***
Это он. Хёнджин пришёл. Внутреннего омегу Ли это заставляло верещать и скулить, метаясь между желанием прыгать от счастья или упасть этому альфе в ноги и подчиниться. Инстинкты. Запах из-за этого стал выделяется силнее, но возбуждения, как такого-го не было. Хван очень быстро очутился в квартире, успевшей пропитаться феромоном омеги. Альфа переживал, что Феликсу будет плохо без него. Поэтому, торопился. Ли старается смотреть в серый потолок, потом в стену, пока его взгляд не обнаружил холст, прикрытый пурпурным полотном. В обычном состоянии это заинтересовало бы омегу, но не сейчас, ведь как устоять перед таким альфой, да ещё и в течку? Он уже не пытается отвлечься, дожидаясь альфу и загнано дыша. Действие таблеток сошло на нет. Хёнджин закрыл шкаф, и его ноги сами потянулись по запаху. Он прошёл в комнату, ложась, а позже нависая над Ликсом. Омега мгновенно задрожал, но не от страха, а от предвкушения, которое заставляло радостное волнение бабочками разлетаться в животе, ненавязчиво щекоча.
—Хён-а...
—Ты боишься меня?—Хёнджин строит моську щеночка, готового служить своему хозяину.
Оставалось принести тапочки хозяину.
—Н-нет, просто... Хочу...
—Чего? Чего хочешь?—альфа в правду не понимал, что от него хотят.
—Тебя. —вот этого Хван не ожидал. Вот это поворот. Его маленький мальчик, такой невинный и стеснительный, просит такое...Тут он не мог врубиться, что происходит, кажется...Перезагрузка и по-новой обработка информации.
—Тебя хочу.—Ли надул губки, уже с возмущением смотря на альфу, который пытается понять, точно ли того, чего он подумал надо блондину. Но кажеться, во второй раз обработка информации не только завершилась, но и прошла успешно. Победа. Внутренний омега ликовал. Можно поставить галочку в окошко с подписью «
обработать лавандового альфу». Но для самого Хёнджина, эта галочка уже давно была в клетке для пометки.
—Можешь... Поцеловать меня ещё раз. Пожалуйста.—Феликс смазанно помнит первый поцелуй, очень туманно, но было до безумия хорошо и приятно. Хотелось ещё. Сейчас тоже. Это было как наркотическая зависимость. Поцелуй, а потом хочется ещё и ещё, зная, что они не смогут остановиться употреблять. Ещё, слюна истинного имела вкус его запаха. Хвану он запомнился цветами серени, а Феликсу-лавандой. И каждому это нравилось. Только нужда в воздухе заставляла рассоединиться. Хёнджин не мог налюбоваться таким омегой. Таким желанным, просящим, нуждающимся и совсем немного смущённым, ведь он одновременно был вульгарным, дерзким и горячим. Наверное Хёнджин открывает всё больше и больше новых граней, которые заставят их полюбить. Ведь его омега идеален во всём. Прекрасный, прекрасный до колония в сердце, то ли от чувства того, что таким его мальчик позволяет себе быть только с ним, то ли от его красоты. Да в принципе, это и не имеет разницы. Ну нет, серьёзно, вообще. Ну и конечно, альфа не мог отказать Феликсу в поцелуе, это-преступление. То, с какой страстью Ли смотрит на своего возлюбленного, не скрыть. Слишком много этой страсти, чтобы получилось скрыть. Но там не только страсть, но и бесконечная любовь и нежность. Этим чувствам нет ни конца, ни края, и хвановы глаза тоже переполнены ими. Хёнджин приступает к выполнению просьбы омеги. Он облизывает верхнюю, самую пухлую чужую губу по утончённому контуру. Ли прислоняется ближе, захватывая альфий язык себе в рот и прикусывая. Эта инициатива опять, очень неожиданна для Хвана, это всё очень неожиданно. Кто же знал, что Ликси в постели будет не менее активен? Только Хёнджин, а это будоражит, и заставляет прилить кровь вниз и к кончикам ушей. Фермоны смешались, ведь их уже не контролировали их хозяева, отдаваясь инстинктам и эмоциям, что нахлынули с головой. Это невозможно описать, даже с помощью самых прекрасных эпитетов. Эти двое невероятны, они сливаются воедино. Ли просовывает руки под одежду альфы, что стала мокрой, как и сам омега. Он нащупал приятный рельеф торса и поглаживал очертание кубиков пресса. В то время начал лидировать Хёнджин, во рту «соперника», прикусывая всё, что попадётся на зуб, то губу, то щёку, то язык. Поцелуй получился невыносимо мокрым и страстным, но ещё и очень трепетным и приятным. Феликс очень вкусно пахнет. Хван разорвал поцелуй, вдыхая воздух и выдыхая аромат сирени, развратно облизывает губу, тем самым разрывая и ниточку слюны. Чертовски горячо. Как тут устоять и не отзеркалить движение? Никак. Поэтому, альфа пролазит руками под чужую
свою же футболку, приподнимая её и поглаживая впалый животик, что быстро-быстро поднимался от беспорядочного дыхания. Конечность на этом не останавливается, поднимаясь выше по рельефу стройного омежьего тельца. Палец находит нежную молочную железу, надавливая на сосок. Омега первый раз протяжно застонал, пытаясь прикрыть рот.
—Не стесняйся, мне очень нравится, малыш, не сдерживайся. Всё хорошо.—Хёнджин продолжал гладить и сжимать мягкую грудь, поочерёдно массируя большими пальцами. Всё это вызывало уйму стонов, пока рот был не соединён со сладким губами напротив. Далее альфа лизнул левый сосок через футболку, муслякая некоторое время так, что футболка в этом месте стала сырой. С правым соском повторились те же манипуляции, вырвавшие откровенный стон омеги.
—Снимем это?—Хёнджин выпрашивал разрешение на освобождение стройного тела от футболки.
—Давай ты... первый.
—Хорошо.—Хван не особо стеснялся своего тела, ведь он обладал довольно хорошей, здравой самооценкой своего тела и внешности. А Ликс без одежды был бы зажат и скован в движениях от стыда, ведь особо высокой самооценкой не отличался. Но ничего, Хёнджин покажет ему, какой он прекрасный. Альфа ухватился цепкими пальцами за края кофейного цвета лонгслива, быстро подтягивая вверх, и освобождаясь от липкой от пота вещи.
Он представил омеге вид на красивое, подтянутое тело. Ли послал ему восхищённый взгляд, который он не в силах оторвать. Хёнджин нежно улыбнулся острым уголком алых губ.
—Я снимаю, да?—альфа ещё раз посмотрел в глаза напротив, чтобы получить согласие.
—Снимай.—руки Хёнджина задрожали, в штанах сдавило тканью, а пальцы коснулись краешков чёрной футболочки. Альфа возбудился до придела, что отдавало болью и тяжестью в паху. Ткань потянулась выше, показывая тощий животик, с очертанием пресса. Хван провёл по контуру кубиков пальцем, а потом языком. Сегодня, впрочем, как и всегда с Ликсом, он не был скуп на прелюдию и ласки. Омега изнывал, сам не замечая скулежа. Вот, что значит, внутренний омега вырвался на волю. А внутренний альфа Хёнджина рычал, прося взять этого безумно сладкого и текущего для него омегу. Волчья сущность внутри злилась и бесновалась у обоих. Далее он перешёл к поцелуям, неосознанно оставляя метки на молочной коже в виде багряных засосов-роз. Альфа начал с лебединой шеи, переходя к выточеным выперающим ключицам, потом обращая внимание и на хрупкие плечики.
Забавный факт: даже на этих плечах находится русая россыпь веснушек, хотя, кажеться именно сюда не проникало солнце. Но, ведь Ликси сам как солнышко, вот и объяснение веснушкам на красивых феминных плечах. Хван не забыл и про другие части тела: грудь, выпирающие рёбра, которые обязательно исчезнут из вида, ведь за питанием следит лично альфа, опять животик, пупок, который был зализан мокрым язычком, но вообще, Феликса хотелось всего облизать, такой вот он сладкий. Следующий, решаюший шаг, красивые тазобедренные косточки. Резинку шортиков не приходилось опускать, чтобы их увидеть. Ведь шорты только на них и держались. Худой, слишком. Но это дело поправимое, Хёнджином поправимое. Всё можно поправить и убрать, но только в физическом плане, моральные травмы так не обманешь, не получится. Хёнджин поцеловал каждую косточку, поочерёдно, беря в руки бёдра младшего и поглаживая те самые кости. Он поднял пальцем кромку штанов, проведя по краю и обратно опуская. От этого действия Ёнбок громко простонал, уже не сдерживаясь. Он плавился, ему было натурально дурно, хотелось отдаться этому мужчине, здесь и сейчас.
—Давай снимем твои шортики.
—Х-хорошо.—сейчас он на всё согласен, темболее в сердечке омеги давно проросло дерево доверия к этому альфе. Но единственное, на что не согласен Ликс-это во время своего раскрепощения вспомнить прошлое. Главное, чтобы этого не произошло, иначе, Ли застесняется и испугается, не давая Хёнджину продолжать свои приятные ласки, а ведь, и правда приятно, когда кто-то смотрит на тебя с таким пожаром желания в глазах, любуется, присваевает только себе, особенно, если это твой альфа. Приятно, просто до безумия, от этого безумия можно сжимать кулачки до побеления костяшек. Он вспомнит эту свою мысль, когда его руки и вправду будут сжимать голубое одеяло и простынь, всё, что попадётся под руку, от безграничного удовольствия. Удовольствия, которое даёт тебе твой альфа. Наверное, бабочки в животе размножились, ведь по ощущениям их стало больше, из гусиниц они превращаются в бабочек, пройдя перед этим период кокона. Феликс тоже, после изнасилования чувствовал себя подавлено, не хотел жить. Это был период «гусеницы», хоть омега и тогда не был уродцем, но внутри он умирал. Потом, период «кокона», период его возрождения, когда Ёнбок думал, давать шанс Хвану, или же нет. А после, когда дал шанс своему истинному, превратился в бабочку, конечно, не без помощи самого Хёнджина. Хван уже снимает со стройных ножек шёлковую белую ткань, обнаруживая два сюрприза. Первый-под шортами омеги нет ничего. Второй-эти же шорты, пропитаны влагой сиреньивой смазки.
—О боже...Ликси, ты так течёшь...—после того, как омега оказался полностью раздет, он сразу сжал коленки вместе, пытаясь прикрыться. Хёнджин не просто смотрел, он откровенно пялился на омежью красоту.
—Можешь... Не смотреть так?—затушевался Ли.
—Тише, тишине. Я могу не смотреть, но почему тебе это не нравится? Я думал наоборот.
—Просто, моё тело...Оно ужасно, я помню до сих пор, где были чужие касания, сдесь как будто остались следы.
Я грязный, понимаешь?
—Нет. Это совсем не так. Ты очень красивый, прекрасный, всё хорошо. Не переживай, пожалуйста. И не говори так больше. Это всё не правда. Самый красивый из всех, твоё тело совсем не грязное, и не использованное, раз я тебя так люблю. Тебе же, было приятно, так? А значит, я проявляю к тебе любовь, Ликс, я же аккуратен с тобой?
—Да. Ты такой...
—Какой?—альфа улыбнулся во все тридцать два, целуя острые коленки поочерёдно, умиляясь этому мальчику.
—Хороший.
—И красивый!—добавил Хван.
—Да.—Ликс захихикал.—воспользовавшись моментом, альфа отлипил коленки друг от друга, пристраиваясь между ними.
—Ах!—завопил Ёнбок, от неожиданности.
—Ну чего ты? Я не сделаю тебе больно, не беспокойся, прошу. Доверься мне, малыш. Закинешь мне свои ноги на плечи, ладно?
—Это так... Стеснительно, Хён.
—Давай, не бойся, тебе будет приятно так, как никогда в жизни.
—Хорошо, давай.—после этих слов, альфа послушно закинул белые ноги на свои крепкие плечи. Феликс, ей богу, весь покраснел, как помидорка.
—Господи, ты прям помидорка, хах. Не стесняйся себя. Ты красивый, не переживай.—сказав это, Хван лукаво улыбнулся, скрываясь за блестящими от смазки бёдрами. Омега засмущался сильнее, закрывая и щуря глаза.
—Не н-надо. Это слишком, нет.— Ли было, уже хотел убрать ноги с поддерживающих их плечей. Но тут, Хёнджин приблизился к лону, похабно обводя отверстие языком, выбивая громкий стон, после чего сопротивление, так и не начавшееся, отклонилось.
—Это...—омега не смог договорить, из его рта вырывались неразборчевые, пошлые всхлипы, в перемешку со стонами. Горячий язык на пробу толкнулся в нутро, растягивая и доставляя неземные ощущения. Теперь Ли не боится, точно. Теперь, в его мыслях было лишь удовольствие, желание и страсть, но никак не тревога. Это было слишком хорошо, и в правду так хорошо, как никогда в жизни, а ведь альфа и не соврал. Шаловливый язычок огладил тугие стенки, проникая всё глубже и наконец, касаясь простаты, получая вскрик. Он ещё раз лизнул меж ягодиц, переходя далее к ляжкам, где ароматной жидкости не меньше. Голова альфы показалась в поле зрения Ликса.
—Ты такой не просто сладкий, но и сладкий на вкус, даже там.—Хван облизнулся, слизывая смазку с губ, на рецепторы языка и глубоко вздохнул, желая запомнить этот уже родной запах.
—Вкусный. Ты вкусный, Ликс.—это заставило сильно смутиться омегу. Вот же, говорит такие пошлости, и не стесняется. Какой наглый. Улыбается сейчас, как хищный лис и прекращая вылизывание, так и не дав рязрядки младшему. К входу приблизился палец, и в этот же момент, Ли сжался.
—Тише, не бойся меня, это всё ещё я, расслабься, иначе, сделаешь сам себе больно, а нам этого не надо. — Ёнбок послушно попытался максимально расслабиться, но получалось плохо. Один палец проник в него, двигаясь во внутрь. Омега непроизвольно сжался, сдавливая палец, тем самым делая себе больно, хоть и было небольшое раскрытие из-за течки, но оно не помогло.
—Ай!
—Не надо, не надо сжиматься, Ликси, давай, дыши, не задерживай дыхание—Феликс начал равномерно выравнивать дыхание, давая пальцу пройти глубже и задеть простату. Ли глубоко вздохнул, давая распространяться удовольствию по венам и проникать прямо в чувственное сердечко.
