Моя сила делает меня слабым

Нил решил согласиться зайти к Алану. Они пришли к нему домой сразу после закрытия аптеки. Нилу перепало ещё шесть баночек с таблетками, за которые он всё равно расплатился, Алан же возраст пока так и не узнал. Они решили, что свою историю Нил расскажет уже в доме. Алан жил один в трейлерном парке. Как выяснилось, мама осталась в Мичигане, а жилье было куплено на остатки мизерного наследства, полученного от отца. Парни расположились на угловом диване за круглым столом с двумя чашками горячего чая. За окном светило закатное солнце, падая на лицо. Стояла тишина, рушимая лишь слоняющейся толпой буйных подростков, которые тоже, должны были скоро уйти по своим делам. — Сними очки, — робко попросил Алан, и Нил сделал это. А после самостоятельно снял и почти черные линзы. — Умно. Хуже видно свечение, если не успеваешь? — Ага. Ну как, я в общем-то в бегах, так что дополнительные плюсы. Меня зовут, — Нил сглотнул, — Натаниэль. Натаниэль Веснински, но это имя ты можешь использовать, только когда мы наедине, при других зови меня Нилом. Мне 17 лет, но это тоже знаешь только ты. — Тебе не может быть 17! — Воскликнул Алан, перебивая. — Подожди. Мой отец, Натан Веснински, и моя мать, Мэри Хэтфорд, принимали участие в эксперименте и после получения денег сбежали. Ну после твоего рассказа я думаю именно так. — Нихуя… Стой, получается… — Да, эта дрянь буквально течет в моей крови с самого рождения. У меня три силы, а основная, лично моя, — телекинез. — В подтверждение Нил заставил парить в воздухе свою кружку с чаем, вызывая у Алана беспредельные восторг. — От матери я унаследовал выносливость, физическую сверхсилу и очень быстрый бег. Но я всё-таки не такой сильный и быстрый, как она. От отца — контроль разума, но им я никогда не пользовался и не собираюсь, что-то вроде личных убеждений. До 13 лет я мог спокойно контролировать всё это. Я помню, что очень разозлился тогда, и буквально почувствовал, как силы меня переполняют. Такое теперь каждый раз при прекращении действия таблеток. Я уже привык жить в самодельном химическом вакууме. — А твои родители что говорят? — Мать умерла, а отец хочет меня подчинить, сделать своим личным оружием. Он ублюдок, хуже твоего. — Нил выбрался из-за стола и стянул через горло толстовку вместе с футболкой. В секунду с лица Алана спало всё восхищение, оно искривилась в безмолвном ужасе, и Нил пожалел, что не предупредил. — Видишь это? — Парень ткнул в свои локтевые сгибы. — Следы нейтрализаторов. В детстве отец меня ими обкалывал, чтобы я не мог ему навредить. Слышал про такое? — Н-нет.. Натаниэль, но другие? — Плевать на другие, моё тело боли не чувствует. — Тогда бы шрамы затянулись, а, значит, эти ты чувствовал, — такой печали в голосе Нил не слышал ни от кого, поэтому моментально стало неприятно и он оделся. — Мне плевать. То что у меня нет эмоций не означает, что я не могу делить вещи на хочу, не хочу и нравится, не нравится. Поэтому больше так не делай. — И так ты ощущаешь мир? — Да, но это неважно. Скажи про нейтрализаторы. — Ну это точно разработка твоего отца. В компании либо антидот на крайний случай, либо ничего. Больше без образца сказать не смогу. Кстати, давай завтра твою кровь сдадим. И слюну, — эмоционально предложил Алан. — Кому? — Ну мой знакомый лаборант сейчас работает в больнице, можно ему. Он трепаться не станет, я так уже делал. Имя твое никто спрашивать не собирается, только я буду знать результат. — Тебе это точно надо? — Имелись ввиду разборки. — Конечно! Ты даже не представляешь, насколько сильно. Всегда мечтал встретить участника эксперимента, а ты оказался даже интереснее. Ты завтра занят? — Нет. Тренировки были назначены день через день. Нил никого не предупредил о закрытии гостиницы, потому что был уверен, что искать его никто не будет. Кому он вообще нужен в законный выходной? — Отлично! Подниму завтра в восемь, и поедем в больницу, а потом где-нибудь поедим. Что скажешь? — Поднимешь? — Я думал постелить тебе здесь, — сказал Алан, подразумевая угловой диван. — То есть ты хочешь, чтобы я остался? — Ну да, — искренне ответил парень. — Ты не выглядишь как человек, которому есть, куда пойти. Нил ничего не ответил, а только кивнул. Ему здесь понравилось: тихое спокойное место, ни перед кем не надо притворяться, есть еда и вода. — Вот и решили. Я ночью отлучусь ненадолго на встречу, тебя закрою. Насколько ты в городе? — Планирую на пару недель, максимум месяц, пока точно не знаю. — А каков твой дальнейший план? Просто, если есть возможность, можешь жить со мной, сколько хочешь. — Я подписал контракт с Лисами. Мне сказали, дадут одиночную комнату в общаге. Но в команде есть один человек… — Эндрю? — перебил Алан. — Да. Он проявляет повышенный интерес к моей персоне, и мне это не нравится. Думаю, сбегу с началом сезона. Хотя экси — единственное, что может вызвать во мне хотя бы какие-то чувства под таблетками. Я просто не ебу, что делать. — Послушай, — серьезно начал Алан, — если это — та жизнь, которую ты хочешь, я помогу. Со временем ты поймешь, что мне можно верить. Я не хочу терять с тобой контакт из-за какого-то психа, про которого весь город слышал. У меня есть связи в больнице и в аптеках. Я знаю, как устроена система, если надо будет отмазать — только скажи. — Но почему? — Потому что увидеть подобных тебе — моя детская мечта. Я так чувствую связь с отцом. Понимаешь, мы никогда не были близки, и видел я его редко. Но те уважение и восхищение, которые он вызывает, заставляют меня почти трепетать. А теперь ты тут. Продукт, создаваемый годами в лаборатории. Мой отец говнюк, и, в этом плане, я никогда не стану таким же. За всё в этой жизни надо платить, простая истина, которую пришлось усвоить еще в раннем детстве. Желание Алана выглядело как что-то неправильное, как то, чего не может происходить, не с Нилом. Он должен пугать, должен доводить людей до ужаса, как было несколько лет назад с Кевином, хотя и тот после увиденного от него не отказался. Мать всегда говорила, что рядом с ним никого не останется, если Натаниэль раскроет себя, парень и сам был в этом уверен. Однако сейчас темно-серые глаза, горящие уверенностью и энтузиазмом, внушали поверить в существование исключений. — Я подумаю до утра. — Прими правильное решение, но, если откажешься, я пойму. — Спокойно отозвался Алан. — Что на ужин? «Мы будем ужинать, вместе.» Нилу стало дискомфортно от знакомой формулировки, когда предполагалось совместное времяпрепровождение. Так с ним общались только мама и Жан с Кевином. Ведь все люди, с которыми его отношения дотягивали до этого «мы», в итоге его теряли, или он терял их. Может, в этот раз что-то будет иначе? Алан, как и обещал, притащил после ужина постельное с подушкой и пледом («Извини, второго одеяла не храню.»), чтобы застелить тканьевый диван. К тому времени таблетки уже переставали действовать, и Нила понемногу начинало клонить в сон. Он знал, что проснется от ухода Алана, поэтому планировал лечь как можно раньше, чтобы выспаться. От хлопка двери Нил подскочил на месте, отбрасывая плед, и тут же услышал звуки проворачивающегося в скважине ключа. Алан ушел. Подбадриваемый эмоциональной паникой Джостен закинул в свой рот таблетку со стола, которая лежала на утро. От одной ночи переутомления не будет. В ночной тишине слышалось лишь тиканье настенных часов, которое Нилу определенно не нравилось. Он думал, но недолго, прежде чем встал и направился прямиком в спальню Алана. Угнетающее ощущение нахождения в доме у чужака давило на черепную коробку. Не в силах сдержать порыв паранойи, Нил начал шарить по прикроватной тумбочке, подсвечивая ту взглядом, чтобы из окон не виден был свет. Повезло, что путь в туалет вел через спальню, и он мог в любой момент туда завернуть, задержав открытие входной двери силой. Именно поэтому его глаза и светились, Нил «удерживал внимание» на замочной скважине. В тумбочке не было ничего дельного, кроме водительских прав. «Алан Бейкер, 25 лет», значит, насчет имени не соврал, уже хорошо. Но права могут быть поддельные, а имя ненастоящее. Нил знал это по собственному опыту. Нужны были более веские улики, чтобы составить одну цельную картину об Алане. Нил задумался о том, где бы он сам прятал что-то компрометирующее, полез под кровать, заглянул в шкаф, поднял матрас. Под ним лежали упакованные шприцы, куча наличных денег, пакетики с белым порошком. Нил точно знал, как именно выглядят наркоманы, и Алан не был похож ни на одного из них. Если изначально показавшееся провальным решение окажется таковым на самом деле, то Нилу придется разбираться с возникшей проблемой уже знакомыми методами. Нил перестал сдерживать входную дверь и уселся на лежавший на полу матрас рядом с кроватью. Он бы, и так, и так не уснул, поэтому принялся ждать. Через час в коридоре послышался шум открывающейся двери. Нил даже позу не поменял, но глаза его загорелись: он взял полный контроль над чужим телом, чтобы откинуть его от себя в нужную секунду. Алан, не ожидавший гостей у себя в спальне, сначала испугался и вздрогнул, только заглянув, но потом его пробрала ярость: — Какого хуя ты творишь, ебанутый? — Обеспечиваю себе безопасность, — безразлично отозвался Нил. — Ты же не думал, что я буду спокойно спать неизвестно у кого? — Ты мог спросить! — А ты бы ответил? Я не хочу никого убивать, Алан, но когда речь идет о моей жизни, прости, я просто расставляю приоритеты. — Считаешь, твоя жизнь ценнее моей? — Для меня — да. — Я тебя сейчас, блядь, прибью. — Нет, — Нил начал сгибать палец на его руке к тыльной стороне ладони. — Ты мне сейчас вывалишь все свои скелеты из шкафа, либо я прямо сейчас съебываю. И ты больше про меня даже не услышишь ни одного слуха, потому что будешь мертв как свидетель. Хочешь так? — Подожди, Нил, стой. Ладно? — Глаза Алана слезились от боли, но хруста костей пока не следовало. — Я просто испугался, понимаешь? Я испугался, что ты распознаешь в этом угрозу и сбежишь. — Угрозу в чем? Я уже могу называть тебя наркоманом? — Нет. Я не наркоман, честно. Я знаю, что это за дрянь и никогда не стал бы пихать это в себя. Я — дилер. Прежде, чем ты начнешь меня осуждать, скажи, как я должен был выживать на зарплату ебаного аптекаря? — Я и не планировал, — Нил пожал плечами и ослабил «хватку» на чужом пальце. — Просто хочу предупредить… Сообщить на что ты подписался. Если со мной что-то случится по твоей вине, я утяну тебя следом за собой в могилу. Понимаешь? Мне ничего не стоит достать тебя хоть из под земли. — Прости, я понял. Я испугался, поэтому разозлился. Ты — первый человек, который здесь ночует, и я не привык к такому вмешательству в моё пространство, — Алан виновато потупил глаза. Выглядело вполне искренне. — Мне твои извинения сейчас мало что дают, — честно сказал Нил. — Я тебе не верю. Да в принципе никому не верю. Давай, ты просто докажешь мне всё на деле, окей? — Я постараюсь. Я не рассказал только потому, что боялся тебя спугнуть. Мне действительно важно, чтобы ты остался. Нил отпустил его палец, его глаза потухли, погружая комнату во мрак. Облегченный вздох разрядил ночную тишину, и Алан опустился рядом на пол. Нил ничего больше не спрашивал. В его голову прорывались различные сценарии предательства, которые приходилось упорно от себя отгонять. Ему действительно хотелось расслабиться в доверии к кому-то, кроме матери. Связь с Аланом решила бы сразу несколько проблем и не дала бы возникнуть новым. Через несколько часов они пойдут в больницу, чтобы наконец разобраться с происхождением Нила. У них есть общее дело, общий план и у каждого свои цели. Нил после начала приема таблеток начал распределять людей по функциям, ведь зачем поддерживать бесполезный контакт с человеком? Ничего не изменилось. Алан тоже с его помощью утоляет свои нужды, они в расчете. Их отношения нужны Нилу… Нет, не так. Их отношения нужны Натаниэлю столько же, сколько и Алану. Они оба будут прилагать усилия, чтобы удержаться на плаву, Нил был уверен.