A Man With a Heart

      Это было официально: мир не катился ко всем чертям, он уже был там.       Арасака. Если бы не воспоминания об Альт и Душегубе, подпитывающие его ярость, Джонни не был уверен, что смог бы на этом этапе проявить что-то большее, чем апатию. После того, как ты сбросил на кого-то ядерную бомбу, а он все еще не умер, что ты действительно можешь сделать, кроме как сидеть сложа руки и наблюдать? Ему нравилось думать о себе как о смелом революционере, который бросил им вызов, но, увидев, к чему все это привело, Джонни не был уверен, что они видят в нем нечто большее, чем жука, которого соскребли с подошвы своего ботинка и выбросили в мусорное ведро. Не то чтобы его чувства имели такое уж большое значение, учитывая Ви и все такое.       Ви… Да, он сожалел о том, как справился с этим.       После попытки заставить ее покончить с собой и, по доверенности, с самим собой, Джонни остыл от своей суицидальной ярости, обнаружил пробел в ее расписании приема омега-блокаторов и сел поболтать. Как только он узнал ее получше, несмотря на то, что была мелкой воришкой-наемником, он понял, что на самом деле она довольно крутая девчонка. Она была чрезмерно циничной и наивной одновременно, и немного неуравновешенной из-за гормонального дисбаланса, вызванного повреждением головного мозга, но, тем не менее, стойкой. В другом мире он, возможно, сделал бы ее одной из своих приспешников. Не фанаткой, а достойным напарником. Как бы то ни было, шансов на то, что это произойдет, было мало.       Но это не избавило его от чувства вины.       Он уже провалился. Оставил девушку умирать от рук деспотичной машины, которой была Арасака, и теперь странным, извращенным образом все повторялось снова. Неизлечимое повреждение мозга, технически это не его вина, в конце концов, глупой сучке не нужно было вставлять экспериментальный чип себе в голову. Но, тем не менее, Джонни испытывал те же чувства, чем больше узнавал ее. Она больше не была одиночкой, очередной воровкой из наемников, она была человеком. С надеждами и мечтами, предысторией, друзьями и прочим дерьмом. И теперь Джонни делал с ней самое худшее, что только возможно, чтобы кто-то сделал с кем-то другим. Он вырывал у нее ее личность, ее разум, саму ее душу.       На этот раз он не пытался быть монстром, но что случается, то случается, верно?       Бестия, Альт, Керри, а теперь и Ви. А потом был Артур.       Джонни презирал его, в этом не было сомнений. Сабуро, возможно, и облапошил весь мир, подумал Джонни, но, по крайней мере, у него хватило достоинства честно признаться в этом. Этот парень был не настолько честен. Он был из тех людей, которые ничего не делали, кроме как наносили новый слой краски на ту же систему, подпитываемую разбитыми мечтами, и, что удивительно, стратегия, казалось, работала. Повсюду, куда бы они ни пошли, люди, казалось, уважали, а в некоторых случаях даже почитали его. Он корпорант до мозга костей, подумал про себя Джонни, дай ему немного времени, и он покажет свое истинное лицо.       Черт, казалось, он нравился даже Ви!       Ладно… возможно, он был не так объективен, как мог бы быть. Джонни не сомневался, что Артур был просто еще одной крысой в пиджаке, такой же, как все остальные, но, просмотрев некоторые воспоминания Ви, он действительно делал что-то хорошее. Сельское хозяйство, образование, занятость, война с преступностью. Тем не менее, его поступками двигала жадность, и не было никакого способа изменить это.       Он видел, как корпы лишали фермеров воды… и, в конечном счете, земли. Видел, как они превратили Найт Сити в искореженную машину, какой он является сегодня, подпитываемую подавленным духом людей и опустошенными карманами. Корпы долгое время контролировали наши жизни, забирали многое из-за той же самой жадности… и теперь они охотятся за нашими душами!       Как бы то ни было, Джонни не совсем понимал, что с ним делать. Чем больше он узнавал, тем больше был уверен, что он такой же корпорант, как и любой другой, но он также нашел в этом человеке что-то родственное по духу. Несколько интервью по радио показали, что Артур и Джонни не так уж сильно отличались друг от друга, оба пытались говорить правду о власти, положить конец коррупции и угнетению, которые сокрушали душу человечества на протяжении последнего столетия. Разница, однако, заключалась в подходе.       Джонни объявил войну не потому, что капитализм был занозой в заднице мира, или из-за какой-то неуместной ностальгии по ушедшей Америке. Его война была войной народа против системы, которая вышла из-под контроля. Это была и есть война против гребаных сил самой энтропии и вездесущей гнили, которую она породила. Он сделал все возможное, чтобы остановить их, победить, выпотрошить. Если ему приходилось убивать, он убивал. Если ему пришлось совершить самое страшное злодеяние из возможных и вырвать у Ви душу, он бы это сделал.       Итак, было ли чем-то удивительным, что Джонни хотел, чтобы мир сгорел дотла? Он никогда не скрывал этого. Если это то, что нужно, чтобы навязать это этим корпорациям, то именно это он и сделает. Сжигайте все дотла, пока все продукты корпоративного колониализма не превратятся в пепел, а затем начинайте сначала. Этот Артур, он был совсем не таким.       О, безусловно, у него была безжалостная жилка шириной в милю. Об этом могла свидетельствовать груда тел высотой в милю. Когда полиция разозлила его, он вмешался со своей ветхой армией и чуть ли не объявил себя королем улиц, и он убивал любого, кто вставал у него на пути. 6-я улица, Валентино, Альдекальдо, Шельмы, даже гребаные Тигриные когти преклонили перед ним колено, и все они теперь были более эффективными правоохранительными органами, чем настоящая полиция.       Он сделал полицию своей сучкой. Джонни не мог представить себе такого унижения.       Джонни не обязательно должен был нравиться этот человек, но после этого? Он мог уважать его.       Однако даже в разгар бандитской войны, которую он развязал, Артур, казалось, строил больше, чем сжигал. Фабрики, фермы, офисы и школы. Благодаря Ви Джонни был втянут в пару таких бандитских разборок, и он видел, как вела себя одна сторона по отношению к другой. Они вели себя скорее как профессиональные солдаты, чем бандиты. Очистить территорию, эвакуировать гражданских, координировать действия, ликвидировать. Как хорошо смазанная машина для убийств. В этом был какой-то смысл, в конце концов, они были в основном с 6-й улицы, но странно методичный и спокойный подход к бою, мягко говоря, немного нервировало.       Эти парни не валяли дурака.       Это странным образом напомнило ему о службе в армии, что было не так уж удивительно, учитывая, что они были ветеранами. Что было удивительно, так это пыл в их глазах.       Не у всех, конечно. Многие были настроены скептически, и в каждом боевом подразделении можно было ожидать нескольких фанатичных психов, но их было так много. Они боролись за «мечту», какой бы хреновиной это ни было, и, казалось, они действительно верили в это. Даже скептики не казались пресыщенными. Это были наемники, оппортунисты, готовые на все за разумную цену, и все же даже они, казалось, в кои-то веки считали себя на правильной стороне.       Судя по историям, рассказанным некоторыми из этих людей, Артур был генералом, изобретателем, бизнесменом, переговорщиком, гением, революционером, провидцем с дьявольской удачей.       Чушь.       Джонни был знаком с пропагандой, в юности он ощущал ее разлагающее воздействие, и он знал, как ее использовали, чтобы морочить людям головы, заставлять их верить в нереальное и совершать невообразимые поступки во имя этих убеждений. Он выпустил «Грехи твоих братьев», потому что сам чуть не стал жертвой тех же трюков. Теперь он поступил мудро. Чистая, самовозвеличивающая чушь. Я отсосу самому себе, если этот Артур хотя бы на десятую часть тот, за кого себя выдает. Конечно, он опасен, но он не бог.       И пришло время узнать правду. Короткий телефонный звонок и поездка по дороге позже, и Джонни обнаружил, что стоит перед головным офисом. Это было относительно унылое, в основном невзрачного промышленного вида здание на окраине города. В здании было очень мало окон, а те, что были, были закрыты металлическими решетками, как в тюрьме строгого режима. Это выглядело как унылый, серый бетонный куб, очень функциональный и очень бездушный. Это буквально похоже на место, где умирают мечты. Как моя версия ада на земле. Джонни наблюдал, как Ви подошла к двери, и один из сотрудников повел её к лифту.       Хотя снаружи здание было уродливым, внутри чувствовалось больше домашнего уюта. В этом месте царила атмосфера стерильности, от которой Джонни все еще чувствовал себя неуютно, но оно казалось более человечным… каким-то образом? Здесь не было резкого неонового освещения, только мягкое оранжевое освещение, несколько ковров на полу и слоняющиеся вокруг сотрудники, время от времени переходящие от стола к столу с кружками кофе в руках, настоящие сотрудники, перемежающие работу пустой болтовней. Документы передавались по кругу, печатались и переиздавались повторно. Тяжелая работа все еще велась, и все же шутки отпускались, люди смеялись. Здесь царила аура профессиональной расслабленности, и всем, казалось, было комфортно.       В Арасаке каждый всегда был корпоративным винтиком, заменяемой деталью. Как только они загоняют тебя в угол, они выгоняют тебя, лишают привилегий, оставляют умирать. У него здесь не сложилось такого впечатления, как бы он ни пытался его найти. Это место казалось видением прошлого. Ожившая ностальгия.       Все это сон, подожди и увидишь. Все это гребаный сон.       Мужчина, который привел Ви сюда, указал ей на дверь, улыбнулся и кивнул, а затем быстро развернулся и ушел. Девушка собралась с духом, взялась за ручку удивительно тяжелой, вероятно, усиленной двери и толкнула.       Обстановка комнаты не вызывала восторга. Деревянный письменный стол с большой стопкой бумаг на нем, те же оранжевые светильники на потолке, довольно невзрачный ковер на стене. Все это были второстепенные детали, и Ви сосредоточила большую часть своего внимания на мужчине за столом. Он был невыразительным парнем. На вид ему было чуть за тридцать, и судя по прядям белых линий, перемежающимся с черными испытания времени сказались на нём. Его глаза были слегка запавшими, а под ними виднелись мешки. Зубы ничем не примечательны, в основном прямые и лишь слегка не совсем белые.       Это тот человек, который сразился с полицией и победил? Джонни покачал своей виртуальной головой, я, блядь, так и знал. Сплошная пропаганда.       На нем был старомодный синий пиджак, который выглядел слишком дешевым, чтобы быть дорогим, и слишком дорогим, чтобы быть дешевым, и зашуршал, когда он встал со стула. Он на мгновение поднял глаза на Ви, и Джонни почувствовал прилив желания защитить, когда взгляд мужчины стал немного похотливым. Тем не менее, момент прошел, и он обошел стол, протягивая ей руку для пожатия: — Ви, верно?       Она взяла предложенную руку и пожала ее. — Вы Артур?       Пожимая ей руку, он оглядел ее с ног до головы и кивнул: — Всё верно.       Он ухватился ладонями за край своего стола и откинулся на спинку, и Ви начала разговор, скептицизм пронизывал ее тон: — Зачем вы позвали меня сюда?       Ви хотела быть живой легендой, и теперь она стояла перед настоящей легендой. Разочарованной, заметьте, но все же живая легенда. Для Джонни, однако, не их легенда делала человека тем, кем они были, а скорее их ценность. Проверка истинной ценности человека? Смерть: лицом к лицу, не сводя с нее глаз. — Давай, приставь дуло к его горлу. Давай узнаем истинную ценность этой корпоратской крысы. — Джонни встал у стены комнаты, откуда все прекрасно просматривалось. Он увидел, как Ви бросила на него исподлобья взгляд, полный раздражения из-за его предложения, и увидел, как Артур закурил сигару, наполнив комнату дымом.       Он махнул рукой, оставляя за собой шлейф дыма, и заговорил: — Прежде чем мы перейдем к этому, я думаю, нам нужно поприветствовать еще одного гостя.       — Кто-то еще придет?       Артур ухмыльнулся: — Нет, Ви, он уже здесь. — Он перевел взгляд, и в этот момент Джонни мог поклясться, что эти запавшие глаза заглянули ему в самую душу: — Не так ли… Джонни?