После грозы - радуга

Поболтав маленькой блестящей ложечкой в креманке с уже изрядно подтаявшим мороженым, Азра зачерпнула шоколадно-лимонной массы (два шарика уже слились в один, а она как раз обожала, когда получался этакий вот коктейль), отправила в рот и блаженно зажмурилась. — Просто сказка! — воскликнула она, взглянув на сидевшего напротив нее Харуна. — В детстве я всегда повторяла, что вагон лимонного могу съесть. А уж про шоколадное и говорить нечего. — А я любил манговое и клубничное, — улыбнулся Харун, — но родители мне запрещали. Говорили, зубы заболят. Но моя няня всегда покупала мне его тайком, когда водила гулять и, мать с отцом, понятное дело, не видели. — Синхронно! — она вернула ему улыбку. — Мама Дильшах страшно боялась, что я подхвачу ангину, но когда приезжала тетя Азизе, и мы с ней ездили по магазинам, чтобы выбрать мне подарок, и я всегда упрашивала ее купить мне мороженого. — Да, — пожав плечами, проговорил Харун, — кто бы мог подумать, что все вот так обернется. Я и представить себе не мог, что у меня оказывается есть сестра. — Вот! — обрадовалась Азра. — Еще одна общая черта: я тоже знать ничего не знала, а теперь у меня так много родственников, и — родной брат! — Давай по такому поводу еще мороженого закажем! — подмигнул ей Харун. В самом деле, иногда Азре казалось, будто ее жизнь похожа на сказочную колесницу, которую она видела когда-то на картинке в книжке с древнегреческими мифами, подаренную ей одноклассником. Поначалу колесница медленно катилась по дороге, а мимо неспешно проплывали горы и долины. Но потом вдруг она припустила вниз с горы, с каждой минутой набирая скорость, и пейзажи-события сменяли друг друга с невероятной быстротой. Свое детство Азра считала невероятно счастливым: она жила в небольшом поселке, в уютном доме, стоящем несколько в стороне от деревни. Летом, в теплую и сухую погоду, девочка целыми днями носилась со своими лучшими приятелями, Озаном и Хаканом, сыновьями пекаря, по долине. Они исследовали берег реки, играя в пиратов и мореплавателей, и собирали орехи, а иногда им даже удавалось уговорить пастуха покатать их на лошади. Мама Дильшах всякий раз тяжело вздыхала и говорила, что Азре не следует уходить так далеко от дома, чтобы «не случилось с ней никакой беды». Сама она практически никуда не выходила, разве что за хлебом, чаем и иногда фруктами. А вообще продукты, лекарства, вещи и прочее им три раза в неделю привозил молчаливый чернобородый мужчина, который иногда угощал Азру леденцами. Она всякий раз спрашивала, как его зовут, и он, смеясь, отвечал, что еще в прошлый раз представился — Серкан — и неизменно прибавлял, что «юная ханым невероятно красива». Собственно, ради этих слов Азра и спрашивала его имя… А вообще, что касается лекарств, то аптекарь, а заодно еще и доктор Али жил по соседству, в маленьком флигельке, и обычно за помощью шли к нему, но иной раз возникала необходимость и в дорогих лекарствах, которые можно было купить в городе, и тогда вновь приезжал Серкан. Примерно раз в полгода их навещала тетя Азизе, и ее визитов Азра ждала с нетерпением, потому что она, во-первых, всегда привозила ей невероятно вкусные шоколадные конфеты, новую куклу, потрясающие туфли с блестящими пряжками или же интересную книгу. А еще она время от времени забирала ее на прогулку в Мардин, где водила в торговый центр, кафе-мороженое или парк аттракционов. Когда Азра подросла, то тетя Азизе устроила ее в школу-интернат в Мардине, чтобы она не ходила каждый день пешком в соседнюю деревню, где была местная школа. Теперь Серкан каждые выходные привозил ее домой к маме Дильшах, а утром в понедельник отвозил обратно. Один раз Азра поинтересовалась у мамы Дильшах, почему она не хочет жить вместе со своей сестрой в городе, на что та ответила только, что тетя Азизе ей никакая не сестра. И даже не родственница. «У меня с ней нет ничего общего!» — сказала мама Дильшах. Сама же тетя Азизе чуть позже объяснила ей, что на самом деле она — родственница родной матери Азры, которая, к несчастью, скончалась родами. То, что мама Дильшах ей не родная мать, Азра знала с детских лет, та ей сама рассказывала, что взяла сироту на воспитание после того, как погиб ее единственный сын. Тетя Азизе рассказала, что родная мать Азры была сестрой ее покойного мужа, и таким образом выходит, что Азизе действительно ее тетка. Удивительно, но здесь Азре даже не солгали… Ну, а потом уже, разумеется, Азра узнала всю правду до конца. Во всяком случае, она так думала, но как выяснилось, Фюсун ханым отчего-то открыла ей далеко не все, и теперь вот выяснилось, что у нее есть еще и брат. Для Харуна известие о вновь обретенной сестре также явилось своего рода откровением, он тоже ровным счетом ничего не подозревал об этом. Когда Фюсун задержали в связи с расследованием дела о похищении Ярен Шадоглу и покушении на Азизе Асланбей и Хазара Шадоглу, она в числе прочих распоряжений, отданных своему верному псу Халиту, приказала сообщить обо всем Азре. Харун, услышав их разговор, спросил, кто такая эта Азра, ну и мать неожиданно разоткровенничалась. Азра — это ее давным-давно похищенная дочь Гюнеш. Азизе Асланбей отобрала у нее новорожденную дочку ради своей дурацкой мести, увезла ее в какую-то глушь и отдала на воспитание. Тем же вечером, то есть, вернее будет сказать глубокой ночью Харун поехал в дом Шадоглу, чтобы потребовать у Азизе ханым ответа. Она спокойно объяснила, что Фюсун опять все перевернула с ног на голову. Во-первых, именно Фюсун когда-то увезла из больницы маленького Аслана и отдала на воспитание в чужие руки, чтобы отомстить за «унижения» и «отобранное наследство». А во-вторых, свою незаконнорожденную дочку от шофера Нихата Асланбея, Хасана, Фюсун попросту подкинула ему, уже смертельно больному. Фюсун отказалась выйти за него, поскольку брат пригрозил «лишить ее содержания за связь с голодранцем», потом тщательно скрывала беременность, тайно родила, оставила младенца, а сама вышла замуж за отца Харуна. Хасан перед смертью написал Азизе, поскольку родных у него не было, и кроме Асланбеев у его дочери не осталось родственников. После его смерти Азизе ханым забрала девочку из приюта, отдала на воспитание Дильшах ханым и помогала заботиться о ней. Больше того, она сообщила, что сестра Харуна совсем рядом, и это никто иная как Азра. В свое время она приехала в Мидьят по просьбе Мирана, а сейчас находится в Стамбуле вместе с Рейян. Ну, а после возвращения Мирана и Рейян брат с сестрой наконец-то смогли познакомиться. — Тебе по-прежнему ничего не известно насчет Фюсун ханым? — спросила Азра, доедая свое мороженое. Харун пожал плечами в ответ: — Ее задержали на пять дней до выяснения обстоятельств. Собственно, насколько я понял, кроме показаний этого Эркана у них ничего нет. Она же настаивает, что никогда не отдавала никаких приказов о покушении, Эркан все сделал сам, потому что точил зуб на Джихана. Кроме того, к матери приехал ее адвокат, а он, поверь, свое дело знает, так что… — Ее отпустят? — насторожилась Азра. — Скорее всего уже на днях, — кивнул Харун. Азра нахмурилась, потому как это явно не предвещало ничего хорошего, вряд ли Фюсун Асланбей будет сидеть сложа руки и не захочет навредить их семье. — Главное, чтобы она никому не сделала ничего плохого, — вздохнула она. — Мне бы тоже хотелось верить в ее благоразумие, — грустно улыбнулся Харун. — Но… верится с трудом. Я просто даже и не знаю… Но мне кажется, мы должны все же найти способ ее остановить, не хватало только, чтобы она еще кого-нибудь попыталась убить! — Не дай Аллах! — пробормотала Азра. — Я приложу все силы, чтобы заставить ее уехать, — пообещал Харун. — Она ведь может спокойно жить, как и раньше, в Стамбуле, вести дела отца… Мать передала все дела в его компании управляющим, когда перебралась в Мидьят ради своей дурацкой мести, — он вздохнул. — Но мести пришел конец, так что настала пора вернуть все на круги своя. — Ты прав, — отозвалась Азра. — Я наверное тоже скоро уеду… — Куда? — Доктор Туран предложил мне работать с ним. — Так это же здорово! — обрадовался Харун. — Ты согласишься? — Думаю, — пожала плечами Азра, — да. Хотя мне и жаль будет со всеми расставаться, но с другой стороны, Стамбул ведь не на другой планете! — Ладно, — Харун посмотрел на часы, — уже поздно, поехали-ка домой, скоро время обеда, и нас, кажется, уже все заждались.

***

Ярен села на постели, поболтала ногами и улыбнулась, вспомнив, как в детстве ей до жути не хотелось вставать в школу с утра пораньше, и она притворялась крепко спящей. А когда мать будила ее, тряся за плечо и приговаривая, что пора просыпаться, Ярен изо всех сил старалась не рассмеяться. Потом приходил папа и говорил, что если она не встанет сию же секунду, то он «понесет ее в школу, завернутую в одеяло, как младенца». Тут уж Ярен не выдерживала и начинала хохотать, а папа, притворно возмущаясь, что дочка его такая непослушная, вытаскивал у нее из-под головы подушку. В ответ Ярен хватала вторую подушку и кидала ее в отца, а затем они еще минут десять не могли успокоиться, и, смеясь, швырялись друг в друга подушками. А если приходил Азат, то и вовсе разыгрывалось настоящее побоище; мама взывала к благоразумию, но в конце концов она тоже не выдерживала и присоединялась к баталии. Странно, подумала Ярен, почему они совсем позабыли про то, как были счастливы когда-то?.. Ее отпустили из больницы домой, но пока она все еще находилась под следствием, и ей запрещено покидать город и уж тем более страну. Правда, адвокат уверял, что это она может успокоиться, остались всего лишь некоторые формальности, которые скоро будут улажены, и Ярен будет полностью свободна. Вряд ли дело дойдет еще до одного судебного заседания, ведь Харун отказался заявлять на нее, сказал, что никакого покушения не было, а тот треклятый выстрел — всего лишь несчастный случай. Ярен еще раз дала показания, рассказав наконец, что же было на самом деле. Она упомянула, что возникла ссора, и ей хотелось одного: чтобы Харун выслушал и понял ее. А потом Ярен хотела покончить с собой, Харун пытался выхватить пистолет… — Я не настаиваю на обвинении! — повторил Харун. — Спасибо! — сказала ему Ярен после того, как они остались вдвоем. — Мы сказали правду, разве не так? — улыбнулся Харун. Ярен кивнула: — Харун… а что теперь будет? — сердце стучало так, что казалось, Харун должен был слышать. Он молча обнял ее за плечи и прошептал на ухо: — Мы можем начать все с чистого листа, как тебе такая идея, моя милая женушка? Ярен резко развернулась к нему лицом, положила руки ему на плечи и довольно улыбнулась: — Я думаю, ты не мог придумать лучше, муженек! Они рассмеялась, и он (о, как же долго Ярен ждала этого!) крепко прижал ее к себе. Харун заявил, что нужно как можно скорее найти квартиру, чтобы им было где жить до рождения ребенка, но отцу все же удалось убедить его пожить некоторое время в особняке Шадоглу. Не то чтобы Харуну нравилась эта идея, но, во-первых, покупка нового дома — дело не слишком-то быстрое. С переездом (о чем Харун как-то обмолвился) и вовсе придется повременить, поскольку Ярен пока под следствием, да и доктор настаивал на том, что ей пока стоит избегать любых стрессов. Кроме того, есть еще Фюсун Асланбей, а она, как выражаются все вокруг, слишком опасна, и ее стоит остерегаться. Да, пока она задержана, но пять дней истекают уже послезавтра, ее адвокаты сделали все возможное и невозможное, и теперь, кажется, она выйдет на свободу, ей не предъявят никаких обвинений. Харун говорит, что его мать просто так от них не отстанет, но он постарается «достучаться до нее». Он хочет убедить Фюсун уехать в Стамбул, где у нее есть собственный дом, доставшийся от отца Харуна. Да и Азра, которая оказалась ее дочерью, тоже намерена обосноваться там, доктор Туран, который принимал роды у Рейян, пригласил ее работать в его клинику. Таким образом Фюсун ханым может сблизиться с дочерью. Лишь бы только она согласилась! Ярен встала с постели, прошлась по комнате и села перед зеркалом. И куда, скажите на милость, подевалась расческа, кто, интересно, рылся в ее вещах и заходил в ее комнату? Она открыла ящик стола, где лежали бумажные носовые платки, влажные салфетки, косметичка (все, как она оставила еще тогда, когда ушла отсюда в последний раз) и несколько смятых купюр по десять лир. В углу Ярен заметила небольшой стеклянный пузырек, достала его и повертела в руках. Похоже, там было какое-то лекарство… Скорее всего, это пузырек из-под витаминов, которые Ярен принимала года полтора назад по совету врача. Она перенесла тогда сильную простуду, а потом врач настаивал на том, что следует укреплять иммунитет и выписал ей какие-то разноцветные пилюли, которые нужно было пить два раза в день. Расческа обнаружилась в ванной на полочке у зеркала, и Ярен, причесавшись, спустилась наконец к обеду. Обед, как выяснилось, пока еще не подали, но в гостиной царило всеобщее оживление. Семейство Шадоглу в полном составе собралось вокруг коляски с малышом Умутом, и все и наперебой восторгались мальчиком, как, дескать, он похож на свою мамочку. Рейян с Мираном вернулись вчера вечером, им устроили пышный прием, ну а сегодня, кажется, решили продолжить. — Ну, вот, — Зехра ханым передала Рейян бутылочку, — наш маленький сыт и доволен, да? О Аллах! — умильно взглянула она на мальчика. — Рейян, дочка, он просто вылитый ты! Ты была точно такая же! Ну-ну, маленький, — она принялась его баюкать, потому что малыш вдруг расхныкался. — Мама, — тут же подскочила к ней Рейян, — он наверное слишком устал, дай-ка… Однако же ее опередила Азизе, то есть, правильно теперь говорить Айше ханым: — Ну-ка, котеночек мой, иди к своей бабушке Айше! — она осторожно взяла Умута у Зехры ханым, ласково улыбнулась ему, погладила по головке и покачала его, что-то тихо приговаривая при этом. Удивительно, но Умут сразу же перестал плакать и успокоился. — Все же я не совсем согласна, — проговорила тем временем Айше ханым. — Я бы сказала, что больше он похож на отца, — она посмотрела на Мирана, который сидел на диване и с довольной улыбкой наблюдал за всеми. — Стоит только взглянуть на него: нос, подбородок… Ну, вылитый Миран! Ты был точно таким! — прибавила она, обернувшись к внуку. — Кажется, — усмехнулся Миран, — эти споры у нас не утихнут до совершеннолетия Умута! — Да что тут спорить, — воскликнула Рейян, — Умут просто похож на нас двоих сразу. — И то правда! — согласился дед, склонившись над малышом. — Айше, а знаешь… все-таки, кажется, ты права. На Мирана больше похож! — Дед, — рассмеялся Миран, — скажи, и почему я не удивлен, что ты поддакиваешь бабушке? — Вот еще! — с притворным возбуждением вскричал дед. — Вот посмотрите, у него… — Насух, — шикнула на него Айше ханым, — тише, ты же его разбудишь! — Ладно, — сидевшая все это время молча в углу мать Мирана поднялась со своего места, — надо пойти и посмотреть, что там насчет обеда. — Мама! — крикнул ей вслед Миран, но она даже не обернулась. — О, Ярен, иди сюда! — Рейян заметила ее и приветливо махнула рукой. Ярен кивнула и, пропустив Дильшах ханым, вошла в комнату. Опять-таки это было несколько странно, но дом теперь стал другим. Раньше здесь столько не смеялись, не улыбались друг другу дни напролет, не обсуждали за обедом и ужином всякую ерунду вроде того, как Ярен с Азатом лазили на крышу, как Рейян однажды уговорила ее утащить из шкафа матери вечерние платья и поиграть в «праздничный прием в муниципалитете», куда дед ездил накануне, или как Миран с Генюль и Фыратом убегали с уроков в кино, или принесли с улицы котят и спрятали их в спальне у Эсмы ханым, чтобы бабушка не отругала. Ярен смеялась вместе со всеми и ловила себя на мысли, что ей чертовски нравится эта новая семья Шадоглу.

***

Кофе после обеда пили, как всегда, во дворе, в тени под навесом. Мелике принесла все необходимое, разлила кофе в чашки, поставила стаканы с водой, вазочки со сладостями и быстро удалилась. Зехра отпила глоток и чуть прикрыла глаза, слушая, как Хазар бей, Джихан и Миран обсуждают, где лучше накрыть праздничный стол: во дворе или все же в гостиной. На следующей неделе Насух Ага женится на Азизе ханым, и в доме уже полным ходом идут приготовления. В частности, они с Хандан вчера полдня потратили на поездку по цветочным салонам, дабы выбрать самого лучшего флориста, который оформит двор, где будет проходить регистрация, и столовую. А заодно присмотрели и букет невесты, правда, тут есть одна трудность: уговорить Азизе ханым, поскольку она упорно твердит, что «ей не двадцать пять лет, чтобы заниматься подобными глупостями», и «не хватало еще на старости лет позориться с букетами и всем прочим». Но это Рейян с Мираном возьмут на себя, во всяком случае, удалось же им уговорить Насуха Агу купить себе костюм и галстук, как и полагается. Эсма ханым вместе с Мелике и Асие, которая работает теперь у Мирана и Рейян, пообещали «безукоризненный праздничный ужин», и даже Шукран ханым лично пообещала «приготовить вкусный сюрприз». Собственно, за обедом сегодня все только и делали, что обсуждали праздничный ужин, ну, а потом решили продолжить уже за кофе. Дильшах же, весь обед просидевшая молча, заявила, что кофе ей не хочется и ушла к себе. Зехра посмотрела ей вслед и тяжело вздохнула. Когда все встали из-за стола и разошлись кто куда: Миран с Рейян отправились проведать Умута, за которым присматривала Асие, Ярен с Харуном тоже отправились к себе, сказав, что кофе пить не будут, а Хандан заявила, что ей нужно позвонить в цветочный салон и «уточнить кое-что». Зехра же, улучив минутку, отвела Хазара в сторонку и спросила, будто между делом, долго ли еще Дильшах будет у них гостить. Кажется, даже Миран не слишком-то обрадовался, увидев, что его мать вернулась в особняк. Хазар бей несколько смутился, отвел взгляд и сказал, что Дильшах очень хотела увидеть внука (однако она почему-то не выказывает радости, когда видит его, даже на руки-то брала всего два раза), а еще ей хочется помириться с Мираном. Но Зехре нечего волноваться, для ревности нет никаких причин, поскольку никто и никогда не будет значить для Хазара столько же, сколько она. И все же… на душе было неспокойно. После того, как все допили кофе, мужчины собрались уезжать по делам, а Зехра помогла Айше ханым собрать чашки и отнести на кухню. — Зехра, — повернулась к ней Айше ханым, поставив поднос на кухонный стол, — тебя что-то беспокоит, ты сегодня будто сама не своя? — Да нет, — пожала плечами Зехра, все в порядке, но… Вы правы! — не выдержала она. — Меня Хазар бей беспокоит. Точнее, присутствие этой женщины рядом с ним. — Проводи меня, — попросила вдруг Айше ханым, — я немного устала… Зехра кивнула и проводила Айше ханым до ее комнаты. — Ну, вот, — улыбнулась та, когда они остались одни, — тут нам никто не помешает, и никто не подслушает. Скажу тебе честно, Зехра, я тоже… скажем так, обеспокоена, что Хазар и Дильшах снова встретились. Кроме того, ну, ты знаешь обо всем, что было… в прошлом, я хочу сказать. Но Насух уверяет, что Хазар просто жалеет ее, и ни о чем таком даже не помышляет! — Он сам вам сказал? — быстро спросила Зехра. — Да, он говорил мне на днях, что… что… — она не договорила, потому что вдруг резко побледнела, пошатнулась и сжала ладонями виски. — Айше ханым, что с вами? — испугалась Зехра. — Вам плохо? — Нет, просто… — Айше ханым протянула руку, хотела было коснуться запястья Зехры, но так и не смогла, потому что упала без чувств. — Аллах, что такое? — пролепетала Зехра, опускаясь на колени рядом с ней. — Айше ханым, вы меня слышите?.. Мелике, Асие! — вскочив на ноги, Зехра бросилась прочь из комнаты, чтобы позвать на помощь. — Хазар бей, Харун, кто-нибудь!.. Сюда, скорее! — Что случилось, тетя? — из комнаты в другом конце коридора выбежали Харун и Ярен. — Скорую вызывайте, с Айше ханым плохо! И… надо Мирану позвонить и Насуху Аге тоже.

***

Миран ходил взад-вперед по больничному коридору, время от времени поглядывая на бледного, как полотно, деда, который молча сидел на стуле, глядя перед собой. Они с Рейян только-только уложили Умута спать, как позвонила Зехра ханым и сообщила, что бабушке вдруг стало плохо. Когда он прибежал в дом деда, как раз приехала скорая, и врачи, осмотрев бабушку, заявили, что нужно срочно ехать в больницу. Больше они ничего не стали объяснять ни ему, ни деду, ни отцу, которые тоже вернулись домой, поскольку Зехра ханым и им успела сообщить обо всем. — Не пойму, — пробормотал Миран, присев рядом с дедом, — как это могло произойти, ведь все было хорошо! Она была здорова! — Лишь бы ничего с ней не случилось! — наверное, уже в сотый раз повторил дед. — Я не переживу, если… Если Аллах ее у меня заберет, я не буду жить, сынок! Не смогу… — Дед, перестань! — голос Мирана дрогнул. — Пап, — отец отошел от окна, где стоял все это время, молча глядя на улицу, — Миран прав, не надо так! Мама… она поправится, вот увидишь, она же сильная! Дед тяжело вздохнул, а Миран закрыл лицо ладонями: ему было страшно. Наверное, даже еще страшнее, чем тогда, когда он узнал, что бабушка была ранена. По крайней мере тогда он не видел ее смертельно бледной и неподвижной, со всеми этими капельницами. Тогда врачи не смотрели на него так хмуро, не качали головами, отказываясь что-либо объяснять. Больше всего на свете Мирану хотелось сейчас пойти к бабушке, сесть подле нее, положить голову ей на колени и почувствовать мягкое прикосновение ее руки. А потом прижать к щеке мягкую, теплую ладонь и услышать бабушкин голос: «Нет, Миран, я не умерла, что ты, милый!» Когда пришел врач, они с дедом, как по команде поднялись со своих мест, и в страхе уставились на него. Миран почувствовал, как заколотилось сердце, а в горле стоял ком, и потому он наверное не мог бы произнести ни слова. Отец подошел к нему, встал рядом и положил руку ему на плечо. — Доктор, ну, что?.. — тихо спросил отец. Врач откашлялся и наконец заговорил: — Видите ли, в чем дело… Жизни Азизе ханым уже ничего не угрожает, мы сделали все, что нужно: промывание, капельницу, ввели необходимые препараты. — Но что произошло, доктор? — спросил Миран, почувствовав, что ледяные тиски, сжавшие его сердце при появлении доктора, отпустили. — Об этом я и хотел бы поговорить, Миран бей, — врач по очереди посмотрел каждому в глаза. — Дело в том, что в крови мы обнаружили следы довольно сильного седативного препарата. У Азизе ханым резко упало давление. Плюс еще небольшие перебои в работе сердца… Словом, если бы вы чуть-чуть помедлили, то мы бы ее уже не спасли. — Но… вы сказали, она принимала какой-то препарат? — спросил отец. — Она ничего не принимала, — покачал головой дед. — Ну, кроме тех лекарств, что врач назначил ей от давления. Утром она, как обычно, выпила свои таблетки, и все! — Тут есть несколько вариантов, как мне кажется, — развел руками врач. — Каких вариантов? — насторожился Миран. — Первое: Азизе ханым просто перепутала лекарство, или неправильно отмерила дозу. Но так как снотворное и успокоительное, по вашим словам, она не принимала, то… Остаются два варианта: она пыталась покончить с собой… — Нет! — хором вскричали Миран вместе с отцом. — Что за чушь?! — возмутился дед. — Мама ни за что не стала бы этого делать, — попытался объяснить все врачу отец, — у них скоро свадьба с папой, утром она радостно нянчилась с правнуком… Вы понимаете? — Понимаю, — вздохнул врач, — значит, последний вариант: ее пытались убить. — Кто?! — воскликнул дед. — Думаю, — отозвался врач, — в этом лучше разберется полиция.