Под управлением солнца

Утром, я проснулась от звука трезвонившего будильника одна в своей постели. Мне что, приснилось, что мы засыпали вдвоем? Я оглянулась, Майки нигде не было. Встав, спросонья я выкатилась из кровати в сторону окна. Оттуда поддувало холодом, и оно было не до конца захлопнуто, будто кто-то попытался прикрыть его снаружи. Из щели торчал клочок бумаги. Я развернула его и улыбнулась. «Пирожок, увидимся завтра» Ладно, я еще не сошла с ума. Вздохнув, я подавила смутную тревогу, на секунду сдавившую мое сердце — почему он ушел так рано? — и подумала, что хотела, чтобы скорее настало это завтра, когда мы увидимся. Тогда уже точно все окончательно должно наладиться. Школьный день прошёл без происшествий. Благодаря скучным выходным, я даже сумела несколько раз ответить учителю, блеснув знаниями, и заработала пару отличных оценок. По разговорам я поняла, что почти все мои одноклассники сегодня оставались на хэллоуинскую вечеринку после уроков, радостная суматоха царила в классе — никто не собирался идти домой. Тихо собравшись, я незаметно ускользнула от этой праздничной суеты. Я не хотела с ними оставаться, да и не то чтобы меня кто-то туда звал. Но, выйдя на улицу, я осознала, что сегодня меня никто привычно не будет встречать, и от этого на душе стало совсем невыносимо тоскливо. Ерунда. Все хорошо. Я, решительно перекинув сумку через плечо, пошла в сторону выхода со двора. Дома меня вновь ожидала апатия. Книги, музыка, еда — ничего не вызывало во мне достаточно ярких эмоций. Даже родители поинтересовались все ли у меня в порядке. Я уверенно кивнула им. Хоть я и знала, что Майки не должен был приехать сегодня, но я все равно засиделась допоздна, на этот раз с книжкой. Юки когда-то давала мне почитать несколько толстых томиков манги, которые так и валялись где-то в дальнем углу книжного шкафа. Вот, наконец, и настало их время. С улицы раздался приглушенный шум мотоцикла. Раньше я не замечала эти звуки — мало ли кто проезжает мимо — но теперь, по понятным причинам, я всегда на это остро реагировала, прислушиваясь к рокоту мотора. Шум снаружи неожиданно стих. Да нет, не может быть. Я потрясла головой. Он же сказал, что сегодня совершенно точно не приедет ко мне, поэтому даже не стоит тешить себя надеждами. Это из-за праздника сегодня на улице особенно неспокойно. Но я, не вставая с кровати, подняла глаза от книги и долго пристально смотрела издали на проем темного окна. Замерев, я вглядывалась в эту черноту, будто не предвещавшую ничего хорошего. В полной тишине резко пискнул телефон сигналом полученного сообщения, заставив меня вздрогнуть.                   > 22:54 Майки: выйди пожалуйста Значит, мне не показалось. Я вскочила с постели, неосторожно отбросив книгу, которая покатилась вниз на пол. Чертыхнувшись, я подняла ее и выглянула в окно. На этот раз Майки был не один, рядом с ним на своем мотоцикле еще сидел Дракен. Это из-за него он позвал меня на улицу и не стал заходить сам? А ведь уже совсем ночь. Меня кольнула какая-то неясная тревога. Я выдернула из шкафа теплую кофту с капюшоном — хорошо, что я еще не успела переодеться ко сну — и побежала вниз. Родители все еще сидели в гостиной у телевизора. А вот это засада, теперь незаметно выбраться мне не удастся. — Ты куда так поздно собралась? — строго спросила мать, увидев меня, решительно направляющуюся к двери. Ее тон не предвещал ничего хорошего. — Мам, я на секунду выйду, там нужно кое-что передать! — не сбавляя шага, я придумала на ходу какую-то дурацкую причину, тут же вылетев за дверь. — Т/и! — раздалось мне в след, но я уже была снаружи. Холодный воздух резко окатил мое лицо, и я, закутавшись в капюшон, пошла на другую сторону улицы, где стояла пара припаркованных мотоциклов. Приближаясь к ним, я заметила, что парни были странно одеты в какие-то черные костюмы. На Майки был тот самый плащ с золотой отделкой, а на Дракене такая же рубашка, обмотанная белыми лентами. Что это? Какие-то хэллоуинские наряды? Совсем не похоже на них. Я нахмурилась и ускорила шаг. Чем ближе я подходила, тем тревожней мне становилось. Воздух будто тяжелел. Что-то произошло, я ясно поняла это по их сгорбленным фигурам. Майки сидел на своем байке, опустив голову вниз. Я присмотрелась и смогла разобрать надпись, вышитую золотом у него на рукаве — «глава и основатель». Что это значит? Не в силах терпеть, сорвавшись с места, я преодолела несколько оставшихся метров, подбежав к нему: — Что случилось? И тут я увидела кровь. Я замерла, закрыв ладонью рот, не в силах даже вздохнуть от испуга. Засохшие коричневые брызги покрывали его одежду, руки, лицо. Черный плащ Майки был надет прямо на голое тело, и вся его грудь была в ссадинах и красно-синих пятнах. Волосы, его золотые волосы, слиплись в грязно-багровую массу, откуда из раны на голове все еще сочилась алая кровь, заливая его израненное лицо. — М-майки! — в шоке я схватила его за плечо. — Что… Майки? Что произошло?! Он вздрогнул, но даже не поднял взгляд, будто не замечая меня. — Дракен! — я повернулась к парню. — Что с ним случилось? Скажи мне! Но он тоже молчал, лишь виновато глядя на меня. В темноте я увидела, что вид у него был не лучше, чем у Майки, разве что только не было такой ужасающей раны на голове. Меня начало трясти мелкой дрожью. Я ничего не понимаю. Кто с ними это сделал? Почему они молчат? — Кенчин. Тебе пора. Необычно тихий и глухой звук голоса Майки прозвучал для меня сейчас просто оглушительно. Я повернулась к нему. Он так и не поднял головы. — Майки, — Дракен тяжело вздохнул и осторожно продолжил, — может тебя все-таки в больницу? Ты много крови потерял, еле на ногах стоишь. Если я сейчас уеду, как ты домой доберешься? Совершенно неподвижный Майки произнес: — Уходи. Сейчас. Я никогда не слышала такую холодную сталь в его голосе. В паре этих произнесенных слов, было столько опасности и угрозы, что мне стало совсем страшно. Слезы застыли в моих глазах. Дракен не сказал ему ни слова в ответ и лишь молча завел мотоцикл. Напоследок, он глянул на меня: — Т/и… Присмотри за ним. Я проводила взглядом быстро уносящегося от нас Дракена. Что теперь? Щеки уже щипало от катившихся по ним слез. Я растерянно смотрела на Майки, чувствуя свое полное непонимание и бессилие. Тишину прерывали лишь мои редкие всхлипы. Он прерывисто дышал. Дрожа, я несмело протянула пальцы к его руке, но на секунду он поднял взгляд на меня — я увидела знакомые черные озера полные невыносимой боли, и, оторопев, медленно убрала ладонь. Миг — и он снова опустил голову. Капли крови с тихим размеренным стуком падали на его байк. — Прости за всё это, — его голос хрипел и был очень тих. — Т/и… мне надо тебе кое-что рассказать. Я… я больше не могу. После всего этого, не могу скрывать от тебя. — Майки? Что ты..? — дрожа, прошептала я. Он тяжело вздохнул. — Я знаю, что ты не любишь гопников… Просто терпеть не можешь, да? А я не просто гопник. Я глава банды гопников. Лидер. Я основал ее. …Что? Я совершенно замерла от шока, глядя на него. Это что, какая-то шутка? — Я никогда не хотел тебя обманывать, — продолжал он. — Но, после того как ты сказала… не мог ничего сделать. Боялся. Потому что не хотел тебя потерять. Просто не мог. Он резко вздернул руку к своему лицу, размазывая по нему кровь. Его трясло. — Прости меня, т/и… Я всхлипнула. Сознание уплывало, отрицая все услышанное. Вдалеке доносился шум улиц. В попытке взять себя в руки, я втянула носом побольше воздуха и шумно судорожно выдохнула, стараясь успокоить дыхание. Я с силой прижала ладонь к мокрым глазам. В голове ничего не сходилось. Гопники — это те быдланы, из школы. А Майки — это мой милый Майки, самый лучший на свете. Как он может быть таким же, как те парни? Он же дрался с ними и… Внезапно, я будто прозрела. Точно. Они же знали его. Те парни. Знали Майки по имени, говорили, что наслышаны о нем… Воспоминания недавнего прошлого, на которые я так усердно закрывала глаза, внезапно захватывали меня одно за одним. Шептания в коридорах и косые взгляды за нашими спинами, то, что меня резко стали уважать и обходить стороной. «Это так парень из соседней школы прибавил им уважения ко мне? Удивительное дело» — самодовольно думала я. Полная дура. Даже самые мелкие мальчишки перешептывались, называя его «непобедимым Майки», шутка ли? В конце концов, его крутой мотоцикл и его друзья, о которых он молчал, то, как он хорош в драках… Почему я игнорировала все это? А Юки? Юки сразу всё выдала мне в нашем разговоре! «Лидер банды гопников» — она ведь так и сказала. Боже, а я тогда даже не задумалась, что она может быть хоть на малую долю, но действительно права! Все вокруг меня всё знали, одна я — я ничего не знала, и не хотела ничего знать. Я вспомнила лицо Эммы, которая очень смутилась, когда, видимо, поняла, что я и не подозреваю, кем на самом деле является ее брат. И как она шипела на Дракена, по-простому выболтавшему всю подноготную про их «банду»... Я и это пропускала мимо ушей. Если подумать, Майки же всегда так расстраивался, когда я говорила о своей ненависти к гопникам. Эта тревога, каждый раз захватывающая его, при упоминании этой темы, была так непонятна для меня. И то, как он помрачнел, когда я рассказала ему о своём дяде… Теперь мне все стало ясно. Он соврал мне. Точнее, нет, скрыл от меня, замолчал неудобную правду, которую я бы не приняла. А ведь я так доверяла ему. Горечь предательства сжала мое сердце. Я медленно выдохнула. Нельзя сейчас поддаваться эмоциям. Получается, если бы я не выдала тогда свою пламенную речь о гопниках в кафе, возможно у нас бы случилась неловкая сцена еще тогда, в начале нашего знакомства? А если бы он упомянул это сразу, то, возможно, из-за моего страха никакого знакомства бы и вовсе не было. Но все вышло именно так, как вышло, сейчас мы здесь. Нельзя винить в этом лишь Майки, я, в свою очередь, тоже хороша — влюбленная дурочка, которая за своими розовыми очками не видела вообще ничего. Влечение к нему так сильно поглотило меня, что я совсем отключила мозги. Его слова раз за разом непрерывно прокручивались у меня в голове. Он ничего мне не сказал, потому что боялся потерять, получается так? И ведь нельзя сказать, что он оказался не прав насчет меня… Я с силой зажмурила глаза. Да, черт, а как бы я сама поступила на его месте?.. Из моих размышлений меня вырвал голос Майки. — Сегодня, — вздохнув после паузы, он снова заговорил, — на автомобильной свалке у нас был бой. С другой бандой. В этой драке умер мой друг, Баджи. Его голос становился тверже, но все тише и тише. — Я так… из-за этого на меня нашло такое злое отчаяние. Меня захватила целиком какая-то тьма, и другого… — он замолчал и выдохнул, переходя на шепот, — …другого моего друга я чуть не убил сам… этими руками. В потрясении я закрыла рот ладонями, в шоке глядя на него. Этого всего просто не может быть. Это мой очередной кошмар? Я с силой прикусила губу и широко раскрыла глаза от боли. Нет, все по-прежнему. Беспроглядная ночь вокруг. Слабый свет фонаря. Майки. Кровь. Ложь. Ужасы и мертвые люди. — Это тьма, которая сидит во мне… ты ее видела. Она всегда со мной. И, если бы меня не остановили, я бы точно убил его, я хотел этого тогда. Дрожа, он приложил ладонь к носу и шумно вдохнул, все еще не поднимая голову. — Теперь ты все знаешь… Я опасен, я просто монстр… Мы… — он с ожесточением кусал свои губы, не решаясь произнести следующие слова, — скажи… мы теперь расстанемся?.. Меня не удивил его вопрос. За последние несколько минут — или часов? Сколько уже длится этот кошмар? — кажется, я услышала столько поражающе ужасных вещей, что уже была полностью опустошена эмоционально. Мои слезы высохли, лишь глаза и щеки саднило от соли. Я закрыла глаза, отключаясь от всего вокруг и прислушиваясь к ощущениям в теле. Было холодно. Пальцы совсем замерзли и одеревенели. Колени дрожали — тоже от холода? Не знаю. Плечи ныли от боли. В груди будто засел тяжелый ком, не дающий до конца вздохнуть. Я попыталась набрать побольше воздуха в легкие, слушая свое дыхание. Вдох-выдох. Мое внимание ушло на звук чьего-то тяжелого дыхания рядом. Майки. Он же здесь. Я открыла глаза и взглянула на него. Он в правду выглядел ужасно и по-прежнему не поднимал взгляд, смотря куда-то вниз. Почему так? Я вся сжалась от жалости. Каким бы чудовищем он не был, я не могу просто уйти и оставить его в таком состоянии здесь, на улице. Он же весь изранен. Ему нужна помощь. — Майки… Он вздрогнул от звука моего голоса. — Ты можешь встать? Пойдем со мной. Я аккуратно подала ему руку для поддержки, но он проигнорировал это. Пошатываясь, и с явным усилием, он перекинул ногу через байк, поднимаясь с него. Ему плохо, но он держится. Уже не церемонясь, я настойчиво схватила его за ладонь. Его рука была холодной и липкой. Я сильнее сжала ее, чтобы он не мог вырваться и, медленно, повела его в сторону дома. На удивление, он, тихо сопя и не сопротивляясь, послушно пошел за мной. Когда я открыла дверь, то увидела, как родители, явно обеспокоенные моим поздним побегом из дома, повскакивали со своих мест в гостиной. — Т/и, объяснись, что ты… — отец прервался, видимо, увидев сзади меня Майки. Мне сейчас вообще не до них. — Я вам потом объясню. Мам, я возьму аптечку? — но мне не нужен был ее ответ, я крепче сжала ладонь Майки и направилась с ним наверх по лестнице. Поднявшись, я раскрыла дверь ванны: — Проходи… Он молча зашел внутрь. При ярком белом свете все его увечья выглядели еще хуже. Я усадила его на край ванны. Так себе опора, но лучше тут ничего не было. Мне нужно его раздеть, чтобы осмотреть раны и смыть грязь. На секунду тонкой длинной иглой в мое сердце впились наши недавние счастливые моменты, вызывающие сейчас внутри только лишь боль. Судорожно вздохнув, я попыталась очистить голову от лишних мыслей. Я же читала уйму статей о первой помощи, планируя в будущем поступать на врача, поэтому знаю, что делать. И сейчас нужно думать только об этом. Стянув с него грязный плащ, я обнаружила, что его торс плотно обмотан бинтами. Слава богу, кажется, кровь на них натекла снаружи, а не изнутри. Достав из шкафа большую аптечку — мое увлечение медициной давало о себе знать — я покопалась там, доставая все необходимое. Осторожно протерев его тело и лицо от грязи, я обнаружила уйму царапин и синяков. Но наибольшую опасность представляла, все еще кровоточащая рана на голове. Что с ним делали, чтобы нанести такие повреждения? — Тут все серьезно. Тебе надо в больницу, — прошептала я. Смотря в пол, он еле заметно покачал головой. Понятно, упрямый мальчишка. Значит, мне нужно как-то справиться с этим самой. Аккуратно, чтобы не занести в рану грязь, я промыла слипшиеся волосы вокруг. Надо срочно остановить кровь. — Потерпи, сейчас будет неприятно. Соорудив тампон из бинта, я с силой прижала его к рассеченной коже, плотно держа, пока кровотечение совсем не прекратилось. Я нервно выдохнула. Судя по прерывистому дыханию, похоже, ему было очень больно, но Майки не проронил ни звука, все еще избегая моего взгляда. Я присела перед ним, осмотрев его руки: — Ты как? Можешь передвигаться? Я, кажется, остановила кровь. Давай теперь вымоем твои руки и пойдем в комнату. Подведя его к умывальнику, я подставила грязные ладони со сбитыми окровавленными костяшками под теплую воду. Но, поняв, что, сколько бы я их не терла, мне не удается убрать засохшие кровавые коричневые пятна, въевшиеся в линии на пальцах, я, выключив воду, сгребла с собой аптечку и осторожно провела его, усаживая на свою кровать. Направив свет от настольной лампы выше, я склонилась над ним, еще раз осматривая рану на голове. Это нужно обеззаразить и зашить. Но как? Такого опыта у меня, конечно, не было. Аккуратно промыв рассеченную кожу раствором антисептика, я еще раз покопалась в аптечке. — Уф, наконец-то, что-то нашла. Сшивающий пластырь. Это должно помочь. — Сейчас будет больно, потерпи, пожалуйста. Он, конечно, ничего мне не ответил. Но отчего-то мне было спокойней, общаться с ним, будто бы и ничего не произошло. Будто это все еще тот старый Майки, про которого мне ничего неизвестно, а не другой, опасный гопник, который сегодня чуть было не убил человека. Я свела края раны и, выдохнув, слегка дрожащими руками, закрепила их в таком положении на несколько тонких полосок пластыря. — Вроде держится. Только аккуратней, я не знаю, насколько этого хватит, но нельзя чтобы рана вновь разошлась. Хорошо? Он вновь, еле заметно качнулся. Что ж, приму это за согласие. Теперь надо заняться более мелкими ссадинами. Как во сне, таким привычным, но, как будто, уже забытым движением, я осторожно обхватила ладонями щеки Майки, обращая его лицо к себе. Наконец, мы смотрели друг на друга. Его черные затягивающие глаза, будто тревожно побледнели от всех бед, свалившихся на него сегодня. Но они были такими же, как всегда — те же знакомые, такие близкие, глубокие шершавые бездонные воды. Меня пробила дрожь. Я резко отвела взгляд, сосредоточившись на обработке его ран: — …будет щипать. Не зная за что браться — на нем будто и правда не было живого места — я смазала несколько царапин, заклеивая пластырем особо глубокие из них. — Т/и?.. В какой-то степени увлекшись лечением его бесчисленных увечий, я вздрогнула, не сразу поняв, что он произнес мое имя. Я застыла и опустила руки, глядя на него. — Ты… — он вновь смотрел только в пол. — ты можешь… ответить на мой вопрос? Нервно дыша, я замерла, опустив глаза. Я прекрасно помнила, что он спрашивал, но я не знала, что ему ответить. Мы действительно расстаемся? Я зажмурилась. Все так резко и не вовремя, это все звучит как полный бред. Мне нужно время, чтобы разобраться в себе, но времени у меня сейчас совсем нет. Надо сосредоточиться. Я ненавижу гопников. А Майки гопник. Значит ли это, что я должна ненавидеть его? Или я должна полюбить гопников? Я вздрогнула. Этого я сделать точно не смогу. Но… Не знаю, сколько я мучила его своим молчанием. Он лишь тихо сидел, склонившись, ожидая моего решения. — Майки… Казалось, что я произнесла это еле слышно, но он дернулся от моего голоса, как от удара. Я прикусила губу, еще не до конца понимая, что я действительно хочу ему сказать. — Ты знаешь, что я ненавижу гопников. И когда я это тебе сказала тогда, я совсем не знала, что ты тоже… — я нервно сглотнула, во рту пересохло, слова, казалось, застревали в горле. — Но ты прав… Мой страх и ненависть, так сильны, что я пока не могу пойти против них. Он совсем не шевелился, застыв будто каменное изваяние. Я прижала руки к груди. Мое сердце так сильно билось, отдавая в виски, будто оно сейчас дойдет до своего предела и совсем остановится. — Но… — я долго и сильно вдохнула, будто готовясь к глубокому погружению. — …я люблю тебя, Майки. Ну вот, я и сказала это. Оказывается, это так просто. Все это время, я так боялась произнести эти слова, боялась ими все испортить, но, по насмешке судьбы, сейчас уже ничего испортить невозможно. — Я… правда, тебя люблю. И моя любовь к тебе гораздо больше, чем ненависть к кому-либо… или страх. Она больше всего на свете. Я посмотрела на него. Он поднял голову, в его глубоких глазах застыли блестящие, будто хрустальные слезы. — Т/и… Прости меня, прости… Я дурак, совсем дурак. Я тоже люблю тебя, так сильно, почему я не сказал тебе раньше, прости, — шептал он и прозрачные капли катились по его щекам. Я протянула руки и обняла его, содрогающегося от слез, прижав к себе, как можно ближе. Это мой Майки, кем он ни был. Я ни за что его не брошу.