A Man With a Heart

      Боль.       Это единственное слово, которое я, возможно, могу использовать, чтобы описать ощущение, когда тебя сбивает мчащийся со скоростью сто миль в час автомобиль. Конечный результат — ушибы почти каждого органа во всем моем теле, перелом половины ребер, прокол одного из легких, перелом левой руки, правой ноги, перелом таза и сотрясение мозга.       Жгучая, жгучая, невообразимая боль.       И я мог покончить со всем этим одним нажатием кнопки. В частности, с капельницей рядом с моей кроватью, которая медленно вводила морфин в мою кровь в течение последних сорока восьми часов. Правильно, морфин, потому что, несмотря на его якобы чудодейственные свойства, я ни капельки не доверял наркотикам нового века в этом мире. Я вспомнил историю о талидомиде из моего старого мира, и я хотел сохранить все свои конечности, большое вам спасибо, не обращая внимания на возможность преднамеренного заражения дозой. Если бы я собирался получать химическое обезболивающее, я бы получил его из старого доброго опиата, и я оставил инструкции на этот счет много лет назад, вместе с подобранной вручную дозировкой, которая, как я знал, не была изменена.       В то время я думал, что это немного параноидально, но после попытки покушения во время моего выступления я почувствовал уверенность в том, что это было недостаточно параноидально.       Даже в этом случае я все равно не мог принять ни капли этого вещества, несмотря на то, что у меня тряслись руки и все горело внутри. Нет, мне нужна была ясная голова.       Потому что у меня была работа. Много работы.       Видите ли, моя служба безопасности в состоянии паники приняла превентивные меры, чтобы предотвратить еще одну попытку.       Они объявили меня мертвым, гребаные идиоты. И что еще хуже, опасаясь присутствия предателя в наших рядах, они рассказали правду о моем состоянии лишь минимальному числу людей.       Не поймите меня неправильно, я оценил их действия. И логика, стоящая за стратегией, была явно здравой. В конце концов, люди не посылают убийц за мертвецами. Но, черт возьми, они, похоже, не осознавали всей масштабности ущерба, который они нанесли моему делу, сделав такое заявление. Даже когда я был жив, стервятники кружили почти постоянно, выжидая единственного момента слабости, чтобы спикировать вниз и наброситься на добычу. До сих пор я был там, чтобы пресекать подобные попытки, но теперь, когда я был заперт на конспиративной квартире на окраине города, вдали от всех событий, никто не мог сказать, что произойдет.       Я не сомневался, что «Биотехника», по крайней мере, наслаждалась жизнью последние несколько дней.       И была проблема в том, что мой маленький блок власти был построен на вершине карточного домика. Иметь дело с 6-й улицей в одиночку было все равно что пасти кошек, и теперь, без моего непосредственного руководства, кто знает, что бы они сделали? Несомненно, если бы я не продолжал финансировать их, по крайней мере, некоторые из них вернулись бы к своей прежней преступной жизни. Само по себе это не было непреодолимой проблемой. Однако, если бы они раскололись пополам, разрываясь между моим видением банды и желанием некоторых вернуться к своим криминальным корням, тогда моя база влияния потерпела бы значительный удар как по размеру, так и по силе. Тем не менее, Ганнер был крепким орешком, и я не сомневался, что он сможет удержать банду вместе еще несколько дней, сделав 6-ю улицу наименьшей из моих забот.       С одной стороны, Панам теперь официально была в розыске, и все шансы, которые у меня могли быть на то, чтобы заставить Альдекальдо присоединиться ко мне, ушли вместе с ней. И подумать только, все усилия, которые потребовались, чтобы сблизиться с ней, были потрачены впустую.       Во-вторых, моя компания, предположительно, находилась в эпицентре серьезных потрясений. Без моего руководства, по сути, вся операция практически остановилась; заказы на отгрузку не выполнялись, урожай оставляли гнить на полках, а рабочие не выходили на работу, поскольку, очевидно, какой-то идиот предложил соблюдать траур в связи с потерей их уважаемого босса.       Если бы я не был так раздосадован упущенной выгодой, я был бы тронут этим жестом.       Существовала также небольшая проблема с расшифровкой того, кто или что так сильно желало моей смерти, что проявляло одновременно такую наглость и утонченность в своем подходе. Оглядываясь назад, можно сказать, что использование Деламейна было гениальным ходом, который, казалось, наводил на мысль, что мой противник был намного умнее, чем, по-видимому, указывал характер попытки. Такому сочетанию жестокости и интеллекта я бы не позавидовал, столкнувшись с ним лицом к лицу в ближайшем будущем.       Кроме того, в настоящее время новости были до краев забиты кадрами моего предполагаемого убийства, и в результате я, казалось, стал популярнее, чем когда-либо. К сожалению, в глазах общественности я был слишком мертв, чтобы насладиться плодами моего новообретенного восхождения к суперзвездности.       Тем не менее, каждая неудача давала возможность, и это была та, на которую я надеялся уже некоторое время. Видите ли, теперь, когда я умер, кому-то нужно было совершить мои последние обряды в соответствии с моей верой. И хотя я не был христианином, мне каким-то образом удалось убедить мир в том, что я христианин, потому что под бдительным присмотром членов моей службы безопасности ко мне на конспиративную квартиру пробирался совершенно особенный священник.       Как только он доберется сюда, моим долгом будет убедить его присоединиться ко мне. Возможно, это было бы не так сложно, если бы моя выходка с 6-й улицей не испортила мои отношения с этим человеком и его фракцией: Валентино. Возможно, раньше у меня было преимущество перед этим человеком из-за того, что так много моих сотрудников приезжало с его территории, и все же до сих пор мне не удавалось провести с ним ни одной встречи лицом к лицу. И теперь мне предстояло совершить подвиг, заставив его отказаться от вражды с 6-й улицей и положиться на меня, и все это при том, что я был измучен всепоглощающей болью и не мог пошевелить ногами.       Никакого давления.       Тем не менее, если игра была точной, а до сих пор так оно и было, Ибарра был одним из самых разумных главарей банд во всем Найт Сити. Теоретически, с ним должно быть легче всего найти общий язык. Кроме того, насколько я мог судить, «Валентино» были второй лучшей бандой, которую можно было привлечь на мою сторону после «6-й улицы», потому что, хотя они и не были так полезны в бою, как «6-я улица», однажды заработанная, их лояльность была гораздо надежнее. Однако общение с этим человеком сопряжено с определенными рисками.       Во-первых, несмотря на то, что он пользовался большим влиянием у Валентино и в Хейвуде в целом, у него не было официальной власти. Он был посредником, а не лидером, и, конечно, люди боялись и уважали его в избытке, и у меня почти не было сомнений в том, что если бы он действительно захотел, то смог бы изменить образ мыслей Валентино. Тем не менее, тот факт, что он официально не был лидером банды, казался мне определенной обузой. Если Кампо Орта когда-нибудь выйдет на свободу, это может привести к внутренним раздорам внутри банды, особенно если они не согласятся работать на меня.       Во-вторых, у этого человека была постоянная вражда с 6-й улицей, настолько сильная, что, если бы не мое своевременное вмешательство, я был почти уверен, что он приказал бы убить Сэма Картера, главного заместителя Ганнера. Излишне говорить, что если бы я собирался добиться успеха, то в первую очередь мне пришлось бы уладить отношения между двумя мужчинами. Риск ссоры и так был слишком высок, и еще одна могла оказаться для меня фатальной. С этой целью я был готов уступить номинальный контроль над Хейвудом и Гленом на 6-й улице обратно Валентино, чтобы привлечь их на свою сторону. В свою очередь, я бы направил внимание 6-й улицы на территорию Животных, Тигриных Когтей или Мальстрёма и успокоил бы эго, которое неизбежно вспыхнуло бы при таком почтительном шаге, утешительным призом в виде приобретения Уотсона.       Однако все эти сомнения быстро улетучились, когда прибыл Падре. Безусловно, он не был самым страшным человеком, которого я когда-либо встречал, и все же он, казалось, обладал чувством собственного достоинства, когда вошел в мою парадную дверь и последовал за моими охранниками в мою комнату. В каком-то смысле вежливая утонченность, которую он демонстрировал, несмотря на свое происхождение, была более пугающей, чем гиперсильственный образ, используемый многими его коллегами.       Увидев, что он приближается, я быстро выключил телевизор, транслирующий запись с камер наблюдения в мою комнату, и откинулась на спинку кровати, пытаясь представить как можно более жалкую картинку. Когда он вошел, увидев меня очень живым, с налитыми кровью глазами и кислородной маской, пристегнутой к моему лицу, с путаницей проводов, окружающих мою кровать, его лицо, казалось, пыталось решить, изобразить ли ярость из-за обмана или понимание того, почему это было необходимо. О, не обольщайтесь, я знал, что Ибарра был безжалостным человеком, когда на него давили, и все же в очередной раз моя репутация принесла дивиденды, потому что, очевидно, он слышал обо мне, и в результате он, по крайней мере, был готов выслушать.       Он сел на стул рядом с моей кроватью и начал говорить: — Мне сказали, что ты скончался.       Я устремил на него свой пристальный взгляд, намеренно долго оценивая его, прежде чем сделать вид, что изо всех сил пытаюсь снять кислородную маску. Справедливости ради, это было трудно, учитывая, что я сломал несколько пальцев, но это и близко не было той борьбой, которую я изображал. Когда я наконец заговорил, мой голос звучал хриплым шепотом, представляя образ уязвленной хрупкости: — Посмотри на меня. В том виде, в каком я сейчас нахожусь, и думаю, что предпочел бы, чтобы все было именно так.       Он смерил меня тяжелым взглядом: — Почему, собственно, я здесь? Твои люди были слишком вежливы, когда подошли ко мне, и все же, когда мы добрались сюда, они, казалось, слишком стремились приставить оружие к моей спине.       Я попытался вызвать хоть какое-то сочувствие у этого человека: — Вы должны понять, Падре, что мои люди стали немного нервными после известных событий пару ночей назад. Но не волнуйся, я поговорю с ними. — Он кивнул и сидел молча, и, честно говоря, я был в растерянности, не зная, как поступить дальше. Ганнер был открытой книгой, а Бестия была той, над кем у меня было явное преимущество, Ибарра, с другой стороны, не был персонажем, которым можно было так легко манипулировать или шантажировать.       Наконец, он решил продолжить за меня, нарушив молчание: — Я заметил, что ты не ответил на мой вопрос.       Я улыбнулся так широко, как только осмелился, убедившись, что продолжаю разыгрывать свою предполагаемую слабость: — Ах, да. Что ж, причина, по которой вы сегодня здесь, Падре, в том, что у меня есть к вам предложение.       Его левая бровь начала медленно подниматься: — О? И что это за предложение?       — Взаимовыгодное.       — А если я не настроен сотрудничать?       Похоже, мой первый инстинкт был верен, в конце концов, это, на самом деле, будет тяжелая битва. — Тогда, Падре, вы можете идти.       На его лице не отразилось никаких изменений в его эмоциональном состоянии, и все же он не сделал ни малейшего движения, чтобы встать со своего места. Во всяком случае, ему стало любопытно. Зная это, я решил ускорить общение: — Итак, я должен?       Он кивнул: — О да.       — Очень хорошо. Видите ли, Себастьян, могу я вас так называть?       Он покачал головой: — Падре, если не возражаешь.       Я кивнул: — Ах, Падре. Видите ли, Падре, я полагаю, что в последнее время мы оказались в любопытном положении. Наши интересы, похоже, одновременно конфликтуют и совпадают. Я предлагаю решить эту проблему.       Выражение его лица оставалось бесстрастным: — И как именно, по-твоему, это может произойти?       Несмотря на мое изнеможение, я попытался придать своим словам некоторую степень страсти: — Было бы неточно называть нас обоих людьми Божьими, потому что вы ими являетесь, а я нет. Однако я не считаю, что было бы неточным утверждать, что мы оба люди веры. Как и вы, я верю в мир идей, которые, похоже, были утрачены. Идеи чести, семьи, правильного и неправильного. У нас есть точки соприкосновения, Падре, и из-за этого нам не обязательно быть противниками.       Уголки губ Падре дернулись вверх, как будто он счел это заявление забавным. Даже сейчас он оставался закрытой книгой: — О? Так ли это?       — Да, это так. Сам факт, что мы можем сидеть здесь и вести приятную беседу, не пытаясь снести друг другу головы, является свидетельством этого.       — А как же наши конфликты?       Я отмахнулся от его опасений довольно патетичным взмахом руки: — Уверяю вас, это сущие пустяки. На самом деле, это было то, что я надеялся услышать сегодня.       — О, правда? — Он казался почти очарованным моим утверждением: — Пожалуйста, просветите меня относительно этого чудесного решения наших проблем.       Ладно, теперь этот ублюдок определенно издевался надо мной. В игре он был вежлив, но никогда до такой степени. Помимо своей воли, я почувствовал, как в мой тон прокралась нотка раздражения, к большому удовольствию засранца: — Видите ли, Падре, наши конфликты носят преимущественно территориальный характер. Я могу себе представить, что вы могли бы быть расстроены растущим влиянием 6-й улицы в Хейвуде, которая традиционно является вашей территорией, по крайней мере, так мне сказали. Я был бы готов, если между нами двумя будет достигнуто соглашение, полностью отозвать представителей 6-й улицы из вашего района.       Он кивнул, делая вид, что обдумывает предложение: — Заманчивая перспектива, конечно, но какой ценой? Нетрудно заметить, что черный рынок на территории 6-й улицы кажется заметно меньшим, чем это было всего несколько месяцев назад, и, несмотря на твоё значительное мастерство, я сомневаюсь, что у тебя хватит духу заключить с нами такую же сделку, чтобы возместить потерянный доход от такого шага, особенно учитывая что у нас шесть тысяч членов, а не всего две с половиной тысячи. Чего именно ты хочешь? И что именно можешь предложить взамен?       Услышав его вопрос, я изобразил нерешительность, на мгновение застыв и уставившись в лицо Падре, как я надеялся, почти умоляюще. После короткой паузы я начал свою речь, в моем голосе нарастал накал: — Чего я хочу, Падре, так это лучшего мира. Мира, свободного от ненужного насилия, от бессмысленных страданий. Мир, в котором такие люди, как бедная миссис Уэллс, не должны страдать от трагической потери своего сына раньше времени. Мир, в котором ее сын, во-первых, не почувствовал бы необходимости ставить себя в такое положение. В этом я не верю, мы сильно отличаемся, вы и я. И поверьте мне, я пытаюсь. И все же, несмотря на все мои усилия, я не могу сделать это в одиночку.       После минутного молчания, во время которого Падре закрыл глаза, вздохнул и почесал лоб большим пальцем, юмор исчез с его лица при упоминании Джеки, он, наконец, заговорил: — Тебе нужна моя помощь.       Я кивнул так серьезно, как только смог: — Да.       Он выглядел скептически: — И твой план сделать мир лучше начинается с того, что ты возвращаешь Хейвуд в руки преступников?       — Возможно, я оптимист, Падре, но я не дурак. В выгребной яме, которой является Найт Сити, преступность всегда будет объективной реальностью. Нет, вместо этого я хочу заменить более жестокие и опасные части ваших преступных предприятий в нечто лучшее.       — Как?       Я улыбнулся. Как и Ганнер, Падре, казалось, почти отчаялся поверить, что кто-то готов разделить его мировоззрение, хотя он скрывал свое отчаяние гораздо лучше, чем когда-либо удавалось Ганнеру. — Я в курсе, что, несмотря на свою более гнусную деятельность, Валентино также управляют рядом более законных предприятий?       — Всё верно.       — Что ж, это очевидный путь расширения. На территории 6-й улицы есть несколько местных предприятий, которые ищут инвестиции, и я не понимаю, почему это не можете быть вы. Также нет причин, по которым вы не можете воспользоваться преимуществами франчайзинговой модели безопасности с 6-й улицы. Весь существовавший ранее доход от подписки на Хейвуд и Глен может быть перенаправлен вам вместе с контролем над этими районами, при условии, что вы предоставляете нашим клиентам тот же уровень обслуживания, что и мы в настоящее время. Работая под одним знаменем, Шестая Улица и Валентино могли бы принести гораздо больше пользы и заработать гораздо больше денег, чем они когда-либо зарабатывали самостоятельно. И, естественно, я был бы готов профинансировать покупку любого нового оборудования, необходимого для обеспечения надлежащего предоставления таких услуг. Взамен следует отказаться от более агрессивных сторон вашего бизнеса. Учитывая все обстоятельства, я считаю, что это очень хорошее предложение.       Он склонил голову набок в знак уважения: — Это так, и все же, несмотря на достоинства такого предложения, все еще остается одно препятствие для нашего сотрудничества: 6-я улица. Ни я, ни кто-либо из Валентино не утратили негатива к этим пендехо.       Я кивнул: — И они тоже не испытывают к вам никакой утраченной любви. Тем не менее, они понимают, что на карту поставлено нечто большее, чем все мы. Я не могу себе представить, что такой исторический шаг не вызовет некоторых трений, но проблемы, которые могут возникнуть из-за мира, будут гораздо меньшими, чем проблемы, которые возникнут из-за продолжения вашей вражды друг с другом. У нас есть шанс, Падре, остановить кровопролитие сейчас, убедиться, что еще одно Мото Циело никогда не повторится. Я говорю, что мы все выиграем от этого.       Скептицизм в его тоне вернулся в полную силу при моей попытке сыграть на его эмоциях: — И ты сможешь убедить в этом 6-ю улицу?       Я кивнул: — Могу. Точно так же, как Валентино восхищаются вами, они восхищаются мной, и хотя я, возможно, официально не являюсь лидером среди них, я обладаю определенной степенью авторитета. При условии, что они увидят подобное отношение со стороны противоположной стороны, будет не слишком сложно заставить их согласиться.       После минутного законного размышления Падре вздохнул и кивнул: — Хорошо. Я не очень верю, что это продлится долго, но попробовать стоит.       Я улыбнулся и протянул ему руку, насколько мог, для рукопожатия: — За мир и новую дружбу, Падре.       Он пожал ее, хотя и с сомнением на лице: — За мир.       Когда наше соглашение было достигнуто, Падре встал со своего места и, бросив на меня последний взгляд, быстро вышел из комнаты. Как только он ушел, я воспользовался моментом, чтобы обдумать последствия, которые мой переезд окажет на климат в Найт Сити. На данный момент, когда дело дошло до того, чтобы сделать ход, у меня было преимущество, потому что никто больше не знал, что я все еще играю. Однако, как только станет известно о моем новом соглашении с Падре, что неизбежно произойдет, это значительно изменит динамику власти в городе.       Во-первых, объединив мощь 6-й улицы и Валентино, моя группировка стала бы, безусловно, самой могущественной бандой в городе. Какой бы заманчивой ни была эта перспектива, я знал, что в дальнейшем это может вызвать у меня проблемы. Вероятность того, что другие банды найдут общую причину для моего устранения, была вполне реальной, и она увеличивалась с каждым дополнительным участком территории, который я контролировал.       Хотя Бриджит и Вудуисты мной не интересовались, пока я не прикасался к Пасифике, а Шельмы оставались в значительной степени неуместными с точки зрения силы, я остро осознавал тот факт, что Мальстрём, Тигриные Когти и Животные все еще могли найти общий язык. Уотсон был спорной территорией между ими тремя, и мой предстоящий захват не пойдет на пользу ни одному из них. Это могло вызвать проблемы, особенно учитывая, что в совокупности они насчитывали более девяноста пяти сотен членов, намного больше, чем у меня, даже с Валентино. Конечно, численность — это еще не все, и на моей стороне были бы лучшие люди и оружие, но это все равно поставило бы меня в несколько невыгодное положение, если бы разразилась полномасштабная война банд.       Кроме того, были еще и проблемы, вызванные 6-й улицей в первую очередь. Ганнера, я не сомневался, можно было убедить в полезности совместного дела с Валентино, но заставить остальных членов банды хотя бы работать со мной было непросто. Теперь я делал общее дело с одним из их злейших врагов. Это только еще больше усугубило бы напряженность на 6-й улице и еще больше истощило терпение некоторых членов банды, чем оно уже было.       А затем начались нынешние потрясения, которые переживала моя компания. Прежде всего, после частичного восстановления мне пришлось бы навести порядок в корпоративных рядах и возобновить полномасштабную работу. Несомненно, мне также пришлось бы отражать любые попытки поглощения или шпионажа со стороны корпоративных рейдеров, в частности «Биотехники».       И, наконец, возникла досадная проблема дальнейших покушений на мою жизнь. Полное выздоровление, даже при помощи передовой медицины этого мира, все равно заняло бы месяцы. Если бы я хотел сохранить свои интересы, мне пришлось бы выйти гораздо раньше. Это означало, что моя мобильность и, следовательно, моя живучесть были бы значительно снижены. Мне еще предстояло установить личность или мотивы нападавшего, и возможность повторного выступления оставалась в глубине моего сознания, когда я формулировал свои планы.       В общем, у меня было достаточно работы.       Оказывается, мертвым действительно не было покоя.