***
Хандан ханым тут же кинулась обнимать Ярен, стоило им только выйти из кабинета следователя. Джихан бей стоял чуть поодаль и с улыбкой наблюдал за ними. Рядом, у расставленных вдоль стены стульев, расположились Насух Ага вместе с Азизе ханым. Даже Миран соизволил явиться и что-то оживленно обсуждал с приглашенным адвокатом. — Смотрю, все в сборе! — поприветствовал семейство Харун. — Предлагаю не задерживаться здесь, а как можно скорее ехать домой, — усмехнулся подошедший к ним Миран. — Тем более, этот следователь мне совершенно не понравился! — нахмурился Насух Ага. — Почему? — заинтересовался Харун. — Задавал слишком много вопросов, — пожала плечами Азизе ханым. — Кто мне порекомендовал лекарство, когда я его купила… Мне кажется, — вздохнула она, — он не до конца поверил. — Да и наплевать, бабушка! — Миран взял ее за руку. — Это его трудности, верит он или нет, главное, что ему ничего больше не оставалось, кроме как отпустить Ярен. — Я должна вас поблагодарить, — смущенно глядя на Азизе ханым, проговорила Ярен. — Пустяки, дочка, — махнув рукой, отозвалась та, — нельзя допустить, чтобы они попусту тебя нервировали. — Потому что нашего правнука следует беречь! — обнял Ярен Насух Ага. — Я так устала, вы себе не представляете! — зевнула Ярен и жалобно взглянула на Харуна. — Что ж, Миран прав, давайте поскорее уберемся отсюда! — предложил Джихан, и все с радостью с ним согласились. Уже у машины Ярен схватила Харуна за руку и проговорила: — Слушай, я тут… в общем, дело касается того вечера, когда Азизе пытались отравить. Я хотела тебе сначала все сказать, а то ведь сам знаешь: Миран и дед начнут кричать, выяснять отношения, снова все перессорятся… Так вот… — Ярен, — Харун придержал ей дверь, — давай-ка поговорим наедине, хорошо? — Он обернулся, чтобы удостовериться, что все остальные члены семейства Шадоглу расселись по своим машинам и тронулись в путь. — Ну, в чем дело? — спросил он, устроившись на заднем сиденье вместе с Ярен. Ярен задремала, прижавшись к нему и положив голову на его плечо, а Харун смотрел в окно и размышлял. Получается, во всей этой чертовщине каким-то образом замешана Дильшах ханым. Может быть, у него начинается паранойя, и мать Мирана просто так зашла в тот день на кухню, но… Ну, не бывает столько случайных совпадений! Во-первых, Дильшах ханым, насколько Харун успел заметить, очень редко обедала и ужинала со всей семьей, а кофе так и вовсе не пила. Не говоря уж о том, чтобы его приготовить. Обычно кофе варит либо Мелике, либо Зехра ханым, а после того, как Азизе переехала к Насуху Аге, это исключительно ее прерогатива. Насух Ага любит повторять, что лучше его обожаемой Айше кофе никто не приготовит. Стоит сказать, кстати, он абсолютно прав, и кофе, который варит Азизе ханым, оставит далеко позади тот, что готовят мама Хандан и Зехра ханым. Один раз Харун заметил, что столь же отменный кофе он пил только в доме своего отца, а готовила его Бегюм. На что Азизе ханым улыбнулась и ответила, что именно Бегюм в свое время научила ее. — Это было очень давно, сынок, — вздохнула Азизе ханым, — я тогда была совсем молодой, только-только вошла в дом Асланбеев хозяйкой и женой Нихата. Мне приходилось учиться вести дом, ну и… Нихат тоже очень любил стряпню Бегюм, а равно и ее умопомрачительный кофе. А мне захотелось порадовать мужа, вот я и попросила ее доверить мне свои секреты. Да, — задумчиво протянула она, — тогда казалось, что все еще может сложиться… Но увы!.. — Ох, Айше! — покачал головой Насух Ага и обнял ее за плечи… Так что же делала Дильшах ханым на кухне? Да и вообще, если подумать: все произошло до обеда, так откуда тогда взялась грязная посуда. Тем более, Ярен говорит, там была всего лишь серебряная ложка из фамильного чайного сервиза… И еще какой-то пузырек! Неужели Дильшах и впрямь отважилась на подобную гнусность? А если бы тот кофе выпила, к примеру, Ярен, или Рейян? Да кто угодно мог взять чашку с «коктейлем» из кофе и снотворного, мало ли, служанка Мелике повернула поднос, переставила чашки… Но зачем, зачем это Дильшах, что ей дала бы смерть Азизе? Кажется, мать Мирана и впрямь не в своем уме, или же… это ее месть. Она не может простить Азизе за то, что некогда она разлучила ее с Хазаром и забрала Мирана. Миран, насколько Харуну известно, без конца убеждал мать, что никто у нее не отбирал его любовь, он почитает ее и жалеет. Однако же, Дильшах ханым ничего не желала слушать. Прямо как матушка Харуна! Досточтимая Фюсун ханым тоже не желает слушать ничьих доводов, и если уж что вдолбила себе в голову, то сделает так, как задумала. Стоп! А не приложила ли она ко всему этому свою руку? Нет, подумал Харун, вряд ли мать имеет какое-то отношение к этому отравлению, если, конечно, она не сговорилась с Дильшах ханым. Но это кажется совершенно невероятным, хотя, зная Фюсун Асланбей, удивляться, знаете ли, не приходится. Харун решил поговорить обо всем сначала с Азизе ханым, кажется, ей стоит узнать обо всем. А затем можно попытаться выведать что-нибудь у самой Дильшах, а может быть отправиться прямиком к милой матушке. Телефонный звонок отвлек его от размышлений, и Харун улыбнулся, бросив взгляд на дисплей и увидев, что звонит Бегюм. Харун нанял ей сиделку, пока не заживет рука, и ежедневно звонил и справлялся о здоровье любимой няни. — Харун, мальчик мой! — всхлипнула Бегюм. — Наконец я до тебя дозвонилась! — Что случилось, Бегюм, ты в порядке? — мгновенно встревожился он. — Мне… ты знаешь, мне так плохо, родной, я… не знаю, что мне делать! — Что с тобой, Бегюм, рука болит? — Да. И рука, и… голова очень кружится… сердце… кольнуло. Так больно!.. — О Аллах! — воскликнул Харун. — Немедленно вызывай врача, Бегюм! — Я уже вызвала. Но я бы хотела увидеть тебя, дорогой, кто знает, вдруг мы не свидимся больше! — Не болтай глупостей, Бегюм! Я уже еду! Успокойся немедленно, выпей лекарство, воды и полежи пока врач не приедет! Не волнуйся, я скоро буду! — Храни тебя Аллах, родной! — прошептала Бегюм и положила трубку. Харун, не помня себя от беспокойства, тут же велел приготовить машину и помчался к Бегюм. Лишь бы ничего серьезного, без конца повторял он про себя все время, пока ехал к своей няне.***
— Сколько повторять, пошла вон отсюда! — рявкнула Фюсун на сжавшуюся от страха девчонку, которую, судя по всему, ее драгоценный сыночек нанял ухаживать за старой ведьмой Бегюм. — Да… ханым! — пискнула дуреха и, переглянувшись с сидевшей в кресле Бегюм, юркнула за дверь. — Ну, вот, — повернулась Фюсун к своей бывшей экономке, — теперь спокойно посидим в тишине, подождем Харуна. Поди-ка и свари мне кофе! — приказала она, усаживаясь на диван. — Живо! — прикрикнула Фюсун, но Бегюм даже не пошевелилась. — Я не ваша служанка, Фюсун ханым, — тихо проговорила Бегюм. — Вы сами дали мне расчет, когда Харун бей уехал учиться. Кроме того, вы и так уже заставили меня ему солгать! Чтобы выманить сюда… Не знаю уж, для чего! Фюсун потеряла дар речи: эта дрянь позволяет себе хамить ей! Что ж, Харун, как видно, разбаловал прислугу, и она быстро позабыла, свое место. Ее удел — молчать и подчиняться! А если позволила себе открыть рот, то должна дорого заплатить за это! — Ты кажется забыла, каков был результат твоего хамского поведения в прошлый раз? — хмыкнула Фюсун, указывая глазами на забинтованную руку Бегюм. — Вы думаете, что сможете напугать меня? — Ты достаточно уже напугана, Бегюм, — хмыкнула Фюсун. Полчаса назад Фюсун ворвалась к Бегюм и решительно потребовала немедленно позвонить Харуну и вызывать его в эту проклятую крысиную нору. Нахалка принялась было артачиться, верещала, что Харун бей очень занят, и вообще она не подумает «подвергать его жизнь опасности». Пришлось немного потрясти ее за шкирку и припугнуть. Фюсун велела Бегюм немедленно позвать Харуна, или же она спалит не только квартиру Бегюм, но и весь дом со всеми его обитателями. Разумеется, прибавила Фюсун, Харуну она ничего не сделает. Ей просто нужно увидеться с сыном, а добровольно он на контакт не идет. Совсем от рук отбился, не желает знаться с матерью! Вот и будет ему урок послушания. Пока старая дура звонила Харуну и плела, что ей «плохо», Фюсун позвонила и приказала Халиту сразу же ехать в особняк Шадоглу и передать одному из охранников, который (разумеется, за щедрое вознаграждение) согласился с ней сотрудничать, лекарство. Дальше уже пусть этот малый придумает, как подмешать его Ярен. Ребенок, которого она носит, никому не нужен, просто лишняя головная боль, от которой стоит побыстрее избавиться. Ярен же пусть потом живет как хочет. Но подальше от Харуна! А сам он вместе с матерью и сестрой уедет в Штаты и продолжит там беспечную, полную удовольствий жизнь. Они втроем станут настоящей семьей, а Шадоглу наконец-то останутся в прошлом. Вот только для начала нужно будет расквитаться с Азизе, а заодно покончить и с этой кретинкой Дильшах. Пусть только выполнит свой уговор и принесет Фюсун мальчишку. А дальше — она и ее обожаемая свекровь вдвоем сгорят в том доме, который Фюсун приготовила им в качестве последнего пристанища. Мальчишка же под чужим именем отправится в детский дом в Стамбуле, а через несколько лет будет видно, что с ним делать. Однажды она уже проделала подобное с Асланом, пусть и Умута ждет та же судьба. Как знать, может быть, впоследствии он окажется более полезен. При условии, что не уродился столь же тупым, как его покойный дядюшка Аслан… Услышав звонок в дверь, Фюсун довольно улыбнулась и сама пошла открывать. Ей до смерти хотелось лично увидеть физиономию Харуна, когда он увидит свою мать.***
Халит заметно нервничал. Оставив машину в соседнем переулке, он обогнул дом и прошел прямиком к хозяйственным постройкам. Затем он перевел дух и огляделся кругом, дабы удостовериться на всякий случай, нет ли слежки. Кажется, все чисто… Где, интересно, носит этого олуха?.. Фюсун ханым приказала передать ему важные распоряжения, а заодно и лекарство. Странно, что она решила впутать в эту историю еще одного случайного человека. Халит предлагал надавить на Дильшах ханым и заставить ее выполнить приказ, но Фюсун ханым заявила, что и без него разберется. От Дильшах, дескать, никакого толку, она первое-то поручение исполнить не смогла, куда ей еще и это. Здесь, подчеркнула Фюсун ханым, ошибки быть не должно. Ярен ханым должна регулярно принимать какие-то там психотропные препараты и лекарство, которое спровоцирует выкидыш… Халит вздохнул. Ему, честно говоря, претил этот последний приказ хозяйки. Шесть лет тому назад умерла его… без пяти минут жена. Долунай была племянницей хозяина швейной мастерской, где Фюсун Асланбей обычно заказывала одежду для прислуги. Однажды она приехала к хозяйке с каким-то поручением от отца, и так они с Халитом познакомились. Он собирался делать официальное предложение, и судя по всему, отец Долунай был не против. Денег у Халита было достаточно, он мог купить им с женой квартиру, а после подумывал открыть свой магазин или же помогать тестю. Разумеется, он знал, что Долунай была беременна и потому решил поторопиться со свадьбой. Фюсун ханым заявила, что расчет ему даст лишь после того, как он действительно женится, и родится их с Долунай ребенок. «А то ведь всякое в жизни бывает!» — прибавила вдруг она, и у Халита все похолодело внутри. И ведь как в воду глядела! За день до их свадьбы у Долунай открылось сильное кровотечение, и, к несчастью, ее не смогли спасти. Врачи говорили что-то про «слишком сложный случай», якобы ничего нельзя было сделать. И вот теперь Ярен ханым… Так за что же ей такое потрясение? Халит вздрогнул: а что если… Нет! — тут же одернул он себя, хватит думать о прошлом, и нечего забивать себе голову всякими глупостями. Где же, однако, носит этого кретина? Фюсун ханым давно уже требовался свой человек в доме Шадоглу, но как Халит ни старался, у него не получалось сблизиться ни с кем в том доме. И вот, по счастью, месяц назад с одним из охранников произошел несчастный случай: он сломал ногу. И тогда Халит быстро отправил на его его место Мустафу, одного из новеньких, принятых недавно на работу в особняк Асланбеев. Мальчишке всего девятнадцать лет, но, стоит сказать, он довольно умен, а самое главное, его легко держать в узде, потому что у него есть мать и две старших сестры, о которых надо заботиться. Сегодня Халит позвонил ему и назначил встречу, Мустафа уже четверть часа как должен был явиться, но его все нет. Как бы не случилось какой беды, — беспокоился Халит. Халит вздохнул, еще раз огляделся, после чего, чертыхнувшись сквозь зубы, достал телефон. Неожиданно в спину ему уперлось дуло пистолета (он ни за что и никогда не спутал бы!) и раздался спокойный голос: — Даже и не думай рыпаться, потому что от тебя в ту же минуту одно решето останется, понял? Он молча кивнул. — А теперь медленно — руки из карманов и повернись! Только без фокусов мне! Халиту ничего не осталось, кроме как повиноваться, ведь очевидно же, что он угодил в ловушку, точно зеленый пацан. Нельзя было доверять Мустафе! Верно все же говорят: никогда не стоит недооценивать своих врагов. — Вот и умница! — усмехнулся телохранитель Азизе Асланбей, Махмут. Рядом с ним стояли еще двое, а чуть поодаль, у каменной стены, еще несколько человек. — Что, Халит, вы с Фюсун Асланбей думали, что так легко сможете всех одурачить? Ладно, объясняться будешь не со мной. Шагай давай! — прибавил он, все так же держа его под прицелом. — И если жить хочешь, упаси тебя Аллах что-нибудь выкинуть! Иди! Двое молчаливых подручных Махмута подхватили Халита под руки и потащили к задним воротам, которые, насколько он знал, вели во двор, к хозяйственным постройкам особняка Шадоглу. Что ж, подумал Халит, раз не убили сразу, значит, им нужна какая-то информация. Следовательно, он еще может поторговаться и остаться в живых.