылавшее внутри него ударные волны дрожи. Он не помнит, когда его руки опустились по бокам, не знает, как его тяжёлые, онемевшие ладони оказались в мягких ладонях Каса. Только после легкого нажатия Каса на его плечо, он понимает, что его руки дрожат. Он погружается в затемнённую реальность, когда его грубо втягивают в пучину острых, разбитых вдребезги осколков прекрасно сфабрикованной и инсценированной иллюзии, которая когда-то вечно стояла перед его глазами, которые теперь щиплет от слез. - Этого… не может быть, — Дин прерывисто вздыхает, недоверие окрашивает его лицо, голос переходит в прерывистый шепот, когда он берет красивое лицо Каса в ладони. Он совершает ошибку, глядя на лоб Каса, где замечает небольшой шрам от ожога, который медленно становится более заметным. Кас рассказал ему всё, но он не в состоянии принять это, он знает это, но всё равно отказывается принимать правду. Внутренне умоляя высшие силы, чтобы это оказалось ложью. Кастиэль так долго хранил тайну. И Дин боится, что именно поэтому Кас разозлился на него в парке за то, что он искал ответы. Это тот ответ, от которого Кас спасал его? — Но... Но с тобой всё в порядке... — говорит Дин дрожащим голосом, это больше похоже на вопрос, потому что теперь он может видеть, как расширяется шрам. Кас бросает извиняющийся взгляд, когда его рука поднимается, чтобы взять Дина за запястье. Глаза Дина встречаются с глазами Каса в поисках ответов, снова задавая тот же вопрос. В наступившей тишине он видит обожженную руку вместо нежной кожи, которую видел раньше, и он мог видеть всю неприкрытую боль, и обиду, которую Кастиэль перестал скрывать, когда начал отрицательно качать головой. НЕТ! Невысказанное подтверждение снова разбивает ему сердце, и внезапно он начинает остро осознавать свое окружение, когда мир вокруг него проваливается в бездну холодного небытия, оставляя жгучую боль в груди. Свет в доме мерцает, как и раньше. Стены, которые когда-то были кремовыми, теперь потемнели, обгорели и дымятся, краска облупилась. Фото с камина разбита. Все лампы в комнате разбиты вдребезги, кроме той, под которой они стоят, которая время от времени мерцает, рисуя перед его глазами навязчивую картину реальности. Шторы сгорели дотла, музыка смолкает, потому что стереосистема теперь превратилась в металлолом, сломанный без возможности ремонта. Единственный оставшийся звук, — это сыплющийся из песочных часов песок, намекающий на то, что его время на исходе, и вскоре все превратится в суровую реальность, растворяющуюся прямо у него на глазах, как капля краски в воде. Ему требуются все силы, чтобы произнести то, что уже вертелось у него на языке. — Ты... Ты настоящий... - губы Дина дрожат, рыдание вырывается из груди, когда он крепко обнимает Каса. Его наивный разум всё ещё думает, что если он может чувствовать Каса в своих объятиях, это значит, что он настоящий, он должен быть настоящим, верно? Кас настоящий. Он должен быть… ! - Скажи мне, что ты настоящий! — К этому моменту Дин умоляет, в его словах сквозит отчаяние. Его челюсть сжата от разочарования и злости на себя, потому что он всё ещё верит, что это какой-то безумный розыгрыш или дурацкая игра, в которую играет Кас, чтобы отомстить ему за все эти потерянные годы. Кас реален! Он повторяет это снова и снова в уме, чтобы уберечь себя от правды, с которой, как он знает, ему не справиться, он ждёт подтверждения, делая неглубокие вдохи. Кас смотрит на него умоляющими глазами, безмолвно прося избавить его от произнесения правды вслух. Воздух вокруг них становится напряжённее, чем дольше они стоят там, один чувствует вину, боится преступления, которое он совершил в прошлом, другой страшится будущего. Ответ — это то, что Кас слишком боится сказать, а Дин не готов услышать. Атмосфера меняется в сторону страха Дина, его сердце замирает в груди, когда сладкий запах свежеиспеченного яблочного пирога, который витал в воздухе, медленно сменяется неприятным и вонючим запахом дыма, когда он беспомощно смотрит на Каса со слезами на глазах. Кас... настоящий? На вопрос, который Дину неприятно слышать, нет должного ответа, но молчание — это всё, что Кастиэль мог предложить в ответ. Дин закрывает глаза, чтобы не видеть болезненного выражения на лице Каса, он твёрдо стоит на земле, борясь со слабостью в коленях. Он крепко закрывает глаза, и морщит лоб, пытаясь сосредоточиться на пробуждении ото сна. Он хочет проснуться в постели, в которой Кас уложил его спать, он хочет открыть глаза и проснутся в другом мире, где с Касом всё в порядке, где всё это ложь, где ему не нужно беспокоиться о том, что Кас бросит его, он желает повернуть время вспять и вернуться ко времени до того, как все это развалилось. До того, как он испортил единственную настоящую вещь, которую он любит. Он медленно открывает глаза, боясь проснуться в том же непостижимом, но ужасающем сне, у него подкашиваются ноги, он делает шаг назад, не веря своим глазам, когда реальность погружается в него, страх, бурлящий внутри него, извергается в безмолвный океан слез, он опускает лицо в знак поражения, острая боль пронзает его насквозь. Всё его тело как будто не просыпается от этого ужасного кошмара. Он всё ещё стоит там, под той же крышей, в руинах их сгоревшего дома, единственный свет в комнате, под которым они стоят, мерцает, Кас всё ещё стоит перед ним, слабо улыбаясь. Медленно, нерешительным движением Дин поднимает руку, его дрожащие кончики пальцев слегка касаются тёмного шрама над левой бровью Каса, очерчивая красивое лицо, которое он испортил. Он сглатывает комок в горле, разглядывая тонкую, как бумага, кожу, и Дин может только представить, через какую боль прошел Кас. — Это не больно, — Касу удается слегка улыбнуться, но шипящий голос говорит об обратном. — Что я с тобой сделал? — пробормотал Дин, считая себя ответственным за всю боль, которую он когда-либо причинял Касу сознательно или неосознанно. Это всё его вина. Кас никогда бы не вышел за эту дверь, если бы знал, что Дин любит его. Ничего из этого не случилось бы, если бы Дин не был беспечен и не вышел, не проверив газ. — Дин... — Кас делает паузу, когда Дин говорит прерывающимся голосом. — Я… я должен был защищать тебя, — говорит Дин глухим голосом, его лицо теряет цвет. — Я… я обещал оберегать тебя, — бормочет Дин со слезами на глазах, боль прожигает все его внутренности, он тяжело дышит. Его мысли возвращаются на много лет назад, когда Гейб доставал его за то, что он украл его брата, даже по малейшему поводу Гейб не оставлял возможности вести себя как отец из шестидесятых. «Я не одобряю тебя как парня Каси», — Гейб часто насмехался над Дином, иногда даже Дин подыгрывал ему, говоря: «Не волнуйтесь, сэр, он под моей ответственностью, я позабочусь о его безопасности», на что Кас всегда закатывал глаза. — И ты сохранил это, с тобой я всегда чувствовал себя в безопасности, — с улыбкой сказал Кас, не позволяя слезам пролиться, когда он делает шаг ближе к Дину, не в силах вынести выражение вины, написанное на его лице. — Дин, ты… Ты сделал меня счастливым, и это всё, что имеет значение, — говорит Кас, и в конце его голос срывается от той же потери, которую чувствует Дин. — Я... мне жаль, Кас, — заикается Дин, извиняясь снова и снова, в то время как слёзы окрашивают его щеки, а в глазах стыд и вина, слова вырываются с трудом, его голос напряжен из-за нарастающего давления в горле. — Мне... Мне жаль, Кас... Так жаль, — в голосе Дина столько боли, сожаление легко читается в его глазах, когда он произносит «За всё», почти шепча последнее слова. Он протягивает руку, чтобы взять лицо Каса в ладони, но он останавливается, и опускает глаза, он не имеет права прикасаться к Касу, он причинил достаточно боли, он не может рисковать причинить ему больше боли, чем уже причинил. Вместо этого он сжимает руку в кулак, сдерживая себя от того, чтобы приблизиться к Касу, его кулак застывает в воздухе, когда он опускает голову, упираясь лбом в сжатую руку, когда каждая клеточка его существа разрушается изнутри, тихое рыдание срывается с его губ, которые он пытался сдержать. держась так долго. Как будто само его прикосновение развращает Каса. Он стоит в таком положении короткое мгновение, но слышит рыдания которые эхом отдаются в тихой комнате, он слышит, как Кас плачет, и это разрывает ему сердце. Он не осмеливается поднять голову, боясь увидеть боль на лице Каса. Ему требуются все силы, чтобы стоять здесь, когда его якорь разбивается вдребезги, и он чувствует, что вот-вот рухнет на землю. И как раз в тот момент, когда ему кажется, что ноги вот-вот откажут, он чувствует лёгкое прикосновение к своей руке, пальцы Каса обхватывают запястье, прямо над венами, которые соответствуют его бешено бьющемуся сердцу. Кас нежно успокаивающе проводит по нему большим пальцем, опуская руку, призывая Дина поднять на него глаза. Лицо Каса плохо скрывает намёк на печаль от ужасного прозрения неизбежной ситуации. — Ты обещал мне, Дин, — напоминает Кас, улыбаясь и вытирая влагу со щек Дина. — Это не твоя вина. И никогда не была, — говорит Кас приглушенным тоном. Дин тихо сглатывает. — Я убил… - Дин запинается на слове. — НЕТ! — На этот раз Кас повышает голос. — Ты этого не делал! Бог хотел, чтобы это произошло, всё это, хотел он, он хотел, чтобы мы встретились и полюбили друг друга, всё это было частью его плана заставить нас жить вместе, он позаботился о том, чтобы мы ссорились из-за пустяков. - Серьёзный тон Каса меняется на что-то вроде любви и обожания, когда он издает легкий смешок, который вызывает улыбку у Дина. — Он хотел, чтобы ты каждый день готовил мне кофе, точно так же, как он заботился о том, чтобы мы прожили счастливую жизнь, он хотел, чтобы мы засыпали рядом друг с другом, точно так же, как он хотел, чтобы я снова встретил тебя, — говорит Кас, глядя на свет в окошке, он звучит спокойно, чтобы отгонять мысли Дина, и каким-то образом это срабатывает. Как он мог быть таким оптимистичным? - Как будто он хотел, чтобы я записал тебе микстейп? - Спросил Дин с побеждённым выражением лица. - Да! — Кас улыбается, он обвивает руками шею Дина, придвигаясь ближе. — И он подарил тебе самые красивые зелёные глаза, — отвечает Кас, сияя своей самой очаровательной улыбкой, которая всегда скрашивает день Дина, это его скрытая сила, которую Винчестер всегда любил, и Дин точно знает, что Кас пытается сделать это. — И подарил тебе самый великолепный синий цвет глаз, — бормочет Дин, обнимая Каса. - Больше не плачь, ладно? — говорит Кас, он повторял те же слова, что и Дин, с нежной улыбкой на лице. - Хорошо! — Дин улыбается, его глаза сияют, он пристально смотрит на Каса. Он задаётся вопросом, сможет ли он ещё сильнее влюбиться в мужчину, который стоит перед ним. До сих пор ему не приходило в голову, как он срывается на плач, должно быть, это причиняло Касу такую же боль, как и то, что он ненавидит видеть слёзы в глазах Каса. Дин делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, он может сделать мужественное лицо, если это сделает Каса счастливым. Кас медленно наклоняется, чтобы поцеловать Дина в губы, их губы нежно соприкасаются, и Кас не отпускает его, потому что легкий поцелуй превращается в настоящий, и он закрывает глаза от трепета, позволяя Дину поцеловать его в ответ так же нежно. Дин как и Кас вкладывает всю свою любовь и нежность в поцелуй, шепча ему, что все в порядке. Дин отстраняется, тяжело дыша, медленно открывает глаза только для того, чтобы увидеть, как Кас мягко улыбается ему в ответ, ни один из них ничего не говорит, в глазах стоят непролитые слезы, пока их взгляды задерживаются на лице друг друга, изучая каждую деталь, как будто в последний раз, их руки задерживаются, боясь отпустить друг друга. Он чувствует, как рука Каса холодеет на его коже, и внезапно всё обретает смысл, точки соединяются сами по себе, когда он стоит посреди дома, который когда-то принадлежал им, но теперь сгорел дотла. До сих пор ему не приходило в голову, что именно поэтому кухня мечты всегда была заперта, каждая незначительная вещь, на которую он никогда не обращал внимания, кричала о его запятнанном будущем, но он был слишком глух, чтобы даже понимать язык. Обгоревшие концы кухонных занавесок, запертая дверь, почему Кас всегда появлялся ночью, почему у него всегда были холодные руки, как на днях в кармане Дина на самом деле не было лекарств, а Кас каким-то образом их нашел, почему фонарный столб всегда ненадолго мигал перед появлением Каса, почему его часы перестали работать, когда снова встретил Каса в том парке. Всё это имеет смысл. Волосы на его шее встают дыбом, он чувствует необычный холод вокруг себя, возможно, предупреждение о том, что вот-вот произойдет, поскольку рука Каса становится невероятно холодной на его коже, как кусок льда. Сердце Дина замирает, когда осознание полностью овладевает им. Шрам на лбу Каса, кажется ещё больше расползается по коже, он медленно опускается на шею, и каким-то образом в воздухе чувствуется запах дыма, свет снова мерцает... — Останься со мной, Кас, прошу! - голос Дина дрожит. — Я не могу, прости Дин... — Прерывисто шепчет Кас. - Умоляю... Пожалуйста... Кас... — Заикается Дин, его горло сжимается, дышать становится всё труднее, он так старается быть храбрым ради Каса. Борясь со слезами, он надрывает голос, мысленно возвращаясь к воспоминаниям, когда он говорит: — Ты... Ты обещал остаться со мной.***
Дин сглатывает комок, когда его мысли возвращаются к тому времени, когда он однажды поссорился со своим отцом, когда он возвращался поздно ночью из Лоуренса, ему не хотелось идти домой. Ему нужно было выпить, но Бенни и Кроули не смогли пойти с ним, поэтому он купил пива и пошел в тот парк, на тот же мост, он сделал глоток, когда сзади появился Кас, и Дин тихо предложил ему выпить. Так вот, по сей день Дин никогда бы не признался, что знал, что Кас будет там, и он пошёл туда намеренно, потому что за это время они только начали привыкать находиться в присутствии друг друга, где-то между тем, чтобы не быть врагами, но и не друзьями тоже, и он бы принял чью-либо компанию, если бы это означало, что он не останется наедине со своими мыслями, и в тот день Кас просто случайно оказался именно тем, в ком он нуждался. Было что-то в том дне, когда, даже не разговаривая с Касом, он услышал слабый ответ: «Я останусь с тобой!», за которым последовало мягкое заверение: «Я обещаю!» В тот день Дин не придал этому особого значения, потому что он, должно быть, выглядел как развалина, раз Кас смог так легко прочитать его, но за время, проведённое вместе, он только больше уверился, что у Каса есть какая-то сверхспособность читать Дина, когда обычно он не говорит о чувствах и прочем. Каким-то образом Кас стал тем, кому Дин мог доверять, с кем он мог быть уязвим, с кем он мог ослабить бдительность.***
Но сегодня он не может не вспоминать ту ночь и обещание, данное Касом. Голос Каса из той ночи громко звучит в его ушах. Дин не плачет, когда давление в его глазах усиливается, он думает о молчаливом обещании данное Касом, о том, что он никогда не нарушал свое обещание, и часть его всё ещё хочет думать, что Кас сдержит своё слово. Это эгоистично, но он не знает, что ещё он должен сделать? Отпустить Каса? Он только что вернул его, как он может позволить единственному человеку, которого он когда-либо любил всем сердцем, покинуть его? Он слишком слаб, чтобы вынести его потерю. - Ты нужен мне, Кас, — повторяет Дин, но Кас молчит, опустив глаза на потёртый деревянный пол, не в силах смотреть на умоляющего Дина, стоящего перед ним, избегая сломленного выражения лица Дина, когда он ничего не может сделать, чтобы исправить ситуацию. - Ты нужен мне, Кас, пожалуйста! Ты нужен мне здесь, со мной, пожалуйста, я готов на всё, — говорит Дин, в его голосе ясно слышится отчаяние. - Ты мне нужен! — Эти слова привлекают внимание Каса, он с трудом поднимает взгляд на Дина, его лицо отражает беспомощность, он смотрит на него, и в его взгляде читается "Прости меня". Он ничего не может сделать, чтобы изменить жестокую судьбу. - Возможно, так у нас всегда и будет, — печально говорит Кас. — Не вешай мне лапшу на уши, Кас, ты же говорил, что мы придумываем что-нибудь. - Другого выхода нет! — Кас бормочет так тихо, как будто это не предназначалось для того, чтобы Дин это услышал. Может быть, так оно и есть, именно так заканчивается их история, прерывистым шёпотом, потрясающим осознанием того, как прекрасно они провели время вместе, что привело их к печальному финалу. - Пожалуйста! — Дин в последний раз шепчет, признавая поражение, прося о невозможном. Умоляющий шепот Дина, эхом отдающийся в тишине, — единственный звук в комнате, за исключением мягкого звука падающих песчинок, его взгляд возвращается к песочным часам, на другой стороне которых уже половина песка. Он только что вернул себе свою жизнь, и ему кажется, что у него отнимают всё, и он ничего не может поделать, поскольку его жизнь разваливается прямо у него на глазах. И если бы у него мог быть Кас, если бы у него могло быть всё это, если бы он мог прожить свою старую жизнь ещё мгновение без лезвия времени, нависающего над его головой, возможно, он полюбил бы жизнь, и это чувство бегства и бремя выживания день за днем было бы легче переносить. Если бы, и только если бы он мог вернуть все это обратно, он не ненавидел бы свою жизнь так сильно. Но «если» — это печальная реальность. - Я всегда с тобой, Дин, — говорит Кас через мгновение с блестящими глазами, которые угрожают выплеснуть печаль, которую он сдерживал. — Я всегда буду рядом, присматривая за тобой. — заверяет Кас, и у Дина нет выбора, кроме как поверить его словам. - Ты… Ты не можешь бросить меня сейчас, ты… Ты обещал мне, Кас, мы… Мы обещали оставаться вместе, не… Не делай этого со мной, я… Я только что нашёл тебя, и не хочу потерять тебя снова. — Умоляет Дин, обхватывая руками толстовку Каса спереди, морщась от собственных действий, потому что он никогда не смог бы угрожать Касу. Кас выдавил слабую улыбку, возможно, из-за того, как жалко ведёт себя Дин. - Другого пути нет, я хотел бы... Я действительно хотел бы, чтобы этого никогда не случилось, но Бог хотел, чтобы это произошло, — говорит Кас, принимая судьбу, с которой Дин еще не готов встретиться лицом к лицу, и хватка Дина за толстовку Каса ослабевает, когда Кас снова начинает говорить. - Спасибо, что вернулся ко мне, Дин, спасибо, что приехал за мной, — говорит Кас, в его глазах появляется отблеск искренней благодарности, за окном скоро рассветет, а блеск лунного света, льющегося из окна гостиной, уменьшается, отражаясь на стене на лице Каса, точь-в-точь как в тот раз, когда они встретились снова. Дин не плачет, думая о том, как Кас ждал его каждый день в течение последних пяти лет, он ждал на мосту каждую ночь в надежде, что однажды Дин придёт, заберёт его и вернёт домой. — Спасибо тебе за то, что сделал мою жизнь стоящей того, чтобы жить, ты был самой счастливой главой в моей жизни, которую я буду проживать снова и снова, ничего в ней не меняя. Всё было так прекрасно, как только могло быть, ты был идеален, Дин, всё было идеально, у нас почти получилось! — К концу Кас говорит почти шепотом. - У нас могло бы быть всё это! — Дин не плачет, он изнутри оплакивает свою потерянную жизнь. - У нас почти получилось! — Кас говорит, пытаясь успокоить Дина, что они хорошо провели время, но когда Дин не отвечает, он продолжает. — Разве это не хорошо? Разве этого недостаточно? - Но… Почти - этого недостаточно, Кас! — отвечает Дин, и тихая слеза скатывается из уголка его глаза. На этот раз Дин заплакал, и Кас тоже не смог сдержаться. Слёзы текут по их лицам, когда они оплакивают потерю того, чего у них, возможно, больше никогда не будет, и разделяют сожаление о драгоценном времени, которое они провели вместе, не подозревая, что ничто не длится вечно. Момент очень печальный, болезненной безысходности ситуации, вызванной внезапным осознанием того, что их время вместе в этом мире, возможно, закончилось. — У нас это будет, когда-нибудь, может быть, в другой жизни, у нас это будет. Я попрошу у Бога ещё одну жизнь с тобой, просто чтобы любить тебя сильнее. Я вернусь к тебе, и мы встретимся снова. Я буду любить тебя снова, потому что одной жизни недостаточно, чтобы отдать тебе всю мою любовь, — говорит Кас, вытирая слезы Дина. — У нас снова будет это место, наш дом, мы снова будем вместе, мы снова будем смотреть ковбойские фильмы на этом диване. - Мы снова посадим овощи на заднем дворе, мы снова покрасим нашу спальню, купим те чёртовы занавески, которые ты хотел, зелёные. Я снова поправлю тебе галстук перед встречами, я снова приготовлю твои любимые бургеры, я снова принесу тебе розу, Кас, — улыбается Дин, делая мужественное лицо для него. Выбора нет. Нет способа вернуться назад во времени и пережить те дни заново, нет способа переписать их судьбы. И если он просит слишком многого, Дин хотел бы вернуться всего на день в свою прежнюю жизнь, где ему не нужно было бы ни о чем беспокоиться, где он мог бы весь день обниматься с Касом, играть в видеоигры и слушать, как он рассказывает о документальных фильмах. Ещё один день, чтобы наблюдать, как Кас лениво потягивает кофе из кружки, которую он ему подарил, видеть, как он снова улыбается, когда его взгляд встречается с взглядом Дина, пока они ужинают. Это болезненное воспоминание, но прекрасное напоминание обо всех тех глупых вещах, об их коротком времени жизни, когда они были так влюблены. Их любовь не сулила друг другу луну и звезды. но они влюбились в простоту жизни, находя радость в обычных вещах, пока они были друг у друга. - Я сохраню эту розу в своём дневнике, я испеку тебе пирог, мы можем снова пойти на прогулку в парк, — говорит Кастиэль, и Дина поражает, как легко Касу было отогнать страх, чтобы им обоим было легче переносить ситуацию. - В другой жизни я сделаю тебе предложение на мосту в том парке, — говорит Дин, он сжимает с легка его ладони, что бы отвлечь Каса от своих печальных глаз. Он слабо улыбается, потому что именно так он изначально планировал сделать предложение Касу. — Я поцелую тебя, в другой жизни я буду крепко обнимать тебя, и на этот раз я никогда тебя не отпущу. Обещание, оно что-то значило, надежда, за которую стоило держаться, Дин никогда не был из тех, кто верит в небеса или бога, но он выбирает иметь лучик надежды, если это означает, что у него снова будет жизнь с Касом. - Мы поженимся! — говорит Кас, его лицо искажается раскаянием, когда его осеняет осознание, и он тихо добавляет: — В другой жизни. - Да! Мы поженимся, — обещает Дин, сдерживая слёзы, борясь с болью в груди. — Одинаковые костюмы, галстуки и все такое. Сэм и Гейб будут шаферами, — Дин тихонько смеется, думая о речи шафера, которую Сэм подготовил бы только для того, чтобы смутить его. Кас тоже фыркает, прежде чем спросить: — В церкви? — Да! В церкви, — отвечает Дин, достаточно громко, чтобы Кастиэль услышал это, прежде чем слова затеряются в звуке осыпающих песчинок. - Священник спросит: "Кастиэль Новак, берёшь ли ты Дина Винчестера в мужья, в болезни и здравии", — Дин воздерживается от произнесения полной фразы, он смотрит на Каса полными слёз глазами. - Да, беру. — Кас улыбается, это не церковь, но это их дом, безопасное место, даже если оно пахнет пеплом и окрашено тёмным дымом, этот дом все равно остаётся их домом, и не может быть места лучше. — Дин Винчестер, берёте ли вы Кастиэля Новака в мужья в болезни и здравии, пока смерть… В груди Дина защемило от боли, когда он услышал приближающийся конец этого предложения. Он тоже не даёт Касу договорить, он не может услышать конец. - Пока смерть не разлучит нас. - И он целует Каса в губы, которые мягкие, как перья ангела, какими они и являются. Дин сглатывает ком в горле, чтобы пробормотать: — Да! - Я люблю тебя! — прерывающимся шёпотом произносит Кас. - Я тоже люблю тебя! — признаётся Дин в ответ. — Мой Ангел, всегда и навеки. Они оба понимают, что только оттягивают неизбежное, но если эти украденные секунды подарят им проблеск счастья, разбитую вдребезги картину того, что уготовила им жизнь, расставание станет менее невыносимым. - Я буду присматривать за тобой всегда! Я люблю тебя, Дин. НАВСЕГДА То, во что Дин никогда не верил, казалось мифом, потому что все вокруг него в тот или иной степени уходили. Он привык говорить себе, что с ним всё в порядке. Иногда случаются плохие вещи, но чем старше он становился, тем яснее начинал видеть закономерность, потому что проблема была не в других, а в самом Дине, который отталкивал людей, причиняя им боль. Прямо сейчас он не может не оказаться в подобной ситуации, снова переживая то же чувство вины. Так было всегда, пока не появился Кас, который перевернул его жизнь с ног на голову наилучшим из возможных способов и разрушил его систему убеждений. Сначала всё начиналось как шутка, потому что предложения Дина всегда заканчивались одной и той же дерьмовой шуткой типа: "Этого никогда не случится!", или что-то вроде "Это ненадолго!", или, если бы Бенни был рядом, он бы изменил фразу, чтобы было веселее: "Ставлю десять баксов, что вы придушите друг друга через неделю!" Кас обычно говорил, что Дин никогда не видел светлой стороны, и в своё оправдание Дин мог только паршиво возразить, что он не такой религиозный, как Кас, чтобы обнадёжить его. Всё началось как дружеское подшучивание, чтобы подразнить Дина и доказать, что он неправ, поэтому Кас начал говорить: "НАВСЕГДА!" Дин просил Каса передать кружку с кофе, и Кас отвечал "всегда", как будто это была самая простая вещь в мире, и почему-то это всегда ошеломляло Дина и лишало дара речи. В других случаях Кас говорил "НАВСЕГДА", когда Дин шутил о том, что Кас скоро откажется от того, чтобы быть с ним в одном доме. Кас никогда не употреблял оба слова вместе до того дня, когда сказал: "Я люблю тебя!", за которым последовало: "ВСЕГДА И НАВЕКИ!" И было так просто заставить Дина поверить в вечность, которая, как он думал, возможна только в сказках.***
- Не уходи! — шёпотом произнёс Дин, гоняясь за вечностью своей собственной сказки. Слова произносятся в знакомой манере, как тогда, когда он обычно хватал Каса за запястье и просил его остаться с ним, когда он был сильно пьян и ему не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. И Кас так и делал. Каждый раз. Он оставался всякий раз, когда Дин просил его об этом. В небе раздаётся низкий грохот, когда снаружи ударяет молния, синий свет на мгновение проникает в комнату из окна, заставляя Дина вздрогнуть, он задерживает дыхание, быстро выдыхая, чтобы скрыть любые признаки того, что гром его беспокоит, но Кас близко. Так близко, что он, должно быть, заметил это без всяких усилий. Так близко, что Дину нужно просто опустить голову, и она окажется на плече Каса. Так близко, что всё, что Дину нужно сделать, это обхватить Каса рукой, и он никуда не денется. Так близко, что, возможно, всё, что Дину нужно сделать, это озвучить свой страх, и Кас никуда не денется. Так близко. Что Дин просто должен это сказать. - Останься! Кастиэль ничего не говорит. — Соври мне! — Дин просит слабым голосом, он скорее согласится на ложь, чем посмотрит правде в глаза. - Я останусь! — и Кас лжёт. Дин украдкой целует Каса и заключает его в свои объятия, пока ещё может, он зарывается лицом в его шею, наслаждаясь его запахом, его сердце замирает от страха и вины. Кас обнимает в ответ, но через мгновение Дин чувствует, что хватка Каса ослабевает, но Дин не отпускает, он чувствует, как тело Каса сжимается в его руках, запах дыма в воздухе становится сильнее. Толстовка Каса, кажется, сожжена по краям, кажется, что синий цвет медленно становится чёрным, поглощая Каса, а Дин продолжает бормотать. — Я люблю тебя... - Он нежно целует Каса в щёку, пока тот плачет. - Прощай, Дин, — шепчет Кас. Но Дин не отвечает, он цепляется за надежду, что Кас останется с ним до тех пор, пока он не попрощается в ответ. Чёрная липкая слизь приближается к Касу, и Дин понимает, что его время с ним подходит к концу, когда его взгляд падает на песочные часы, поскольку почти все песчинки находятся на обратной стороне, намекая на то, что его время истекло. Кастиэль тяжело опирается на Дина, его ноги подкашиваются, и Дин просто прижимает его к себе в последний раз. На улице идёт дождь, и вместо медленного танца, как они привыкли, у них есть только прощальное объятие. На этот раз Дин боится каждой проходящей секунды, слёзы текут по его лицу. Запах дыма в воздухе становится сильнее, когда Кастиэль слабо поднимает свою почти безжизненную руку, чтобы прикрыть глаза Дина, когда его тело опускается на пол. Но Дин не даёт Кастиэлю упасть. Он убирает руку Каса от своих глаз и целует покрытую шрамами ладонь. Предполагалось, что это снимет боль, или так сказала ему мать, но вместо этого шрам от ожога расползается по бледной коже Каса, становясь все более заметным. Но это не останавливает Дина, он по-прежнему любит каждую частичку Каса. И вот, Дин проводит кончиками пальцев по коже Кастиэля, нежно обводя каждый дюйм и каждый шрам, прежде чем оставить легкие поцелуи на его щеках, глазах, носу и лбу. Кастиэль предпринимает еще одну попытку закрыть глаза Дина, защищая его от зрелища перед ним. - Пожалуйста! — умоляет Кастиэль, снова закрывая Дину глаза, потому что он не хочет, чтобы Дин видел его таким, несчастным и беспомощным, с покрасневшей кожей, покрытой обожжёнными шрамами, кем-то, совершенно не похожим на того, в кого Дин влюбился. Дин слишком хорошо знает своего Каса и понимает, что тот пытается сделать, поэтому снова убирает руку. Он ласкает тыльную сторону ладони Каса, успокаивающе проводя по ней большим пальцем. Если это последние моменты, которые они разделят, он хочет запомнить каждую черту Каса, даже ту, которую Кас считает уродливой, но для Дина он всегда будет красивым, несмотря ни на что. - Я всегда буду любить тебя, Кас, — шепчет Дин, неуверенно улыбаясь. — Всегда и навеки! Это наказание за все преступления, которые он совершил, смотреть, как Кас страдает, ранит больше всего на свете, как будто именно этого с самого начала хотела вселенная, заставить его смотреть, как Кас страдает, потому что ничто другое не сломило его, ни автомобильная авария, ни смерть Мэри, ни уход Сэма, ни ссоры с Джоном. Он рос с отсутствующим отцом. Это Кас сломал его. Жизнь никогда не была добра к нему. Как он мог забыть, что все, кого он любит, страдают, все вокруг него страдают, когда они рядом с ним. Он изо всех сил пытался примириться с этой проблемой с помощью Каса, но, вероятно, Кас был неправ. Люди вокруг него действительно страдают, и жизнь еще раз доказывает это. - Я... Мне страшно, – бормочет Кас, поднимая глаза. В глазах Дина такая же боль и испуг, как и у него. Кас говорит это уже во второй раз, и на этот раз Дин тоже напуган, но он не показывает этого, вытирая слёзы с лица Каса, он замечает, что ярко-синие глаза медленно теряют свой блеск. Дин должен быть благодарен за то, что Кас есть в его жизни, он должен вспомнить все хорошие времена, которые они разделили, чтобы успокоиться ради Каса. Но в этих воспоминаниях он не нашёл ничего, кроме страха потерять самого дорогого человека. Дин глубоко вздохнул, ожидая, что произойдет чудо. - Я найду тебя! Я найду тебя, слышишь! — говорит Дин, обхватывая лицо Каса обеими руками, он большими пальцами мягко касается кожи, когда он нежно целует его в лоб. - Хорошо? - Хорошо! — Кас кивает, шмыгая носом, и говорит, пытаясь улыбнуться: — Я присмотрю за тобой! Дин чувствует, как Касу сейчас больно, но он всё ещё держится и делает мужественное лицо, потому что, как и Кас, он тоже не хочет отпускать. — Я так сильно тебя люблю! - Дин говорит снова, потому что одного раза было недостаточно. - Не уходи! — Дин срывается на крик, он уже получил больше, чем заслуживал, и не имеет права просить ни секунды больше. - Я тоже тебя люблю! — Кас улыбается, превозмогая боль, и Дин чувствует себя эгоистом из-за того, что заставляет его страдать, его взгляд падает на песочные часы, где осталось всего несколько поединок. Дин знает, что не может просить больше ни секунды, он и так заставил Каса так сильно страдать, и как будто жестокая вселенная услышала его мысли, потому что именно тогда он замечает, что синие глаза, в которые он влюбился, становятся расфокусированными, безжизненными. Раздается тихий вздох, как будто Кастиэль пытается сопротивляться, но проигрывает битву со смертью. Свет в его глазах медленно гаснет, прежде чем они закрываются, руки Каса опускаются, его тело обмякает, а Дин стоит, застыв на месте, с дрожащими руками, слёзы текут по его лицу, он ничего не может сделать, поскольку Кас все больше и больше выскальзывает из рук Дина, превращаясь в ничто. Прежде, чем он превратится в тёмный пепел, уносимый быстрым ветром, когда последняя песчинка упадет, Дин падает на колени в сгоревшем доме, над которым мерцает лишь маленький огонёк, когда его с силой втягивают обратно в разрушенную реальность. И вот так Дин остался один. На мгновение у него было всё, а теперь ничего нет. Его ноги полностью отказывают. Он падает на пол и плачет. Он сворачивается калачиком, сгибая колени в комочек, и тут он понимает, что ссутуленные плечи Каса рассказывают ту же историю, отдавая себя надвигающемуся кошмару, которому он так долго сопротивлялся. Дин крепко обнимает себя, его слёзы пачкают деревянный пол. На этот раз он плачет не тихо, он громко вопит от горя, его рыдания эхом отдаются в пустом помещении, болезненный крик пронзает грудь, сквозь остекленевшее зрение он видит матовую текстуру кремовой стены, плинтус, поврежденный много лет назад после сильного удара теннисным мячом, с которым играл Дин. Он обещал Касу, что исправит это, но так и не смог, а теперь слишком поздно. - У тебя отнимут то, что ты любишь, — звучит в ушах голос Кастиэля. - Ты упадёшь на пол в слезах! Обещание, которое он не смог сдержать. Он плачет на полу сгоревшего дома, пол пропитан его слезами, хранящими воспоминания об их коротком времени, проведённом вместе. Жизнь подарила ему сказку, но не со счастливым концом, не оставив после себя ничего, кроме болезненных воспоминаний.