~~~♡~~~
Как бы не был технологичен и развит мир Страны Чудес, основные полезные знания так и находились в древних свитках и рукописях, надёжно скрытых и оберегаемых от посторонних. Эта вещица была слишком нужна тебе, любительнице погадать. Было чудом стащить такой экземпляр из закрытой секции, пряча пыльную реликвию под мешковатой одеждой, хихикая с испуганного лица Орто, который от случившегося не мог найти себе места, постоянно оборачиваясь и шаря ладонями по стене, анализируя местность на возможное приближение опасности. Ты смущенно улыбаешься, касаясь края маски, имитирующей нижнюю часть черепа, привлекая внимание к себе, одним изломом брови давая понять, что нужно успокоиться и большого греха в подобной выходке нет. — Мы всё вернём, просто чуточку позже! — наклоняешься очень близко и шепчешь, потому что в слабом адреналине всё равно чувствуются всполохи страха: не за себя, за друга, которому могло грозить отчисление. Орто был слишком мил, чист и добр для такого поступка. Да и вина — как и идея — за случившееся полностью лежала на тебе, которая захотела устроить одиночную встряску правильному роботу. Мальчишка шокирован, но не пытается скрыть смешинки на дне обсидиановых зрачков. Кивает, явно довольный выходкой. — Я никогда такого не делал: это претит моей программе… — он отворачивается, пытаясь скрыть плещущие через край эмоции от случившегося и вашей близости, к которой никак не может привыкнуть. Ты вообще была для него одним большим потрясением: слишком тактильная, слишком жадная до чужих ощущений, слишком верящая, что он не просто машина с прилипшей позорной кличкой — гуманойд, а настоящее живое существо со своей значимостью и предназначением. Это приводило в замешательство поначалу. Это приводило в восторг после. Это приводило в нескончаемый трепет теперь. Жизнь Орто обратилась в одно сплошное ожидание нового дня, в котором вы могли встретиться вновь; в котором он мог дотянуться до личности, которая была не безразлична к нему. — Приходи ко мне после девяти, — поправляешь фолиант под толстовкой, что норовит выпасть из укрытия, оттягивая резинку штанов. Порча имущества вам двоим всё же ни к чему. — Только чтобы тебя никто не видел! — прикладываешь палец к губам, жестом показывая, что это секрет. Ваш общий, недоступный никому более. Это греет его изнутри, вырываясь голубыми газовыми всполохами в маленьком окошке слева. Вы скомкано расстаётесь, чтобы провести очередную ночь вместе. В тишине отдалённого здания, в кромешной темноте, где полыхают отсветы свеч, вы сидите вдвоём, прижавшись к друг другу в неконтролируемом порыве, шаря руками по разбросанным по полу предметам, с силой пытаясь закрыть книгу, что самостоятельно перелистывает страницы, будто бы насмехаясь над глупыми неумёхами, что решили поколдовать. Всё прекращается так же быстро, как началось. Обложка захлопывается, свет дрожит, создавая причудливые тени. Доигралась в ведьму. Между вами остаётся недосказанность от полученных ответов, которые вы пытались найти в многовековом манускрипте. Особенно она важна для него. Тебе всего-то хотелось тайны. Мистической обстановки, чтобы юноша жил не только с верой в науку сплетённую с местной магией, подчиненную развитию технологий из которых сотканы его тело, жизнь, судьба. Чтобы он понял, что ваша встреча — желание кого-то свыше, необходимое познание неизведанного для парня, что имеет пустоту и провода в грудной клетке. Потому что ты сама думала так. И не могла разрушить собственные воздушные замки. А он лишь согласно кивал, пытаясь игнорировать скрежет деталей и горьки запах масла, исходящий от всех его чресел, постоянно убеждая: всё его существо — скорбь старшего брата. Орто тянется, как мотылёк на огонь, хватая за руки, прижимаясь напуганным ребёнком, когда твои слова доказываются действием: он видит что-то в зеркале напротив во время очередной поздней встречи, он старается не двигаться, когда посуда кружится по пергаменту сама по себе. Все знания в нём вопят: так не должно быть. Ему ли не знать о том, что магия обязана вести себя иначе? Он — ученик престижного колледжа, один из лучших… Так отчего становится так боязно, когда она — его светочь в постижении собственной сути, — произнося незнакомые слова, заинтригованно улыбается, держа край блюдца подушечками кончиков пальцев, следя за буквами, к которым оно подлетает, откликаясь на вылетевший из девичьих уст вопрос. Почему ему кажется, будто есть странная истина в её действиях, когда воск застывает на поверхности воды? Орто не понимает этого. Как и не может понять того, почему магия обращается такой стихийной. Становится неподвластной. Он не может найти ответы на это во всемирной сети. Не может отыскать и нужной строчки в книгах и учебниках. Не может услышать нужные слова на уроках, потому как все твердят — такое невозможно, волшебство всегда подчиняется хозяину. Но как тогда выходит, что тонкая нить земного колдовства, словно боязливая лисица, просачивающаяся через тело подруги, как через проводник, подавляемая местной, не послушна здесь? Это настораживает и потрясает. Это даёт надежду, что за гранью всеобщего понимания находится что-то такое, что соединяет вселенные, переплетая и не давая разомкнуться. Это даёт шанс на то, что он — Орто Шрауд — не пустой железный андроид, наполненный чужими воспоминаниями мёртвого ребёнка. Это даёт ослепительную мечту, что они связаны с его звездой, которая даже если и покинет его, то встретит вновь в ином мире, более совершенном. А ещё он хочет стать взрослее не только умом и прожитыми годами, но и телом. Потому что заглядывать снизу вверх в прекрасные женские глаза безумно стыдно, как и думать над тем, что она вообще в нём заметила. Да и заметила ли? Не было ли это очередным сбоем алгоритма? Орто и сам не понимает, что чувствует, когда слышит заветное: «Ты для меня роднее всех здесь…». Концепция родни для него в какой-то степени чужда. И даже старший брат ему, по сути, создатель-отец, почти бог, если верить в религию земных людей. Но он молчит. Скрывает изменения в сознании, оставаясь с солёным привкусом в нутре, игнорируя возглас Идии, что время для обновления ещё не пришло; отвечая ложью — научился! — на расспросы о том, почему больше не нравятся прежние тела. Почему младший братик больше не хочет оставаться таким. Идия не слепой. И его изумляет новое поведение родственника. Идиллия старшего Шрауда рушится на глазах: семейное забытьё дало сбой. Неожиданно возмужало. Обучилось тому, чему не должно. Переросло структуру системы. И Орто, знающий, что брат догадывается, сам тихо конструирует, теряясь в стеснении и дилемме: понравится ли тебе его новое тело? Без надоедливой маски, что скрывает лицо и тем самым личность; без неровностей и шероховатостей, тонких конечностей и неопрятных ног, что скорее напоминают острые палки; с настоящими ушами, которые он так хотел и мускулами, которые должны быть в его возрасте, если их вообще возможно передать через холод стали; с новой причёской и главное — голосом: наконец-то сломавшемся, несколько хрипловатым — ведь девушки, кажется, любят такое, — а не пискляво-детским. Он вожделеет быть собой, а не подделкой под жизнь, сконструированной от невыносимой потери. Он хочет быть человеком, а не им, настоящим Орто. Развитие личности существовало в его программе и стало чем-то большим, чем обычным алгоритмом. Он ощущал себя почти живым. И всё благодаря тебе. Потому плохо ли поддаться корыстному желанию, чтобы ты задержалась? Осталась на ещё одно мгновение рядом, прежде чем разойтись на века?..~~~♡~~~
Ты стояла в отдалении от зеркала, через которое и попала в этот новый мир чудес. И Орто, находящийся рядом и судорожно переплетающий ваши пальцы воедино, переживает больше тебя, иногда шальным взглядом отыскивая Идию, который согласился поддержать его в такой изматывающий момент. Брат прячется в тени, нервозно кусая губы: видно и сам не до конца понимает, как так вышло, что девушка, не имеющая и крохи здешней магии в крови, оказалась умнее некоторых выпускников, находя невидимый шифр в книге на чужом языке, который и вовсе видела в первый раз. А еще он старается сдерживаться, чтобы не скривить губы в подобии ухмылки: наконец-то мучения закончатся и братец выкинет необузданные мысли из головы. Ты слишком плохо влияла на него. Извращала сущность своими словами и действиями. Нужно лишь дождаться, когда ты исчезнешь раз и навсегда, чтобы обновить — почти стереть — всё, что сумела вложить в программный код мальчишки. — Орто, — ты обернулась, порывисто обнимая парня, прижимаясь к металлу всем естеством, царапая по нему ногтями в невнятной попытке сдержать эмоции, зацепиться за мир, что стал новым домом. Зацепиться и, кажется, утащить с собой того, кто стал близок и дорог. — Т/И, — он тянется в ответ, слыша, как усиленно крутятся шестерни, как скрипят от напряжения пружины, пытаясь как можно дольше удержать хрупкое мгновение. Слова не идут на ум. Юноша впервые не может сориентироваться в ситуации, вычислить нужное решение. Немного опоздал с ним, к сожалению… — Я буду скучать по тебе, мой милый, — шепчешь ты и золотоокий видит, как слёзы скатываются по нежному лицу, молниеносно подхватывая драгоценные капли ледяными ладонями, даря редкую и недоступную для него ласку. Как жаль, что у вас более не осталось времени, чтобы раскрыться перед друг другом намного больше, не сковываясь условиями и смущением. Фантомный орган ухает в железной груди. — До встречи… — ты оставляешь слабый поцелуй в висок, разжимая объятия. Первый и единственный поцелуй в его жизни, ведь подобному существу не пристало испытывать потребность в прикосновениях, которые он с жадностью принимал от тебя, но опасался дарить в ответ. Он хватается, до последнего стараясь быть рядом, подводя к зеленоватому порталу, внимательно следя за твоим выражением, пытаясь что-то поймать в нём. — Увидимся на той стороне, — тихо шепчет он, чтобы никто не услышал, особенно брат, натыкаясь на счастливую улыбку и кивок в ответ, отпуская тёплую маленькую ручку, когда ты почти полностью растворяешься за сверкающей гладью, борясь с порывом нырнуть следом. Всплеск магической дымки: удачная телепортация. Орте чудится, что года жизни как будто и не было. Его вырвали вместе с твоим уходом. Кажется, он всё же добился своего — в мгновение ока повзрослел, не справляясь с ожиданиями, которые обрушились под гнётом реальности. Могут ли роботы испытывать чувства? Могут ли они иметь настоящую душу где-то глубоко внутри? Ты так и не дала внятного ответа на это, а он и не спрашивал, боясь услышать то, что может не понравится. Напряжённые плечи опускаются. Безумный огонь в окошке потухает. Однако, он действительно теперь верит, что ваша встреча была предопределением и он позаботится обо все воспоминаниях, мыслях и ощущениях, дабы не потерять обретённую частичку себя. Не потерять твоё убеждение в его непревзойдённость и настоящую ипостась. Он действительно будет искать тебя, как и обещал, столько, сколько потребуется, даже если на это уйдут сотни лет: роботы не стареют; даже если твоя внешность изменится, а прожитые дни рядом с ним забудутся. Ничего страшного, он напомнит. Покажет голограммой, которые бережно хранит. Стальное сердце, познавшее трепет любви, не возвращается на место. Ты забрала его вместе с собой, обещая сберечь и дождаться его одного — твоего нежного и потрясающего безымянного юношу…