19-2

Когда Мага вталкивает внутрь пальцы, приходится перехватить его запястье, вынуждая остановиться. Мира хватает ртом раскаленный воздух, встряхивает челкой, но это едва ли помогает: его ведет, плавит сильнее, чем можно было ожидать, мышцы в паху сводит от желания расслабить уже бедра, открыться и отдаться, пульс клокочет в горле. Вся поясница взмокла, и Мира чувствует, как простынь под ней собирается складками, когда он упирается пятками и чуть отползает наверх. – Мага, п-подожди, – просит внезапным шепотом, потому что горло перебито горячечным грохотом крови в аорте. – Что такое? – Мага вскидывает встревоженный взгляд. – Что не так? Ну и как ему объяснить? Не скажешь ведь: я с самого утра думал о том, как вы придете меня трахать, все извилины стер об эти мысли. Не скажешь: я должен вам столько секса, сколько у меня не случалось за всю предыдущую жизнь. Не скажешь: Ден после матча с Энтити нашептал, что вы будете драть меня в два члена весь выходной, и у меня чуть не встало на его шепот, хотя я терпеть не могу, когда эти полтора метра начинают мной командовать. Я боюсь, что вы сделаете мне плохо – тоже не сказать. Потому что Мага осторожный и терпеливый, а Ден смотрит такими глазами, словно никак не может прикинуть, с какой стороны напрыгнуть, чтобы сделать самое романтичное предложение в истории. Да Мира и не боится их, таких родных и ласковых. Он боится себя, никогда раньше так не желавшего секса, и собственных дурных мыслей. Когда-то, долгие три недели назад, потерянные среди чужой культуры, грязного воздуха, неадекватных американских пабликов и критического объема квшек в организме, они вывели неожиданное уравнение: сложили мотивацию, загнанный график, напряженного Магу, еще более напряженного из-за этого Миру и долбаеба Сигитова – и получили на выходе неожиданный результат. – Да отъебись ты от меня, – Мира отмахнулся от Дена, который лез руками под резинку штанов, стряхнув с плеч его поцелуи. – Ну что опять? – тот не обиделся, но руки расслабил, позволил выбраться из объятий. – Опять я что-то делаю не так? – Ты меня заебал. – Вот уж точно нет. – Ментально. Заебал тем, что все время хочешь меня заебать. Ебарь-террорист, блин. – Слишком много слова «заебать» для чела, который весь последний месяц ебется только с драфтами, не? – Зато из-за того, что я качественно ебусь с драфтами, мы всех и трахнули на последних двух туриках. – Еще одно «заебать» или «трахнуть» в твоем исполнении, и я тебя суну носом в подушку, клянусь. – Отьеб. .. отстань. Очень страшно, да. – «Отреб-отстать» – ни разу не испугался, очевидно же. – Как же много вы пиздите, – Мага сел на кровати, рывком выдрал наушники и уставился разочарованно. – Вы не хотите просто заткнуться и лечь уже спать? – Можно я останусь с тобой ночевать? – Ден немедленно переключился на него – ну конечно, как будто когда-то было иначе; хотя чего жаловаться, в последние недели Мира испытывал на себе полный фокус его внимания и искренне охуевал от того, как Мага вообще справлялся все это время. Ден был вездесущ и неостановим, как глобал с фонтана. Впрочем, сегодня донельзя терпеливый Мага тоже измучился не по-детски в своих пабликах, так что Ден сейчас получит пизд.. – Да, конечно. – А у нас резинки еще остались? – В правом верхнем ящике. И еще целую пачку я в сумке вчера видел. – Тогда кайф. – Ты только за Мирой дверь проверь, не забудь. – Без проблем. Мира, пиздуй к себе. Мира понял, что у него открыт рот, только когда язык одеревенел от вобранного воздуха. Сглотнув сухим горлом, он перевел взгляд с Маги, завалившегося обратно на постель, на перетаптывающегося на месте Дена. Мысль формулировалась с пингом, логические цепочки сбоили. – Вы тут ебетесь, что ли? – выдал он по итогу. И тут же пожалел: Ден посмотрел с неприкрытой саркастичностью, даже странно, что на его деревенском лице смогли сформулироваться такие сложные эмоции. – Ага. – Без меня? Захотелось хлопнуть себя ладонью по лбу, потому что теперь даже Мага смотрел заинтересованно, только, в отличие от Дена, смотрел неотрывно, прямо, без подъеба. Такой хороший, такой спокойный. Мира не выдержал, подошел к его кровати и присел на корточки, погладил большими пальцами набрякшие под глазами мешки и поцеловал мягкие податливые губы. Мага вздохнул, шевельнулся, повернул голову так, чтобы было удобнее держать в ладонях его лицо, скользнул языком вдоль зубов. Сбоку немедленно прилип Ден: Мира почувствовал его дыхание на шее за ухом, жадные обнимающие руки. Выдохнули все одновременно, и Мира тут же отстранился, ощущая жар, прихвативший живот. – Ты чего? – Мага заглянул в глаза, но Мира отвел взгляд и поднялся. Слегка штормило, шумело в голове. – Я устал. – Опять? – удивился Ден, но спокойно, без осуждения, не оставляя ни единого повода разозлиться в ответ. Впрочем, Мира всегда был талантливым парнем. – Да, прикинь, люди умеют уставать. – Мы с Магой тоже устаем, но не подыхаем почему-то. – Я и говорю – люди. А не роботы и всякие... ты. – Может тебе стоит отдыхать... интенсивнее, я не знаю. – А может тебе стоит оставить меня в покое, а не лезть каждый раз? – Мир, успокойся, – вклинился Мага, потянулся раскрытой ладонью, словно предлагая поддержку, но Мира отвернулся и зашагал по комнате, увлеченный новым витком своей истерики – Эй! – Ну что «эй»? Что – «эй»? – Мира похлопал себя по карманам, заторможенно припоминая, что пересматривать реплеи Тундры в комнату Маги приперся без кофты. А значит – без сигарет, без электронки, без возможности спрятаться от чужих взглядов за длинными рукавами и капюшоном. Блядство. – Почему в последние дни все постоянно сводится к сексу, я не пойму? – Мы по тебе скучаем, – отбил Ден так мгновенно и искренне, что закололо под сердцем. – Вопрос ведь не в самом сексе. – Тем более, как я погляжу, вы отлично справляетесь и без меня. – Тем более что да, секс и вдвоем ничего так. Ты нам для души. – Тебе правда нужно больше отдыхать, Мир, – Мага опустил подбородок Дену на плечо, прижался ухом к уху; глаза влажно блеснули в сумраке. – Ты же так ебанешься скоро. – Я и так с вами ебанусь. Вы меня постоянно отвлекаете. – Тебе нужно больше отдыхать, – надавил Мага, в обычно мягком голосе зазвенел металл. Мира так некстати вспомнил, как однажды повелся на эту сталь. Как поддался крепкой хватке на шее, пальцам, сжимающим бедра, беспощадным вколачивающимся движениям сзади, голосу, требующему расслабиться и пропустить глубже. Как потом ни разу не пожалел. – После инта отдохнем. Или вы хотите как в том году? Ден, хочешь расскажу, каково это – даже не выйти в плей-офф главного турика года? – Спасибо, я и сам знаю. – Тогда какого хуя? Можно потрайхардить один месяц ради победы? Или я слишком многого прошу? – Переломишься столько пахать, – Ден погладил Магу по руке, которая покоилась на кровати возле его бедра, и тот в ответ ткнулся носом в шею, потерся. Маге не хватало. Сколько бы они там ни трахались без него, тепла и внимания Маге было слишком мало, поэтому он выпрашивал, ластился, подставлялся. Кончики пальцев закололо от желания погладить его по волосам, но Мира себя одернул: увлечется ведь. За одним прикосновением последует второе, третье, объятие, поцелуи – эти двое как наркотик, не остановишься, пока не укуришься до потери сознания. Все это приведет к бессонной ночи, наутро – ничего хорошего. Лучше перетерпеть всего пару несчастных месяцев, чтобы второй раз уснуть в обнимку с аегисом. Просто не сорваться, просто не вестись, просто... Нихуя не просто. Мага обнял Дена поперек груди, почти беззвучно всхлипнул в изгиб плеча – и Миру как подбросило с места. Он знал, что следует после такого. К сожалению, Ден знал тоже, поэтому посмотрел исподлобья, тяжело, безулыбочно. – Останься. – Да отстаньте от меня! – Ну чего ты бесишься? Начнется инт и мы всех нагнем, как будто ты не понимаешь. – Не понимаю что? Что мы сегодня влетели одну из двух квшек ЕГ? ЕГ, блядь! – Ну бывает, не будем больше пикать Огра. – Или я не понимаю, что в группах опять начнутся злоебучие ничьи, и хуй мы вообще куда выйдем? – Не будет никаких ничьих. Второй раз в год не смешно. – Третий. – Тем более не смешно. Успокойся. – Вот когда сыграем нормально, тогда и успокоюсь. Пока выглядит так, что мы пососем у любых трех из четырех тим в группе. – Ой, не пизди, вот так точно не выглядит. – ЕГ, Ден! – Да что ты прикопался к этим ЕГ, ну было и было. – Действительно. Осталось только у Шопиков в рот взять, и будет полный финиш. – То есть у Шопиков в рот ты взять готов, а у своих нет? – Ден, ты, блядь… – Спорим, мы всех в группе вынесем вперед ногами? – Прям как сегодня? – Спорим? – Спорим. На что? – Парни, алло… – Цыц, Мага, – шикнул Ден; Мага сверкнул на него глазами, но смолчал. – Я готов хоть очко поставить, что мы всех закроем два-ноль. – Легко ставить то, что уже принадлежит не только тебе, – фыркнул Мира. Лицо у Дена раскраснелось и стало таким вдохновенным, что невозможно было оторвать взгляд, и, увлеченный этим зрелищем, Мира совершенно не замечал слона, притаившегося в посудной лавке. – Я, в целом, тоже готов. И что мы с этим будем делать? – Давай за каждую карту, на которую мы окажемся в плюсе, ты нам дашь. – То есть после условных четыре-ноль я не встану? – Что я слышу? Четыре-ноль? То есть ты все-таки согласен, что мы именно настолько охуенные и нет смысла убиваться? – Захлопнись. Допустим. Один-один – это мы в нуле. А если ноль-два? – Любое желание. От меня. – Включая секс? – Включая секс. То есть можно будет поставить его в коленно-локтевую, вставить пробку и отодрать в горло, хотя в прошлый раз он ни на что из этого не согласился. Мира сглотнул и сморгнул мутное марево с глаз. Долбанные Мага с Деном и их вездесущий секс, ни одной приличной мысли в голове. Мира сжимает двумя пальцами переносицу и выдыхает сквозь зубы. Желание, желание, желание в исполнении Дена. Все, что угодно, в исполнении Дена. Какой в этом смысл, если он и так почти никогда и ни в чем Мире не отказывает? – Не ссы, я буду загадывать, только чтобы ты отьебался от меня со своим сексом, так что твое очко особо не пострадает. – Да-да, мечтай, – Ден оскалился, подался вперед, протягивая руку, посмотрел снизу-вверх почерневшими глазами. Штаны чуть сползли, футболка задралась от поползновений Маги, открывая обзор на белую кожу поясницы. Мира смотрел не моргая. Он хотел Дена, так сильно хотел. Особенно, когда Мага прижался к нему со спины и кинул взгляд из-за плеча. Эти двое на коленях на одной постели, тянутся, ждут – потрясающая картина. – Надеюсь, мы найдем, где здесь можно беспалевно найти столько смазки. Мага, разбей. Для таких моментов в жизни Миры всегда были ответственные люди: раньше Марта, теперь Илюха или Айрат, реже – Ярик. Они подходили бесшумно, укладывали руки на плечи и предупреждали словно невзначай: Мира, не надо, не лезь, там впереди полная жопа, зачем оно тебе, давай мы не будем бухать перед стартом группы, краситься в блонд, кататься на велосипеде без рук и прыгать с обрыва в пруд, хрен ведь разбери, какая там глубина, к тому же, смотри, водомерки. В отношениях оплотом ясности и трезвости обычно выступал Мага, но, когда он перебегал на сторону Дена и примыкал к его грандиозным планам, у Миры внезапно не оставалось шансов. Никто не сказал, что он это зря. Что их привычка играть один-один в группах – не привычка, а досадное недоразумение. Что досадное недоразумение теперь может приключиться с самим Мирой, а он не то что морально к этому готов . После первого дня группы и восемь-ноль Мира вышел из практиса на ватных ногах и судорожно скурил три сигареты подряд под настороженным взглядом Илюхи. Облокачивался на все доступные стены, отказался от кофе, потому что сердце и без того гнало чистый адреналин, отвечал невпопад на вопросы Славы. Прямой пронизывающий взгляд Маги через весь коридор перед сном вымел напрочь все посторонние мысли, и всю ночь Мире снилось, как ему, уложив на бок и задрав ногу повыше, вталкивают два члена в задницу. Мага крепко держал за бедро под коленом, Ден прижимал заломленные за спиной руки, чтобы не выебывался, два горячих, тяжело дышащих тела прижимались с разных сторон, терлись, гладили, шептали на ухо о том, что он доигрался, и Мира двигался вместе с ними, просил, стонал и сходил с ума. Стояло так крепко, до боли, что это ощущалось даже сквозь сон, и, проснувшись наутро, Мира поспешно смахнул со стола крем для рук, выдавил сразу побольше и вставил в себя два пальца, чувствуя, как возбуждением глушит всю нервную систему разом. Кровь бухала в ушах, пальцы на ногах поджимались в судороге, крик собирался в глотке, и Мира заталкивал его обратно кулаком, потому что спящий за стеной Мага не заслужил, чтобы его будили воплями в... половину седьмого утра, господи, нахрена он подскочил в такую рань, как он потом играть будет? Хотя какое там играть – Мира изгибает пальцы внутри, пытаясь повторить то, что обычно вытворяет Мага, доводя его до полуобморока, стонет в собственную ладонь и не может думать вообще ни о чем. Воображение рисует ему Магу сверху, Дена за спиной, Мира не осознает ни позы, ни направления движения, а только хочет, так отчаянно хочет их обоих немедленно рядом с ним, вокруг него, внутри него, чтобы уже взяли от него все, что смогут, Мира соскучился и устал жить без них, он согласен на что угодно. Дыхание сбивается от навалившегося оргазма, Мира мычит, насаживаясь на собственные пальцы, разводит колени, представляя вокруг себя жадные взгляды, ищущие руки, губы Дена обжигающим касанием между ключиц. Кончает, так и не коснувшись собственного члена, а потом долго стоит в душе‚ уставившись в одну точку, пока вода лупит его по макушке и плечам. Пена от шампуня ползет по груди, по лобку, по бедрам, и от мысли, что совсем скоро здесь вместо пены окажутся чужие руки, начинает снова вставать. Мира вылетает из душа и с остервенением растирает себя полотенцем, пока не начинает болеть кожа. На часах девять минут восьмого, сквозь тонкую полосу не задвинутых штор в комнату льется серое американское утро. На завтраке Мира ловит сонного зевающего Дена у стола с раздачей, утаскивает в посудомоечную комнату и долго упоительно целует. Ден до первого кофе совсем никакущий: молча открывает рот и медленно моргает, как совенок, беспорядочно шарит слабыми ладонями по плечам Миры и окончательно просыпается, только когда местная главная мэм в фартуке поверх спортивного костюма выходит гнать их отсюда кухонным полотенцем. Улыбаясь как дураки, они выплескиваются в коридор и натыкаются на Магу, который быстро сканирует взглядом: опухшие влажные губы, сбитое дыхание, дурные блестящие глаза, такое ничем не скрыть – одним жестом поправляет ворот на пуловере Миры и, ничего не говоря, уводит обоих завтракать. Передавая тарелку с сэндвичами, Мира коротко оглаживает кончиками пальцев выступающие вены на тыльной стороне его ладони, и Мага кивает, пряча улыбку в чашке кофе. Этот день замечательней других, потому что, раскрывшись за завтраком, Мира скучает уже в открытую, смотрит на этих двоих во время матча и ловит обжигающие взгляды в ответ. Девять-ноль отпечатываются в мыслях отметкой, что нужно купить заживляющий крем, а десятая забранная карта подряд, замоноличенная рапирой на Фантомке, и вовсе кажется несущественной мелочью. Особенно когда после матча Мага обнимает его со спины, выдыхает в затылок кипяченый воздух, и Мира чувствует, как его полувставший член трется о задницу. – Уединитесь уже, – Ярик закатывает глаза, но негодует он не всерьез, тут же улыбается и хлопает, походя, по плечу Дена, натягивающего спортивку. – Хочешь? – еле слышно шепчет Мага в шею, гладит бедренные косточки под резинкой штанов, чуть толкается между ягодиц. Мира жмурит воспаленные от мониторов и бессонницы глаза, кивает молча, откидываясь затылком на плечо, и тут же получает цепочку влажных поцелуев от уха до ключицы. Мага вскользь проходится ногтями поперек ребер, обозначая собственнические метки, трогает раскрытыми губами вдоль линии челюсти, трется осознаннее, и у Миры встает раньше, чем Ден успевает к ним подключиться. – Хочу, – выдыхает он, когда Мага сжимает его член сквозь штаны, ведет пальцами по стволу. – Здесь? – уточняет Мага. – Можно здесь. – Пиздец вы охуели, – радостно обрывает их Илюха, и Мира шарахается вперед. чуть не сбив подходящего Дена. – Нахрен. ты так пугаешь, придурок? – огрызается обозленно; из-за возбуждения мысли плывут и оплавляются, никак не складываются в стройные последовательности. Остается только злиться, чтобы никто не понял, насколько он не в себе. – Скажи спасибо, что вообще я пришел вас позвать, там Диман собирался. – Спасибо, блин. – Пошел ты. – Позвать куда? – влезает к ним Ден; краем глаза Мира замечает, как он старается незаметно поправить штаны и опустить пониже тишку – тот перехватывает взгляд Миры и ухмыляется косо, вздергивает бровь. Господи, какой же дурак. – Вы жрать пойдете? – А кто еще идет? – Все. Вы плюс? – Мы плюс, – отвечает Мага, и Мира, почти открывший рот, чтобы возмутиться по поводу его самостоятельности, замечает, что у него уже и в самом деле подкручивает живот. От нервов, от голода, от ожидания. От предвкушения. Член задевает шов на штанах, и Мира закусывает губы. – Спускайтесь тогда, мы сейчас выезжаем. – Хорошо. – Мага, я серьезно. – Я тебя услышал. Мы сейчас спустимся. – Ждем вас, – Илюха выходит, и Мира немедленно разворачивается к Маге: – Ты почему решаешь за всех? – если он не поворчит, то его просто разорвет к чертям. Замирать нельзя, молчать нельзя, но и говорить трудно, потому что в мыслях нет ничего цензурного; все, чего хочется – упасть на колени и взять у Маги в рот, и чтобы Ден стоял позади и торопливо разрабатывал его пальцами. – А что? – Мага со вскинутой бровью и лицом в стиле «у меня сегодня в планах разъебать на Бристле, а потом поставить тебя в коленно-локтевую – и на Бристле я уже разъебал» ни грамма не помогает успокоиться. Мира сглатывает, и слюна застревает где-то под кадыком – Мага, конечно, это замечает и вид принимает какой-то совершенно блядский. – У нас были другие планы? – У кого это «у нас»? – У, – Ден подходит со спины, прижимается жесткими бедрами к ягодицам, – нас. Вот то. что Мира сейчас ощущает в его штанах, прямо сейчас, внутрь, пожалуйста. Даже если это ебаный шоколадный батончик – если это будет исполнять Мага со своими волшебными пальцами, Мира согласен и на такое. Стон дребезжит в горле, и Ден успевает слизать его с губ, вцепившись пальцами в волосы и развернув к себе. Они с Магой целуют его по очереди, передавая его лицо из ладоней в ладони, как чашу. В какой-то момент пах стискивают чьи-то пальцы, и Мира даже разбираться не хочет, чьи именно. Он задушенно и благодарно стонет, захлебываясь воздухом, перебирает пальцами, запутавшимися в волосах, едва успевает переступить на месте, когда подгибаются колени. Ноги совершенно слабые, но рухнуть вниз ему все же не дают: перед лицом неожиданно оказывается острый росчерк улыбки, и знакомые до трещинки, бесконечно любимые губы произносят: – Пора жрать. А потом все облепляющее тепло пропадает. Мира полуосознанно делает шаг в сторону, опирается плечом на стену и хватает ртом воздух, как утопающий. Картинка перед глазами пляшет, и когда все же удается свести все цветные точки в одно изображение, выясняется, что Мира таращится на открытый профиль Илюхи, у которого на экране Широ, Аме, два Антимага и фиолетовый дизайн с сердечками – ебать наркомания, какого черта? В текущую секунду даже сложно понять, кто больше ебнулся: Мира или окружающая его реальность. – Ну что, ты идешь? – Ден уже в дверях, глядит исподлобья, перебирает руками в карманах, слегка судорожно, но куда как более вменяемо, чем Мира: у того здравый смысл уволился из-за неблагоприятных условий труда и иногда дребезжит коротящими нервами. – Вы две мрази, – говорит Мира сухими губами. Курить хочется дико, еще больше – разве что покурить после секса. – И я вас ненавижу. Прошу зафиксировать. – Зафиксировано, – радостно отзывается Мага и закидывает рюкзак за спину, уже совершенно спокойный. – Пойдем хавать. Честное слово, Мира однажды обшарит его вдоль и поперек на предмет наличия проводов под кожей и микросхем в затылке. Даже если ничего не найдет, они хотя бы неплохо проведут время. После обеда их тащат на короткую экскурсию по центру: вроде как не пещерные люди, надо и культурно просвещаться, а не только крипов бить и танго на лайн таскать. Мира в гробу видал все эти экскурсии и все эти лайны. Весь день он бессовестно таращится на Дена, потому что, потому что, потому что, да блядь, кому вообще нужен повод, чтобы таращиться на Дена, тем более, что они с Магой такие невообразимо шумные, что переорать их во всем Сиэтле может разве что аэропорт и Бейонсе со своей концертной труппой. Когда они начинают в шутку махаться, но потом совершенно по серьезке валятся калачиком на газон и начинают там валяться, Мира старательно делает вид, что он не с ними. Вот совершенно не с ними. К сожалению. После экскурсии по зоопарку, лесопарку, что-то-там-еще-парку и прочей херне, которую Мира едва успевают фиксировать, их тащат в морской ресторан, потому что, оказывается, если много валяться и часто повышать голос, можно очень сильно проголодаться. Мира несколько секунд, залипнув, наблюдает, как Мага что-то старательно вычитывает в меню на английском (челка встала дыбом, щеки раскраснелись, шея взопрела) и все-таки не выдерживает: касается кроссовком его бедра под столом и, заметив вскинутое лицо, тут же отводит взгляд. – Ты чего подпрыгиваешь, Мага? – Ярик удивленно оборачивается, отрываясь от стенда с кофе. – Ничего, – Мира чувствует взгляд Маги виском, словно это раскаленная стальная спица. – Мышцы свело. Голос как влажный бархат, скользящий и чуть шершавый, все волоски от него встают дыбом. Мира вздыхает, но ногу не убирает, даже когда Мага пытается сдвинуться дальше по скамейке, и сквозь сетчатую поверхность кроссовок ощущает, как у Маги все напрягается в паху. – Мага, ну что тебе взять в итоге? – Ярик пританцовывает на месте, весь большой и нескладный, в этом своем дурацком сером костюме и надвинутом по самые брови капюшюне (на пристани неожиданно ветрено и зябко даже в солнечный день) он выглядит как куколка бабочки или как большой гондон. Мира моргает. Весь мир у него в последние полдня выглядит как один сплошной гондон. – Ты там совсем сдох? – Да щас, щас, – Мага утыкается носом в меню, над темной картонной обложкой видны только маковки полыхающих ушей. – А что Мира взял? – Тебе такое не понравится, – сразу предупреждает Мира. И проходит кончиком кроссовка по внутренней стороне бедра до колена. – Да? – Мага запинается о свой же вопрос, но лицо стратегически прячет. – Тогда возьми мне то же, что и Дену. – Ты двадцать минут выбирал, чтобы взять то же, что и Дену? – Да. Вопросы? – Никаких, мой маленький тормозной шланг, – Ярик поворачивается на пятках и бодро топает к кассе, прочищая горло под весь боезапас своего английского. У него такое беспечно хорошее настроение, что хочется потыкать его носом во что-нибудь дурно пахнущее. Конечно, не каждый турнир твоя команда закрывает группы без единой отданной карты. Вообще ни разу до этого, честно говоря. Интересно, почему бы это. Вооружившись своим небольшим сиюминутным планом мести, Мира снова концентрируется на Маге и его – господи, прости – закушенных губах, но, как и любой смог, разбитый без подготовки и вижена, этот блиц-крик терпит крах. Рядом с Магой на скамейку плюхается Ден и, видимо, просекает все с одного взгляда: лодыжку Миры под столом перехватывают, большим пальцем очерчивают вкруг щиколотки и ненавязчиво заползают вверх по ахилке, под манжету штанов. – Как у вас тут дела? – лыбится Ден беспечно. – Без меня. – Без тебя было хорошо, – отзывается Мира и не узнает собственный голос, словно налетом покрытый. Он сглатывает, и Мага сглатывает тоже, и только Ден продолжает улыбаться, закидывая руку Маге на плечо и притягивая его поближе к себе. Второй рукой, сомкнутыми в кулак костяшками, он с нажимом проводит от середины икры к стопе, и это так больно и сразу же так приятно, что Мира закатывает глаза, не способный удержать зрительный контакт. – Нормально, – доносится как из-под воды голос Маги. – Скоро там еду принесут? – Сказали, минут через десять-пятнадцать. – Еба-а-а. Я сейчас сдохну от голода. – Надо было в прошлом рестике нормально есть. – Я не хотел. – Надо было хотеть. Это Ден виноват. Согласно закону мироздания, закону Мерфи, закону бутерброда и в соответствии с пастой, которую спамят в чатах твича надо и не надо. Его в целом никогда не ошибка обвинить, но сейчас особенно в тему. Мира осторожно тянет ногу, пытаясь выпутаться из хватки, но куда там – его поддергивают, едва не утягивая под стол целиком, и вместо одной горсти пальцев у него под штаниной оказываются две. – Что с тобой, ты чего разлегся? – Илюха возвращается и присаживается рядом, выгружая на стол поднос с чайником и десятком кружек. Благослови господь эти скатерти пошлого бордового оттенка, надвинутые на столы почти по самые пятки: под ними любую провокацию можно спрятать. Проблема в том, что Мире хочется не скрывать провокации, а разораться, раздеть двух садистов и разложить прямо на столе, а это уже никакая скатерть скрыть не в состоянии. Все, что остается – кусать щеку изнутри и усиленно концентрироваться на разговоре с Илюхой. чтобы тот не понял, что его друг озабоченный идиот. – Устал, – с трудом включается Мира, но хорошо, что этот ответ в последнее время можно использовать в любой ситуации, не особо вдумываясь, о чем именно тебя спрашивают. – Подвинуться? – Да нет, мне хватает места. – Тогда я так, полулежа, если ты не против. – Я не против. Как ты думаешь, Вивер-кери – вот обязательно все же его наигрывать к плей-оффу или без него справимся? – Я думаю, все-таки обязательно, Илюх. Хотя бы ради того, чтобы выбивать на него бан, совсем ведь сломанный герой. – Не вывезем в этот раз на банах Маги? – Поглядим. Но еще пара таких банов в первой стадии – и Мага точно подорвется. Разговоры про доту – это замечательно: разумно, безопасно, не требует много нейроресурсов. Много у Миры прямо сейчас нет, почти нисколько нет: если Мага гладит кончиками пальцев кожу под резинкой носков, нежит ласковой невесомой щекоткой, то Ден прожимает икры до боли и сразу же отпускает, и Мире кипятком перекрывает горло. Если бы можно было застонать – он бы застонал, заорать – заорал бы, но он нынче личность публичная, любое его действие рассматривается под лупой и грозит крахом репутации команды, так что ему нельзя вести себя как еблан. Остается лежать, моргать, дышать – хорошо, что Илюха слишком увлечен разговором о доте с самим собой и ему не требуется собеседник. Мира глотает вязкую соленую слюну и горит под прикосновениями; когда Мага тянется снять кроссовок, Мира представляет, как изобретательно сейчас замучают его голую стопу, перехватывает полыхающий взгляд над чашкой чая и просит одними губами: не надо, пожалуйста, Мага. Ма-а-ага. Тот смотрит в упор, глаза непроглядные, как две пропасти, губы стиснуты в линию. Мира ерзает на месте и чувствует, как трусы становятся скользкими от смазки. В их маленький кружок неанонимных футфетишистов врывается официант с подносами и слегка исправляет ситуацию. Креветки и крабы сбивают витающий над столом легкий флер тяжелого порно, к тому же, пока Ден восторженно разевает рот на блюда с закусками, Мира исхитряется отобрать у него свою ногу и наконец может вздохнуть спокойно. Фантомные прикосновения ощущаются до сих пор, и кожа в тех местах словно горит – Мира залезает под стол растереть лодыжку и шипит сквозь зубы: у него снова стоит, так, что это уже почти больно. Сколько ж можно? Когда ему грозили сексом за каждую отданную карту, он и подумать не мог, что ебать его собираются разве что в мозг. Он ведь ясно дал понять, что согласен, на что угодно уже согласен, можно подходить и брать – а магадены, два придурка, делают примерно ничего. Сначала они склоняются над блюдами, игнорируя полные ненависти взгляды Миры и его попытки засвистать им по коленным чашечкам. Потом, наевшись, принимаются незаметно спихивать друг другу на тарелки панцири креветок, что приводит, разумеется, к полнейшему балагану. Ден обвиняет Магу в том, что тот обсвинячил весь стол, а сам пытается незаметно спихнуть на его блюдо бумажный стаканчик от маффина. Илюха не участвует, но ржет – «фу, не плюйся» от Ярика, – Слава снимает происходящее на камеру, а Маша наверняка уже представляет, какой материал можно из этого слепить. В их случае все вышеобозначенное называется «тихий семейный вечер» и вызывает лавину умиления в комментах на ютубе. Айрат, обсуждающий с Диманом и Русланой планы команды на вечер, смотрит на них с умилением и улыбкой. После ресторана они едут в отель смотреть реплеи: Мира с Деном в кресле, Мага рядом, на ручке, но ни один из них и жестом его не трогает. Разве что ближе к ночи Мага, когда поднимается на заиндевевшие от долгой неподвижности ноги, валится обратно, на кресло, вглубь него, раскрытой ладонью на бедро Миры. Глядит недвусмысленно и растерянно, бормочет: – Извини, – и совершенно невинно чмокает в губы, прежде чем подняться и убраться к себе. Илюха смотрит с тем самым выражением, для которого в аниме рисуют сердечки в глазах. – Прекрати, – предупреждает Мира, прежде чем тот успевает открыть свой рот. – Я ничего не говорил. – О, Мира, ты еще не ушел, – лицо Ярика проявляется в дверном проеме, белое на черном, как луна. – Мы с Айратом садимся разбирать вардинг по Спотифаям, ты с нами? Засесть на три часа за разборы или пойти привлечь Дена к ответственности за свои слова? Бесконечно поправлять стояк в штанах или позволить Маге с ним справиться? Поработать или расслабиться, м-м-м, что же выбрать? Отвечает Мирослав Колпаков из города, где люди воспитаны примерами ломовых лошадей. Стальные нервы, железные яйца (звенят похоже). – Я с вами, – Мира выбирается из кресла и гордо топает мимо Ильи, который смотрит на него взглядом умирающего девственника. Дамы и господа, весь вечер на арене человек, который попал в книгу рекордов Гиннеса за то, что сумел поработать двадцать пять часов за сутки. И умер от спермотоксикоза. Персональные разборы почти помогают успокоиться: что Айрат, что Ярик ни разу не похожи на его любимый ебанутый тандем. Тихие голоса, успокаивающие интонации, логичные правильные вещи. Айрат не говорит о том, что нужно не забыть привезти из Америки на буткемп огромного надувного дельфина и плюхнуть его в бассейн. Ярик не предлагает быстренько отсосать, смотри, без рук, как раз ничего не будет мешать думать. Ничего не отвлекает от пересмотра групповых игр и ковыряния в дотабаффе. Мира теряет концентрацию всего каких-то десять или двенадцать раз. Вспоминает, как Мага тихо шептал, отодвинув наушник и склонившись к стулу Миры, что вот сейчас он выйдет из таверны и выебет всех этих мудаков за Миру, только бкб дофармит, погодите, погодите; Мира смотрел, как дрожат его ноздри, и знал: выебет, точно. Вспоминает, как Ден после второй карты с СМГ подскочил и, не сдержавшись, впечатал Мире раскаленный поцелуй в самое темечко – Мага едва успел загородить их от камеры. Потолок слегка покачивается, когда Мира поднимает на него взгляд. От мельтешения анимации на экранах по стенам бегают цветные глянцевые блики, ломаются о подоконники и перескакивают на карнизы через открытые окна. От этого слегка укачивает и шумит в голове. И Мира наконец признается, себе, Ярику. Айрату, вслух, чтобы не было возможности свернуть: – Я устал, – Айрат поворачивает к нему лицо и щурит подслеповато глаза. – Я пойду отдыхать. – Иди, конечно. К Маге зайди, напомни, чтобы руку помазать на ночь не забыл. – Хорошо. – Вы же не поругались? – Нет. – Просто вы странные в последнее время. И Ден туда же. Мы устали, я и он, оба, а Ден поддается нашему настроению, мы плохо на него влияем. Это правильный ответ, почти честный. Если бы они с Айратом были хорошими знакомыми, Мира обязательно так бы и ответил. Но они друзья и уже давно прошли стадию стерильных ответов. Поэтому Мира смотрит прямым взглядом ему в глаза и признается: – Я их игнорирую. А они бесятся. – Интересно, – надо отдать Айрату должное: он так привык к их отношениям и проблемам, что ни один мускул не дергается на его лице, когда Мира заводит разговор о личном. – А почему игнорируешь, если не секрет? – Мне казалось, что так будет правильнее. Чтобы не получилось, как на прошлом инте, когда нам не хватило скила, времени, понимания макро... – Ты же знаешь, что мы вылетели тогда не из-за этого, – вклинивается Ярик, не отрывая взгляда от монитора и что-то прощелкивая мышкой. Эта тема – прошлое, затянувшееся белой кожицей шрама, но навсегда оставившее след, после такого спишь ночью с включенным светом. Мира морщится: он до последнего верил, что уже перерос этот страх, но вот он, родной, стоит рядом и обнимает за плечи. – Я... знаю. – Тогда прекращай ебать мозги. Мира улыбается. – Слушаюсь, мой капитан. Я пошел? – Пойди, пойди. – Спокойной ночи, не засиживайтесь тут. – Ага, давай. По коридору – в лифтовый холл, дальше на седьмой этаж. Прислонившись затылком к ледяной металлической стенке, Мира слушает, как пролетают этажи, и думает о том. что Ден все-таки очень хорошо его знает. Как собака, чувствует в нем этот глубинный страх, и делает что угодно (чаще – что попало), чтобы он не смог Миру сожрать. Он грубый, надоедливый и слишком прямолинейный, но Миру, увидевший в нем чуть больше, чем выставленную на публику маску шута, больше не умеет его не любить. В коридорах никого, разве что в самом конце, у кулера, маячит безымянная черная фигура с пластиковой бутылкой: кто-то из своих, остальные как-то не привыкли цедить себе воду про запас. Можно поиграть с самим собой в “угадай кто”, но Мира не в настроении, его ресурс тратится на самые простые действия: дойти до комнаты Маги, скинуть кроксы на пороге, упереться плечом в косяк и уставиться на две фигуры, сваленные на кровать вокруг экрана телефона. Между ними болтается шнур от наушника: – Вот, видишь, я же говорил, – говорит Мага спокойным, без запала голосом. – Они так играют, только если отдать им и БСа, и Праймала. Праймал в одиночку хорош только против Пангольера, но в целом он у них сосал. – Все равно на Панго неудобно в него играть. – Неудобно, согласен. Но если мы готовы играть Панго в Праймала… – Мы готовы. – Во-от. Нужно просто банить Сикера. – И Грима. – И красть Грима. – Да, так тоже норм. А то Праймал под Гримом совсем пиздец, там после шестого нестоябельно. – Вообще нестоябельно? А если у нас саппорты Трент и… – Привет, Мира, – две пары глаз впериваются в него, и, даже стоя в тени коридора, Мира чувствует на себе их прикосновения: куда-то в переносицу, около глаз, Мага всегда целует туда, если соскучился или устал, а Ден молча смотрит на них и ничего не говорит. Я из-за вас научился скучать по людям, думает Мира, проходя в сумрак комнаты и стягивая кардиган через голову, не расстегивая. По людям и по их прикосновениям. Я научился чего-то хотеть и чего-то желать. Что же вы наделали и кто теперь готов взять за это ответственность? – Привет, – отвечает Мира, сканируя взглядом сумерки слева-направо: незакрытые жалюзи, стул, пачка сырных шариков на столе, стопка полотенец в шкафу. – Кого смотрите? – ВП, кого еще. Мага говорит, что Сквадикс сосал на мидерах, которые не могут в соло вытащить игру. – А Ден сказал, что у них тройка лучше, чем у нас, – ябедничает Мага. Мира трет стремительно ползущие кверху брови: – Чего? – Не передергивай, мы в тот момент говорили про внешность! – Чего еще раз? – Блядь, ну будем честными: Женек красивее, чем Мага. – Будем честными – нет. – Спасибо, – Мира по голосу слышит, что Мага расплывается в смущенной улыбке и, не сдержавшись, улыбается сам. – Вот вы, два пидораса! – а вот Ден, по голосу, сейчас пойдет в горы – то ли крушить, то ли орать. – Зато ты, б-блять, Д'артаньян. И ебешься с нами из благородных побуждений. Щелкает выключатель. Ден стоит коленями на кровати у самой стены и смотрит исподлобья, тяжело, пронзительно – совсем не те его легкомысленные взгляды на камеру или мимолетные, мажущие – на публике. Он смотрит, как смотрел тогда, когда впервые шагнул и поцеловал Миру, в присутствии Маги и под его же возмущенный вопль. Потом, конечно, пошел промывать разбитый нос, но Мира навсегда запомнил этот исходящий от него вайб, давящий, ломающий нервную систему. Только не сейчас, блядь, пожалуйста! Он и без того весь день на взводе, ему нужно хоть немного успокоиться, ему нужно хоть немного личного пространства внутри себя. Мира отшатывается назад, отворачивается, встряхивает головой. – Где у вас тут полотенце? – нет, это не похоже на бегство, стратегически врет себе Мира, это план такой ебанутый, сейчас он его придумает. – Мне нужно в душ. – Там же, где и всегда, – отвечает Ден. И взгляд не сводит. – Мага, я одолжу? – Да, конечно. – Я сейчас остаюсь у тебя ночевать. – Мы это уже поняли, – снова Ден, все еще смотрит. План, план, план… В целом, бежать – тоже вполне себе такой план, имеет место быть, панически решает Мира, прежде чем ввалиться в ванную комнату и запереть за собой дверь. На полке две зубные щетки, две расчески, в шкафчике два бритвенных станка – очевидно, Ден оккупировал комнату Маги, а не заглядывал сюда на огонек, как Мира наивно полагал. Сколько же всего интересного он пропустил за это время и как теперь это все наверстать. Еще и несчастные восемь-ноль, которые угрожают его душевному и физическому благополучию. Мира стягивает с себя одежду и влезает в душевую кабинку. Гель Маги он узнает с закрытыми глазами по запаху: сам когда-то выбирал, выбрал лучшее из всего, что смог найти, так и прижилось. С самим Магой было то же самое, разве что выбора у Миры особо не было: он продержался до первых съемок медийки один на один, после которых Мага вернулся на буткемп тихий, почти бесшумный, а когда Мира вышел вечером из душа, обжигающе поглядел из-под пушистых ресниц и не оттолкнул от себя чужие руки. Подставился, поддался, стонал, подставляя шею, и ничего не запрещал. Медленно водя рукой по стоящему от воспоминаний члену, Мира решает, что план, в целом, рабочий. У него нет никаких сил на долгие игры и прелюдии, и если это приведет в действие любимое Деново “валить и трахать”, Мира готов позволить себе немного эксгибиционизма. Он промакивает волосы и обматывает полотенце вокруг бедер, смотрит на себя в зеркало: взъерошенный, с красными пятнами на скулах, махра совершенно не скрывает член, разве что делает вид чуть менее очевидным. Как будто ебался весь последний день, а не занимался чем угодно кроме, честное слово, шлюховатее Мира не выглядел, даже когда его накрасили для клипа, а там люди прямо постарались. Ладно. Ладно, ладно. Ла… как будто он нервничает, честное слово. Мира сжимает чуть подрагивающие пальцы в кулак и отпирает дверь с нарочитым щелчком. Мага с Деном снова валяются на кровати голова к голове, только теперь с включенным светом и без наушников. Между ними на экране разворачивается чья-то статистика за последний месяц, но на звук Мага поднимает лицо, Ден оборачивается, и… Мира впервые в жизни видит, как у человека быстро и широко раскрываются зрачки, как объектив фотоаппарата: раз – и на тебя смотрит черная глянцевая линза, и в ней только отражение Миры и ничего больше. Вообще-то Мира знает, что Ден тащится от его тела: успел провести опыты за столько-то времени вместе. Но такая реакция впервые: Ден оставляет Магу и поднимается с кровати, подходит быстро, встает вплотную, кладет ладонь на тыльную сторону шеи – и смотрит, смотрит, смотрит. Взгляд ощущается как прикосновение оплавленного полиэтилена, от него на коже остаются ожоги, и Мира заводится от осознания того, какой он сейчас открытый и беззащитный сейчас. Особенно когда Ден заводит ладонь за край полотенца и сдергивает, позволяя стечь вниз по ногам. Это даже не страшно, быть настолько обнаженным – совсем не так, как раньше. Теперь Мира смотрит, как в глазах Дена застывают, как зачарованные, его крошечные отражения, и облизывает враз пересохшие губы. – Ну что, – говорит он с вызовом, и голос у него взвинченный и какой-то совершенно блядский. – Дота все еще интереснее, чем я? – А когда это она была интереснее? – уточняет Ден и ведет ладонью от шеи, по плечам, по грудным мышцам. Разгоняющееся дыхание ложится Мире на шею, слишком чувствительную сейчас, и Мира жмурится от удовольствия и пытается уследить за разговором. – Вы весь день меня игнорируете. – Мы хотели, чтобы ты бесился. – Спасибо, я бесился. Дальше что? – Ничего хорошего, – материализуется Мага где-то сбоку и валит всех троих на кровать. Мира выдыхает и решает позволить им все, что они смогут ему предложить. И вот, посмотрите, где он оказывается десять минут спустя: зацелованный, заласканный двумя парами рук до совершенно невменяемого состояния, он лежит под Магой и с трудом удерживает его пальцы, потому что еще одно движение внутри – и он просто кончит, так и не дойдя до самого главного, а почувствовать Магу в себе прямо сейчас хочется больше, чем дышать. Даже как будто больше, чем жить. – Что не так? – спрашивает Мага встревоженно. Пробует прижаться влажными губами к соску Миры, но тот перехватывает его лицо и заставляет смотреть на себя. – Так больно? – Н-не больно, – Мира подтягивает его поближе, целует в уголок рта и чуть не захлебывается дыханием, когда Мага удачно проезжает бедром по его члену. – Я сейчас кончу, если ты продолжишь. Давай уже так. – Я не могу – так. У тебя же не было секса сколько? Месяц? Надо растянуть нормально, иначе завтра ты сидеть не сможешь. – Я вам должен восемь заходов. Я и так завтра сидеть не смогу. – Никто не говорил, что все это будет в один день. – Но, – Ден оказывается сбоку: он стоит на коленях возле кровати, лицо на уровне лица Миры: – никто и не говорил, что это будет не так. Увлеченный движением его губ и тем, как он растягивает гласные, когда сильно возбужден, Мира упускает момент, когда Мага набирает побольше смазки пальцами и вталкивает сразу три, замирая внутри. Мира закатывает глаза и стонет, хочет ускользнуть, но тело слабое, беззащитное, раскрытое под Магой для любых его действий. И остается только выгибаться, широко расставив колени, и надеяться, что постояльцы тут привычные и никто не вызовет полицию на его вскрики – Слава, помнится, рассказывал, что не они одни здесь шумно трахаются, и пока никого не повязали. Мира пропускает через себя эту мысль и не замечает, что Мага перестает двигаться. Совершенно. Его лицо застывает маской, быстро и страшно, и даже сквозь плотное полотно возбуждения Мира пугается и не понимает, что случилось. – Мага, – зовет он растерянно. Мага моргает, лицо смягчается и из злого становится обреченным, у глаз собираются морщины. Мира весь обмирает, когда глаза Маги начинают подозрительно блестеть. Что не так? Что он сделал не так? – Мага, что случилось? – прямо сейчас он ненавидит себя за этот убитый тон, но ему одновременно так хорошо и так плохо, что если придется еще и самоконтроль подключать на максимум, он точно перегорит. – Кто у тебя был? Как удар по лицу, горячий и оскорбительный, в глазах от неожиданности вспыхивают слезы. Ден тоже шарахается, словно его пнули ногой в живот. От накрывающей истерики Миру спасает только выражение лица Маги – неживое, застывшее восковой бледностью – и тот факт, что он сам нихуяшеньки не понимает. – В смысле, кто у меня был? – он сглатывает колючий ком обиды. – Я с вами двоими встречаюсь, как у меня вообще кто-то мог быть? – Не пизди. Я лучше всех знаю, какой ты бываешь, если у тебя долго никого не было, и вот это, – Мага наваливается, вгоняя пальцы глубже, – не то ощущение. – Я… – Мира раскрывает рот и совершенно не знает, что сказать. Как признаться, что так хотел секса, что трогал себя дальше и глубже, чем обычно, такие слова невозможно произнести через рот. – Я… Стыдом обжигает щеки. А еще – осознанием того, как сильно Мага его ревнует, мысль об измене мгновенно сломала его, она практически его разбила. Мира борется со спертым дыханием, заставляет себя говорить – прямо сейчас нельзя молчать, он просто не перенесет еще один такой взгляд Маги – но гребаное заикание, спасибо тебе огромное, еще никогда ты так сильно не портило мне жизнь. Мира пытается собраться с мыслями, успокоиться, заставляет себя не паниковать и считать в обратном порядке от одного до двадцати, чтобы справиться с приступом, но все тщетно. Все, что он может – беспомощно мычать отдельные звуки и тупо, отчаянно надеяться, что Мага сможет что-то понять и без слов. А Мага – может. Не сводящий с Миры взгляда, он что-то замечает на его лице и хмурится уже непонимающе, без прошлой обиды. За два года он видел Миру любым, и перед ним у Миры не осталось никаких совершенно секретов. Он все поймет. Он уже понимает. Эта мысль приносит неожиданное успокоение. – У м-м-м-меня н-никого не было, – с каждым словом говорить все проще. Мага не торопит и не перебивает, Ден оказывается рядом, обозначает свою поддержку, проведя тыльной стороной пальцев по щеке. – Я бы н-никогда. Т-ты же знаешь. – Я знаю, но… я не понимаю. Объясни. Он все еще внутри – Мира сжимается вокруг его пальцев, ощущая, как возбуждение наполняет грудь, словно гелий – еще немного, и Мира взлетит. Мага проводит большим пальцем вдоль растянутых мышц входа, чуть меняет положение, чтобы идеально правильно надавить внутри, и Миру выгибает от удовольствия. – Я… – Говори. – У меня н-не было никого. – Тогда почему ты такой растянутый? – Я сам. Себя, – господи, как же сложно говорить, когда Мага так разводит пальцы и выдыхает так сорванно и горячо. Мира бедром чувствует его каменный стояк, скользкую влажную головку, роняющую вязкие капли на простынь, и это путает мысли еще сильнее. – Ты… трахал сам себя? – хрипло уточняет Ден, и когда он произносит это вслух, у Миры начинает кружиться голова. – Да, – стонет он, и пальцев внутри, кажется, становится больше. – Все, прекратите, меня уже не надо растягивать. – А ты чем себя ебал? Вибратором или… – Вибратор, вроде, у нас остался, – подключается Мага. – Он мог купить себе новый. – Н-не покупал я себе н-никакой вибратор. – А чем тогда? Мира открывает глаза – Мага нависает над ним, как рок, как судьба, самая красивая и горячая судьба на свете. Смотрит черными глазами, всему верит, ничего не просит взамен. Если чувства к Дену были похожи на медленно катящийся в гору спорткар без тормозов, то с Магой… Мира почти не помнит себя тех времен, когда не любил его, словно такого и не было никогда. Под ним не страшно, ничего не страшно: признаваться в слабости, сознаваться в глупости, рассказывать, как пошел у собственных желаний на поводу. Вот и сейчас Мира проводит ладонью вдоль скулы Маги, потом перед его лицом, убеждается, что все внимание Маги сконцентрировано на его руке, и кладет два пальца на собственные губы. Чуть нажимает подушечками. – Вот этим, – признается Мира. – Охуеть, – вздыхает Ден восторженно, но больше не делает ничего, чтобы Миру от Маги оторвать. Да и вряд ли это сейчас возможно. Особенно, когда Мага прижимается ртом к ногтям Миры, и их губы встречаются, разделенные только этими пальцами. Мира высовывает язык, проталкивает между указательным и средним, касается верхней губы и стонет задушенно. Это так влажно, так горячо и неприлично, что, стоит Маге двинуть пальцами внутри, этого почти оказывается достаточно. – Стой, – Мира целует приложенные пальцы, понимает, что это его собственные пальцы и наверняка сейчас он выглядит крайне глупо, но наплевать. – Я сейчас кончу. Мага, подожди, я же кончу сейчас. – И почему это проблема? – удивляется Ден. Хватает Миру за волосы, грубо, до стянутой болью кожи на затылке, разворачивает к себе. – Кончай. И прижимается ртом ко рту, проталкивая язык сразу глубоко. В этот момент Мага сгибает пальцы – идеально, как и всегда, Мира обожает его пальцы за то, что они с ним творят, – и мир на мгновение теряет цвет. Мира извивается и стонет в чужие жестокие губы, не дающие воздуха, подается бедрами к мучающим пальцам, хватается за плечи Дена, боясь, что в такой агонии его просто свалит с кровати, и отцепляется, только когда последние судороги оргазма исчезают в мышцах. Он долго не решается открыть глаза – и это грамотное решение, потому что, когда он все-таки разлепляет веки, то видит лицо Дена, перечеркнутое хулиганской улыбкой. – Ну что? – Что? – бестолково уточняет Мира. – Ты же в курсе, что считаются только те заходы, когда кончили мы с Магой. Мира закатывает глаза и прячет лицо за сгибом локтя. О господи, какой кошмар. Вслух он, слава богу, этого не говорит. Или… – О господи, какой кошмар.