Tame Me

Пастельно-голубые лепестки гортензии мягко перебираются пальцами. Всего несколько пучков оказалось достаточно, чтобы образовать пышный букет, заполняющий пространство у окна. Стебли прячутся в воде высокой прозрачной вазы. Тонкий терпкий аромат перемешивается с запахом старой бумаги, которым библиотека пропитана до последней щепки. Также теперь чувствуется гладкий запах распиленной древесины. Ладонь похлопывает по гладкому подоконнику, затем надавливая и проверяя устойчивость после появления заполненной вазы. Как ни странно, тот почти не двигается благодаря крепким опорам внизу. Признавать не хочется, но работу Чанбин выполнил качественную. Хёнджин берёт со стеллажа обрезанную коробку, которую обклеил оставшимися страницами книги по домоводству, чтобы добавить некий дизайн и не ставить обычный унылый кусок картона. Внутри лежат аккуратно разложенные высохшие закладки. Поставив коробку на подоконник рядом с вазой, позади неё он помещает треугольную табличку, информирующую о том, что закладки могут брать все желающие. Три шага назад. Отойдя и встав между стеллажами, Хёнджин любуется новой деталью интерьера. Теперь помещение не выглядит слишком пустым. В груди с теплотой порхает гордость. Рука проходится по корешкам книг. Его маленький уголок, маленькое детище. Скоро появятся полки и новые книги, которые он тоже рассортирует по категориям, просто не будет помещать на стеллажи, там пусть старые остаются, чтобы можно было ориентироваться и брать то, что посвежее. Вот так постепенно место оживёт, он придумает что-нибудь ещё. Хёнджин не представляет, чем бы занимался и как бы осваивался, если бы не библиотека. Возможность на чём-то фокусироваться и что-то делать отлично помогала заглушать бесконечные мысли. Благодаря этому период привыкания прошёл относительно гладко. Принц нашёл себе занятие, построил что-то своё, сформировал определённую связь, соединяющую его с этим местом и делающую его уже не таким чуждым. К тому же в процессе он начал общаться с местными жителями, что тоже сыграло свою роль в адаптации. Кажется даже, что эта ниша во вселенной словно пустовала специально для того, чтобы её занял именно он. Веник проходится по полу, собирая мелкие песчинки. Немного подумав, принц вооружается тряпкой и протирает полки. Нужно поддерживать здесь чистоту, это теперь его обязанность. Во дворце этим занималась прислуга, но на самом деле нет в этом ничего зазорного, это очень даже благородное занятие. Он своими глазами увидел, какой бардак образуется, если этого не делать. Это даже приятно в каком-то смысле, он ухаживает за местом, которое стало ему дорого, это не каторга, а, наоборот, радость. Прибравшись, Хёнджин выходит наружу, перекуривает за углом, достав из кармана пачку сигарет и спички, которые присвоил себе, после чего возвращается, задумчиво покусывая губу. Глаза в прищуре рассматривают висящую над дверью табличку. Буквы высечены на доске, однако из-за времени и выцветания углубления практически незаметны. Если в клан приедет кто-то новый, то, не заглянув в окно, даже не сразу поймёт, что это за здание. Некоторые, может, вообще не знают, что здесь есть библиотека, потому что с виду она совершенно никак не выделяется на фоне других построек. Стул достаётся на улицу. Скинув сапоги, Хёнджин поднимается на него и дёргает табличку на себя. Увы, та не висит на гвозде, а крепко приколочена к балке. Значит, снять не получится. Ступни влетают обратно в сапоги. Не проблема, просто нужен другой подход. Принц поднимается по улице к мастерским, в одной из которых находит Джехёна – высокого парня с низким голосом и чуть отстранённым лицом. Выслушав просьбу, тот без лишних вопросов даёт ему ведро чёрной краски и кисть. Ситуация разрешилась достаточно быстро. Хёнджин не без гордости отмечает, что вполне прекрасно может выкручиваться и что-то творить самостоятельно. Сначала инструменты отставляются на землю. Смочив тряпку в ближайшей бочке, Хёнджин хорошенько протирает табличку, смывая с неё пыль и слои паутины с застрявшей трухой. Стащив с кострища полотенце, он досуха вытирает древесину, закатывает рукава повыше, убирает чёлку за уши и, промокнув кисть, поднимается на стул. Чёрная краска заполняет выемку, поблескивая на солнце. Резковатый запах покалывает носовые пазухи. Ничего, на улице быстро выветрится. Сосредоточенно стиснув зубы, Хёнджин аккуратно выводит первый слог. Рука начинает уставать неожиданно быстро. Она мало того, что поднята над головой, так ещё и мышцы в ней напрягаются, стараясь контролировать каждое движение. Спустившись и обновив краску на кончике, принц продолжает продвигаться по слову, стараясь не заступать за края. Задание кажется достаточно простым, но, тем не менее, занимает более десяти минут. Закончив с углублениями, Хёнджин потряхивает рукой, даёт ей отдохнуть, после чего вновь окунает кисточку в банку, смазывает лишнее о бортик, а затем поднимается обратно. Он возвращается к самому началу, уже более детально работая над краями и поправляя линии. Не то чтобы кто-то будет с линейкой всё это проверять, но он для самого себя хочет сделать всё идеально. - Рисуешь? В бока вдруг тыкаются пальцы. Не услышав ни одного шага и совершенно не ожидав этого, Хёнджин подскакивает, дёргаясь от испуга. Руки описывают в воздухе круги, однако ладони крепко поддерживают его сзади, не давая упасть со стула. - Ты конченный, что ли, блять?! – принц переполошено разворачивается с колотящимся сердцем. – Я чуть не грохнулся! - Я тебе грохнуться не позволю. Позади стоит Чанбин, насмешливо ухмыляясь от полученной реакции. Убедившись, что тот держит равновесие, он убирает руки. - Как тресну, блин, придурок, - Хёнджин замахивается кисточкой, не разделяя его довольства шуткой. - Ты как с мужем разговариваешь? - Как хочу, так и разговариваю. - Ни капли уважения. - Вертел я твоё уважение. Чего надо? - Ты закончил? – невозмутимо спрашивает Чанбин, продолжая посмеиваться. - Как видишь. - Я собираюсь сходить в лес, чтобы расставить ловушки для птиц в новом месте. Подумал может ты захочешь прогуляться на воздухе. Первым порывом, конечно же, является отказ. Особенно после того, как он его напугал. Хёнджин, поджав нижнюю губу, буквально прожигает лицо внизу свирепым взглядом, изрядно оскорбившись от того, как его подловили. Рука так и чешется от желания прописать по нему чёрной краской. Тем не менее, мысли хватаются за идею о возможности выбраться за пределы их поселения. Это уже не какой-то пролесок, ведущий к Улью, а полноценная неизведанная местность. Он никогда не был в этой части континента, да и в принципе особо в леса не выбирался, только если на карете проездом, когда нужно было ездить на мероприятия в других королевствах. Это кажется чем-то свежим и необычным. - Ещё раз такой прикол выкинешь – тебя же в этом лесу и найдут в каком-нибудь овраге, понял? Присев, Хёнджин спрыгивает на сапоги, затем надевая их. Острые глаза многозначительно зыркают на спокойного супруга, кисточка предупреждающе указывает на него. Тот выдыхает со смешком. - Как скажешь, принц. Выдвигаемся через десять минут. Краска и кисточка относятся обратно в мастерскую. Вернувшись к библиотеке, Хёнджин заносит стул внутрь, после чего осматривает табличку. На фоне светлой древесины надпись выглядит достаточно ярко, теперь уж точно можно сразу понять, что это за здание. Руки касаются поясницы. Чанбин идиот. Подкрался и напугал его, ещё и смеялся потом над его реакцией. Как он вообще смог так бесшумно подобраться, когда тут везде трава? Внутри бурлит уязвлённая гордость, надо будет ему как-нибудь отомстить за это. Несмотря на воинственный настрой в отношении своего супруга, решившего повести себя как какой-то школьник, внутри начинает закручиваться воодушевлённое любопытство. Его первая вылазка в некие дикие края. Первый шаг за пределы нового места жительства после того, как его насильно привезли сюда, выкупив из родного дома. Хёнджин подходит к воротам, за которые не заступал с тех пор, как карета пересекла последнюю черту. За ними – сплошная неизвестность. Даже если бы он вдруг решил плюнуть на всё и убежать, то не имел бы ни малейшего понятия, в какой стороне найти признаки жизни. Поселение стало для него знакомым, а всё, что вокруг него, кажется едва ли не джунглями. - Держи. Вскоре рядом появляется Чанбин, пришедший со стороны склада. Он протягивает Хёнджину бронзовую клетку с какими-то пружинами и механизмами внутри. - Зачем? - Ловушка для птиц. - С чего я должен её тащить? - У меня в руки больше четырёх не помещается, так что, будь так любезен, понеси хотя бы одну, она не тяжёлая. Немного подумав и посмотрев на стражников, чуть оживившихся при виде людей, Хёнджин поддевает пальцами петлю. Так уж и быть, потащит, чтобы не закатывать сцен. Чанбин проходит через первые ворота, берёт клетки, которые, видимо, оставил заранее за створкой и направляется на выход. Охрана с усилием поднимает огромный засов, отставляя его в сторону, и толкает ворота, раскрывая их наполовину, чего вполне достаточно для двух людей. Мужчины, сидящие наверху, осматривают окружение с постовых башен, видимо, проверяя нет ли кого лишнего поблизости. - Удачно сходить, мужики, - один из стражников с квадратной челюстью помахивает кулаком в их сторону. - Хорошей смены, - кивает Хёнджин. - Скоро Ёнхо должен с охоты приехать, так что не дрыхните, а то опять долбиться будет, - даёт указание Чанбин. - Я ему подолблюсь. - В натуре. В прошлый раз чуть череп мне камнем не пробил, нет чтобы по-человечески постучаться. - Во-во, вечно у него свои какие-то приколы, грибы, что ль, жрёт какие? - Да чёрт его знает, с него станется. Разговоры остаются позади. Трава шелестит, когда створки закрываются обратно, засов падает в массивные металлические щеколды. Дорога с двумя чётко продавленными колеями простирается далёко вперёд, теряясь среди зарослей кустарников и словно бесконечных деревьев, сливающихся в зелёные пятна с коричневатыми разводами. Зов кукушки эхом отдаётся сразу со всех сторон, листва исходит волнами, искрясь в кукурузных лучах, пробивающихся сквозь густые кроны. Через пару метров Хёнджин оборачивается. Огороженный высоким забором клан отдаляется, продолжая несокрушимо стоять на присвоенной земле вместе со звуками топора, рубящего поленья, блеянием овец, постукиванием из мастерских и болтовнёй местных мужиков. Вскоре они сворачивают с дороги, заступая на менее заметную тропу, петляющую среди пышных сосен. Под сапогами хрустят маленькие шишки и оставшиеся с прошлой осени жёлуди. Мимо пролетают бабочки, стрекозы, какие-то разноцветные жуки, на листьях вокруг сидят гусеницы, по некоторым стволам ползают ящерицы, с ветки на ветку скачут рыжеватые белки. Пару раз в траве шустро исчезают чёрные ужи с жёлтыми пятнами на голове. В некоторых отрезках попахивает тиной – скорее всего, в округе имеются пруды. Природа необъятно живая и пышущая жизнью, глаза не знают, за что зацепиться, с интересом скользя по округе и впитывая в себя сочную зелень. - Как подоконник? – спустя четверть часа голос Чанбина вплетается в стрекот и переливчатое пение птиц. - Стоит. - Колом? Хёнджин закатывает глаза на усмешку. Какая-то капризная обида по-прежнему заставляет его кукситься. У него, в принципе, с самого утра очередная волна какого-то переменчивого особо чувствительного настроения. За завтраком он был очень близок к тому, чтобы развернуться и дать чавкающему Донхёку кружкой по голове, да так, чтобы у него родинки с рожи стекли. Ещё у него оторвалась одна бретелька от пояса штанов, а прислуги, которая бы это мигом заштопала, рядом нет, сам он шить не умеет. Во время обеда он случайно разгрыз горький горошек перца, пролил на себя чай, потом раздавил лягушку, когда переходил дорогу, а та буквально слилась с землёй. Всполохи чего-то хорошего и смешного тоже проскальзывают, что только сильнее разбалтывает общий настрой. - Так и зачем мы прёмся так далеко за птицами? Около клана их нет, что ли? – через несколько минут тишины спрашивает Хёнджин, сапогом пиная колючий чертополох. - Большую часть мы уже отловили, они мигрировали подальше от опасности, поэтому приходится двигать места охоты. - И что с ними делать? - Продадим. Сойки, овсянки, корольки и зарянки хорошо идут на рынке, в последнее время пошла мода набирать их в дворцовые оранжереи и закрытые загоны, так что пока есть спрос, нужно этим пользоваться. Запах становится чуть сладковатым, хвоя исчезает. Поднявшись по пригорку, какое-то время они идут по высокой местности, затем спускаются с другой стороны, переходят по камням спокойный поблескивающий ручей и углубляются дальше в лабиринт из берёз, ольхи, ясеней и прочих деревьев, названия которых Хёнджин не знает. Они пробираются сквозь лес уже около сорока минут и он понимает, что один уже не смог бы вернуться обратно. Природа вокруг него сливается в сплошной пейзаж, тропинки исчезли, везде похожие друг на друга кустарники, деревья и поляны, укрытые травами и пряными цветами. Он пытался запоминать маршрут, однако достаточно быстро осознал, что отстроить его в голове уже не получается. Если ему закрыть глаза и пару раз покрутить, то он вряд ли сможет сказать, с какой стороны они пришли. - Мы не потеряемся? Это выбивает из Чанбина смешок. - Я вырос в этих лесах. Я потеряюсь здесь, только если мне выколоть глаза, да и то не факт. - Как здесь вообще можно ориентироваться? Всё одинаковое. - Нет. Всё разное. Если хочешь научиться ориентироваться, то обращай внимание на детали в окружении, а не видь только общую картину. Вон там валун с треугольной верхушкой. Такие не стоят везде. Справа заросли дикой ежевики. Здесь широкие лопухи, значит, дальше мы выйдем к дубовой роще. Потом будет река и несколько полян, в таких местах обычно водятся олени. Если запоминать такие вещи, то постепенно в голове выстроится карта. Даже по запаху понятно, что мы уже перешли в другую часть области, клан остался на северо-западе. - Рядом больше нет поселений? - Нет, эти территории были завоёваны нами. Все кланы знают свои границы. Если мы поймаем кого-то за охотой в наших лесах, то имеем полное право убить их за нарушение договора, - Чанбин отставляет клетки, стягивает сухую ветку, похоже, упавшую и застрявшую меж деревьев, бросает её в сторону и продолжает идти по расчищенному пути. - Я думал, что войны закончились. - Закончились, но есть те, кто хочет откусить больше, чем им положено. Я не для того неделями мёрз в походах и рубил бандитам головы, чтобы кто-то наживался на расчищенных моими людьми землях. Наши братья умирали за наш народ, а не за чужаков. Хладнокровная воинственность в голосе Чанбина заставляет Хёнджина более полноценно осознать, кем именно тот является. Он не всегда занимался выслушиванием каких-то просьб и помощью в строительстве внутри клана. Он участвовал в сражениях, он бился на смерть, он жил с оружием в руках. К тому же, он на несколько лет старше, он видел этот мир и, похоже, через многое успел пройти, чтобы стать тем, кем является сейчас. Его уверенная непоколебимость, с которой он с ним обращается, взялась не с пустого места. Его так сложно вывести из-за того, что его изрядно закалили столкновения с намного более жестокими людьми и ситуациями. Возможно, именно после всего этого у него сформировались такие прочные убеждения. Он знает цену секундам и жизни, поэтому и действует, не теряя ни мгновения. Он знает, что со всеми последствиями можно разобраться до тех пор, пока сердце бьётся. Тем не менее, принц понимает, что больше не ощущает страха в его отношении. Страх был вызван неизвестностью. Однако после определённых событий и пары разговоров неизвестность более-менее заполнилась. Он даже ощущает некую безнаказанность. Он огрызается, грубит и иногда игнорирует Чанбина, но тот всё равно не срывается и спускает ему всё с рук. Он потакает его прихотям. Он терпит все колкости в свою сторону, что, на самом деле, порой только подогревает желание надавить сильнее, найти этот лимит. Желание довести Чанбина хотя бы раз, чтобы тот почувствовал бурю эмоций, как и Хёнджин в своё время, никуда не делось. Тогда, возможно, они будут частично квиты. Тогда можно будет начать забывать про это. Вскоре они выходят в достаточно светлую рощу, где деревья расставлены не так плотно друг к другу и потому солнце словно заливает листву лимонным искрящимся соком. Пение птиц здесь более мелодичное, слышатся совершенно новые звуки, посвистывание, даже складываются определённые переливчатые гаммы. Хёнджин наблюдает за тем, как Чанбин начинает закреплять клетки на ветках, сохраняя дистанцию между ними, после чего сам отходит, чтобы повесить свою. Он осматривается, вдыхая чуть медовый аромат и изучая незнакомые растения. Природа здесь и правда потрясающая, ни в какое сравнение не идёт с искусственными садами и оранжереями в королевствах, где он бывал. Шелест листьев и звуки жизни формируют плавно парящее умиротворение, даже дышать становится легче. Прогулка определённо неплохо проветривает голову. После того, как все клетки оказываются развешанными, Чанбин распахивает мешок, который болтался у его бедра. Оттуда он достаёт какую-то крупу и всыпает её в кормушки для наживки. Распределив всё и проверив крепость петель, он заводит механизмы, оставляя дверцы открытыми. Стоит птице присесть на кормушку, её вес столкнёт рычаг с крючка и тогда дверца захлопнется. - Я хочу привезти какую-нибудь красивую птицу своему брату. И чтобы пела. - Хорошо, поймаем - сам выберешь, - Чанбин встряхивает мешок, выбивая из него мелкую пыль, и убирает его в карман. - Когда мы поедем туда? - Под конец сентября. Как раз урожай поспеет и мелкая скотина вырастет. Идём. - На сколько? - Два дня. - Чего? – идущий рядом по дороге обратно Хёнджин поворачивается, шокировано вскидывая брови. – В смысле «два дня»? - Я не могу долго отсутствовать. Два дня и одна ночь – это максимум. - Ты издеваешься? Я должен всю свою жизнь жить здесь и мне нельзя даже неделю побыть дома? - Когда вожаков нет в клане, это всегда опасное время. Во время походов все были заняты на поле сражения, а сейчас если что-то произойдёт, то произойдёт это на территории поселения. Без лидера поселение находится под угрозой. Больше, чем на два дня, я уехать не могу. - Какого хрена вообще? Отвези меня и вали обратно, потом приедешь заберёшь, я тут при чём? - Одного я тебя не оставлю, теперь ты тоже под ударом, как второй вожак клана. Тебе тоже нельзя долго отсутствовать. - Бред какой-то, я хочу нормально погулять по королевству. - Двух дней хватит. Это ради твоей безопасности и безопасности клана. Она превыше всего. Это не про нас, а про всех наших людей. - У нас есть стража, я прикажу и они поедут со мной обратно, а потом уедут. - Нет. - Что значит «нет»? – возмущённо вскидывает руки Хёнджин. - «Нет» значит «нет». Глубокие глаза твёрдо смотрят на него, показывая, что решение не обсуждается. Через несколько секунд Чанбин переводит взгляд обратно на кустарники перед собой и продолжает ступать по роще. Успокоившиеся волны начинают бушевать с новой силой. Принц сверлит его спину свирепым взглядом, ощущая прилив сносящего раздражения. С какой стати он ему что-то запрещает? С какой стати он его ограничивает? Хёнджин согласился жить с ним и в обмен просит не так уж и много: он просто хочет побыть в родном дворце хотя бы неделю. С чего он должен подчиняться каким-то законам клана? Почему его безопасность должна на него влиять? Как он вообще смеет ему отказывать? - Ты говорил, что будешь делать для меня всё, и так быстро сдулся? – нагнав Чанбина провокационно вскидывает подбородок принц. - Всё, но не то, что будет угрожать клану, - невозмутимо отвечает тот. - И капризы ты обещал все терпеть. - Своё обещание я держу. - Прям всё стерпишь? - Стерплю. Рука Хёнджина влетает в чужое плечо. Глаза с вызовом впиваются в лицо Чанбина, которого мотнуло в сторону. Тот никак это не комментирует и идёт дальше. Тогда рука толкает его ещё раз. - Зачем ты это делаешь? - Захотелось. Каприз мой, - наигранно округляет глаза принц. Вновь посмотрев на него, Чанбин ничего не говорит. Выражение остаётся непроницаемым. Иссохшие ветки трещат под подошвами сапог. Лимонный свет рощи чуть заглушается с проходом обратно в более густую чащу. Хёнджин пинает шишку, заставляя ту влететь прямо под ноги Чанбина. Пальцы дёргают за тонкие пруты над головами, труха летит на волосы, цепляется за ресницы, скользит по щекам. Отсутствие реакции лишь раззадоривает сильнее. Загоревшийся в груди принца огонь заставляет совершенно забыть о том, что с ним при желании может сделать супруг, им управляет лишь тупая кисловатая обида и злость из-за полученного отказа сделать так, как хочет он. Он желает выместить всё на Чанбине, вылить всё, что накопилось, отыграться за всё и разбить его покой. Палец щёлкает перед глубокими глазами. - Не веди себя, как ребёнок. - А то что, а? Что? – тянет Хёнджин. – Что ты мне сделаешь? А? Сам себе такого взял. Этого ты хотел? Я не просто красивая кукла, я ещё и козёл, ты в курсе? Может надо было узнать это сначала? А? Он вновь толкает его в плечо. Пальцы дёргают рукав. Нога прорезает землю, окидывая его сапоги. Ветка оттягивается, едва не залетая в лицо. Сорванные с какого-то кустарника ягоды летят в зону пояса. В следующую секунду голова Чанбина резко поворачивается. Хёнджин не успевает никак среагировать, как тот обхватывает его руками и чуть ли не откидывает назад, ноги едва успевают поймать равновесие. Принц со свистом вдыхает от неожиданности. Он готовится увидеть разъярённый взгляд и начать ругаться, добившись своего, однако перед собой он видит не лицо, а спину. Чанбин встал перед ним, в руке буквально из ниоткуда появился нож. Он молчит, вглядываясь куда-то в бесконечную листву. - Выходите, пока я вам без разбору меж глаз не всадил. Твёрдый голос эхом проносится среди стволов, сидевшая над ними птица подскакивает, видимо, испугавшись резкости. Крылья шуршат, в воздухе кружит пара листков. Хёнджин недоумённо смотрит по сторонам, не понимая, с чего тот вообще взял, что здесь кто-то есть. Никаких голосов или же шагов не было, он не видел ни единой тени. Это паранойя? Однако через несколько секунд ветки орешника вдруг раздвигаются. Под тонким солнечным лучом, рассекающим лес по диагонали, появляется мужчина с массивной челюстью и полосатой коричневой повязкой на лбу. Правая рука сжимает чуть выгнутый меч. - Добрейшего времени суток, старина. - Вот это встреча, как же так совпало? Следом за ним на свет выходит второй мужчина. Мешковатый халат перетянут поясом из каких-то зелёных плетёных верёвок. Редкие волосы приглажены назад, маленькие круглые глаза поблескивают под густыми чёрными бровями. Он тоже держит в руке меч, что заставляет Хёнджина поджаться изнутри. Оружие не сулит ничего хорошего, он видел его только у стражи, в их приличном обществе в нём не было нужды. Тот факт, что они появились фактически из ниоткуда, бесшумно подобравшись вплотную, вызывает противный озноб. Как Чанбин умудрился засечь их, когда у него самого не возникло ни малейшего подозрения о том, что что-то не так? - Я, кажется, в прошлый раз доходчиво объяснил, что будет, если я опять поймаю вас на моей территории, - чеканит тот. - Да мы случайно забрели, брат. - Погнались за кроликом и сами не заметили, как далеко забрались, - поддакивает мужчина в повязке, при этом на его лице нет ни капли вины или же сожаления; в глазах читается грозная насмешливость. - Ну да. Случайно на три километра ушли дальше положенного. - Именно, с кем не бывает? - К тому же, смотри, как нам повезло: не принц ли это собственной персоной? Искренне поздравляем вас с женитьбой. - Да-да, горячие поздравления. Вот так удача. Наткнуться сразу на двух вожаков клана. Хёнджин напряжённо наблюдает за ними, застыв на месте. Из-за двусмысленности в голосах и резковатой мимики уровень опасности подлетает на несколько ступеней. Противное ощущение угрозы заставляет пальцы похолодеть. Тут и дураку понятно, что в поздравлениях нет никакой искренности. Сразу вспоминается разговор, который проходил между ним и Чанбином ранее. Клан без лидеров уязвим. Если что-то случится сразу с двумя лидерами, то это будет значить, что клан окажется в серьёзной опасности. К тому же, эти люди забрались на территорию, которая им не принадлежит. Ничего хорошего это не сулит в любом случае. - Договоры были подписаны не просто так. Ваше безрассудное поведение навредит вашему же клану, - Чанбин одним чётким движением переворачивает нож в своей руке, беря его наизготовку. – Мне уже надоело разбираться с вашими выродками на наших землях. - Нижайшие извинения, - мужчина с густыми бровями делает поклон. – Это всё чёртов кролик. Обстановка у нас очень скудная, мы-то бабки не рубим, как вы. - А вот один принц бы очень исправил это положение, - вскидывает плечи второй. – Давай мы тебе кролика, а ты нам свою наложницу? И мы больше здесь не появимся, такую кайфовую подстилку с руками на рынке оторвут. - Это я вам сейчас руки поотрываю нахрен. Буквально прорычав последнее слово, Чанбин делает угрожающий шаг вперёд. В этот же момент слух Хёнджина выхватывает ещё какой-то шорох. Правда позади себя. У него даже не получается его обработать, как лес вновь мелькает перед глазами. В мгновение ока Чанбин разворачивается на пятках, вновь меняясь с ним местами, и уже через секунду звучит металлический лязг. Лезвие его ножа ударяется о меч мужчины с кривым шрамом на левой щеке, который выскочил из другой стороны пролеска. - Лови шалаву! Испуганно отшатнувшись от столкнувшихся оружий, Хёнджин оборачивается на шум. Мужчина с повязкой спрыгивает с пригорка и несётся на него, криво улыбаясь. Сердце ухает, едва ли не вылетая через сжавшееся горло. Рука заводится назад и выхватывает нож из чехла, который он начал носить на поясе. Хёнджин в последний момент успевает выставить его вперёд, чтобы блокировать удар, который чуть не сносит его с ног. Он изо всех сил сжимает рукоятку, пытаясь сдержать нападающего, однако совсем не ожидает удара со стороны. Прилетевший в бок кулак валит его на землю. В глазах сверкает, внезапная боль накрывает его, словно парализуя на несколько мгновений. Он слышит возню и вскрики, промаргивается, возвращаясь в реальность, и приподнимается на руках, зарываясь пальцами в смешанную с травой грязь. Чанбин, видимо, отобравший меч у нападавшего, который выскочил из леса, сражается с тем, что был в повязке, пуская по округе звонкое лязганье. Вот только сзади на него бежит мужчина с густыми бровями, у которого на носу появился кровоточащий порез. Рвано втянув в себя воздух, Хёнджин подскакивает, хватая лежащий рядом нож, и бросается вперёд, пытаясь остановить его. Лезвие вонзается в чужое плечо, входя так гладко, что в голове на долю секунды вспыхивает воспоминание о том, как на десятый день рождения ему позволили самому разрезать торт, потому как ощущение оказалось похожим. Мужчина ревёт и смотрит на него бешеными глазами, что вызывает кусающий позвоночник озноб ужаса. Хёнджин тянет на себя нож и отбегает назад, понимая, что сейчас же поплатится за это. Он не умеет сражаться, его пальцы дрожат, а телом управляет один лишь забурливший адреналин, который велит уносить ноги подальше от опасности. Правда далеко убежать не получается. Уже через пару шагов на него налетают сверху и валят обратно на землю. Из груди выбивает воздух. Игнорируя жжение в лёгких, Хёнджин пытается рывком развернуться и вонзить нож в нападающего. Но стоит ему повернуться, как его тут же выбивают из рук. Скалящийся мужчина замахивается для удара, когда его вдруг сносит в сторону. Фиолетовый пояс Чанбина проносится перед глазами. Он с воинственным криком ударяет мужчину по лицу, после чего подхватывает и швыряет на всаженные в землю валуны. - Пиздец тебе. Хёнджин поворачивается и видит, что на него уже идёт незнакомец с повязкой. По подбородку течёт кровь, глаза бешеные. Потянувшись и схватив выбитый ранее нож, принц подскакивает и делает выпад вперёд, намереваясь вонзить лезвие хоть куда-нибудь, любое ранение будет решающим и даст шанс защититься. Тем не менее, его легко перехватывают, сворачивая руку и заставляя выпустить рукоятку. Очередной толчок и он снова оказывается на земле. Позвонки неприятно хрустят от жёсткого падения, Хёнджин хрипло вдыхает, вновь видя перед собой звёзды. Солнце отражается от лезвия, пуская по траве песочные блики. Мышцы словно налились бетоном, он с трудом приподнимается, преодолевая спазмы от удара о землю, однако явно не успевает подняться и хоть как-то защитить себя от меча, взгляд вплывёт, мир кружится, от паники мысли путаются, не давая адекватно соображать. За миг до того, как в него летит остриё, перед глазами возникает Чанбин. Он обхватывает его руками, в один прыжок нависнув сверху. Веки сжимаются, зубы стискиваются, сквозь них вырывается глухой выдох. Принц едва успевает осознать, что это был он, как вожак уже подскакивает. Пальцы обхватили нож, лежавший на земле. Чанбин круто разворачивается на носках и с размаху всаживает лезвие в живот мужчины, замахнувшегося для очередного удара. Тот замирает, распахивая глаза и выглядя крайне озадаченным. С уголка рта стекает новая алая полоса. Не теряя времени, Чанбин выбивает меч из его руки и, рывком выпрямившись, ногой отбрасывает его назад. Перезвон лезвий и шелест одежд смолкает так же резко, как начался. Шумно дыша, Чанбин утирает рукавом лицо и осматривается. Два других разбойника лежат на земле, как-то слабо подёргиваясь. Увидев, что Хёнджин потрясённо садится, но выглядит относительно здоровым и целым, он делает несколько грузных шагов вперёд. Колени опускаются по бокам от морщащегося мужчины в повязке, который прижимает ладони к животу, из которого льётся кровь. - Пож… пожалуйста… пощади… - хрипит тот. - Я пощадил вас в прошлый раз, сукины дети, и вы всё проебали, - гудящим басом подчёркивает Чанбин. – Я ведь предупреждал, что если ещё раз увижу вас на своей территории, то головы оторву нахрен. - Это Су… Суман, это он всё придумал. Я не… - Мне насрать, кто всё это придумал. Вы нарушили закон. А что хуже: вы посмели тронуть моего мужа. Шмыгнув носом, Чанбин сплёвывает кровь из прокушенной щеки в траву. Рукоятка переворачивается, лезвие прикладывается к горлу с вздрагивающим кадыком. Глубокие глаза переходят на сжавшегося в шоке Хёнджина. - Отвернись. Тот сглатывает, промаргивается, однако не сразу понимает, что от него хотят, и потому продолжает смотреть на него в упор. - Я сказал: отвернись. От приказного тона взгляд сам собой опускается. Хёнджин втягивает в себя воздух, отталкивается от земли руками и разворачивается, вставая лицом к безмятежно покачивающимся берёзам. - Нет. Нет, нет, не… Булькающий звук заставляет веки вздрогнуть. Кишки противно сворачиваются. Кулаки сжимаются, впиваясь ногтями в кожу. Сердце продолжает бешено колотиться после пережитой паники. Он слышит, как Чанбин встаёт, чуть вздыхая. Помедлив, Хёнджин разворачивается обратно. Взгляды пересекаются. - Ты в порядке? - Да. - Хорошо. Стянув с чужого лба повязку, Чанбин протирает ею лезвие ножа и швыряет её обратно. Затем он подходит к столбом стоящему Хёнджину и протягивает его. Тот только сейчас понимает, что это было его оружие. Ледяные пальцы с трудом обхватывают рукоятку. Он искренне надеялся, что этот нож ему никогда не пригодится. Он носил его на всякий случай, если тот вдруг мог понадобиться где-то на участке, чтобы что-то подрезать. Однако сегодня он его спас. Реалии жизни в кланах и дикой природе начинают медленно накатывать на него. Становится понятно, почему поодиночке стараются не ходить, зачем нужен погранпост и для чего все носят с собой какое-то оружие. Тем временем, Чанбин осматривает двух других мужчин, игнорируя их затихающие хрипы. Он проверяет карманы и перекладывает себе несколько найденных монет. Затем он рассматривает мечи, сгибая их лезвия и постукивая по рукояткам. Те без интереса летят обратно на землю. Вернув свой нож на место, он поднимает клинок, лежавший неподалёку от мужчины со шрамом. Изучив его, Чанбин убирает его куда-то в полы своей одежды, видимо, в тайный чехол. Хёнджин наблюдает за ним, так и не сдвинувшись с места и пытаясь привести сердцебиение в порядок. - Необязательно было убивать. Он был обезоружен. - Я не убил их в прошлый раз и они чуть не убили нас сегодня. Они не заслужили пощады. Пошли домой. Ноги с трудом начинают двигаться. Хёнджин бредёт по траве, сжимая зубы и с каким-то неудержимым притяжением смотря на лицо мужчины с густыми бровями, когда проходит мимо. Рот приоткрылся, глаза закатились, руки нелепо раскиданы выше плеч. Встряхнувшись, принц отворачивается и прибавляет шагу. Эти люди собирались их убить, как минимум Чанбина, а его хотели продать в рабство. Они поплатились за свои грехи, в произошедшем были виноваты они сами. Видеть смерть так близко, буквально перед собой, ужасает. Однако при этом он понимает, что это было заслуженно, хоть и жестоко. Таковые реалии этой жизни. Эти разбойники перешли грань дозволенного и заплатили за это. Руки продолжают подрагивать, но уже не так сильно. Начинает даже казаться, что он выдумал произошедшее. Шелестящий вокруг них лес с порхающими бабочками, покачивающимися на пряном ветру цветами и хлопающими крыльями птиц продолжает мирно цвести так, словно в нём ничего не случилось. Мирное течение сочно-зелёной жизни здесь идёт своим чередом без изменений. Солнце опаляет кожу вечереющим теплом. Ладони порываются потереть лицо, чтобы как-то перестроиться и взбодриться, однако принц вспоминают, что они все в грязи. Они, наверное, оба грязные. Взгляд поднимается на идущего впереди Чанбина, как глаза распахиваются. - Эй, ты… ты в норме? У тебя кровь. - А? Вожак останавливается, обернувшись. Он хмурится и пытается заглянуть за плечо, одёргивая ткань ханбока. На переносице появляется тонкая складка. - Немного жжёт, не знаю. Хёнджин подходит поближе. Он видит, что ткань разорвана линией по диагонали. Раздвинув её в стороны, он охает. Потому что сначала ему показалось, что там был ещё один слой одежды. Вместо смуглой кожи вся спина Чанбина окрашена алым цветом, берущим своё начало у левого плеча. - Ты ранен, - присмотревшись, принц ошеломлённо понимает, что разрез идёт почти до боковой части поясницы справа. – Как ты стоишь вообще, у тебя дыра на всю спину, тут всё в крови. - Дыра или порез? - Порез, но порез — это же дыра, блин, у тебя кожа порвана, ты не чувствуешь, что ли? - Нет. Наверное, пока что это блокируется, потом дойдёт, во время битвы боли не чувствуешь, это потом уже приходит, - Чанбин ведёт плечом и продолжает идти дальше, как ни в чём не бывало. – Заживёт. - Как можно не чувствовать такую рану? - Вот так. Надейся, что клинок был грязный, заражение крови меня быстро положит и все твои проблемы решатся. Чанбин издаёт смешок, переступая через муравейник. Хёнджин не сразу сдвигается с места. Поначалу он поражённо стоит, всё ещё переваривая как произошедшее, так и факт того, что человек может спокойно передвигаться с таким ранением. Сапоги сминают клевер, сознание начинает активно работать, прокручивая увиденные сцены. Брови подскакивают вверх. Когда он лежал на земле и нападающий надвигался на него с мечом, его обхватил Чанбин, прикрыв собой. Получается… он защитил его. Его ранили, когда он прикрывал его своей спиной. - Я ведь не совсем ублюдок конченный, - спустя какое-то время подаёт голос Хёнджин хоть и с запозданием. - В плане? - Я не желаю тебе смерти. Да, ты насильно женил меня на себе и увёз из дома, но это не значит, что ты заслуживаешь умереть. Если моя свобода будет стоить твоей жизни, то она мне не нужна. Чанбин оборачивается. Какое-то время глубокие глаза изучают напряжённое, но искреннее лицо принца. Затем уголок губ дёргается вверх. Вожак продолжает идти сквозь кусты. Хёнджин думает о том, что на самом деле не соврал. Да, у них с Чанбином есть свои проблемы и какие-то натянутые взаимоотношения, натянутые и крайне двоякие чувства. Однако он действительно не считает, что тот заслуживает смерти. Тем более, он спас его, защитил, рискуя собой. Одно дело говорить о том, что он всё для него сделает, и совсем другое подставлять своё тело под удар ради кого-то. Если бы лезвие было под углом и вошло глубже, то Чанбин остался бы лежать в том пролеске вместе с ними. Дорога обратно уже не пропитана восторгом и ощущением волшебства удивительной природы вокруг. Глаза то и дело поднимаются на спину впереди. Вскоре Хёнджин начинает замечать, что Чанбин дышит чуть глубже, словно затрачивая больше усилий для того, чтобы двигаться, но вслух он ничего не говорит и не предлагает сделать привал. Собственный бок тоже неприятно ноет. Принц ощупывает его, проверяя не сломаны ли рёбра. Вроде как все кости целые. Скорее всего, на покрасневшем участке появится синяк. Лопатки тоже слегка болезненно гудят, но двигается всё хорошо. Нужно будет выпить обезболивающее, в затылке просыпается покалывающая накалённая спираль. У ручья Чанбин всё-таки делает остановку. Они умываются, очищая себя от грязи и крови, Хёнджин понимает, что на его руки ниже запястий тоже попали чьи-то уже коричневатые пятна. Вода проходится по коленям и заднице, приводя в порядок одежду. После сигарет сердцебиение приходит в норму, сознание словно огораживается от пережитого опыта, отталкивая его куда-то подальше и пытаясь скрыть за какой-то стеной. Думать о том, что они оставили позади себя три смерти, не хочется совершенно. Это кажется чем-то слишком диким. Особенно если понимать, что для членов клана это, похоже, вполне нормальное событие. - Поправь мне одежду. Через четверть часа они пересекают отчётливую тропу. Впереди видно торчащий из земли фонарь, тёмными вечерами освещающий дорогу. За поворотом должна появиться колея, ведущая к воротам поселения. До того, как выйти на неё, Чанбин вдруг останавливается. - В смысле? - Оттяни ткань, чтобы пореза не было видно. - Зачем? Тебе всё равно лечиться надо идти, - недоумевает Хёнджин. - Само заживёт. - Да как заживёт? Ты кровью истекаешь. - Не надо никому знать о том, что произошло. Это не такая серьёзная рана, я сам могу с ней справиться, - Чанбин смотрит на него из-за плеча. – И ты не болтай. - Почему? - Нечего бардак наводить. Слабый вожак – это всегда плохой знак, народ начнёт мусолить. С проблемой мы разобрались, выносить это в люди не надо. - А что будет, если люди узнают? Не пойдут же тебя свои же свергать только из-за того, что тебе досталось. - Не пойдут, но это как обычно разнесётся, раздуется сплетнями и если кто-то за пределами услышит, что я тут смертельно ранен, а у руля теперь стоишь ты, то ничего хорошего из этого не выйдет. - Как я вообще могу стоять у руля? Я максимум народом помогаю управлять. - Если я умру, клан станет твоим. Голосование обычно не выбирает кого-то другого, это лишние процессы, затягивание, смута, а, значит, ослабление всего клана. С моей смертью ты станешь вожаком, так что имей в виду, что такое может случиться. Глаза поражённо хлопают. Хёнджин даже представить себе такого не может. Да и то, как спокойно Чанбин говорит о своей же смерти, кажется таким странным. Словно для него это что-то само собой разумеющееся. Словно он допускает возможность того, что такое вообще может произойти. - Принц. Одежда. Я не могу сделать это сам, я не вижу. Встрепенувшись от настойчивого голоса, Хёнджин чуть покачивает головой, собираясь с мыслями. Он подходит к нему и начинает оттягивать ткань назад, слегка закручивая её и подтягивая складки под поясом, чтобы та прилегала плотнее. Это держит разрезы скрытыми. Шагая по дороге, он обдумывает услышанное и понимает, что совершенно не готов разбираться со всеми этими системами. Роль вожака, его значимость, то, как его состояние и действия влияют сразу на весь клан – всё это слишком комплексное. Здесь столько своих нюансов, каких-то понятий, принципов, условий. - Здоро́во, мужики, с возвращением, - приветствует их один из стражников, когда ворота распахиваются. - И вам не хворать, - Чанбин как ни в чём не бывало кивает. – Ёнхо приехал? - Ага, сука патлатая, - цыкает мужчина с квадратной челюстью. – Жабу в меня кинул, приколист обосранный. - И что ты с ней сделал? - Хотел в жопу ему засунуть, да он по коням дал. - Но это было смешно, - гогочет стражник с башни. – Тут такой крик поднялся. - Да конечно, если я не ожидал? Кудесник хренов. - Понятно, всё у вас весело. Ну хорошо, потом про смены поговорим, пить хочется невозможно, быстрее воды хочу. - Ага, давайте. Попрощавшись, Чанбин быстро пересекает линию внутренних ворот и сворачивает на отлично знакомую тропу. Ступающий следом Хёнджин осматривает поселение, где ничего не изменилось. Минхо скидывает нашинкованную капусту в кипящий чан, у ближней линии огородов кто-то ходит с лейкой, два парня несут по дороге огромное бревно, видимо, на распил. Пахнет хвоей, кукование перемешивается с каким-то постукиванием, от некоторых труб поднимается дым. Почему-то только сейчас получается выдохнуть. От того, что всё выглядит знакомым и безопасным становится спокойнее. Как будто он вернулся домой. Перед тем, как войти внутрь, Хёнджин ещё раз умывается, только теперь уже тщательно натирая руки до локтей с мылом. Пальцы вытаскивают из волос какие-то ошурки листвы и пару комков грязи. Он протирает их мокрыми руками, чтобы немного освежиться. Для парилки ещё рано, пока что и так пойдёт. Сходив в туалет, он, наконец, проходит в дом и падает на постель в своей комнате. Безумный день. Почти такой же безумный, как день его чёртовой свадьбы, хотя казалось, что это уже ничего не обскочит. Несколько минут принц просто лежит без движения. Ноги гудят после прогулки, принявшие удар части тела ноют. Он пытается огородиться от мира с его проблемами, плавая в возможности существовать без каких-либо действий и стресса. Оказывается, его возня в библиотеке – это очень даже приятная спокойная работа. Лучше уж копаться в хозяйственных делах здесь, за надёжным забором и в окружении доброжелательно настроенных людей, чем искать приключений где-то там в бесконтрольной природе. Эти их драки точно не для него. Он больше никогда не хочет махать оружием, защищаться и биться за свою жизнь. К чёрту. Через какое-то время тело всё же поднимается с кровати. Хёнджин переодевается в чистую одежду, расчёсывает подсохшие волосы и приводит себя в порядок. Надо вернуться в свою уже более-менее отстроившуюся рутину. Она безопасная и понятная. В ней нет мёртвых бандитов. Надо отрезать это событие, как будто ничего не было. Впрочем, боль в затылке всё же напоминает о том, что пару раз его невольно приложило о твёрдую землю. Достав нужную таблетку, принц выходит из комнаты, чтобы сходить за водой. Ступни невольно останавливаются, проходя мимо комнаты Чанбина. Его дверь частично приоткрыта, впрочем, как и всегда. Тот, видимо, слишком привык жить один, не закрывая её за собой, и либо забывает про это, либо ему всё равно. Облепиховый свет вечернего солнца из окна подсвечивает крепкую оголённую фигуру, натренированную не одной битвой. Широкие плечи, не менее широкие лопатки, очерченные мышцы на руках, не узкая, но явно подтянутая ярко выраженная талия. Чанбин стоит у кровати в одних штанах, порванный ханбок валяется на полу. Он смыл кровь со спины и теперь пытается обмотаться бинтом, уже покрасневшим от прикосновений к ране. Делать перевязку спины определённо неудобно делать самому. От движений руками и напряжения порез кровит сильнее. Хёнджин с четверть минуты наблюдает за ним, колеблясь. С одной стороны, он ведь хотел, чтобы ему как-то досталось, чтобы Чанбина жизнь тоже встряхнула. Но, с другой, это случилось из-за него. Чанбин пострадал, защищая его. - Дай сюда. Убрав таблетку в карман, Хёнджин толкает дверь. Он проходит в комнату, обставленную примерно так же, как его собственная, и отбирает у удивлённого супруга моток бинта. - Я сам могу. - Заткнись. От спины идёт ощутимый жар. Края раны поблескивают, видно, как формируются новые алые капли. Он даже не хочет представлять, как это чувствовалось, когда Чанбин смывал свою кровь, обливаясь водой, текущей по полосе открытой плоти. Хёнджин закрепляет бинт и начинает обматывать им его тело, из-за чего приходится встать к нему прямо вплотную. Глаза замечают полосы других шрамов, усыпающих кожу. Они есть как на спине, так и на плечах, руках, на загривке. Сколько раз ему уже доставалось? Когда бинт касается раны, мышцы ощутимо напрягаются, однако Чанбин не издаёт ни звука и даже не вздрагивает. - С чего такая доброта в мою сторону? - Ты защитил меня. - Конечно, я тебя защитил. - Зачем подставляться ради меня? - Я никому не позволю вредить моей семье. Если надо будет, я прикрою тебя и тысячу раз. - Зачем? - Лучше пусть мне будет больно, я выдержу. Пока я жив, никто тебя не тронет. - Тебе не нужно подставляться только из-за того, что мы женаты. - Я рад, что ты в порядке. И мне жаль, что тебе всё равно досталось. Иметь человека, ради которого ты готов терпеть боль, - это лучшая награда. Я счастлив защищать тебя. Руки Хёнджина замирают на несколько секунд. Он поднимает взгляд на угольный затылок. Пальцы продолжают разматывать бинт. - Идиот. Закончив помогать с раной, Хёнджин уходит. В груди странное ощущение. Он помнит, как злился на Чанбина до того, как всё закрутилось. Как распалялся, усиленно пытаясь довести его. Выпустить пар. Но тот всё равно не сорвался, хотя вполне мог бы в узелок его скрутить и по мозгам надавать. Ещё и заслонил собой, когда ему угрожала опасность, перед этим оттолкнув его за свою спину и вставая вперёд. Если бы ему было плевать, если бы он заботился только о симпатичном талисмане рядом с собой, он бы не стал так рисковать. Ставя себя под угрозу, он ставит под угрозу и клан, которым буквально живёт. Выпив таблетку и вернувшись в комнату, Хёнджин лежит на кровати, смотря в потолок. Возможно, пора отпустить ситуацию. Жизнь может исчезнуть в любой момент и тратить её на все эти обиды и препирания из принципа будет глупо. Он не перестанет капризничать и ковылять характером, но агрессии уже не осталось. Они рассчитались. Ему казалось, что Чанбин отнял его жизнь, но сегодня он её сохранил, рискнув своей. Может быть, он заслуживает шанса показать то, какой он на самом деле. Может быть, Хёнджин хочет узнать больше. Он устал воевать как с самим собой, так и с супругом. Через полтора часа наступает ужин. После пережитого стресса аппетит накатывает дикий. К тому же, Хёнджин с каким-то остервенением цепляется за выстроенную нормальность, снова слыша вокруг себя уже знакомые голоса, разговоры про охоту и товары для базара, даже чавканье и прочие звуки, не принятые в приличном обществе. Уровень стола кажется знакомым, тепло огня под чаном с едой, стук тарелок с закусками, треск дров. Это придаёт ощущение защищённости и даже некой правильности. Помогает ещё плотнее огородиться от увиденного сегодня. Пусть всё то, что случилось, остаётся похороненным где-то там, в далёком лесу. Впрочем, немного отличающимся от обыденности является то, что сидящий рядом Чанбин ест без особого воодушевления. Он попивает суп, вкидывает в себя овощи и то и дело утирает пот со лба. Кажется, что его щёки чуть покраснели, но, возможно, это из-за огня и плавающих по зоне кострища бликов. Доев, тот почти сразу же уходит домой, говоря, что устал после похода в рощу, хотя обычно остаётся, чтобы поболтать с членами клана и узнать обо всём, что случилось за день. Хёнджин особо старается на этом не зацикливаться. Он и сам устал после всего, что было, им обоим явно надо отдохнуть. Даже идея сходить в парилку уже не кажется такой уж потрясающей. Сидеть в духоте, тереть себя, опять раздеваться-одеваться, сушить полотенцем волосы – это слишком. Лучше завтра с новыми силами как следует отмокнет и полноценно расслабится. Поэтому, закончив с ужином, и попив ягодный компот, он тоже идёт домой. Перекур на веранде под стрекот сверчков и шелест листьев успокаивает. Немного постояв и подышав хвоей, принц заходит домой. В щель чужой двери он видит, что Чанбин, кажется, лёг. При этом разожжённый камин горит в обеих комнатах, он уже успел всё сделать. Вернувшись к себе, Хёнджин переодевается в одежду для сна, однако понимает, что несмотря на усталость пока что засыпать не хочет. Чуть подумав, он устраивается в постели с книгой, которую до сих пор не дочитал, отвлекаясь то на одно, то на другое. Через час переворачивается последняя страница. Голова неплохо загрузилась напряжённой развязкой детектива, его теория подтвердилась, но некоторые вскрывшиеся факты были полной неожиданностью. Сознание скребёт приятная удовлетворённость, появляющаяся после завершения хорошего чтива. Обмозговав историю уже с точки зрения полученной информации, принц сам себе кивает и откладывает томик. Вот теперь можно и спать лечь. Надо только сходить за стаканом воды, иногда ночью он просыпается с пересохшим горлом. Встав с кровати, Хёнджин потягивается, чуть ойкая из-за прострелившей бок молнии. Похоже, ещё дня два будет доставать его. Ладони ловят волны тепла, идущие от камина, где покачивается трещащий огонь. Он специально открыл окно, чтобы на ночь проветрить помещение, так что на него неплохо так надул ветер. Он закрывает створку и выходит в прихожую. Проходя мимо второй спальни, Хёнджин особо ни о чём не думает, всё ещё пребывая мыслями где-то в детективе, как тяжёлый сиплый вдох привлекает его внимание. Ступня делает шаг назад. Голова осторожно заглядывает в щель. По лицу лежащего на боку Чанбина бегают янтарные ленты огня, пускающие чернильные тени по скулам. То чуть наморщено, он втягивает воздух сквозь зубы, выдыхает с какой-то дрожью и с трудом сглатывает. На лбу собрались капли пота, при этом губы кажутся бледными. Что-то явно не так, это ощущается неправильным. - Эй, у тебя всё нормально? – чуть подумав, принц всё-таки решает заглянуть. - Да. Чанбин приоткрывает глаза. Взгляд кажется немного поплывшим. Это точно не выглядит как нормальное состояние. - Что не так? – Хёнджин подходит к кровати и вытягивает шею, заглядывая ему за спину, где бинты уже пропитались кровью и, похоже, чем-то желтоватым. – Это рана? У тебя заражение? - Нормально. Пройдёт. - В смысле «нормально»? Ты весь мокрый и дрожишь. Тебе холодно? - Камин греет. Отосплюсь, - Чанбин вновь шумно сглатывает и промаргивается, теряя фокус. – Завтра буду как новенький. - Надо знахаря позвать. - Не смей никого звать. - У тебя лихорадка, тут даже врачом быть не надо, - Хёнджин касается горячего лба тыльной стороной ладони. - Пройдёт. Не первый раз. - Позову Джемина, он никому не расскажет. - Не надо, я тебе говорю. У него там свои дела, дети с ветрянкой лежат, они… они вдвоём с Сольби за ними смотрят днём и ночью. Не надо. - А если это серьёзное заражение? - Нет. Хёнджин поджимает губы. Чанбин выглядит измотанным, при этом его упрямство и нежелание демонстрировать кому-то свою слабость по-прежнему сильны. Наверное, он лучше знает. Однако просто оставлять его на произвол судьбы кажется неправильным. Половицы чуть прогибаются под ногами. Принц выходит в коридор и возвращается в свою комнату. Из сундука достаётся дворцовая аптечка. Лекарь из него не то чтобы очень профессиональный, но что-то нужно сделать. Он перебирает имеющиеся лекарства, вспоминая всё, что про них слышал. Пальцы крутят овальную таблетку из жёлтого пакетика. Вроде бы против воспаления, что-то такое ему рассказывал придворный врач на лекциях. Хуже в любом случае не станет, это же одна таблетка. Сходив на кухню за водой, Хёнджин возвращается в спальню Чанбина. Тот продолжает тяжело дышать и обливаться потом, при этом испытывая явный озноб. Он натянул одеяло повыше. Кровать проседает под весом второго человека. - Вот таблетка, должна помочь. Выпей. - Не нужны мне таблетки, - тот разлепляет глаза. - Тебя колотит всего, организм борется и нужно ему как-то помочь. - Я не собираюсь пить какую-то вашу химию. - Эта химия людям помогает, я сам таблетки пью, когда болею, - объясняет Хёнджин. – Давай, не упрямься. - Нет. - Открывай рот. - Отстань. - Открывай я тебе говорю. Принц надавливает костяшкой на подбородок, но Чанбин откидывает его руку, грозно сводя брови. - Я сказал «нет». В голосе появляется железная жёсткость. Глубокие глаза смотрят в упор. Хёнджин смотрит на него в ответ, почувствовав лёгкую струну нервоза из-за грубого тона. Чанбин так или иначе остаётся властным вожаком в разы крупнее него. - А я сказал «пей», - после паузы подчёркивает принц настойчиво, не давая заднюю. - Не смей мне приказывать, это уже не твои капризы. - И что ты сделаешь? Чанбин не отвечает. Его плечи передёргивает от очередной волны озноба. - Слушай, Со Чанбин, ты что, ради меня даже таблетку выпить не можешь? Смотришь на меня, как на врага народа, как будто я тебе говно на блюдечке принёс. Я помочь тебе хочу. Ради своего мужа открой свой рот и проглоти эту сраную таблетку, не беси меня. Вожак клана продолжает сверлить его упёртым взглядом. Однако, кажется, что-то в услышанных словах всё же нажимает на определённый рычаг. Помедлив, он слабо приподнимает голову и открывает рот. - Вот так, - Хёнджин вкладывает туда таблетку и подносит к губам стакан. – А то ишь ты. Ты сначала на ноги встань, а потом уже зыркай на меня. - Какой же ты упрямый, - вздыхает тот, откидываясь на подушку. - Ещё бы. Если мне надо будет, то я тебе эту таблетку в жопу затолкаю, я тебя не боюсь. Всё, спи. Стакан решается оставить. Хёнджин встаёт с кровати, вот только не успевает сделать и шага. Горячие пальцы обхватывают его запястье. - Останься. Он удивлённо поворачивается. Поначалу хочется по привычке огрызнуться и подчеркнуть, что он его к себе в постель никакими обманами не затащит, и вообще он не нянька. Однако в уставшем голосе Чанбина слышится просьба, не приказ. В глубоких глазах с чуть поплывшим от лихорадки взглядом видно некое смирение, открытость, даже внезапную уязвимость. Если бы принц не пришёл, то сам бы он не попросил о помощи. Он вообще когда-нибудь кого-нибудь о ней просит? Кто-то видел его слабым хоть раз? Или Чанбин всегда закрывается, перенося всё в одиночку и не позволяя себе проявлять свою слабую сторону перед кем-то? Свою человеческую сторону. Ведь он в первую очередь человек, а потом уже глава клана. Возможно, он впервые поддаётся позыву побыть обычным человеком, которому в тяжёлый момент хочется чувствовать кого-то рядом. Кого-то, кому можно доверять. А кому доверять, если не тому, с кем ты поклялся быть вместе до самой смерти? Кровать вновь проседает. Хёнджин садится обратно. Чанбин отпускает его руку, словно выдыхая. Он чуть ведёт головой, укладываясь, и закрывает глаза. На плече видно округлый глубокий шрам с перекошенными белёсыми рубцами, слегка поблескивающими в свете огня. Поленья трещат, пара искр вылетает, опадая на кирпичный порог перед камином. Принц изучает комнату. На столе лежит несколько ножей в чехлах, внизу находится стойка с кинжалами. На штанге между шкафом и стеной висит волчья шкура. Убранство достаточно скромное, все вещи, похоже, разложены по комодам и полкам в шкафу. Дыхание становится более грузным. Ресницы подрагивают. Просыпаясь сегодня утром, Хёнджин явно не ожидал, как пройдёт его день и чем он закончится. Видеть Чанбина беззащитным так непривычно. С ним ведь сейчас можно сделать всё, что угодно. Схватить нож со стола и убить одним ударом. Однако он доверяет ему свою жизнь, позволяя находиться рядом с собой, будучи в ослабленном состоянии. Он сам попросил остаться с ним. У него вообще были отношения? Он когда-нибудь подпускал к себе кого-то так близко? Возможно, ему одиноко. Возможно, он хотел от этого одиночества избавиться и потому привёл его сюда. Одиночество не кажется чуждым. Живя во дворце с семьей и прислугой, Хёнджин часто его ощущал. Особенно, когда его взгляды сталкивались со взглядами других. Когда на него смотрели, как на ненормального, когда от него требовали фальшивить и быть тем, кем он не является. Даже между ним и Чонином чувствовалась некая стена. Тому нравилось копаться во всяких царских делах, участвовать в мероприятиях, он часто говорил, что хочет быть королём, что хочет больше общаться с другими королевскими семьями. Хёнджин же хотел просто жить и быть собой. Как сейчас. Голова покачивается. Он одёргивает свои начинающие путаться мысли. Взгляд опускается на Чанбина. Судя по дыханию тот спит. Можно уходить. Губа покусывается. Почему-то ноги уходить не торопятся. Принц перебирает пальцы. Вдруг ему станет плохо ночью? Вдруг ему понадобится помощь? Не то чтобы это его забота. Чанбин и сам раньше прекрасно выживал, с чего он вообще должен о нём заботиться? После того, что он с ним сделал. Хёнджин трёт загудевшие виски. Как же он устал от этих постоянных размышлений. Глаза изучают чужое лицо. Грубые черты, но всё-таки и правда по-своему, по-дикому красивые. Настолько, что после вечера в саду он частенько вспоминал его. Их разговор, внезапно лёгкую атмосферу как будто даже понимания и солидарности. Если бы только всё было не так быстро. Он ведь ему понравился. И сейчас это никуда не делось. Просто перекрылось негативными эмоциями, вызванными тем, что произошло. И тем, за что Чанбин уже извинился, что перекрыл согласием потакать ему, возможностью творить всё, что угодно, защитой. Очередной вздох. Хёнджин поднимается и подходит к камину. Кочерга раздвигает угли. Внутрь помещается ещё одно полено, тут же пожираемое огнём. Половицы чуть прогибаются под ступнями. Обойдя кровать, принц приподнимает одеяло с другой стороны и забирается под него. Лицо поворачивается к стене. Первый и последний раз он здесь ночует. Просто на всякий случай.