***
— … ты очень странно на нее смотришь, — один из егерей с опаской посмотрел на стоящего бок о бок мужчину, с интересом осматривающего полубессознательную пленницу в их обоюдном захвате. — Знаешь, мне, наверное, немного жаль, что такая красота останется неиспользованной… — тонкие губы растянулись в похабной, отвратительной ухмылке, — … по назначению. Он обхватил ладонью девичий подбородок и, крепко стиснув пальцы на бледных щеках, внимательнее пробежался взглядом по юному, избитому лицу девчонки. Она была дезориентирована, поэтому не оказала никакого сопротивления. — Покорная, податливая… — хриплых ноток в голосе стало еще больше. Егерь склонился чуточку ниже, практически прикасаясь кончиком носа к ее щеке… — Красивая… — Осторожнее… — его напарник с опаской покосился на приоткрытую дверь — не хватало еще, чтобы Темный Лорд увидел подобную вольность. — А ведь если после приватного разговора с Господином грязнокровка не сдохнет, ее отдадут нам, — изуродованная мозолями ладонь скользнула по женской шее, под бледной кожей которой билась напряженная жилка. — Ты же осознаешь, что она больше будет походить на овощ? — второй мужчина продолжал воровато поглядывать на дверь. — Ну и что… — широкая ладонь скользнула ниже, — чтобы трахнуть это шикарное тело, совершенно не обязательно, чтобы девчонка была в ясном сознании, — улыбка на уродливом лице стала гаже. — Главное, чтоб еще дышала и оставалась теплой… вот как сейчас… — Фу, порой я забываю, какой ты извращенец, — второй мужчина поморщился, явно не одобряя действия своего товарища. — Неужели тебе самому не хотелось бы позабавиться с этой грязнокровкой? — продолжая пожирать взглядом молчаливую девушку, поинтересовался егерь. — Точно не тогда, когда ею заинтересовался Темный Лорд, — во втором голосе звучала нервные нотки. — Если девчонка быстро расколется, то моментально ему надоест. Не помню, чтобы Господин звал кого-нибудь на повторный сеанс… — зловонное дыхание опаляло женское лицо. — А когда это случится…. я буду рядом, куколка, — девушка никак не отреагировала. — Думаю, лучше прямо сейчас оставить ее тут и уйти, пока Темный Лорд не появился, — напомнил второй мужчина. Он явно ощущал себя не в своей тарелке. — Пойдем… — он тронул товарища за плечо. — Секундочку, — прошипел мужчина, буквально пожирая пламенным взглядом женское тело в его власти… Он сжал правой рукой шею девушки, а левой подцепил край широкой, мужской рубашки, болтающейся на тонком теле. Крепкая, мозолистая ладонь скользнула выше, пробегая неприятной щекоткой по впалому животу. Мужчина с хриплым смешком погладил выпирающие ребра и с шумным, удовлетворенным выдохом накрыл ладонью полную, упругую грудь, крепко сдавливая чувствительную плоть. Девчонка пискнула и рефлекторно вцепилась пальцами его ладонь, пытаясь оборвать этот отвратительный контакт. В ответ егерь еще шире оскалился, обнажая свои пожелтевшие, полусгнившие зубы. — Когда эта сучка начинает реагировать на мои «ласки», то становится еще более привлекательной, — усмехнулся мужчина, сильнее сжимая женскую грудь. Нащупав подушечками пальцев сквозь ткань лифчика маленький бугорок соска, он начал перекатывать между пальцами нежную плоть. — Уверен, скоро мы обязательно продолжим, грязнокровка, — кончик языка прошелся по девичьей щеке, изуродованной мелкими порезами… Крепкая ладонь вынырнула из-под рубашки и двинулась ниже, находя приятную округлость женского бедра, прикрытую свободно болтающейся джинсовой тканью.- Тебя бы только немножко накормить… — в хриплом голосе появились нотки недовольства: — Люблю когда у женщины не только полная грудь, но задница на месте. Его пальцы слегка поднырнули под поясок джинсов, оцарапывая кожу, извивающейся в захвате девушки…. Внезапно алая вспышка разорвала пространство комнаты, вынуждая Грейнджер крепче зажмуриться, спасаясь от невыносимо яркого освещения. В то же мгновение тошнотворный крик боли чуть не разорвал ее барабанные перепонки, и Гермиона рефлекторно зажала ладонями уши в нелепой попытке приглушить неприятный шум. Фонтан кровавых брызг разлетелся обильными капельками, орошая и девичье лицо, и ее тонкие ладони и…. нелепую, явно на пару размеров большую рубашку. И следом раздался глухой, ужасающий звук упавшей на пол отрубленной мужской кисти. — Оставили девчонку. И вышли вон, — ледяной, низкий голос пробирал до костей. Провинившийся егерь с позорным, тонким скулежом прижимал к груди кровоточащий обрубок некогда абсолютно здоровой кисти, с ужасом глядя на приближающегося к нему Темного Лорда. На губах раненого выступила кровавая пена. Он пытался набрать в легкие воздух и что-то сказать, оправдаться, попросить пощады, но мышцы не слушались, а из мужской глотки вырывались лишь шумные, рваные, пропитанные болезненностью стоны. Его напарник трясся от ужаса, не зная, что предпринять. Не понимая, что творит, мужчина склонился вниз, одновременно отвешивая господину неловкий поклон и пытаясь поднять отрезанную кисть своего соратника, но Темный Лорд точным толчком носка сапога откинул в сторону окровавленную плоть: — Пошли вон. В третий раз ему уже приказывать не пришлось. Подхватив под локти рыдающего, скулящего и практически потерявшего сознания мужчину, здоровый егерь потащил искалеченного товарища к двери, мечтая как можно быстрее оказаться подальше от пристального наблюдения кроваво-красных глаз. Волан-де-Морт молча прошел вглубь комнаты и на мгновение замер около полок, ломящихся от всевозможных книг и документов, словно что-то там выискивая. И только потом он медленно, будто не хотя уселся в широкое кресло и, откинувшись на высокую, прямую спинку, наконец-то посмотрел на девушку, замершую у противоположной стены. Лишившись хоть и весьма сомнительной, но довольно действенной опоры в виде двух сильных мужчин, Грейнджер безмолвно сползла вниз вдоль стены и, подтянув к груди свои острые, костлявые коленки, уткнулась в них кончиком носа, словно огораживаясь таким образом от всего мира и от того, что….ей было уготовано. Гермиона не плакала. Она не тряслась от ужаса. А просто… находясь в полуобморочном состоянии от долгой пытки, мечтала как можно быстрее отключиться окончательно. Алые щелки стали пугающе узкими. Что ж…. прекрасно. Пора этому нежному созданию спуститься с небес на грешную землю. Ведь это всего лишь красивая, живая кукла…. с которой пришло время поиграть.***
Сквозь туманную пелену пробился громкий вопль — я так плохо соображала, что даже не сразу поняла, кто именно кричал: я или кто-то другой. Чужие руки больше не удерживали, где-то в отдалении была слышна какая-то возня, сменившаяся топотом ног. До меня доносились отголоски диалога, в котором я все равно не могла понять ни единого слова. Ноги подкашивались, а голова с каждым вдохом становилась все тяжелее и тяжелее. В какой-то момент я осознала, что уперлась лбом во что-то твердое. Кажется, это были мои колени… Я так и не поняла, когда именно оказалась на полу — меня клонило в сон… телу просто жизненно необходимо было отключиться и восстановить потраченные силы. Вот сейчас я усну… сейчас… А когда проснусь, буду готова встретиться лицом к лицу со всеми трудностями. А сейчас надо отключиться. Вот сейчас… В мой мозг будто кто-то скользнул ладонью — виски сдавило от невыносимой боли, а из горла вырвался хриплый стон — кричать я уже не могла. Призрачные пальцы одним резким росчерком стерли из моего сознания спасительную дымку, и, больно ударившись затылком о стену, я распахнула глаза, окончательно выныривая из забытья. Периферическим зрением я видела крепкую мужскую фигуру в темном балахоне, восседающую в кресле. Темный Лорд. Но я так и не подняла взгляд, упрямо глядя на свои колени. — Пришла в себя? — низкий, насыщенный голос разорвал тишину, и я рефлекторно подняла глаза, встречаясь взглядом с красными, нечеловеческими прорезями на чудовищно некрасивом, пугающем лице. Зачем… зачем он приказал меня привести сюда? Что ему от меня нужно? Неужели этот монстр думает, что я предам своих друзей и расскажу ему, где их искать? Этого не добилась Лестрейндж. И ему тоже не удастся. Не удастся. Не удастся… Я твердила себе эту установку, всеми силами пытаясь настроиться на предстоящие мучения. Низ живота скручивало от ужаса, и если бы в моем желудке что-то осталось после предыдущего акта пыток, я бы точно выблевала это на безупречный пол его кабинета. Будет больно, Гермиона. Но ты справишься. Обязательно справишься. Ты обязана справиться. Ты… — Так и будешь смотреть на меня или все-таки озвучишь вопросы, которые появились в твоем жалком, грязнокровном мозге? — тонкие, синюшние губы расползлись в издевательской усмешке. Если Волан-де-Морт думал, что я поддамся на его провокации, то его ждало большое разочарование. — Хм… не разочаровывай меня, грязнокровка, — мужчина склонил голову на бок. — Мне рассказывали об остроумной подружке Гарри Поттера, у которой всегда есть в запасе миллион каверзных вопросов и столько же бесполезных идей, — и без того жестокое лицо еще больше заострилось, выдавая высшую степень недовольства Темного Лорда. — А я вижу перед собой тупоголовую сомнамбулу, — я моргнула, но так ничего ему и не ответила. — Впрочем, существует вероятность, что Беллатриса успела повредить твой хлипкий мозг, — он перекатывал в своих костлявых, безобразных пальцах волшебную палочку, — если это так, то ты абсолютна бесполезна, — в низком голосе послышалась задумчивость… — Что ж… в таком случае мне стоит заняться другими пленниками, — я чувствовала, как сердце учащает бег, а во рту появляется неприятный, горьковатый привкус… — Как насчет той рыжеволосой девчонки, которую ты пыталась спасти от приватной беседы с моей соратницей? — Чего вы от меня хотите?! — ощущая саднящую боль от каждого вытолкнутого из глотки слова, прохрипела я. — О, так все-таки в твоей головушке присутствуют мысли! — иронично восхитился Темный Лорд. — Неплохо. Совсем неплохо, — голос стал еще ниже, приобретая опасный оттенок. — А значит, там есть и необходимая мне информация. Он резко поднялся и вплотную подошел ко мне: — Вставай, — я упрямо сидела на месте, даже не пытаясь повиноваться. Не дождется. Склонившись, мужчина обхватил ладонью мой подбородок. Я попыталась увернуться от костлявых пальцев, но он с легкостью подавил мое сопротивление. Крепче сжав пальцы, он потянул меня вверх, заставляя вслед за его руками податься вверх и телу. Вторая ладонь зарылась на затылке в копне моих волос, больно сжимая, вынуждая запрокинуть голову назад и открыться его пытливому, полному издевки и жесткости взгляду. Я ждала от него главного вопроса, но Темный Лорд молчал, продолжая пожирать взглядом мое лицо. И когда мне показалось, что он начинает приближаться, я не выдержала и прошептала: — Так чего вы от меня хотите? Волан-де-Морт не стал отвечать. Он продолжал сжимать мои щеки своими длинными, безобразными пальцами. Все сильнее и сильнее, будто намереваясь размозжить мои челюсти. — Если вы думаете, что я скажу координаты, то можете на это не рассчитывать, — его руки ограничивали движение моих губ, поэтому голос звучал жалко и как-то по-детски. — Я их не знаю, а если бы даже и знала, то вы можете применить ко мне хоть миллион Круциатусов подряд, но я все равно не дам вам никакой информации… — кажется, я сама верила своим словам, мысленно отсчитывая секунды перед тем, как чудовище начнет осуществлять то, что я озвучила. Но… как ни странно, Волан-де-Морт не стал применять ко мне пыточное проклятие, а лишь еще раз скользнул взглядом по моему лицу, зажатому в силках его пальцев. Внезапно мужчина склонился ниже и, практически коснувшись кончиком своего плоского, отвратительного носа моей левой щеки, прохрипел: — А кто сказал, что мне нужны от тебя эти данные, грязнокровка? — Тогда… — я облизнула пересохшие губы, ощущая, как все внутренности буквально сводит от ужаса и брезгливости, — … тогда чего вы хотите?***
Впервые за долгое время мне до чертиков хотелось касаться женского тела. Удерживая в ладонях лицо этой девчонки, мне казалось, будто мою кожу пронзают пламенные, жаркие, мучительно приятные искорки. В омертвевшие рецепторы моего воскрешенного тела будто вдохнули новую жизнь, и теперь они буквально впитывали в себя каждое новое ощущение, наслаждаясь позабытыми эмоциями. Это было слишком жарко. Слишком ново. Слишком желанно. Я смотрел в широко распахнутые, шоколадные глаза, краем пытливого сознания подмечая в карих радужках мелкие, хаотичные, темные вкрапления. Будто россыпь маленьких веснушек… Скользнул взглядом ниже, с затаенным интересом осматривая прямой, аккуратный нос, тяжело втягивающий в себя воздух. Окинул взглядом зажатые в моих пальцах щеки, испещренные мелкими царапинками и капельками чужой крови. Еще ниже… я уставился на пухлые, распахнутые в немом крике губы… кожа которых была растрескана, искусана, но….Мерлин меня поглоти, именно в этот момент я осознал, что мне до одури хочется вгрызться в них бешеным, диким, болезненным поцелуем… Хм… и все-таки эта полудохлая подружка Поттера до чертиков красива. Растрепанная, избитая, грязная от крови и пота, но…черт, возьми, такая притягательная! — Что вы от меня хотите?! — писк девчонки пробился через пошлые, болезненно-приятные образы того, что я собирался с ней сделать. Стремясь добиться от меня ответа, Грейнджер вдруг обхватила своими узкими ладонями мое запястье, явно пытаясь оборвать наш затянувшийся зрительный контакт. Ее прикосновения обрушились на меня новой лавиной позабытых ощущений, над которыми я больше не имел контроля. И я, стремясь вернуть себе привычную бесстрастность и отстраненность, грубо отпихнул от себя девчонку: — Я не разрешал прикасаться ко мне, — прошипел сквозь стиснутые зубы, ощущая внутри волну нечеловеческой злости. Сжав пальцы, я уперся обоими кулаками в стену по сторонам от кучерявой головы, возвышаясь над хрупким телом моей живой куклы. — Чего вы от меня хотите? — Грейнджер вжималась спиной в стену комнаты так, будто пыталась найти способ пройти сквозь пространство и очутиться подальше от меня. Наивная. Отпускать ее я не собирался. По крайней мере, пока не наиграюсь всласть. И сейчас наша игра продолжится, и в ней появится новый, интригующий виток. Сейчас она получит ответ на свой вопрос. И я очень хочу при этом смотреть в ее симпатичную мордашку и видеть каждую эмоцию, которая появится после моего ответа. И я, еще ниже склонившись к напряженной девушке, с гадкой ухмылкой проговорил: — Секса. — Что?! — в карих глазах столько упоительной паники, столько ужаса, отвращения и проступивших, зародившихся в уголках миндалевидных глаз слез, что… мне немедленно захотелось перейти от слов к действиям. Такого ответа Грейнджер явно не ожидала. Смешная. Еще секунду назад готова была героически сносить любые пытки, издевки и унижения, но вот даже гипотетическая мысль о физической близости со мной моментально раскрошила эту героическую гриффиндорскую броню, превращая девчонку в затравленного, маленького зверька. Чудесно. — Что-то ты побледнела, — с издевкой протянул я, сокращая расстояние между нашими лицами до минимума — я даже ощущал жар ее прерывистого дыхания у себя на коже. — Неужели ты не счастлива от такой великой чести? — Грейнджер тихонечко всхлипнула: и от вида ее белоснежных зубов, закусивших нижнюю губу, мне отчего-то стало нестерпимо жарко… — Ты должно быть первая грязнокровка, которая заинтересовала меня… — похотливо оскалился, — … в физическом плане, а не как размазанные по полу мозги и выпотрошенные кишки. — Это ведь шутка, да? — ее голос звучал жалко, подавленно. Обреченно. Мы оба знали: я не шучу. — Про мозги и кишки или про мой платонический интерес к тебе? — слегка отстранился, выпрямляясь…. И только тут осознал, насколько же девчонка ниже меня ростом. Насколько она хрупкая и маленькая…. — Возможно, мне стоит перейти от слов к действиям, чтобы у тебя не возникло никаких иллюзий по поводу моего чувства юмора? Грубо захватив в кулаки клетчатую ткань ее рубахи, я дернул ее в стороны, с новой искрой возбуждения подмечая, как полетели в стороны крохотные, оторванные пуговки. В полах разорванной ткани мелькнула широкая полоска простого, серого бюстгальтера. Никаких кокетливых оборок и рюш. Никаких кружевных изысков. Но, Мерлин бы меня побрал, я едва сдерживался от того, чтобы тотчас не превратить в рваные клочки и эту хлопковую преграду. — Не трогайте меня! — девчонка попыталась скрестить руки на груди и закрыться от моего горящего взгляда, но я тут же перехватил хрупкие запястья и вдавил их в стену. — Не надо! — она дергалась, извивалась, отворачивала от меня лицо и пыталась зарыться носом в свое плечо, будто этого могло помочь ей избавиться от моего животного, мужского интереса… если бы я на самом деле захотел сегодня переступить эту черту и броситься в позабытый омут ощущений. Я мог бы получить ее тело прямо сейчас. Прямо здесь. Вот у этой стены. Но в этот момент я даже не хотел думать о том, сколько ощущений мне подарил бы этот тесный контакт с ее телом. Ведь так не интересно. Получить все за один раз….нет… я хочу наслаждаться ею постепенно… И она сама мне в этом беспрекословно поможет. Даже не сомневаюсь. Освободив одну ее руку, я скользнул ладонью вниз… находя приятную, упругую округлость бедра… хм…егерь был прав, эту девчонку надо слегка подкормить — слишком уж тощая. Пальцы побежали дальше. Мои ногти оцарапали упругую впалость женского живота, подмечая судорогу, охватившую каждый ее мускул…. — Нет! Нет! Нет! — ее истошные вопли — упоительный, звонкий колокольчик для моего сознания. И однажды я сполна наслажусь криками. Но…не сегодня. — Ну, раз на секс ты сегодня не настроена — понимаю, хочется привести себя в порядок, — с издевкой проговорил я, — … вернемся к недавнему разговору. Жду адреса ваших убежищ. И в отличие от Лестрейндж я прекрасно знаю, что они спрятаны на задворках твоего сознания за плотным ментальным щитом. Так что…если не хочешь испытать адскую боль, которой будет сопровождаться разбивание этой защиты….лучше отвечай по-хорошему. — Приступайте! Я все равно ничего вам не расскажу добровольно! — это было абсурдно, но карие глаза буквально источали облегчение. А она забавная. Мысль об изнасиловании доводила ее до панического припадка, а неизбежные пытки совершенно не пугали. — Ты же понимаешь, что после того, как я разорву в клочья твой ментальный щит, то проникну в твои мысли и с легкостью выверну их наизнанку? Переверну все воспоминания и, в конце концов, найду нужные данные? Вот только после этой процедуры ты, грязнокровное отродье, превратишься в заикающийся, ничего не соображающий овощ, который будет давиться кровавой слюной. Лицо Грейнджер осталось абсолютно беспристрастным, лишь зрачки слегка расширились, выдавая ужас своей упрямой хозяйки. — Ну что, грязнокровка, повеселимся? — я достал из рукава мантии Бузинную палочку, готовясь к акту Легилименции. В последнее время я не очень любил добывать сведениям этим способом. Слишком легко и быстро. Никакого веселья. То ли дело проверенные и блестяще отработанные пыточные проклятия. Грейнджер зажмурилась, обрывая наш зрительный контакт — наивная дуреха! Неужели думала, что таким образом сможет меня остановить от копания в ее мозгу?! — Ну что ж, прежде, чем мы приступим к нашей небольшой вечеринке, я еще раз уточню: итак, я правильно понял, что сотрудничать ты не собираешься, и я могу не рассчитывать на получение нужной информации… хм….добровольно? — кончик палочки уперся в основание женского подбородка. Не открывая глаз, Грейнджер покачала головой, подтверждая озвученный мною вывод. — Прекрасно… — усмехнувшись, я отступил от нее на пару шагов, давая обманчивое, но такое упоительное ощущение свободы. Черные ресницы дрогнули, и девчонка с опаской, не верящее уставилась на меня. — … но невежливо с твоей стороны… — хмыкнул я, удобнее перехватывая волшебное древко самой могущественной волшебной палочки и направляя ее на девушку отработанным до совершенства движением: — Круцио!***
Тонкое тело извивалось на полу, то и дело со всей дури врезаясь затылком в ближайшую стену. Волан-де-Морт не опускал палочку уже около пяти минут, с азартом отсчитывая про себя секунды: сколько…сколько еще сможет выдержать эта кукла, прежде, чем сломается?! Где-то на задворках его сознания мелькала странная, непривычная мысль, что… пожалуй, стоило бы остановиться, иначе заинтересовавшая девушка просто сдохнет, как и тысяча других жертв до нее… и, кажется, он даже немного расстроится…самую малость…если это произойдет так рано. Костлявая рука дернулась, и кончик бузинной палочки сменил ориентир. Грейнджер тяжело, прерывисто дышала; из уголков закрытых глаз текли слезинки, а из носа хлестала алая кровь, стекая по губам и подбородку обворожительными, притягивающими его внимание дорожками. Какой красивый, причудливый узор… Перед ее глазами стояла кромешная тьма, сил не было даже на то, чтобы разлепить веки. Мышцы сводило судорогой, а проклятое, предательское сознание никак не хотело отключаться и избавить ее от этого ужаса. Ну почему…почему он выбрал для своих забав именно ее?! Отчаянная, липкая мысль, после которой внутри девушки все будто перекрутилось: она не имеет права так думать! Это неправильно! Неужели было бы лучше, если бы на ее месте оказался кто-то другой?! Ханна… Анджелина… Или Джинни… Неужели есть кто-то, кому бы она пожелала такой участи?! «Нет…нет…нет…» — она твердила себе это слово, абсолютно не соображая его значение и не понимая, что происходит, и о чем именно она просит… и, самое главное, кого… Вдруг Гермиона ощутила, как в ее волосы зарываются чужие, ледяные пальцы. Девушка дернулась, ожидая очередной вспышки боли, но, то ли после длительного Круциатуса она уже не способна была ощутить все сполна, то ли Темный Лорд пока не задался целью выдрать ей на затылке волосы. — Ну, что, несговорчивая грязнокровка, думаю, на сегодня для тебя Круциатусов более, чем достаточно, — опустившись рядом с полубессознательным женским телом, бесстрастно проговорил Волан-де-Морт. Не удержавшись, мужчина зарылся пальцами в растрепанные каштановые локоны, пропуская между фаланг мягкие пряди и, неожиданно для самого себя, наслаждаясь этими странными… слишком уж непривычными и невинными действиями. — Если хочешь еще немного пожить, то стоило бы ответить на заданный мною вопрос, — не отрывая глаз от каштановых завитков, оплетающих его фаланги причудливыми колечками, продолжил Темный Лорд, прекрасно зная, что его тихий голос дойдет до сознания жертвы. По-другому просто не могло быть. Гермиона замерла под его руками. Ее губы дернулись, но…тут же сжались назад в тонкую полоску. Из ноздрей вырвался шумный, рваный выдох, а вслед за ним и новый фонтан алых брызг. — Ответа по-прежнему не будет? — поинтересовался палач. Слишком спокойно и беспристрастно. Он тихо шепнул что-то себе под нос, и Грейнджер, сама не понимая как, разлепила припухшие от слез веки. И откуда только силы взялись? Над ней зависло безобразное лицо ее личного мучителя. Он внимательно вглядывался ей в глаза, явно ожидая капитуляции. Но Гермиона упрямо покачала головой. — Что ж… Круциатус, конечно, предпочтительнее, но… на свете еще так много великолепных проклятий, помогающих моим гостям быть сговорчивыми, — улыбнулся мужчина, и… легко встав с пола, навис над притихшей девушкой, в который раз за вечер направляя на нее волшебное древко. «Ну, скажи, скажи Авада Кедавра, и позволь мне уйти!» — мысленно умоляла Гермиона, прекрасно осознавая, что очень скоро не сможет сопротивляться его давлению. Она или сойдет с ума, или будет мучительно долго умирать: он выжмет из нее все силы…медленно… капелька за капелькой. — Сектумсемпра! — алые глаза полыхнули пламенем — и с кончика волшебной палочки сорвалась тонкая, едва заметная вспышка, превратившаяся в десятки невидимых, острых как бритва лезвий… врезавшихся в белоснежную, мягкую кожу и разорвавших плотные сплетения клеток, выпуская наружу кровь, вырвавшуюся под давлением обильным фонтаном брызг, разлетевшимся в стороны и оросившим все вокруг: пол, стены….мужские ботинки, полы длинной мантии…и даже его нечеловеческое лицо…. Волен-де-Морт фанатично улыбнулся, склоняясь над хнычущей от боли и ужаса девушкой. Она видела животный оскал, замечая, как мужчина с восхищением осматривал ее. Она не хотела, но все равно видела, как Волан-де-Морт утер ладонью свое страшное лицо, убирая с бледной кожи ее же кровь…только для того, чтобы тут же с причмокиванием слизнуть алые капли с подушечки длинного пальца. Противно и гадко до дрожи… до рвотного спазма, скрутившего все внутренности. Краем сознания Гермиона ощущала, как тяжелеет ее одежда, с каждой секундой все больше и больше пропитываясь ее же кровью. Грейнджер то бросало в жар, то накрывало ледяным холодом. На губах ощущался неприятный привкус железа, а в глазах вновь появилась спасительная темнота… Смерть…это точно она. Ну где… где же эта чертовая костлявая старуха?! Сквозь пульсирующую в ушах кровь, она услышала странные, мелодичные звуки, безошибочно узнавая в них контр заклятие. Не может быть. Этого просто не может быть! Темный Лорд наслал на нее режущее проклятие, чтобы через несколько минут залечить нанесенные им же раны. Его прохладные губы заскользили вдоль ее щеки: широкие ноздри раздувались, будто мужчина пытался как можно глубже втянуть в себя воздух и насладиться… впитать витающий в кабинете аромат ее мучений. — Я все еще жду координаты, — усмехнулся он у мочки женского уха. — Вы можете меня пытать, — тихо, хрипло прошептала девушка, тяжело выталкивая изо рта слова, — расчленить, спалить, четвертовать, избить… что хотите, но…. — она облизнула сухие, растрескавшиеся губы, — я никогда не скажу вам, где искать остальных, слышите?! — на последнем слове выдержка покинула Гермиону, ее голос треснул, и из горла вырвался громкий всхлип. — Непокорная девчонка, — неодобрительно прошелестел мужской голос над ухом, — но мне очень понравился список твоих скрытых желаний, — Волан-де-Морт ухмыльнулся ей в лицо и, поднявшись с пола, отошел и уселся назад в кресло с непроницаемым выражением на змееподобном лице. Секунда — и входная дверь тихонько приоткрылась. На пороге стоял кто-то из многочисленных слуг, с опаской поглядывая то на хозяина, то на лежащую, но, похоже, все еще дышащую, жертву. — Мой Лорд, — протолкнув в горло липкую слюну, прошептал егерь, низко кланяясь, — вы… вы вызывали… — Отведите девчонку в подземелья… — оборвав бормотания слуги, резко бросил Волан-де-Морт. Егерь подхватил несопротивляющееся тело под локти и начал пятиться со своей ношей назад к двери. — … и посади ее в камеру… ко всем остальным, — оказывается, Темный Лорд еще не до конца озвучил приказ. Егерь замялся, неловко переступая с ноги на ногу: — Мой Лорд, но там… — Это будет ей хорошим уроком, — с недоброй, победной усмешкой ответил Волан-де-Морт.***
Наверное, на какое-то время я все-таки потеряла сознание, потому что я абсолютно не запомнила обратной дороги. Я пришла в себя от грубого толчка между лопаток, и следом за этим до моих ушей донесся уже знакомый скрежет металла: решетка камеры вернулась на место, ограждая меня от непонятных, устрашающих игр Волан-де-Морта. После пинка я упала на пол, непроизвольно смягчая падение вытянутыми вперед ладонями, до конца не веря, что вернулась к пленникам живой и относительно невредимой. Волосы падали на лицо, а глаза отказывались подчиняться. Виски разрывало от боли — последствия пыток и издевательств Темного Лорда. Ну ничего, могло быть и хуже. По крайней мере, я осталась жива, а значит… значит, у меня все еще есть шанс выбраться из этого филиала ада. Нужно только немного отдохнуть и разработать с выжившими план побега. Все обязательно получится. Раз мы живы, все обязательно будет хорошо. По-другому просто не может быть. Если честно, в глубине души я ожидала, что ко мне тут же подбежит кто-то из друзей и поможет подняться или хотя бы спросит, как все прошло, но… никто так и не подошел. Вокруг стояла неприятная…я бы даже сказала, зловещая тишина. Хм…возможно, меня все-таки запихнули в отдельную камеру. С губ сорвался нервный смешок: видно, этот сумасшедший придурок понял, что если я окажусь со своими товарищами, то мы обязательно улизнем из его лап. Вот и решил меня изолировать. Так, Грейнджер, быстро соберись, тряпка.Нужно как можно скорее оценить обстановку. Сделав над собой просто титаническое усилие, я заставила веки дернуться. Вначале картинка перед глазами была похожа на смазанное пятно, но постепенно очертания предметов становились все отчетливее. Когда я поняла, где нахожусь, я резко зажала ладонями рот, пытаясь не дать крику ужаса вырваться наружу. И все-таки я ошиблась. Я была не одна. Вместе со мной в одной камере, больше похожей на каменную клетку, лежали десятки трупов моих друзей и соратников.***
Вжавшись спиной в каменные прутья решетки, Гермиона во все глаза смотрела на мертвые тела, не замечая, как из ее глаз катятся предательские слезы. Из общей кучи тел Грейнджер безошибочно разглядела Ханну. Раненная девушка лежала на том же самом месте, где Гермиона оставила ее, прежде чем рвануть за Джинни. Гермиона скользнула взглядом по безмятежному, симпатичному лицу совсем еще молоденькой девушки — на нем застыла маска спокойствия и умиротворения. Наверное, в свои последние мгновения Ханна даже не осознала, что смертельное проклятие уже было направлено в ее сторону. А может и нет… Гермиона обратила внимание на их переплетенные с Ли пальцы. Возможно, они пришли в сознание и таким образом попытались поддержать друг друга за пару секунд до конца. Грейнджер утерла ладонями слезы, пытаясь заставить себя прекратить рыдать. Теперь она уже никогда не узнает, как все было на самом деле. Никогда. Их совместный склеп был освещен отблесками коридорного факела, но постепенно и он становился тусклее. Краем измученного сознания, Грейнджер понимала: еще несколько минут, и даже этот огонек погаснет. И тогда ее поглотит темнота. Голова раскалывалась. Было страшно, мерзко, жутко… и безумно тоскливо. Она знала, что это случится, но все равно свет исчез слишком неожиданно. А вслед за тьмой пришла паника. Грейнджер не могла это контролировать. Грудную клетку сковало, будто кто-то накинул не нее металлическую удавку. Девушка прерывисто дышала, пытаясь заставить себя не паниковать, но с каждым вдохом, ей начинало казаться, будто вместе с кислородом начинает приходить и запах медленно, но неумолимо разлагающейся плоти. Это было абсурдно и слишком рано, но… Гермиона ничего не могла поделать с удушающими картинками в своей голове. Она попыталась вытянуть затекшие ноги, но стопы тут же уперлись в чью-то окоченевшую плоть. Отдернув ноги, Гермиона затравленно огляделась вокруг, но… она не видела ничего вокруг себя, кроме неумолимой, высасывающей последние остатки разума черноты… Каменная клетка становилась все уже и уже… А еще девушке начало казаться, будто она различает посторонние шорохи и движения… И вслед за этим на подкорке появилась новая….ужасающая мысль: а вдруг… вдруг Волан-де-Морт превратил ее друзей в инферналов?! И сейчас они все восстанут против нее. Гермиона понимала, что начинает сходить с ума…. А может, она уже свихнулась. Грейнджер уже не понимала, где реальность, а где ее фантазии. Все смазалось и смешалось воедино… Не справившись с паникой, Грейнджер вскочила на ноги и, со всей дури ударив кулаками по решетке, закричала: — Выпустите меня отсюда! Выпустите меня! — она молотила кулаками по железным прутьям, стараясь не обращать внимание на боль в сбивающихся костяшках. Голос отскакивал от стен, а ее вопли и просьбы так и не возымели результата. Никто не пришел. Никто не придет, сколько бы она не рвала глотку. Никто не появится. Грейнджер устало опустилась на пол, наконец-то осознавая, что на камеру кто-то….скорее всего притащивший ее сюда егерь, наложил чары: ее крики навсегда останутся тут. Ее никто не услышит. И она ничего не услышит, даже если кто-то сидит в соседней камере. Волан-де-Морт решил наказать ее одиночеством и изоляцией от внешнего мира. Еще одна безупречная, только на этот раз не физическая, а психологическая пытка от непревзойденного мастера своего дела. Все, что Гермионе оставалось, — это сжаться на полу в маленький, дрожащий от рыданий комочек и стараться не думать о том, кто находится рядом с ней. Обнимать себя трясущимися руками и стараться не обращать внимания на пропитанную собственной кровью, прилипшую к коже и холодящую тело рубашку, которую она когда-то подарила Рону. Хм…оказывается, Темный Лорд восстановил целостность нитей в те секунды, когда лечил нанесенные им же раны. Сбитые о решетку костяшки пальцев саднили, но Грейнджер запрещала себе об этом думать. Она растирала плечи ладонями в жалких попытках согреться… и мысленно умоляла сознание отключиться и позволить ей уйти от этой жестокой реальности хотя бы на пару часов… За долю секунды до того, как на девушку наконец-то навалилась спасительная пелена беспамятства, у нее все-таки мелькнула одна странная, до абсурда радостная мысль: среди трупов не было ни одной рыжей девушки… Значит, Джинни все еще жива.***
Медленно наклоняя стакан с виски то в одну, то в другую сторону, я смотрел, как кубики льда постукивали друг о друга своими расползающимися гранями. Огненная жидкость повиновалась любому, даже самому незначительному движению, и я с непонятной апатией наблюдал за ее меняющимся уровнем и завораживающим отблеском в тусклом свете десятка свечей. Тихий скрип двери я проигнорировал, даже не подумав оторвать взгляда от своего монотонного развлечения. — Мне можно войти? — глубокий, грудной голос замершей на пороге женщины разрушил эти странные мгновения полного умиротворения. — Ну, раз я тебя позвал, значит, можно… Беллатриса, — с кривой усмешкой заметил я, поднимая взгляд на свою самую преданную единомышленницу. Лестрейндж тихо закрыла за собой двери, но не предприняла никаких попыток приблизиться ко мне. Ведь она прекрасно знала, что для любого действия нужно получить разрешение своего господина. Меня. Умница. Послушная, покорная… чистокровная шлюха. — Подойди… — хрипло проговорил, поднося стакан к губам и обхватывая ими стеклянную грань. Холодная жидкость протолкнулась в горло, смачивая слизистые и воспламеняя мою кровь. Лестрейндж плавно, словно крадучись приблизилась и остановилась всего в шаге от кресла, с обожанием вглядываясь в мое бесстрастное лицо. Я нарочно медленно отставил на стол стакан и, окинул взглядом притихшую женщину, с покровительственной усмешкой похлопал себя по колену, негласно приказывая Беллатрисе занять предложенную позицию. Как домашней собачонке. Ведьма беспрекословно повиновалась Обвив мою шею своими тонкими, но очень сильными руками, она, преданно заглядывая мне в глаза, вдруг негромко проговорила: — Ты… — Лестейндж взволнованно облизнула губы, — … ты сегодня будешь…таким? — мне показалось, или на последнем слове она даже слегка побледнела? — А ты предпочитаешь видеть перед собой смазливую магловскую физиономию, нежели лицо своего повелителя? — проведя подушечкой большого пальца по влажной, пухлой нижней губе, жестко поинтересовался я. — Нет! Конечно, нет! — в голосе Беллы отчетливо слышались подобострастные нотки. — Я… хочу тебя любым! — заверила меня ведьма и, будто в подтверждение своих слов, прижалась своим ртом к моим губам. Я позволил ей эту вольность, даже слегка разжимая губы и давая женщине ненадолго углубить бешеное сплетение ртов и языков. А потом, крепко обхватив Беллатрису за острые локти, свел их у нее за спиной и, отстранив любовницу от себя, негромко приказал: — Раздевайся. Ей не нужно было повторять дважды. Лестрейндж соскочила с моих колен и, отступив на несколько шагов, принялась быстро, но очень элегантно избавляться от одежды. Вот они, аристократичные манеры, вышколенные с пеленок. Без единого звука я наблюдал за тем, как она развязывала нагрудную шнуровку на кожаном корсете, а потом медленно стягивала к стопам свободную юбку. Тонкие, красивые пальцы порхали над пуговками белоснежной блузки, виртуозно справляясь с крохотными кругляшами. Минута, — и хлопковая тряпка была отброшена в сторону. Беллатриса осталась в кружевном, слитном пеньюаре и полупрозрачных черных чулках с ажурной, узорчатой резинкой, выгодно подчеркивающей упругость и совершенство округлых бедер. Но, черт возьми, тело Грязнокровки, несмотря на чрезмерную худобу, мне все равно понравилось больше. Я резко встал со своего кресла, отгоняя от себя так не вовремя возникшие образы дрожащего от ужаса тела, и, отвернувшись от замершей ведьмы, быстро отошел к бару. Схватив с полки бутылку, я зубами вырвал из горлышка пробку и, сплюнув ее на пол, прижался губами к узкому отверстию, двумя рваными, жадными глотками осушая треть бутылки. Вот так намного лучше. Я бросил взгляд на замершую любовницу — она так и не посмела сдвинуться с места. — Снимай все! — раздраженно бросил я, и Лестрейндж, подхватив кончиками пальцев бретельки лифа, спустила их к локтям, сначала освобождая руки, а потом красиво и аккуратно скатывая к лодыжкам дорогое кружево, полностью обнажаясь. Для меня. Наблюдать за этой женщиной было приятно. Иначе она точно не задержалась бы в моей постели настолько долго. — Стань коленями на сидушку, а локтями упрись в спинку, — бесстрастно и отрывисто проговорил я, наколдовывая из воздуха длинную плеть, с упоением смыкая пальцы на жесткой плоско-овальной рукояти, покрытой черным, бархатистым велюром и ощущая ее шероховатость и тепло. Беллатриса исполнила мой приказ без единого изъяна. — Ноги пошире… — склонив голову на бок, потребовал я, оценивающе глядя на эту бесстыжую чистокровную шлюху. Лестрейндж тут же раздвинула колени, на этот раз без единого приказа прогибаясь в пояснице и отставляя назад свою упругую, совершенную задницу. Подойдя ближе и оказавшись позади женщины, я занес над ней руку, и медленно заскользил вдоль ровной спины, наблюдая, как струящиеся, черные «хвосты» плети ласкают скрытые под бледной кожей позвонки. Беллатриса сдавленно простонала, еще сильнее прогибаясь и пытаясь сделать возникший контакт как можно теснее и ярче. Моя хорошая, податливая куколка. Вот только сегодня мне до чертиков хотелось играть с другой живой игрушкой. Новая волна непредвиденного, незапланированного раздражения — и я отстранился от возбужденной женщины. Сменив положение, я оказался у нее перед лицом и, упершись кончиком рукоятки ей в подбородок, заставил Лестрейндж поднять на меня свои расширенные, подернутые туманной дымкой глаза. — Мне сообщили, что ты, моя прелесть, была очень возмущена тем, что я прервал пытки грязнокровной подружки Поттера, и даже не выбирала выражений, высказывая свое негодование. Это правда? — очень спокойно, даже немного отстраненно поинтересовался я, еще сильнее вдавливая рукоять в сплетение нервов и сосудов. — Мой Лорд… — не то стон, не то мольба слетела с пухлых губ, а дурман в черных глазах тут же рассеялся, — я… — она облизнула алые губы, с неприкрытой мольбой взирая на меня снизу вверх. — Забыла свое место, дорогая? — я отступил от нее на шаг, обрывая контакт и…. со всей дури ударил плетью по своей свободной ладони… абсолютно не ощущая ее прикосновения. — Я… — она все еще пыталась оправдаться. — Разве я нуждаюсь в твоем мнении? — еще один удар. — Мой Лорд… — стон из самых недр женской груди — уверен, эта сука уже потекла. — Ты знаешь: я терпеть не могу, когда мои решения обсуждаются, — прищурившись, глухо продолжил я. — Но еще больше я ненавижу, когда мне не повинуются. — Да… — женщину била крупная дрожь, — она не спускала взгляда с орудия в моих ладонях, прекрасно осознавая, что очень скоро на своей аристократической шкуре ощутит его действие. — Я думал, что сегодня накажу только грязнокровку, но ты меня рассердила даже больше нее, моя зарвавшаяся, чистокровная сучка, — кончик рукоятки прошелся по приоткрытым губам. — Твой муж знает, где ты сейчас? — сменив тему, с усмешкой поинтересовался я, заглядывая в бездонные глаза. — Разумеется… — ну, наконец-то, хотя какое-то подобие речи, а не невнятное бормотание и пустые, никому не нужные оправдания. — Он отпустил тебя? — усмешка стала еще гаже. Мне всегда было до чертиков приятно осознавать, что чистокровный аристократишка послушно отпускал ко мне — полукровке — свою драгоценную женушку. — Как и все разы до этого, — прошептала женщина. — Беспрекословно… — Чудесно… — оскалился, отступая от аристократки, вновь меняя позицию. Я снова был позади. Пришло время насладиться ее крепким, красивым задом. Занеся над женщиной зажатую в ладони плеть, я негромко, но твердо предупредил: — Не смей даже пискнуть или упасть…. Свист рассекаемого плетью воздуха — и я обрушил первый удар на выпяченные, упругие ягодицы, с садистским удовольствием наблюдая за тем, как тонкие жгутики рассыпались по молочной коже, жаля ее и оставляя после себя розовые, пока еще едва заметные полоски. Второй удар был сильнее, третий — уже в четверть силы. Я внимательно следил за тем, чтобы возникающие полосы не перекрывали и не пересекались друг с другом. А еще… чтобы время от времени несколько струящихся хвостов натуральной кожи все-таки опаляли своей жесткой лаской женскую промежность. Я знал: чистокровная сука уже текла от наших милых игр. Я запретил ей произносить звуки, поэтому женщина не могла орать и стонать под плетью, хотя нет-нет, но сдавленные выдохи пробивались сквозь сцепленные зубы. Все, что аристократка могла себе позволить, — это подвиливать каждому моему движению. Но… не только же ей получать удовольствие. Отбросив в сторону плеть, я вновь оказался перед ее лицом — Беллатриса упиралась лбом в перекрещенные на спинке кресла руки, абсолютно дезориентированная и…до невозможного возбужденная. Я ощущал запах ее желания, расползающийся по всей комнате. Быстро расстегнув ширинку и вытащив в образовавшуюся прорезь член, я вцепился пальцами в кучерявые, спутанные локоны на женском затылке и, грубо оторвав раскрасневшееся лицо от ее же рук, с усмешкой проговорил: — Пришло время потрудиться, моя дорогая. Лестрейндж мгновенно вытянула шею, с готовностью обхватывая губами головку вздыбленного члена. — Глубже, — прошептал я, подаваясь бедрами навстречу жаркой, влажной и такой податливой глотке. Я крепко удерживал женщину за волосы, то и дело подтягивая ее к себе и буквально насаживая горлом на свой член. Лестрейндж хрипела и давилась, но послушно подавалась навстречу, то и дело упираясь носом в поросль на моем лобке. В какой-то момент я положил обе ладони ей на затылок, направляя, вдавливая в себя и заставляя принять меня так глубоко, как только она могла — по самые яйца, до рвотного, болезненного спазма… Беда была в том, что для меня эти ласки были едва ощутимыми прикосновениями, которые не могла сравниться и с десятой часть тех ощущений, которые подарили мне сегодня легкие, ненавязчивые касания тонких пальцев, вцепившихся мне в запястья… Ее пальцы на моих руках… Ее губы в миллиметре от моих губ… Ее жаркое, дрожащее от ужаса тело под моими ладонями… Губы… Руки… Пальцы… Хаотичные образы сложились в единую, невероятно приятную и жаркую картину, и я глухо, позорно простонав, спустил в широко распахнутый ротик своей отзывчивой любовницы. — Мой Лорд… Мой Лорд… — хныканье Лестрейндж пробило упоительную пелену экстаза, накрывшего мое сознание. Я знал, о чем просит эта ненасытная стерва. Кончить. Беллатрисе нужен был ее личный, неповторимый пропуск в рай. Что ж, возможно, она даже его и заслужила. Взмахом ладони призвал откинутую еще совсем недавно плеть. Что ж… этой малышке пришла пора вновь присоединиться к нашим забавам. Я перевернул ее противоположной стороной и поднес ручкой к распахнутым в требовательном стоне губам. Черные глаза непонимающе уставились на меня. — Хочешь продолжения, моя дорогая? — Белла только моргнула в знак согласия, — Тогда придется постараться, — и я сильнее надавил рукояткой вперед, проталкивая ее сквозь расслабленные зубы. И в ту же секунду моя покладистая, умная любовница обхватила рукоять губами и втянула ее в свой рабочий рот. Точно так, как и несколькими минутами ранее до этого принимала в себя мой член. — Больше слюны, — хмыкнул, вытаскивая из ее рта, обильно смоченное, импровизированное дилдо. Когда я вогнал рукоять плети до середины в ее истекающее желанием лоно, Лестрейндж сдавленно…и Мерлин меня подери, одобрительно простонала. Ей нравилось. Что бы я с ней не делал, ей все всегда нравилось. Я двигал в ней рукоятью, задавая хороший, упоительный темп — ведьма подмахивала мне с громкими, сдавленным стонами-криками. Но ей все равно было мало. Мало. Мало! Я видел, как женские ноги то и дело подкашивались, и она почти валилась вниз, он я тут же возвращал ее на место в необходимую коленопреклоненную позу. Тогда Беллатриса попыталась сжать колени, чтобы создать еще большее трение: — Шире ноги, тварь! — рявкнул, обрывая это самоуправство. — Хочешь, чтобы я сделал так, правда? — прошептал я, находя кончиками пальцев свободной руки напряженный бугорок клитора, жестко массируя его подушечкам большого и указательного пальцев. — Тебе ведь хочется, чтобы я надавил посильнее, правда? — Белла как болванчик закивала головой, а я медленнее, легче задвигал пальцами, практически полностью обрывая наш контакт… — За твою сегодняшнюю провинность, я мог бы лишить тебя этой маленькой радости и прямо сейчас приковать к стене и обездвижить так, чтобы ты не могла пустить в ход свои шаловливые пальчики… — Мой Лорд, пожалуйста, — ее глаза блестели лихорадочным блеском, — я сделаю все, что скажете, только, пожалуйста… пожалуйста, — эта красивая, утонченная аристократка — гроза грязнокровок и многих чистокровных волшебников всхлипывала под моими пальцами, умоляя завершить начатое…. И я с победной улыбкой возобновил движения. Обожаю, когда эти твари капитулируют и превращаются в покладистых, смехотворных рабынь. — Ну же… — Мой Лорд…да…да….дааааааааааааа! — она затряслась под моими пальцами и кончила с громким, протяжным криком. Тяжело дышала, Лестрейндж уперлась лбом в перекрещенные на спинке кресла руки, а я начал гладить кончиками пальцев ее спину и ягодицы…. ровным счетов ничего не ощущая… — Господин… — развернув женщину к себе лицом, я усадил ее на задницу в мое кресло и, обхватив ладонями подлокотники, склонился над Беллатрисой, практически соприкасаясь носом с ее раскрасневшимся лицом. — Чтобы больше я никогда не слышал, что ты чем-то недовольна, — вглядываясь в лихорадочно блестящие, черные как смоль глаза, холодно обронил я. — Запомни, — раздраженно выпустил из легких воздух — если я захочу выебать грязнокровку прямо у тебя на глазах, то сделаю это. А если решу выпотрошить ее на твоем брачном ложе, то… — Я лично расстелю свою кровать для этой цели! — перебив на полуслове, выпалила расхрабрившаяся после секса любовница. А вот забывать свое место все-таки не стоило. Обхватив ладонью длинную, прелестную шею, я крепко сжал пальцы, ощущая, как под ними испуганно затрепетали сплетения сосудов. — Ты меня услышала… — не сводя с нее глаз и не разжимая пальцы, выплюнул я, наслаждаясь исходящей от аристократки паникой. — Да, мой Лорд, — хриплый стон на грани потери сознания. — А теперь уходи, — прошелестел я, обрывая наш устрашающий контакт и резко отходя от кресла на несколько шагов. — Но… — шумно втягивая в иссушенные легкие живительный кислород, удивленно просипела эта растрепанная кукла. — Тебя ждет муж в его богатом, именитом, родовом поместье, — гадко ухмыльнулся ей в лицо. — Он привык, что в те ночи, которые мы проводим с тобой вместе, я не прихожу… — придя в себя, проговорила Беллатриса, вновь возвращая красивому лицу жестокость и надменность. — Сегодня я буду спать один, — вот только мне было плевать на ее привычки и желания.***
Выйдя из-под обжигающих струек душа, я медленно вытянул перед собой худые, костлявые руки, с нескрываемым удовольствием рассматривая длинны ногти, больше похожие на звериные когти. На тыльной стороне фаланг отчетливо проступали мелкие, змееподобные чешуйки, придавая им еще большее сходство со звериными конечностями. Я медленно посмотрел выше, встречаясь взглядом со своим отражением в зеркале. Абсолютно гладкие череп, обтянутый бледной, землянистой кожей; такого же цвета лицо, лишенное даже малейшей привлекательности. Тонкие, синюшние губы. Плоский, широкий нос. И алые, будто налившиеся кровью глаза, с едва заметной каемкой светлых ресниц… Хм… эта идеальная иллюзия с каждым разом становилась все более реалистичной и до дрожи прекрасной. Пугающей… И мне это до чертиков нравилось. Щелкнул пальцами, развеивая безупречные маскирующие чары, ставшие моей второй, неосязаемой, но такой необходимой кожей. Теперь из зеркальной глади на меня смотрел высокий и, черт бы меня побрал, очень привлекательный, темноволосый, молодой мужчина. Слишком красивое и смазливое лицо, доставшееся мне от нерадивого папаши-сердцееда не вызывало у меня ничего, кроме злости и отвращения. Да, этого Темного Лорда никто и никогда не будет бояться, а вот такого…. Щелчок пальцев — и обожаемая, чудовищная маска вновь вернулась на привычное место. А вот такого Темного Лорда весь мир знает и боится до истерики и потери разума. А это именно то, чего я добивался долгие годы.***
Растянувшись на свежих, прохладных простынях, я никак не мог словить за хвост ускользающий сон. Нагайна свернулась у моих ног черной, чешуйчатой массой, то и дело издавая приятное, усыпляющее шипение, но… мне все равно не спалось. Мой мозг то и дело подкидывал упоительные картинки испуганной, измученной, симпатичной мордашки с горящими непокорным огнем карими глазами. Хм… интересно, как проходит эта ночка у моей новой игрушки? Я долго ворочался с бока на бок, убеждая себя в том, что не стоит никуда идти, и что на результат выбранного наказания я полюбуюсь завтра, когда найду девчонку сломленным, испуганным, затравленным зверьком среди разлагающихся трупов, но… все-таки не удержался и поднялся с кровати. Нагайна недовольно зашипела, поднимая с постели свою огромную, треугольную голову. Но я уже вышел из комнаты. Я медленно шел по коридорам, неумолимо приближаясь к спуску, ведущему в холодные подземелья. Нужную камеру я нашел в считанные секунды, легким движением кисти снимая наложенные охранные чары. Грейнджер свернулась калачиком около решетки и, упираясь носом себе в колени, спала прямо на ледяном полу. Я смотрел на нее, а в голове набатом стучала одна жестокая истина: и все-таки не нужно было давать ей спать… Было бы просто идеально, если бы Грейнджер провела всю ночь в сознании в окружении безмолвных, остывающих трупов. Сам не понимая, что творю, я протянул руку вперед, просовывая ее между железных прутьев, и едва осязаемо провел ладонью по спутанной копне каштановых волос. Они были такими мягкими… такими приятными…. И вновь это понравившееся ощущение, запускающее под кожей миллиарды горячих искорок. Выдохнув, я отдернул руку и отступил в темноту. Так и быть, пусть сегодня восстанавливается. А вот завтра…. игра продолжится, ведь настанет пора пустить в ход крошечный, рыжеволосой козырь.