A Man With a Heart

      Я делал это не в первый раз, но излишне говорить, что это, безусловно, было одним из самых нервирующих.       Честно говоря, я никогда не был самым склонным к публичности человеком в мире, всегда лучше справлялся с затворничеством, чем с чем-либо другим, вот почему я стал программистом в моем старом мире. Но потребности определяют, я полагаю. Тем не менее, когда я посмотрел в зеркало, мне понравилось то, что я увидел. Мои волосы были зачесаны назад, но не блестели и выглядели довольно естественно. У меня на висках появилось несколько седых волосков, что было относительно новым явлением, но я чувствовал, что они скорее добавляют мне очарования, чем уменьшают его. Несмотря на то, что красавцем меня было не назвать, но лицо было приятным, и моя кожа была в относительно хорошем состоянии, несмотря на мой образ жизни. Те немногие недостатки, которые были, были скрыты нежной милостью девушки-визажиста. Как я и просил, ее прикосновение было относительно легким, лишь с небольшими улучшениями в моем облике.       Я всегда был поклонником Оливера Кромвеля, несмотря на его жестокость. Может, у него и были недостатки и все такое, но честность была частью его обаяния, и в мире, где все притворялись и лицемерили, тот факт, что меня массово не осуждали, говорило в мою пользу.       Довольный ее работой, я лукаво подмигнул ей и был вознагражден легким румянцем, появившимся на ее щеках. С трудом выбравшись из гримерного кресла, я пробралась к краю съемочной площадки, наблюдая, как Зигги творит свое волшебство с толпой, все еще скрытый от камер благодаря занавескам, обрамляющим край съемочной площадки. Как всегда, он был до краев напичкан своей характерной формулой чрезмерного шоу-бизнеса и сарказма, замаскированных под его, по крайней мере для меня, нелепым чувством моды. Я был и всегда был приверженцем традиционных, приглушенных цветов, костюмов и галстуков, и поэтому, естественно, в такой обстановке я выделялся как бельмо на глазу. Во многих отношениях он был моей полной противоположностью, больше броский, чем содержательный. Его особый стиль журналистики «готча» был, мягко говоря, занимательным, но все же довольно неэффективным, и независимо от того, кого он унижал на протяжении своей долгой карьеры, казалось, ничего не менялось.       Теперь я сомневался в своем решении сделать это своим первым выступлением после объявления о том, что я выжил, предыдущее интервью с Сарой Кракоски оказалось особенно жестоким. Журналистка скрылась из поля зрения камер с низко опущенной головой. Тем не менее, она была той ещё сучкой, а я, несмотря на то, что подделал всю свою предысторию, — нет. Преимущества моего присутствия были ощутимы, цифры на моей стороне, как бы вы на это ни смотрели. Кроме того, фирменный стиль Зигги «человек из народа» снижал вероятность того, что он нападет на меня так же, как она, хотя я знал, что все равно следует ожидать поджаривания на гриле.       Тем не менее, когда подошла моя очередь, я оставил свои размышления позади и стал ждать своей реплики: — И сегодня вечером, леди и джентльмены, у нас очень особенный гость. Это человек, который хочет стать вашим мэром, и, учитывая новости за последние несколько дней, человек, который не нуждается в представлении! Пожалуйста, сложите руки вместе и пошумите немного в честь следующего мэра Найт Сити!       Последовавшие за этим аплодисменты были бурными, и когда заиграла музыка, камеры переместились на мою сторону съемочной площадки и стали ждать моего возможного появления. На лице Зигги была широкая и неизбежно фальшивая улыбка, он был очаровательным хозяином, как будто не собирался метафорически поджарить меня заживо, как только я сяду. Несмотря на учащенный пульс и внезапную сухость во рту, когда низ моего живота, казалось, сжался от страха, я сделал первый неловкий шаг вперед.       Теперь, в поле зрения камер и зрителей студии, я не сомневаюсь, что мои движения кажутся нервными и почти механическими по своей природе, чему нисколько не способствует легкая хромота, когда моя трость постукивает по земле при каждом шаге. Я глубоко вздохнул и пошёл вперед, изо всех сил успокаивая себя, насколько это было возможно, придавая своим движениям столь необходимую грацию. Подойдя к Зигги, я протянул руку, крепко сжал его ладонь, которая была холодной на ощупь из-за его собственных имплантов, и притянул его ближе, чтобы похлопать по спине.       Когда рукопожатие закончилось, Зигги повел меня в центр съемочной площадки, указав сесть на стул для гостей, а сам обошел стол, чтобы сесть на свой собственный. В коротком перерыве перед тем, как смолкла музыка и началось интервью, я нашел время рассмотреть толпу. Казалось, она была полна тех, кого можно считать среднестатистическими жителями Ночного города, с яркой одеждой, грязными лицами и краткими проблесками хрома, разбросанными по их телам.       Это были мои люди. Честно бедные, ищущие любой способ не быть такими. И все же, несмотря на их выжидательные, а в некоторых случаях даже взволнованные лица, я знал, что лучше к ним не приближаться. Моя служба безопасности, какой бы хорошей она ни была, все еще оставалась людьми и все еще могла совершать ошибки. У меня не было сомнений, что в толпе были наемники, гангстеры или даже агенты корпораций, которым удалось проскользнуть сквозь щели.       Тем не менее, я не мог долго размышлять над этим ходом мыслей, поскольку Зигги сел в свое кресло, музыка стихла, как и аплодисменты. Пока он открывал рот, чтобы заговорить, я решил вместо этого взять инициативу в свои руки: — Привет, Зигги, как дела?       — Как у меня дела? Что ж, великолепно! Итак, как поживает мой любимый покойник?       Я издал хриплый смешок: — Боюсь, слухи о моей смерти были преувеличены.       — Но это было больно?       Я пренебрежительно махнул рукой: — Только когда я дышу, Зигги. Так что беспокоиться не о чем.       Он подмигнул: — Конечно, и я полагаю, что лекарства, должно быть, облегчают все это, а?       Я постарался выглядеть удивленным и испуганным одновременно: — Они бы так и сделали, но я сейчас ни на чем не настаиваю. Я твердо верю в то, что нужно сохранять трезвую голову, Зигги, и я не позволю такой мелочи, как пара сломанных костей, надолго выбить меня из колеи.       Зигги даже не потрудился выглядеть смущенным этим предостережением, легко сменив тему, как непревзойденный профессионал, каким он и был: — Кстати, о сломанных костях, давайте поговорим о вашем убийстве. Как вы, наверное, могли заметить, это было темой разговоров в течение последних нескольких недель, и, как и любая тема для разговоров, вокруг ходило немало слухов. Не хотите пролить на это какой-нибудь свет?       Я постарался выглядеть обеспокоенным: — Могу я спросить, о чем именно? Из того, что я могу сказать, освещение событий дня в новостях выглядит довольно исчерпывающим. Черт возьми, я почти уверен, что кадры с моим бьющимся телом были использованы всеми новостными станциями и сетями на планете. Что еще вы хотите знать?       Он улыбнулся в ответ на вопрос: — Зачем было инсценировать свою смерть?       Я пренебрежительно махнул рукой: — О, это ничего не значило. Видите ли, в результате нападения я впал в кому, и моя служба безопасности, не зная, как действовать дальше без моего руководства, выбрала вариант, который максимизировал мои шансы на выживание. Ты же не пытаешься убить мертвого человека, не так ли?       — Итак, кто, по-твоему, стоял за этим?       — О черт, я далек от того, чтобы строить догадки. Это мог быть ты, насколько я знаю! — Толпа посмеялась вместе со мной над моей маленькой шуткой: — Если серьезно, у меня нет ничего, кроме предчувствия.       — И что говорит предчувствие?       Я помолчал немного, обдумывая свой ответ, в конце концов придя к выводу, что неопределенный ответ лучше всего позиционирует меня: — Ну, это зависит.       — От чего?       — О том, кто больше всего потеряет, если я выиграю эту гонку, и больше всего выиграет, если я вылечу.       Брови Зигги начали подниматься к небесам: — Вы обвиняете своих оппонентов в покушении на убийство? Это очень серьезное обвинение.       Я примирительно поднял ладони: — Нет, я никого не обвиняю. Да, мистер Холт и мистер Пералез — наиболее очевидные кандидаты, но это не делает их более подозрительными, чем тебя. Реальный вопрос заключается в следующем: кто больше всего выиграет от того, что я не буду занимать этот пост? Это может быть кто угодно — от корпорации, желающей видеть на своем посту коррумпированного кандидата, чтобы они могли принять выгодные им законы, до банды, надеющейся помешать кандидату, защищающему закон и порядок, до коррумпированного члена ПДНС, надеющегося помешать одному из наиболее откровенных критиков его организации прийти к власти. К власти и наносящий ущерб взяточничеству. Однако все это не имеет отношения к делу. — Я повернул голову, чтобы посмотреть в камеру: — Что действительно важно, так это то, что я жив, и ничего не боюсь, и я никогда не перестану бороться за то, во что я верю, за людей этого города, независимо от того, кто в меня выстрелит.       Полная чушь, конечно. Тем не менее, я был достаточно убедителен, и раздались аплодисменты, которые продолжались, как мне показалось, несколько минут. Как только все стихло, Зигги продолжил: — Полицейский Департамент Найт Сити?       Я кивнул: — Да.       Он выглядел искренне потрясенным, хотя я был уверен, что это было просто притворство: — Вы думаете, что Полиция Найт Сити может быть причастна?       — Прежде чем я отвечу на твой вопрос, Зигги, позволь мне сначала кое-что прояснить. В полиции много честных, трудолюбивых и храбрых офицеров, которые просто хотят поступать правильно. Как бы то ни было, все возможно, и все возможности следует учитывать. Как мы все, несомненно, знаем, честных офицеров затмевает столь же большое количество коррумпированных, жадных и часто жестоких офицеров, которые, похоже, не имеют никакого отношения ни к людям, которым они служат, ни к законам, которые они соблюдают. По моему опыту, вымогательства со стороны полиции удручающе распространены, а эффективность работы полиции, когда речь заходит о подлинном соблюдении закона, оставляет желать лучшего.       Зигги, казалось, понял, что я пытаюсь сделать, и переключил внимание: — Итак, как бы вы это исправили?       Я улыбнулся: — Я рад, что ты спросил. Прежде всего, если бы я занял этот пост, то мог бы пообещать вам полную чистку руководства ПДНС. Большинство из них в любом случае по уши погрязли в коррупции, как и наш уважаемый комиссар Джерри Фолтер. Кроме того, я бы поручил создать бюро внутренних дел в рамках департамента для мониторинга и пресечения коррупции на низком уровне, чтобы любые должностные лица, которые каким-либо образом препятствуют отправлению правосудия, столкнулись с расследованием и последствиями. Кроме того, я бы поддержал введение обязательных камер слежения для всех патрульных полицейских, чтобы любые злоупотребления властью с их стороны могли быть задокументированы, а соответствующие офицеры могли быть наказаны за это. Это будет медленный процесс, но я верю, что мы сможем навести порядок в правоохранительных органах и сделать их лучшей, более надежной и заслуживающей доверия организацией.       Зигги опустил взгляд на свой стол: — Ваш оппонент, Уэлдон Холт, утверждает, что любые подобные меры были бы, цитирую, «опасными и серьезно подорвали бы способность Полиции Найт Сити выполнять свои основные функции и обеспечивать безопасность граждан Найт Сити. Он утверждает, что снизил уровень преступности по всему городу.       Я рассмеялся: — Выгляни наружу, Зигги, и ты увидишь, что это просто неправда. Черт возьми, кажется, что в Уотсоне и Пасифике на каждом углу по трупу, изрешеченному пулями, а Пустоши не зря называются Пустошами. Во всяком случае, преступность возросла, а не снизилась, особенно в регионах, которые по-прежнему полностью зависят от ПДНС в плане обеспечения правопорядка, не говоря уже о регионах, где копы фактически уступили свою юрисдикцию бандам. — Теперь я перешел на более серьезный тон, — И послушайте, опасения Холта по поводу того, что эти реформы повлияют на способность ПДНС выполнять свои функции, не совсем беспочвенны. Чтобы противостоять недавней волне корпоративных и бандитских разборок, происходящих на наших улицах, а также растущему распространению насилия, подпитываемого киберпсихозом, нам нужны эффективные и мощные полицейские силы, которые обеспечат нашу безопасность. С этой целью я бы также предложил национализировать ПДНС и потратить столько денег, сколько необходимо, на закупку всего оборудования, необходимого для эффективного патрулирования улиц, заменив сильно устаревшее оборудование, с которым в настоящее время работают многие офицеры, и сделав ПДНС силой, с которой нужно считаться. Однако ПДНС в его нынешнем виде оказалась совершенно недостаточной, и время для реформ, наконец, настало.       Прошла почти минута, прежде чем стихли аплодисменты: — Что ж, я рад видеть, что мы в надежных руках. Однако другой ваш оппонент, Джефферсон Пералез, пообещал ликвидировать корпоративное представительство в городском совете. Как вы можете обещать бороться с корпоративным насилием, если вы не готовы сделать то же самое? Разве городской совет просто не проголосовал бы против любой предложенной вами меры?       Я торжественно кивнул: — В идеальном мире я бы согласился с мистером Пералезом, однако мы с вами оба знаем, что это просто невозможно сделать. Как городское правительство может навязать свою волю таким корпорациям, как Арасака и Миллитех, у которых есть регулярные армии и ядерные арсеналы? Вытеснить их силой просто невозможно, а устранение их влияния в городском совете просто приведет к тому, что они захватят власть другими, потенциально более жестокими способами. Нет, я думаю, лучше оставить корпорации внутри системы и заставить их подыгрывать. Как доказала моя компания, на добрых делах можно заработать деньги, и мы можем использовать этот факт. Вместо того, чтобы вытеснять их из системы, я предлагаю изменить систему, заставить их работать на нас, а не против нас для разнообразия.       Это был расплывчатый и ни к чему не обязывающий ответ, но толпа просто обезумела. Когда аплодисменты стихли, Зигги завершил интервью, музыка заиграла снова, когда его шоу подошло к концу. Выходя из студии, я пересмотрел свое выступление.       В целом, у меня сложилось впечатление, что я выступил хорошо. Хотя тема моей смерти несколько отвлекла нас, я сохранил относительно сильную политическую направленность на протяжении всего мероприятия, продвигая проблемы. Мое поведение было достаточно обаятельным, и, достав телефон, чтобы проверить реакцию на интервью в прямом эфире, я обнаружил ряд постов, восхваляющих мою уравновешенность и самообладание, несмотря на мои травмы. Благодаря дополнительному импульсу, полученному от того, что я отвлек новостной цикл объявлением о своем возрождении, я снова стремительно поднимался в опросах, наступая на пятки Уэлдону Холту и подрывая основную базу избирателей Пералеза.       Конечно, победа на выборах в целом была бы совсем другим делом, но на данный момент я был доволен тем, что занял третье место. У меня был план разобраться с Пералезом, и как только он исчезнет из поля зрения, борьба с Холтом станет гораздо более легкой перспективой. Пока я ковылял по коридору здания, окруженный со всех сторон моими телохранителями, мой разум лихорадочно работал, наполненный бесконечными возможностями. Забираясь на заднее сиденье своей машины, одна мысль одержала победу над всеми остальными.       Хорошо быть живым.