БГвЛ

      Ана не знала наверянка, но выверенное месяцами чувство времени подсказывало ей, что солнце уже начало клониться к закату. Она бы и рада была закончить обещанную работу, только лежащий в гамаке светловолосый парень и его дневной припадок совершенно выбили ее из колеи. И за это она сполна отхватит от Клинта, когда тот вернется. Но поделать с собой она, при всем своем желании, ничего не могла. Ей было плохо и страшно, потому что сегодня ей впервые пришлось справляться с этим всем самой. Пусть она и не показала своих эмоций остальным, не считая Алби, это не значит, что она хорошо справлялась с ними. И поток тревожных мыслей, роящихся в голове, увеличивался с каждой секундой. Хотелось кричать.       Почему Клинт отправился в Лабиринт за лекарством именно сегодня? Он предвидел грядущий припадок Ньюта? Он выявил признаки, по которым можно определить приближающийся припадок? Или это просто совпадение? Зачем он взял с собой Аделаиду? Она несколько месяцев спокойно жила без вылазок в Лабиринт, так почему он решил ее обучить сейчас? Почему они не вернулись в середине дня, как обещали? Возникли непредвиденные обстоятельства?       Что-то отвлекло девушку, словно кто-то толкнул ее в бок. Поднявшись на ноги, она пыталась понять, что именно ее насторожило, но это было такое далекое и смутное чувство, которое она никак не могла ухватить за хвост. Подойдя к пологу, загораживающему вход в пещеру, она замерла. Осознание пронзило ее насквозь: шум голосов снаружи. Нерешительно обернувшись и убедившись, что Ньют остался на том же месте, она клятвенно пообещала себе отлучиться всего на секунду. Выскользнув наружу, она замерла, визуально оценивая ситуацию. Со стороны пещеры было плохо видно из-за большого расстояния, но то, что что-то было не так, было сразу понятно намётанному глазу целительницы. Со всех сторон ко входу в Лабиринт стягивались глейдеры. Это было не к добру.       «Проклятье, я даже отлучиться не смогу, чтобы узнать, что там», — с досадой подумала девушка, поплотнее запахивая кофту, висевшую на спине и плечах. Стоило уже надеть ее полностью, потому что вечерело, а, значит, и холодало.       — Хэй, — голос Уинстона появился неожиданно, но девушка не дрогнула.       — Что происходит? — не поворачивая головы, поинтересовалась целительница, глядя за тем, как Галли бежит в сторону Лабиринта.       — Сам не знаю. Я пришел, чтоб побыть с Ньютом, пока ты это выясняешь.       Ана благодарно улыбнулась парню, пытаясь скрыть облегчение в собственных глазах. Она не хотела теряться в догадках, потому что чувствовала, что случилось что-то плохое и, чем раньше она выяснит, что именно, тем лучше.       — Спасибо.       И больше не тратя время на ненужные разговоры, она рванула вперед. Последние лучи заходящего солнца осветили лагерь и стены Лабиринта дрогнули. Пересиливая себя, девушка бежала навстречу ужасающему шуму и толпе, которая собралась возле входа. Она достигла нужного места буквально через пару секунд после закрытия дверей Лабиринта и, продираясь сквозь толпу, шагнула внутрь круга. Ее взору предстал Минхо, сидящий на коленях на земле. Это было странно, потому что по технике безопасности, бегуны никогда резко не прекращают бег, даже по выходу из Лабиринта и для сбрасывания скорости у них есть полоса длиной в несколько метров. Непонимающе осматривая пространство возле друга, девушка шагнула вперед.       — Минхо? — ее голос прозвучал несколько оглушительно в наступившей тишине, и она замерла, наткнувшись на взгляд бегуна. Полный скорби и чувства вины. — Почему ты…?       — Клинта и Ады больше нет, — Ана почувствовала, словно ее с размаху сзади ударили по голове чем-то тяжелым. По инерции сделав еще пару шагов вперед и чувствуя, как накрывает ее шквал эмоций, она хотела что-то спросить, но слова сами собой застряли в глотке. Ощущая, как мир вокруг рушится, шатенка схватилась пальцами за воздух, но наткнулась на чье-то плечо. Кроме слезящихся глаз Минхо, мира вокруг больше не существовало.       — Прости.

***

      Света в ужасе смотрела на разыгрывающуюся перед ней сцену. Отчаяние и страх, которые охватили толпу после слов бегуна, она буквально ощутила кожей. Переведя взгляд на целительницу, она смотрела, как та нежно осела в руки Галли, который вышагнул из толпы и оказался рядом. Лицо шатенки стало неестественно бледным и Света на секунду подумала, что та упадет в обморок, но девушка устояла.       — Как? — сухими губами прошептала шатенка, пальцами вцепляясь в плечо Галли. Минхо опустил голову, обреченно качая ею из стороны в сторону. Закрыв глаза, девушка сделала несколько глубоких вдохов.       — Так, давайте-ка в палатку целителей, живо, — распорядился Алби, наклоняясь и подхватывая Минхо под руку. Тот, как тряпичная кукла, повинуясь лидеру, поднялся на ноги. Света попыталась перехватить его взгляд, чтобы выразить сочувствие, но он упрямо смотрел в пол. Ана открыла глаза и в них, на удивление, заблестели слезы. Однако она не проронила не звука, лишь позволила себе опереться на Галли, который ее поддерживал. Толпа взволнованно перешептывалась и Света шагнула назад, чтобы попасть в поле зрения компании. Это сработало: заметивший ее Алби поманил пальцем к себе. Русоволосая послушно направилась в их сторону.       — Пойдешь с нами, — распорядился наставник — уверенно и четко. — Будешь делать то, что скажу. Понятно?       Девушка утвердительно кивнула. Остаток пути до палатки преодолели молча. Перед входом, Алби притормозил и отдал русоволосой распоряжение вполголоса:       — Будешь сидеть у входа в палатку и никого не пускать. Если спросит кто, скажи, что у нас небольшое совещание и, что скоро я буду у себя, хорошо?       — Хорошо.       Устроившись на валуне, на котором днем сидела с Галли, Света подняла голову. С этого ракурса она ничего не пропустит. И никого.

***

      Минхо хотелось содрать с себя шкуру живьем. Он знал, что огромный тесак Ньюта мог бы помочь ему в этом, но куда делся сам Ньют, бегун понятия не имел. Ему не хотелось тащиться в палатку целителей и рассказывать о сегодняшнем дне. Не хотелось оправдываться. Все, чего хотелось — вернуться в Лабиринт и лечь костьми рядом с Клинтом.       Окунувшись в пространство пещеры, Минхо почувствовал, что его немного отпускает. Но облегчение длилось недолго — ровно до тех пор, пока он не заметил светловолосую макушку, маячившую в гамаке. У бегуна подкосились ноги, и он наверняка бы упал, если бы не Алби, крепко державший его под руку.       — Что случилось? — рухнув на первый подвернувшийся гамак, хрипло спросил Минхо. Ана ответила таким же потерянным и разбитым голосом, как у него самого:       — Очередной припадок.       Стало еще хуже. Вот теперь перспектива жизни выстроилась только одна — умереть в Лабиринте во время ближайшего похода. Если бы Минхо только мог себе позволить.       — Вот, — дрожащими руками Минхо расстегнул сумку на поясе и вытащил ситцевый мешочек. — Травы, которые…       Договорить он не смог. Ана, теряя остатки самообладания, протянула руку, забирая вещь, а в следующую секунду уже рыдала в голос, уткнувшись в грудь Галли. Алби сочувственно поджал губы, глядя на целительницу, а Галли мягко гладил ее по плечу, прижавшись лицом к ее макушке. Сколько времени они так просидели, Минхо не знал, но, по ощущениям, прошло несколько часов, хотя вряд ли. Рыдания девушки стали потихоньку затихать — схлынули первые эмоции. Глава бегунов чувствовал, что должен объясниться, но не мог подобрать слов.       — Гриверы, — вот и все, что он сумел из себя выдавить. Жалкое, уродское слово и то не мог произнести с достоинством.       — Гриверы? Посреди бела дня? — шокировано переспросил Галли, прижимая подругу к себе. Она подняла заплаканный взгляд на Минхо, но он не смог посмотреть ей в глаза. Пришлось заставить себя кивнуть.       — Это что-то новенькое, — глядя на раздавленного бегуна, заметил Алби и тут же смягчился, — это мы обсудим, видимо, завтра. Или послезавтра.       — Надо бы Совет устроить, — заметил Галли, но Алби покачал головой и указал глазами на целительницу.       — Не сейчас. Я вообще, один-единственный вопрос хотел уточнить: мы будем проводить сегодня ночь бдения?       Все взгляды разом обратились к шатенке. Она, всхлипнув, нерешительно кивнула.       — Надо бы. Только я не смогу Ньюта оставить.       «Конечно. Интересно, сколько ты просидела, не отходя от него?», — мрачно подумал Минхо, глядя на уставшее лицо девушки. Сам он наверняка выглядел не лучше.       — Мы что-нибудь придумаем. Найдем тебе сменщика, — пообещал Алби и, подойдя к девушке, заглянул ей в глаза. — Тебе нужна какая-то помощь сейчас?       — Нет, я в норме. Идите, — она вытерла слезы, видимо, для убедительности своих слов. Алби понимающе кивнул и поманил за собой Галли. — Нужна будет твоя помощь.       Когда оба глейдера покинули пещеру, в палатке целителей воцарилась тишина.       — Прости.       — Это не твоя вина, как я понимаю, — лучше бы она этого не говорила. Тем более, таким надтреснутым и сломанным голосом. Минхо уже пожалел, что начал этот разговор. — Это Лабиринт. Там постоянно кто-то погибает.       — Я мог бы вытащить их…хотя бы тела…       — И погиб бы сам. Знаешь ведь, что не мог.       Они снова замолчали. Минхо даже не знал, что хотел бы сейчас услышать от подруги. Никакие слова утешения не работали в такой ситуации, а шатенке и самой нужна поддержка. Спрашивать друг у друга «как ты?» было глупо — и без того было понятно, что паршиво. Бегун не чувствовал желания уйти, но вдруг Ане нужно личное пространство, чтобы побыть наедине со своим горем?       — Я пойду, наверное? — это прозвучало больше как вопрос, нежели как утверждение.       — Давай хотя бы поужинаем вместе, — неожиданное предложение застало Минхо врасплох. Ана смотрела на Ньюта в этот момент, поэтому понять, что именно творилось в ее голове, было крайне сложно. Глава бегунов тяжело вздохнул.       — Мне кусок в горло не лезет, — честно признался он.       — Мне тоже. Но я проведу всю ночь в палатке, а ты на поляне, поэтому нам надо поесть. Обоим. Хотя бы немного. Нужны силы.       Короткими отрывистыми фразами девушка пыталась донести свою мысль — Минхо прекрасно знал, как тяжело после оглушающего горя говорить что-либо. Он понимающе кивнул.       — Отправлю кого-нибудь за едой.       Девушка осталась сидеть на своем месте, не меняя положения, а бегун поднялся и направился к выходу из палатки. Надо было перехватить кого-нибудь из глейдеров поблизости и попросить принести еду.       Ночной воздух охладил разгоряченное долгим бегом и тяжелыми эмоциями тело главы бегунов и Минхо поежился. Не успел он сделать и пары шагов, как сбоку что-то зашевелилось. Остановившись, он пригляделся.       — Эй, новенькая, — окликнул он девушку, наблюдая за тем, как она поднимается на ноги и подходит к нему. Вчерашняя ситуация напомнила о себе легким укором совести, но глейдеру было все равно. Усталость и горе перекрывали все ощущения разом.       — Меня Алби попросил никого не пускать в палатку целителей, пока вы совещаетесь, — пояснила русоволосая. Минхо кивнул: он не ждал объяснений и ему было все равно, почему она здесь, но, видимо, вчерашний разговор не прошел для нее даром. Это радовало, пусть тускло и отдаленно, но радовало.       — Можешь сходить до Фрайпана? Нужны две порции ужина.       Девушка согласно кивнула, как китайский болванчик, и развернувшись, направилась в сторону поляны. Ждать ее снаружи у Минхо не было сил, поэтому он вернулся в палатку, располагаясь на гамаке, который занял раньше.       — Чей это гамак? — поинтересовался он, просто чтобы скрасить ожидание и заполнить тяжелую пустоту хоть чем-то. Ана бросила мимолетный взгляд в его сторону и вздохнула.       — Ничей. Больничный всмысле. Лежи, сколько хочешь.       — А ваши где?       — Вон там, — она мотнула головой в сторону дальнего угла. Минхо лениво скользнул взглядом в указанном направлении.       — Я думал, вы спите поближе к выходу.       — Нет, это неудобно. Сюда постоянно кто-нибудь заходит и норовит усесться именно в гамак. Проходной двор, одним словом.       — Видимо, я слишком редко тут бываю, чтобы знать такие особенности, — невесело усмехнулся Минхо и Ана качнула головой.       — Ну и слава создателю Лабиринта, что это так. Мне и без тебя беспокойства хватает, — она кивнула в сторону Ньюта. Бегун мгновенно сник.       — Ты ведь весь день возле него просидела, да? — надеясь на то, что девушка опровергнет его догадки, спросил Минхо.       — Да, — не щадя его чувств, прямолинейно ответила девушка. У бегуна упало сердце.       — И сколько раз за это время отлучалась?       — Два или три, не больше, чем на пять минут, — словно вызубрив эти фразы, ответила девушка и Минхо тяжело вздохнул.       — Ты знаешь, что он будет страшно недоволен, если узнает?       — Его проблемы.       — И закатит тебе скандал.       — Переживу.       «Упрямая какая», — с чувством гордости подумал Минхо. Зря Клинт ее недооценивал всегда. Воспоминания о мертвом целителе тут же испортили поднявшееся было настроение.       — Он чувствует вину за то, скольким ты для него жертвуешь, –подгоняемый собственным чувством вины, продолжил Минхо. Не хотелось думать о сегодняшнем дне. — И поэтому бесится.       — Думаешь, я могла поступить иначе? Оставить его тут без присмотра и пойти заниматься своими делами, как ни в чем не бывало?!       — Я не это имел ввиду, — Минхо поднял руки в капитулирующем жесте, призванном успокоить разбушевавшуюся целительницу. — Просто…могла бы перебирать травы тут и следить за ним одновременно.       — Если бы могла бы — сделала.       Продолжать Минхо этот тяжелый разговор не стал — видел, что с каждым словом целительнице становилось все хуже и хуже. В конце концов, он понимал, что не ради своего удовольствия она сидела тут весь день, забив на свои рабочие обязанности. Наверянка у целителей работы было выше крыши, особенно, в связи с затеянной Клинтом уборкой.       Шаги снаружи пещеры подсказали, что вернулась новенькая с едой, так что Минхо подскочил и раздвинув полог, запустил девушку внутрь. Она поблагодарила его одними глазами и нерешительно замерла, не зная, куда поставить тарелки.       — Пойдем на свежем воздухе поедим, — неожиданно целительница поднялась на ноги и, мимолетно коснувшись плеча Ньюта, первой вышла из палатки. Минхо удивился, но комментировать не стал. Молча помог Свете выйти из пещеры и двинулся следом. Ана ждала их, наблюдая за приготовлениями на поляне. Отсюда было видно яркий отблеск костра и тени, шмыгающие туда-сюда возле него. Не было слышно радостных криков и веселья, никто не танцевал, не было предвкушения праздника. Лагерь постепенно, шаг за шагом, погружался в скорбь.       — Ты пойдешь? — поинтересовался Минхо, проследив направление взгляда шатенки. Света непонимающе вскинула голову, решив, что обращались к ней, но заметив, что бегун смотрит на целительницу, ничего не сказала. Ана неопределенно пожала плечами.       — Я не могу оставить Ньюта одного, — риск того, что Ана разозлиться на присутствие посторонних при таком важном разговоре, был очень и очень велик, но Минхо не мог не спросить. Его разрывало между желанием остаться в пещере на всю ночь и побыть с Ньютом, давая целительнице шанс проститься с наставником и ученицей. С другой стороны, он не хотел тонуть в своей вине и скорби в одиночестве.       — Алби обещал прислать замену…       — Я никому его не доверю, кроме тебя, — отрезала шатенка и Минхо замер. Заметив его шокированный взгляд, она немного смягчилась и пояснила, — но я не буду просить тебя сидеть с ним всю ночь, потому что ты два дня подряд мотался по Лабиринту, как ненормальный. Я сама останусь с ним.       — И пропустишь ночь бдения?       — А какой есть выбор? — вопросом на вопрос ответила шатенка, подходя к Свете и забирая свою порцию. Новенькая застенчиво улыбнулась, но целительница не удостоила ее даже взглядом, и русоволосая тут же сникла. «Надо хоть поблагодарить ее, а то Ана к ней слишком уж сурова. Да и я не лучше», — сочувственно подумал Минхо, подходя к девушке и забирая свою порцию.       — Спасибо. Ты можешь идти.       Глава бегунов проводил сгорбившуюся и расстроенную новенькую взглядом. Сейчас у него не было сил и желания беречь чувства всяких новеньких, его вообще едва хватило на скупую благодарность. Устроившись рядом с девушкой на камне, Минхо, не глядя в тарелку, начал есть. Шатенка рассеяно поковыряла вилкой еду и вздохнула.       — Я тебя сменю на рассвете, — неожиданно нарушив тишину, отозвался Минхо. В голове уже созрел четкий план, который решил бы большинство их проблем. Он кожей чувствовал, как Ана хотела, пусть и ненадолго, выйти на поляну и почтить память своих близких. Да и больше, чем она, историй о Клинте и Аде, не знал никто. — Я сейчас немного посплю, потом побуду на поляне и утром приду к Ньюту.       — Не пойдешь к Лабиринту? — осторожно поинтересовалась Ана, касаясь плеча друга. Минхо вскинул голову, рассматривая чернеющие стены ловушки, в которой он вновь потерял друзей.       — Сходишь вместо меня? Галли возьми или Алби там. Бена можешь взять. Кого хочешь, в общем.       — Ладно, — девушка не стала спорить или спрашивать лишнего. Минхо знал, что она прочитала его желание между строк.       — Поспишь днем еще?       — Скорее всего. Тебе бы тоже поспать, — заметил бегун, но шатенка тут же помотала головой. — Ясно.       Было бы глупо надеяться, что Ана станет спать, пока Ньюту плохо. Конечно, иногда после припадков он сутками не приходил в себя, но в те времена рядом был Клинт, с которым Ана дежурила посменно и доверяла ему здоровье Ньюта даже больше, чем себе. Как она теперь будет справляться в одиночестве — Минхо представлял слабо. Конечно, всегда оставалась глупая надежда, что утром этот кошмар окажется лишь дурацким сном, и стоит только стенам Лабиринта раздвинуться, как вымотанный Клинт вывалиться оттуда, таща на себе раненную Аделаиду. Но Минхо давно похоронил эту надежду. Может, поэтому он так не любил рассветы?       — Я боюсь идти одна к Лабиринту, — голос Аны внезапно прозвучал так слабо и тихо, что Минхо даже показалось, что ему почудилось. Но, подняв голову, она заглянула ему в глаза и в них вновь показались слезы, — прошу, сходи завтра со мной?       — Ладно, — Минхо знал, что отказать не сможет. Она просила его не о надежде, она просила его о поддержке. И лучшего способа дать ей то, что она просит, Минхо не видел.

***

      Настроение было такое, что хоть вешайся. Света не знала, куда себя деть. Как и в предыдущий вечер, она чувствовала себя лишней, в то время как все остальные прекрасно знали, что им нужно делать и куда идти. Только если вчерашний праздник хотя бы был посвящен ей, то вот сегодняшнее мероприятие точно делало ее никем. Она вообще с трудом понимала, что происходит. И поэтому, заметив сидящего в стороне Галли, направилась в его сторону. Больше ей не к кому было обратиться.       — Я присяду? — не зная, как начать диалог, спросила девушка и Галли, оторвавшись от тарелки, молча кивнул. Русоволосая осторожно присела на бревно рядом и сцепила руки в замок. Надо было придумать, как начать. От напряженных размышлений ее спас Галли.       — Ужинала уже? — поинтересовался он, зачерпывая еду ложкой. Света покачала головой.       — Не успела.       — Поешь тогда, — он кивнул в сторону тарелки, стоявшей возле него. Она нерешительно посмотрела на парня, и он утвердительно кивнул.       — Это для Уинстона стоит, можешь взять.       — Он не будет? — с сомнением поинтересовалась девушка и Галли хмыкнул.       — Ничего, он не хрустальный, сам сходит за своей порцией. А то совсем расслабился, бездельник.       Улыбнувшись для вида, девушка взяла тарелку. Она не поняла, шутил Галли или нет, но предпочла не уточнять. Лишь надеялась, что украденная у Уинстона порция не станет началом очередного скандала.       — Готов поспорить, ты хочешь знать, к чему все готовятся, — не вопрос, утверждение. Света нерешительно кивнула.       — Было бы здорово, если бы кто-то объяснил, — как бы невзначай ответила девушка, а сама, в это время, пыталась унять бешено стучащее сердце. Мда, дипломат из нее никакущий.       — Я в восторге от того, как Алби ху…хрен положил на свое наставничество, — исправился Галли и Света молча усмехнулась. — Взял новенькую под крыло и бросил в пучину лагерных забот, мол, осваивайся, как хочешь. Надо поговорить с ним на эту тему. Не нравится мне это. Ты сама-то как, довольна своим наставником?       Света замерла, в панике размышляя, что ответить. Показаться невежливой и сказать, что Алби, как наставник — ноль? И оскорбить при этом еще и главу лагеря. Или наступить на горло собственной песне и сделать вид, что она всем довольна? Какого ответа ждет от нее Галли?       — Мне многие моменты непонятны, — выбрав третий путь, уклончиво пробормотала девушка. — Есть ощущение, что хочется опереться на чье-то плечо рядом, а этого плеча…хватаюсь за воздух. Никого рядом нет.       Галли улыбнулся с таким видом, словно выиграл все лотереи мира. Света вопросительно подняла бровь.        — Ну ты и завернула, конечно, — рассмеялся парень, вновь принимаясь за еду. — Но основную мысль я уловил. И пока я не поговорил с Алби на тему смены тебе наставника, может, сама кого присмотрела и хочешь взять в проводники? Кого-то, с кем тебе максимально комфортно?       На языке вертелось лишь одно имя, но Света была уверена на сто процентов — произнеси она его вслух, и ее ждет долгая и мучительная смерть в палатке целителей. Да и толку, если она скажет, с кем ей комфортнее больше всего, если по ее милости, он целый день провалялся в палатке целителей без сознания? Компромиссный ответ пришел сам собой.       — Ты. Если можно? — сделав максимально невинный взгляд, ответила Света, глядя парню в глаза. Он посерьезнел, скользнул взглядом по ее лицу, высвеченному костром, по губам и подбородку. Света нервно сглотнула. Она сказала что-то не то? Но Галли внезапно ухмыльнулся и отвернулся к костру.       — Это льстит, — с довольным видом пояснил он и кивнул. — Тогда это будет даже проще, чем я думал. И раз уж я без пяти минут твой наставник, начну исполнять свои наставнические функции прямо сейчас.       Галли отставил тарелку в сторону, устраиваясь поудобнее. А Света была рада возможности передохнуть и послушать наконец толковые объяснения происходящему, не отрываясь при этом от ужина.       — Это называется «ночь бдения». Когда кто-то погибает в Лабиринте или вне его, когда кого-то жалят и отправляют в Лабиринт, после этого всегда происходит ночь бдения. Суть ее в том, что весь Глейд собирается у костра и вспоминает погибшего. Или погибших. Рассказываются лучшие истории, всякие слезные воспоминания и прочие штуки. Можно просто молча сидеть и слушать. Можно рассказывать. В зависимости от твоего желания и настроения. Редко кто пропускает такие ночи, это добровольно, конечно, и большинство предпочитает прийти и проститься со старыми друзьями. В основном, не приходят либо целители, которые не могут оставить больных, Алби, если он собирается утром в Лабиринт, и бегуны, у которых завтра забег.       — Это на всю ночь?       — Чаще всего, да.       — А кто потом днем работает?       — Обычно одна ночь без сна — это не проблема. Мы не оставляем работу даже после целой ночи бдения. Но, вообще, если у тебя плохое самочувствие, то ты, как сознательный житель Глейда, отправишься отдыхать, даже если отсидела на поляне две минуты. Никому твоя жертвенность тут не нужна, своим лежанием без сознания в палатке целителей, ты поставишь весь лагерь под удар. И заставишь целителей тратить на тебя драгоценные лекарства, которые могли бы пригодиться другим.       «И еще получу по башке от Аны», — мысленно добавила девушка, но вслух говорить это не стала.       — И давно вы ее проводите?       — Ну, традицию придумала Ана, спустя пару месяцев после своего прибытия, так что, зависит от того, что для тебя «давно». Она всех убедила в необходимости этого, даже Клинт в свое время не понимал, зачем торчать всю ночь на поляне и скорбеть.       — И что она сказала?       — Что каждый, кто был близок с погибшим, так или иначе будет переживать эту боль. Кто-то не будет спать все равно, кто-то будет в отчаянии шататься по лагерю. И если запихать внутрь себя эти эмоции, эту скорбь, то в будущем, при упоминании погибшего, у глейдеров может быть истерика или еще какие приколы. У нас уже были такие случаи непредсказуемого пизде…плохо было, в общем. И Ана предложила: вместо того, чтобы замалчивать свою боль и бегать от нее, лучше потратить одну ночь, чтобы пережить это все. Да и, когда все вместе это проговаривают, вроде как, не так плохо, как в одиночестве с этим вариться. Плюс каждый в лагере знает, что в случае его смерти, его собратья не забудут его. Это греет душу. Изначально идею поддерживали только те, кто был близок с умершим, но чем больше времени шло, тем больше народу стало собираться. Сейчас — это весь лагерь, вне зависимости от степени близости взаимоотношений. Потому что, чем дольше ты тут живешь, тем больше охватываешь людей. Так или иначе общаешься: с кем-то работаешь, с кем-то обедаешь, а с кем-то лежишь на соседних гамаках.       — Новенькие тоже участвуют?       — Обычно у нас не случаются смерти так скоро после прибытия новичков, — Галли сделал странную паузу, и девушка нахмурилась. — Но в твоем случае, я бы посоветовал пойти спать. Или ты хочешь остаться?       — Честно? Нет, — ей правда не хотелось проторчать впустую всю ночь, погружаясь в чужую боль и скорбь. Она не знала Клинта и Аделаиду так, как знали их все остальные, а поэтому толку от ее присутствия будет ноль. — Я общую суть уловила и, наверное, мне лучше отдохнуть.       — Правильно мыслишь, — похвалил Галли, делая глоток из фляги. — Первые дни всегда самые тяжелые, а тебя впереди ждет трудовой день. Иди-ка, правда, отдыхай.

***

      Ана молча стояла перед входом в пещеру и наслаждалась ночной прохладой. Сердце рвало от боли и все ее существо тянулось к центру поляны, но она знала, что не может позволить себе этого. Возвращаться в палатку не хотелось. Она теперь вообще не знала, что ей делать. Запрещая себе любые мысли о случившемся, девушка оттягивала момент, когда осознание трагедии обрушится на нее целиком и полностью. Когда она поймет, что осталась одна.       Заставив себя развернуться, шатенка зашагала в сторону пещеры. Как бы ей не хотелось убежать, закрыть лицо руками и просто забыть этот кошмар, ее целительские обязанности никто не отменял. Ньюту все еще нужен был присмотр. Задумавшись, она даже не сразу заметила, что в палатку проник кто-то посторонний. Остановилась посреди пещеры, словно наткнулась на невидимую преграду и замерла. Подняв голову, шатенка обнаружила неприятную вещь: у изголовья гамака, на котором лежал Ньют, сидела Джо. И, завидев замеревшую шатенку, противно ухмыльнулась. «Только этого еще не хватало», — недовольно подумала целительница, стискивая руки в кулаки.       — Что ты тут делаешь? — голос Аны был холоднее самых холодных льдов мира, но на Джо это не произвело никакого впечатления. И она, с самой мерзкой улыбкой на свете, медленно подняла руку и запустила ее в волосы Ньюта. Ане захотелось рубануть топором по ее самодовольной морде, и она едва смогла подавить этот порыв.       — Пришла проверить своего друга, — ничуть не смущаясь, брюнетка водила рукой по волосам парня, а Ана чувствовала, как теряет терпение. Как она смеет прикасаться к нему?!       — Ты целый день о нем не вспоминала и приперлась только сейчас, –Ана даже не пыталась скрыть ненависть в голосе. Не он, так разъяренный взгляд выдадут ее с головой.       — Я работала, ведь в отличие от тебя, я не могу просто взять и бросить работу, подставив весь лагерь. У меня нет такой роскоши, чтоб сидеть весь день в палатке и прохлаждаться, — спокойно пояснила Джо, продолжая скользить руками по волосам парня. Ей нравилось то, как Ана выходила из себя, и расчет был явно на то, что целительница слетит с катушек и нападет на соперницу в ночь бдения. Так что Ана сделала несколько глубоких, незаметных вдохов, и попыталась расслабить пальцы. «По крайней мере, она не целует его на твоих глазах», — ехидно напомнил внутренний голос и Ане стало плохо от одной этой мысли.       — Ну, проведала? Тебя, кажется, заждались уже, ты ведь такой востребованный специалист Глейда. Без тебя никуда, как без помойного ведра.       Джо усмехнулась, оценив укол соперницы. Ана стиснула зубы, стараясь не показывать, в каком она бешенстве. Она не доставит этой суке такого удовольствия. Брюнетка, тем временем, наконец вытащила руку из волос парня и, поднявшись на ноги, не спеша направилась к выходу. Поравнявшись с девушкой, она остановилась и, засунув руки в карманы штанов, вальяжно протянула:       — Я не только ради Ньюта пришла, но еще и выразить свои соболезнования… Какая потеря! Хотя, знаешь, я слышала, что наши доблестные целители отправились за травами для Ньюта и у меня возник вопрос: если ты так его любишь, то что ж сама не побежала в Лабиринт? Чужими руками решаешь свои проблемы?       Глаза Джо пылали ненавистью и Ане это доставило почти садистское удовольствие. Брюнетке было, за что ненавидеть целительницу.       — Это было решение Клинта, — спокойно отозвалась Ана, чувствуя, как неприятно близко стоит Джо. Хотелось отшатнуться, как от ядовитой змеи, но Ана заставила себя остаться на месте. — Если бы он приказал мне отправиться в Лабиринт, я бы без раздумий подчинилась. Но он посчитал, что я буду полезнее в лагере.       — Выходит, даже лучшие из нас ошибаются… — задумчиво произнесла Джо, словно пыталась решить сложную головоломку, а в следующую секунду вскинула голову и невзначай произнесла, — выходит, и Клинт ошибся. Всем ведь очевидно, что умри ты сегодня вместо него — и пользы было бы в сто раз больше. А теперь, когда мы потеряли такого профессионала и подающую надежды ученицу, страшно подумать, что станет с лагерем…       Шатенке стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не плюнуть в лицо идиотке, которая все больше и больше выводила ее из себя. Целительнице было понятно, что попытка Джо сыграть на ее чувстве вины, рассчитана лишь на то, что Ана потеряет контроль. Брюнетка с хищным вниманием всматривалась в лицо девушки, стараясь не пропустить ни одной эмоции, но шатенка оставалась непроницаемой. По крайней мере, она надеялась, что выглядит именно так.       — Главное, что Клинт научил меня делать толковые перевязки, — голос Аны был спокоен, словно жестокие слова отскочили от нее рикошетом, — так что, если ты страшишься за свои пальцы, которые тебе случайно отрубит топором, то я смогу их забинтовать. Не волнуйся об этом.       Карие глаза брюнетки превратились в два сверкающих грозой омута, но Ана выдержала ее взгляд. Она скорее умрет, чем покажет этой шмаре свои истинные эмоции. Видимо, осознав, что ее провокации не дали нужного результата, Джо гордо подняла голову и выскользнула из палатки. И только убедившись, что брюнетка убралась восвояси, Ана позволила себе расслабиться. Опустив плечи и сгорбившись под тяжестью собственной вины, она рухнула на ближайший гамак и, закрыв рукой рот, едва слышно заскулила. Ей самой было плохо и больно от этого. Джо просто озвучила то, что зрело в голове девушки весь вечер. Она действительно могла отправиться вместо Клинта или Аделаиды. Шатенка хотела накануне предложить Клинту поменяться местами, но глядя на его уверенный и суровый взгляд, быстро передумала. Она чувствовала вину за то, что даже оставшись в лагере, не смогла толком присмотреть за Ньютом. Корила себя за то, что плохо справилась, когда он был в палатке. И наказывала себя сидением возле него, не позволяя просить помощи у других глейдеров. Неужели все ее чувства так очевидны, что даже Джо легко прочитала их?       Чувствуя, как слезы катятся по щекам, девушка сделала несколько глубоких вдохов. Нет, маловероятно, чтоб брюнетка разгадала все, что было на душе Аны. Клинт ее тренировал очень долго, чтобы в сложных ситуациях она могла «держать лицо». Полезный навык для любого целителя — никто из окружающих не догадается, насколько плоха ситуация. Так что Джо била наугад, практически вслепую — просто знала, что Ане будет больно даже при одном упоминании погибших целителей. Боль в груди разрасталась, и девушка хотела бы прорыдаться в голос, да только не могла себе позволить такую роскошь. Могла лишь тихо плакать, отвернувшись от входа, чтобы никто не увидел ее слез. Она и без того, уже два раза за день дала слабину — рядом с Алби и потом еще при общем совещании. Клинт бы такое поведение не одобрил.       Задумавшись о наставнике, девушка почувствовала, как слез становится все больше и больше. Закрыв глаза, она представила образ Клинта, стоявшего перед ней. Стало невыносимо больно. Как ей с этим жить? Как принять, что сильного, мудрого, всезнающего учителя больше не будет рядом? Что он оставил ее за главную, оставил разбираться с последствиями всего этого? Он часто говорил, что он не вечный, что жизнь каждого из них может оборваться в любой момент. Ана предпочитала отмахиваться от этого и не думать о грядущих потерях, а потому сейчас она оказалась не готова к этой боли. Шатенка даже не чувствовала, что он умер: было ощущение, что они с Аделаидой просто вышли из палатки и сидят со всеми у костра, скоро вернутся и будут сокрушаться, что давно пора бы лечь спать…       Может быть, дело было в присутствии Ньюта? Даже без сознания, разбитый и раздавленный, он придавал ей столько сил, сколько не давал ни один набор трав. Ради него она сейчас должна продолжать. Чтобы видеть его улыбку, смотреть в такие горячо любимые глаза и просто знать, что он жив и относительно здоров. Что он просто есть. Возможно, осознание накроет ее, когда Ньют придет в себя и уйдет из палатки… Хотя теперь он мог бы оставаться здесь беспрепятственно, ведь Клинт больше не будет против. Устыдившись собственных мыслей, девушка впилась ногтями в ладони, чтобы физическая боль вернула ее к чувствам. О чем она думает?! Ее наставник погиб, а она радуется возможности быть с Ньютом? Идиотка, просто эгоистичная идиотка. Разозлившись на саму себя, шатенка стукнула кулаком по гамаку, и она закачался. Уткнувшись носом в ткань, она скосила глаза на деревянный ящик, служивший Клинту тумбочкой. Немного помедлив, девушка нерешительно поднялась на ноги и подошла к ней. Замерев, она смотрела на оставленный кулон из двух разноцветных камней, которые были надеты на простую черную веревку. Один из этих камней, тот, что темно-зеленого цвета, Ана помнила очень хорошо. Это она подарила его Клинту, когда перестала быть ученицей.       Смаргивая непрошенные слезы, Ана наклонилась, осторожно подцепляя кулон пальцами. Камушки стукнулись друг об друга — светло-бежевый и темно-зеленый. Пытаясь удержать рвущиеся наружу рыдания, шатенка развернулась и ее взгляд наткнулся на вторую «тумбочку», принадлежащую Аделаиде. Шатенка шагнула вперед и тут же замерла, увидев на деревянных досках маленький белый цветочек. Трясущимися руками девушка подняла его и, не сдержавшись, рухнула на пол. Оперевшись о гамак, она неотрывно смотрела на цветочек. Его принес Уинстон вчера утром. Для Аделаиды. Которой не стало сегодня. Она больше никогда не вернется в лагерь, не разбудит осторожно Ану под недовольное ворчание Клинта, не поможет разобрать травы, не улыбнется Галли, не расскажет ему о своих чувствах…       Дальше продолжать эти муки не имело смысла — девушку наконец прорвало на эмоции. Тело сотряслось глухими рыданиями, и она застонала в голос, сцепив зубы. Руки били по качающемуся рядом гамаку, по близлежащим стенам пещеры, по земляному полу. Девушка валялась на полу, выла и рыдала в голос, не заботясь о том, что на ее завывания кто-то прибежит. Она вцеплялась в свои руки, волосы и лицо, драла когтями кожу, мечтая содрать ее с себя целиком. Звуки ее боли отскакивали от стен пещеры и тонули во мраке, а она все била руками по полу и кричала. Так плохо и больно ей никогда еще не было.       Пришла в себя она уже на полу. Кое-как поднялась, чувствуя, что от количества пролитых в истерике слез, слипаются опухшие веки. Закружилась голова и пришлось ненадолго остановиться. Не спеша, шатенка повертела головой, оглядывая руки, испещрённые следами когтей и зубов, грязные, испачканные в пыли. Не лучше выглядела и одежда, и девушка отстранённо подумала, что завтра придется стирать это все. Но это будет завтра. А ей бы сейчас пережить. Внезапно в голове так ярко вспыхнул осуждающий голос Клинта, что ей стало физически больно.       — Ну, на кого ты похожа? Соберись, ты целительница, или дохлый тушкан?       — Я не смогу без тебя, — в забытьи прошептала девушка. Она старалась не думать о том, что разговаривает с пустотой. — Ты оставил меня одну. Что мне делать?       — Жить. Лечить раненых. Бинты стирать. Чем еще я занимался, по-твоему?       — Ты спасал жизни. Я так не умею…       — Все ты умеешь, — фыркнул воображаемый Клинт и, сжалившись, похлопал девушку по щеке. Она почувствовала его прикосновение и заскулила. — Слушай, я потратил столько сил и времени на твое обучение, чтобы что? Чтобы ты сидела и жалела себя? Посмотри на остальных: им тоже плохо и страшно, только в отличие от тебя, они еще и не знают, что надо сделать, чтобы все исправить. А ты знаешь. Все ты знаешь. Так возьми и сделай.       — А если я ошибусь? — из глаз девушки вновь полились слезы. Глядя на призрачного наставника, она сморгнула их, чтобы увидеть его хотя бы в последний раз, не пропустить ни единой детали его образа, запечатлеть в своей памяти.       — Ты думаешь, я не ошибался? Никого не отправил на тот свет? Ана, запомни: у каждого, слышишь, у каждого целителя есть свое собственное кладбище. И важен не его размер, а количество тех, кого ты туда не отправила. Живые гораздо важнее мертвых. И не надо корить себя во всем, что происходит — ты не центр вселенной. Вокруг тебя много других людей, обстоятельств и происшествий. Ты не можешь спасти всех. Но можешь попытаться спасти тех, кто тебе дорог.       Она закрыла глаза, с благодарностью прижимая руки к груди. Горячие слезы закапали на поврежденную кожу, обжигая ее. Клинт в последний раз коснулся ее подбородка и прошептал:       — И помни: я всегда с тобой. Во всем: куда ты пойдешь, что будешь делать, как будешь спасать — буду я. Ты — мое продолжение, моя ученица и мое наследие. Не подведи меня.       — Я не подведу, — пообещала девушка, прижимая руки к щекам. Вокруг нее вновь сгустилась пустота, но она больше не чувствовала себя одинокой. Открыв глаза, шатенка ощутила, как пустота, которая накрыла ее после истерики, отступает. Решительно надев на себя кулон из двух камней, девушка поднялась на ноги. Она должна быть сильной и уверенной, но не для того, чтобы показать, что она ничего не чувствует. А для того, чтобы защитить и спасти тех, кто слабее ее.       Выйдя из пещеры, она уверенным шагом направилась к водопаду. Слава создателю Лабиринта, все сейчас сидели на поляне, погруженные в свою скорбь, так что девушку никто в таком виде не заметит. Остановившись у кромки воды, она подняла голову. Ее единственным освещением были звезды, которые она так любила, но ей этого было достаточно. Присев у воды, она опустила руку вниз и вздрогнула, когда ледяная жидкость лизнула ее пальцы. Придется умываться в холоде, ничего не поделаешь. Целительнице пришлось потратить какое-то время на то, чтобы отмыть лицо, руки и волосы, ежась от холода. Решив, что с одеждой она разберется попозже, она вернулась в палатку. Немного потряхивало из-за ночного холода и водных процедур, но она знала, что быстро согреется. Руки щипало от следов потери контроля и девушка решила, что, в первую очередь, займется этим. Намешав нужных трав в мазь, она с шипением наложила ее тонким слоем на раны и посидела немного в ожидании, когда все впитается. Затем немного прибралась в пещере, чтобы не было видно следов ее помешательства, и наткнулась на ситцевый мешочек, который принес Минхо. Пару секунд она смотрела на тяжело дышащего Ньюта, а затем решительно шагнула вперед, подцепляя мешочек пальцами. В голову пришла случайная идея о том, что они никогда не пытались приготовить отвар из этих листьев. Почему-то так повелось, что они всегда, с напряжением, борьбой и болью, насильно запихивали в Ньюта раздавленные листья. Был риск, что при создании отвара, листья потеряют свои целебные свойства, но Ана подумала, что стоит рискнуть. Теперь она — старший и единственный целитель, которому придется нести ответственность и принимать решения. Так почему бы не попробовать?       Взвесив все риски и решив, что максимум, что она потеряет — это запасы остролистника, девушка вышла из палатки. Раздобыть горячую воду возле едальни было несложно — там был проведен специальный водопровод, который был соединен с тем, что был проведен на плантации. Это была единственная горячая вода во всем Глейде и то, в малых количествах. Набрав полную банку воды, девушка вернулась в палатку, радуясь, что никто не заметил ее и не задал лишних вопросов. На приготовление волшебного отвара ушло немного времени: растолочь в ступке ягоды, растереть листья, выдавив сок, и залить все это водой. Шатенка подождала, пока отвар немного остынет, в волнительном ожидании меряя шагами пространство палатки. Наконец, немного помедлив, она подошла к возлюбленному, опускаясь на колени и ласково касаясь рукой его щеки.       — Я надеюсь, что я все сделала правильно, милый.