Врач во всех смыслах

Ли глубоко вздохнул, давая распространяться удовольствию по венам и проникать прямо в чувственное сердечко. Позже, альфа оделся, одновременно наливая ароматную пенную ванну для Ликси. Он добавил в горячюю воду эфирное масло лаванды, чтобы его феромон был и там тоже. Вода чуть не вышла из кафельной ванны-залюбовался своим омегой. Феликс был заботливо принесён в ванную комнату, погружаясь в ароматную смесь воды. —Джинни… —Солнце, я принесу тебе твою одежду, постелю новое постельное бельё и вернусь. —Нет… Принеси свою одежду? —Хорошо.—сухая кожа губ растянулось в улыбке, которая вызвана пониманием того, что наконец-то в жизни Хёнджина появилось счастье и смысл жизни. На таких словах обычно завершают рассказ, но нет, читатель должен завершить прочтение какого-либо произведения со спокойной душой, чтобы понимать, что героев можно оставить в покое, ведь у них всё хорошо. Но хорошо им не может быть, ведь это жизнь, кто-то умрёт, кто-то окажется не тем, кто мы думаем. И жизнь настолько коротка, что при воспоминании о прошедшем событии становиться грустно. Вот ты хочешь что-то сделать, но не решаешься, так как обязательно сделаешь потом. Но нет, не надо откладывать всё важное на потом, этого «потом» может и не наступить. Когда мы умрём? Не ясно. Может быть, через час? Через минуту? Или же… Сейчас? Никто не знает этого и хорошо. Не надо знать, когда ты умрёшь, так будет лучше для самого себя. Жить в незнании лучше, чем знать всю жизнь наперёд, тогда смысл жить просто исчезнет. Вот и Хван, просто хочет наслаждаются тем, что у него есть. Когда у тебя есть что-либо, разве ты это ценишь? В том то и дело, что нет. Настоящюю ценность люди обретают после того, как потеряли всё, что у них когда-то было. Вот таких людей можно назвать мудрыми, ведь после потери, начинают думать. Думать про смысл жизни, филосовствовать. Это в основном происходит в старости, когда приходит понятие, что жизнь подходит к концу. Конец не нежданный, а как раз, вполне ожидаемый. Но есть такие гении, которые понимают эту жизнь чуть ли не с младенчества. Такие гении, наверняка познают всю горечь жизни в самом её начале. И это тоже, не очень то хорошо. Эти люди уже не ощущают такой радости от жизни, как их ровесники. Да, это своеобразная плата, за «гениальность». Минхо познал «гениальность» с детства. Он видел несправедливость по отношению к младшему братишке. Его отец, почти сломал ему психику, избивая папу и братишку мальчика на его любознательных, положенных ребёнку, но уже таких взрослых глазах. Он понимал большее, нежели его сверстники. Ему пришлось преодолеть многое. Ради папы, ради Ликси, ради Сон-и. Из маленького мальчика, он быстро вырос во взрослого мужчину. И совсем не физически, а морально. А Хёнджину повезло больше. Хотя, повезло ли вообще? Малыш потерял своих родителей, в злощастной авто-катастрофе. Сынмина тоже. Но осознал жизнь он вовсе не в свои восемь, а только в шестнадцать. Только смерть Сынм-о так ударила по нему. Маленький ребёнок, точнее его нервная система, как щит, выстроила отключение всех эмоций и непринятие реальности. А ещё, бабушка, она очень помогла справиться с потерей родителей, полностью заменив их. Это и помогло мальчику справиться. Но вот потерю Кима никак не удавалось компенсировать. Компенсировать ту любовь, ласку и нежность, самые благородные чувства, которые до сих пор альфа не получил от родителей, компенсировать не удалось. Да, эта любовь отцов до сих пор, неосознанно требует внутренний ребёнок. После ДТП с любимым омегой, Хван сломался. Он жуть как боится дорог и машин, всё, что с этим связано. Да, теперь Хёнджин живёт сегодняшним днём, но никак не прошлым. И это хорошо. Он видит перед собой своего любимого омегу, что так сонно улыбается. Мило. Почему он здесь стоит? Ах да, ему нужно принести одежду для этого сладкого мальчишки. Забыл. Альфа хлопает себя по лбу, последний раз смотрит на разморённого омегу и уходит. Достаёт из шкафа футболку, снимает свою, пропахшую фермоном лаванды футболку, одевая другую. Он возвращается в ванную, аккуратно намыливая тело ароматным цветочным гелем, с тем же запахом лаванды, что и масло для ванн. Хёнджин знал, что хоть когда-то придётся проводить течку с Феликсом, поэтому подготовился. Он купил разные средства для ванн и расслабления. А именно: масло для ванн и масажа, омежий гель для душа, шампунь, тампоны для течки и обезболивающие. Всё это пахло волшебным ароматом цветка лаванды. Конечно не прям, запах Хвана, но что-то близ* похожее. Но всё же, старший просчитал не всё: подавители купить забыл. Альфа нежно трёт хрупкую спинку цветной, мягкой мочалкой. Ликс мурчит от наслаждения, закидывая ножку на холодный бортик ванны, чувствуя холод и немного шипя. —Мммм… Лаванда…—всё так же лепечет Ли, словно довольный ребёнок. Далее, он чувствует, как альфа собирается включить душ, чтобы смыть мыльные остатки геля. Так же, он спрашивает, не холодно ли. Ёнбок отрицательно покачивает головой в разные стороны, мол нет. Хван кивает, продолжая водить руками по спине, с которой продолжает скатываться тёплая вода струями. Хёнджин открывает мыльной воде с пузырьками путь в слив. Ли расстроено бурчит, выдавая недовольный скулёж, выражающий протест. —Ну, чего? Давай, вставай. —Принеси халат… Махровый. —Ух, какие у нас заскоки. Ладно, сейчас.—Альфа слушается, минуты через две появляясь с халатом в руках. Феликс тут же разыгрывает гримассу страха, крича: —Ааааа, крокодил в ванной!—через считанные секунды до Хвана доходит, что крокодил—он. —Это я крокодил?! Тогда, Гена, на. —Эй! Это я должен говорить! —Ладно, ладно, вставай.—омега встаёт из оставшейся остывшей воды, в это время на него надевают тёплый, мягкий халатик, завязывая потуже, но не слишком, пояс. —Ладно, значит футболку я зря доставал. Знаешь как на руки берут маленьких детей? —с коварной ухмылкой спрашивает Хван. —Как? —Ну, смотри.—альфа поднимает Феликса за ягодицы, не касаясь их ладонями и поднимает так, что младшему приходится положить ручки на сильные плечи и обхватить ногами альфьи бёдра. Лицо Ли оказалось чуть выше лица Хёнджина.Омега полностью расслабился и положил подбородок на чужое плечо. —Отнеси меня..Спать. —Хорошо, цветок. —Почему цветок? –Сирень, разве не цветок? —Цветок.—Ликс как можно искреннее улыбается, закрывая глаза. Альфа и омега переносятся в спальню, Хёнджин кладёт свой цветок на кровать, мягко ложась рядом, чтобы кровать более плавно прогнулась под его весом. По дому разносится цокот коготков, в районе видимости появляется маленькая собачка, которая начинает ревниво смотреть на нового жильца дома. —А где твоя собачка? Почему я её не видел сегодня? —Это пёс. Кками. Я его запер в другой комнате, он очень ревнивый и та ещё злюка. —Да нет, вроде милый.—омега на пробу протягивает руку, желая погладить пёсика, но тот огрызается и лает, отбегая подальше. —Ой!—младший отдёргивает руку, убеждаясь в словах старшего. —А я говорил! Он-омега, и очень ревнивый. —Злючка. Ме. —омега показывает язык, показно отворачиваясь и складывая ручки на груди. Он лёг на кровать, подвигаясь к Хвану. Альфа разместил руки на тонкой талии, прижимаясь как можно ближе и теснее. Хёнджин уткнулся губами и носом в макушку омеги, вдыхая лавандовый шампунь, который купил сам. —Ликс, я так привязался к тебе, кажется, жить без тебя не смогу, честно. —Я тоже. Ты милый и хороший, добрый. А ещё, меня к тебе сильно тянет, притягивает. —Малыш, обещай, что мы всегда будем вместе. —Обещаю. —Хён, я понял, что кто-то может любить меня не только за мою красоту. Спасибо за это. —Тебя невозможно не любить. Ты только для любви и самых нежных чувств и создан. Ты очень красивый. Альфа бёрет в пальцы поочерёдно светлые пряди волос, с наслаждением целуя каждую. —Хён, а что там?—Ли показывает пальчиком на холст, который он увидел ещё тогда, когда старший пришёл, но не заострил на него внимание. —Ты точно хочешь увидеть? —Да, если можно. —Просто...Я немного смущаюсь, когда смотрят на мои картины, особенно на те, которые много для меня значат. В этой картине, выражены мои чувства и эмоции, как и во всех других, но эмоции и сама картина-особенные. Особенные для меня.—Хёнджин подходит к полотну, тянет за краешек шёлковой ткани, освобождая картину. Брови омеги взмылись в удивлении. На картине он. Феликс. Омега на картине в белой просторной рубашке, на вороте которой лента завязанная в элегантный бант, растёгнутые манжеты и ажурное кружево на них; в белой ручке оранжевый фрукт, на шее жемчужные бусы, свободно висящие на лебединой шее; из волос сплетена свободная коса; на лице большие ореховые, оленьи глаза, лёгкий румянец и любимые альфой веснушки. На ушке серёжка в виде резного цветка, с хрустальным камушком, служащим в роли пестика. Последнее, что привлекает внимание-книга, которую Ли держит в изящной ручке. —Вау...Это просто...Афигеть! Меня ещё никто не рисовал. Так красиво! Хотелось бы, забрать её себе.—с восхищением протараторил Ликс. —Забирай. Я подарю её тебе. —Ты что?! Дарить такую красоту? Это безумие. —Зачем мне картина, когда у меня под боком есть точно такой же цветок, но в реальности и намного лучше. —Боже...Хён...Ты лучший! Я тебя люблю. Феликс подвинулся ближе, снова вовлекая в объятия альфу. Уже своего альфу. —В будущем, я поставлю тебе метку. Будешь только мой.—Хван немножко порыкивает, но всё так же нежно обнимает своего омегу. —Я и так уже твой. Весь и навсегда. —Я тоже тебя обожаю малыш, ты самый лучший мой цветочек. —А есть с кем сравнивать? —А тебе палец в рот не клади, маленький хитрюга. —Откушу.—младший демонстративно щёлкает зубами. —Я тебе откушу.—Хёнджин легонько прижимает между двух пальцев кулака веснушчатый нос, заставляя Ли улыбаться и хмурится.—после того, как альфа и омежка успокаиваются, они в таких же крепких обьятиях как и ранее, засыпают.