В темном свете воспоминаний

В висках недолго стучало, и Куруфинвэ невольно потер их, пытаясь унять головную боль. По правде говоря, он мог много чего ожидать от разговора с Макалаурэ, но точно не разговора о будущем. И у него заканчивались отговорки, что это все происходило не с ним, что это все выдумка или с Кано что-то случилось. Была, конечно, вероятность, что это проделки Валар или Майяр. Но зачем им показывать такое Канафинвэ? Да и не провидец он, а значит — у него не должно быть видений. Путешествие во времени, возможно ли это? В теории, конечно, возможно все, но… если так подумать, если Кано здесь, то должен же быть какой-то способ. Феанаро никогда особо не интересовался природой времени, но тут такой случай! Целый неисследованный пласт знаний! Он даже не заметил, как у него загорелись глаза, голова перестала болеть и он начал впадать в глубокие размышления. Реальная осуществимость путешествия во времени открывала перед ним бесконечные возможности и потенциальные опасности. Это было нечто совершенно новое, что могло изменить его жизнь и жизни всего эльфийского народа. — Отец, не знаю, о чем ты думаешь, но пожалуйста, ты не мог бы оставить свои исследования на потом? — с усмешкой спросил Макалаурэ, подставляя лицо под свет древ. Он хорошо знал этот энтузиазм, предвкушение, которыми Феанаро буквально фонтанировал, когда у него возникала какая-то новая идея. Тогда он мог забыть обо всем на свете. — Но путешествие во времени! Кано, это же невероятно… — Куруфинвэ хотел добавить что-то еще, но решил, что лучше действительно отложить пока вопросы, роившиеся у него в голове. Для него было характерно прятаться за исследованиями, когда он не мог справиться собой. — Верно, нам надо многое обсудить. Но я не понимаю, что привело к такому финалу? Почему ты и твои братья решились на братоубийства? — Курво много кем видел своих сыновей, они всегда были разными, эксцентричными, добрыми, но никогда — жестокими или убийцами. Что могло заставить их поднять меч на других эльфов? — Почему ты винишь меня? Что я сделал, Канафинвэ? И что сделал ты? — У меня нет готового ответа, я не знаю, как все сделать правильно, — менестрель вздохнул, повернувшись в сторону древ, — могу только рассказать, что произошло, возможно, назвать некоторые причины, но это все. Прости… — Кано, это уже очень много, — Феанаро хотелось, чтобы в голосе его сына было меньше безнадежности и обреченности, — возможно, тебе не стоит терять надежду, когда ты зашел так далеко, что обернул время вспять. Может быть, если нельзя изменить все, то хотя бы улучшить ситуацию? — Или сделать хуже? — скептически спросил Макалаурэ, покачав головой. — Я даже не знаю, с чего мне начать. Ведь все началось здесь, в Валиноре, при участии Нолдор, Мелькора и нашей семьи. Но, думаю, наш разговор будет неполным без дяди Ноло. Ему тоже будет полезно узнать о будущем. И мне бы не хотелось рассказывать это дважды. Надеюсь, ты сможешь вынести его присутствие ради будущего? Несмотря ни на что, в душе Феанаро на мгновение проскользнула гордость за Канафинвэ. Сейчас ему хотелось подчиняться, так говорил его отец, не сомневаясь, что его приказы будут исполнены. Его сын тоже не сомневался, он привык повелевать? А еще смелость… Кто решится на такую авантюру с путешествием в прошлое и, главное, выживет. Последний из их рода? Ему больно от этой мысли, и ему не хотелось, чтобы действительно так случилось. — Хорошо, я думаю, ты прав. Я попробую не ссориться с полубратом.

***

Макалаурэ издал страдальческий стон. Он уже забыл, каким может быть отец, и какие у него отношения с дядей. Хотя по прошествии стольких лет ему было, что сказать обоим. Как же ему надоела их бесполезная и глупая грызня. Да, с высоты прошедших столетий все это казалось ему смешным, только вот последствия оказались страшными. Он не брался утверждать, что лучше. Но с другой стороны, еще до того, как они покинули Валинор, его утомили бесконечные свары. Может, от этого у него такой дурной характер? Ему не нравилось, что они оказались в ссылке, потеряли поддержку многих Нолдор, когда сожгли корабли в Лосгаре. Больше всего Кано ненавидел то, что был ведомым и совершил кучу ужасных ошибок, дал кошмарную клятву. Даже сейчас, зачем он согласился на эту совершеннейшую авантюру? Может, он стареет, раз ворчит, как старая Эдайн? Макалаурэ порой сам себе напоминал их сварливую кухарку в Амон Эреб. Ощущать сознание дяди было еще более непривычным, чем отца. Слишком давно он умер, и еще они не виделись. Канафинвэ боялся снова его увидеть, и ему действительно хотелось высказать все, что он думает, им всем. Своим родственникам, Валар и, главное, самому себе. Дать хорошего подзатыльника глупому себялюбивому музыканту и заодно дорогим братьям для профилактики. За последние века Макалаурэ иногда забывал видеть положительные стороны и в себе, и в других эльфах тоже. Он и его братья не вселенское зло. Ну, вот он снова отвлекся на рассуждения и пропустил момент, когда его дядя отозвался на призыв. Через связь можно было ощутить что-то вроде удивления и недоумения. Возможно, ему бы стоило попросить Феанаро связаться с дядей, но он совершенно отвык рассчитывать на отца. Прошло так много времени с тех пор, как он погиб и им с братьями пришлось полагаться только на себя. А в последние годы Макалаурэ вообще остался практически один. Он не собирался звать Нолофинвэ, но сейчас, похоже, без него не обойтись. На самом деле, Кано не был уверен в успехе предприятия, он бы вообще предпочел остаться в этом времени, где даже боль в руке от Сильмарилла почти не мучила его, никто из его семьи еще не погиб и не изменился. Белерианд, клятва и много чего еще не оставили на них свои следы. Не исказили до неузнаваемости их всех в лучшую или худшую стороны. Будь его воля, Нолдор не вмешивались в войну с Морготом. Но пусть у него не было особой надежды, Канафинвэ собирался приложить все усилия, чтобы исполнить задуманное. Дядя, пусть неохотно, но согласился прийти немедленно, услышав тревогу племянника. И теперь у них образовалось немного времени, чтобы сделать перерыв. Для них обоих это было необходимо. Макалаурэ должен взять себя в руки, те видения, что он показывал Феанаро, взбудоражили его, напомнили о неприятных моментах прошлой эпохи. — Пока мы ждем Ноло, ты не мог бы мне кое-что объяснить? — спросил Феанаро, сжимая переносицу. — Что такое вообще первая эпоха, Эдайн, Наугрим? — Это не так просто объяснить, это длинный рассказ, но в целом эта эпоха началась после окончания эпохи Древ, которая идет сейчас, и длилась почти шестьсот лет Солнца, — Кано наклонился и сорвал цветок шалфея, рассеянно крутя его в руках. — Я пришел из второй эпохи. Эдайн или люди, пришедшие после, второрожденные, также дети Илуватора, смертные. У них много имен, они уходят за пределы мира к самому Эру, и поэтому, когда Элрос умрет, я его больше никогда не увижу, — его голос дрогнул, и он наклонил голову вниз, отчего волосы упали ему на лицо, скрывая переживания, — а Наугрим — это дети Ауле, большие мастера и искусные кузнецы. Они бы тебе понравились, если бы ты их встретил. — Мне жаль, Кано, — Курво сжал плечо сына, ощущая, как он дрожит, пытаясь его поддержать. На самом деле, Феанаро мало что понял из услышанного. Но смотреть, как родной ребенок уходит? — Неужели ничего нельзя сделать для твоего Элроса? Нельзя никак помочь? — Он сам выбрал такую судьбу! Это не лечится, с этим нельзя ничего поделать, — резко вскинулся Канафинвэ. Уже не первый раз ему задавали этот вопрос. Не в первый раз его спрашивали, почему Элрос выбрал судьбу человека. Как будто бы он мог до конца понять почему. — Мы Эльдар навсегда привязаны к Арде и можем встретиться в чертогах Мандоса, то люди уходят за ее пределы и даже Валар не ведают, что с ними происходит дальше. Мы никогда не встретимся и вынуждены жить с осознанием, что мой приёмный сын когда-нибудь умрет. Жизнь людей так коротка, меньше ста лет Солнца, это так мало. — Люди, Эдайн, пришедшие после? Какие они? — настороженно спросил Феанаро, даже не замечания, как загорелись его глаза. Догадывался ли Макалаурэ, сколько любопытной информации он ему сообщил, помимо всего остального? Если отбросить эмоции, потери, которые могли произойти, его просто распирало от любопытства и жажды знаний. Курво снова отвлекся, стараясь успокоиться. Скоро придет его сводный брат, и его сын обязан рассказать им о будущем. Он должен быть собранным и не пропустить ничего из той жизненно важной информации, что им предстоит узнать. — Младшие дети Эру. Знаешь, тебе бы следовало спросить о них Финдарато, если бы его, конечно, не убили подручные слуги Моринготто, — Макалаурэ постучал по спине Куруфинвэ, поперхнувшегося от новых сведений, — я не так много могу рассказать, у меня с ними сложные отношение, я бы сказал очень неоднозначное. Некоторые были моими друзьями, а другие предавали! Это одна из причин смерти Финдекано-Фингона, многих достойных Эльдар и наших союзников, мы потеряли практически все свои владения в Белерианде. Их век так короток, — печально покачал головой Кано, — это трудно. Особенно если возникает любовь, вряд ли ты можешь представить, каково это. Как быстро заканчивается жизнь. Каково каждый раз смотреть, как дорогой сердцу человек умирает и уходит за пределы мира. Они разные, как и мы, только у них нет вечности впереди. Их сердца колеблются, они не постоянны, но порой их мудрость, и храбрость поражала даже самых стойких из нас. Феанаро молчал, его привычное красноречие отказало ему. Что он мог сказать сейчас Канафинвэ? Почему все, о чем они говорили, сейчас сводятся ко тьме и смерти? Было ли хоть что-то светлое в том проклятом Белерианде, куда стремились попасть некоторые из Нолдор? Такие разговоры велись, и уже давно, пусть не в открытую, но их можно было услышать. Неужели он был прав, что им лучше без Валар, вообще без всех Валар, там, где они пробудились под светом прекрасных звезд Варды? Что бы тогда их ждало?