Tame Me

Тонкая, но плотная бечёвка загибается, образуя петлю. В неё просовывается нож, лёгким движением обрезающий нити с характерным коротким хрустом. Отрезанный кусок летит в кучу таких же заготовок, скопившихся у сапог. Бечёвка вытягивается дальше, вновь складывается и укорачивается наточенным остриём, окидывающим блеском кору дуба позади. Дынное солнце греет четыре макушки, проливаясь над поселением под зычные крики цикад. - У вас летом всегда такая запара по хозяйству? – Хёнджин потирает переносицу запястьем и выпрямляется, водя затёкшими лопатками. – То одно, то другое. - Это ещё не запара, - сидящий на пне рядом Ёнбок добродушно посмеивается, пальцем раскрывая гороховые стручки и вытряхивая из них плоды в тазик. – Просто нужно подвязать всё, чтобы не падало от роста, а старая бечёвка уже вся истрепалась, вот и нашлось лишнее занятие. - Вот как начнётся сбор урожая и подготовка к зиме, вот тогда мы все просрёмся, - вздыхает Джисон, тоже разбирающийся с горохом. – Как же не хочется опять картоху копать. - Да чего картоха твоя? – Минхён с остриженными горшком волосами шмыгает носом и сочно вгрызается в яблоко, затем эмоционально взмахивая им в сторону леса. – Ты попробуй дрова на зиму рубить и потом с рубки тащить их сюда, я посмотрю на тебя. - Я дрова, думаешь, не таскал? Все батрачить будем. И вообще может хватит уже жрать сидеть? Пришёл с верёвками помогать, так помогай. - Я голодный как мразота, этот говнюк Минхо мне ни капли каши, блин, не оставил утром, на голодный желудок траву косил. - Сам виноват, что проспал. - И что теперь без жратвы меня оставлять? Я бы сам погрел, сука, хоть бы на дне оставил, жлоб, - яблочное семечко выплёвывается на землю. - Еда не должна пропадать, - Джисон сужает глаза. – Если кто-то не пришёл, то обычно это потому что он уехал по делам, поэтому лишние порции идут тем, кто хочет. Пришёл бы вовремя, а не очухался к обеду, так пожрал бы. - А он кто вообще такой, чтобы правила создавать? Совсем в край охренел, только и делает, что хавчик варит, а корона такая, как будто он всю деревню сам построил. - Минхо готовит на всё поселение, без него ты бы так вкусно не жрал каждый день, так что прикрой варежку. - Выёбывается он больше, чем готовит. Рожа такая смазливая, а только недовольная вечно, как будто хер протухший занюхнул. Хёнджин наклоняется, чтобы подтянуть себе бечёвку, зацепившуюся за какой-то прут, торчащий из земли. Однако, когда он вновь выпрямляется, окружающая картина уже совершенно другая. Потому что Джисон вскочил со своего места и оказался рядом с Минхёном, почти доевшим своё яблоко. У его горла поблескивает лезвие ножа. - Никогда не смей про него так говорить, понял? - Он тебя охраной нанял, что ли? - Я сам нанялся. И в моём присутствии никому нельзя поливать Минхо дерьмом. Обычно яркий и звучный голос местного музыканта словно упал с обрыва на дно глубокого моря. Он подобен крепкому твёрдому камню. Минхён выдерживает холодный угрожающий взгляд. Через секунду огрызок яблока летит в сторону. Выпад рукой намеревается выбить нож. Вот только Джисон реагирует мгновенно и подкидывает его, за долю мгновения отскакивая в сторону и ловя его другой рукой. Минхён следует за ним, вновь замахиваясь и уже целясь в лицо. - Эй, не надо… - Хёнджин порывается встать и вмешаться, пугаясь из ниоткуда завязавшейся драки, но Ёнбок дёргает его назад, заставляя сесть обратно. - Оставь. Принц удивлённо округляет глаза, встречаясь с полным спокойствием в чужом лице. Ёнбок не похож на того, кто поддерживает насилие, он вообще кажется слишком мягким для их клана. Взгляд возвращается к сцепившимся мужчинам. Удивление лишь растёт. У Джисона поменялся не только голос, но и лицо. Суженные чёрные глаза, сжатые челюсти и заострившиеся скулы демонстрируют полную сосредоточенность, при этом без какого-либо волнения. Он с лёгкостью уворачивается ото всех ударов, словно летая по траве и умело перекидывая нож из руки в руку так, чтобы его не выбили. Тот больше напоминает продолжение его пальцев. Подловив момент, музыкант ребром ладони бьёт по локтю Минхёна, обрывая его атаку, и подбирается вплотную, уже полноценно утыкая остриё в кадык. - Ещё раз услышу, как ты вякаешь на Минхо, и я твои голосовые связки на струны пущу. Минхён какое-то время недовольно щерится на него, однако затем шумно выдыхает и закатывает глаза. Напрягшиеся плечи расслабляются. - Да ладно-ладно. Хер с твоим Минхо. После небольшой паузы Джисон опускает нож, подкидывает его в руке, давая сделать несколько переворотов, и ловит его за рукоятку, отточенным движением убирая в спрятанный на поясе под рубахой чехол. Он садится обратно на свой пень, притащенный откуда-то из сарая, и как ни в чём не бывало возвращается к опустошению гороховых стручков. В свою очередь Минхён грустно смотрит на не совсем догрызенное яблоко, упирает запястья в бока, а затем цокает языком и подхватывает нарезанные куски бечёвки. - Ну вас нахер, душнилы, пойду лучше начну помидоры подвязывать. В саду хоть без говна овощей пожрать можно. Его калоши шуршат, пробираясь через траву полянки, за которой находятся огороды. Хёнджин, пребывающий в некоем шоке после произошедшего, провожает его взглядом, а затем смотрит на Джисона. Он так привык видеть его в типичном образе бренчащего на гитаре весельчака с заразительным смехом и круглыми щеками, что у него произошёл очередной разрыв шаблона. Каждый раз он забывает о том, что за спинами всех мужчин поселения скрывается весьма непростое и жестокое прошлое. - Я, конечно, всё понимаю… но ты его чуть не прирезал из-за Минхо. - Не прирезал же, - фыркает тот, отправляя пару горошин в рот вместо тазика. – Поставил на место, больше не будет лезть. - Не прирезал бы, - беззаботно тянет Ёнбок, хлопая его по плечу. – Хотел бы прирезать, не стоял бы только в защите, а давно его ножом почикал. Надо было просто разобраться немного. - Это вы называете «разобраться»? – вскидывает брови Хёнджин. - Ну да. Кто победил, того и правда. - Это… интересный способ. И вообще я даже не думал, что ты так ножом владеешь. Он как будто вместо руки был. - Моё основное оружие, - Джисон гордо улыбается и постукивает по чехлу. – Не люблю мечи, все эти скачки с ними, игры. А так затаился, подловил врага и дело сделано, один удар по горлу всё решает. Быстро и просто. - Знаешь, вот от кого, а от тебя максимально непривычно слышать такое, - честно признаётся принц. – Ты совсем не похож на убийцу. - О, ты просто не видел его в бою, - заверяет Ёнбок, вычищая очередной стручок. – У него было погоняло «Лунатик». - Боже, - Джисон прикрывает лицо ладонью. – Не надо меня так называть. - Лунатик? Почему? - Ему при виде врагов вечно крышу сносило. Вот он вроде спокойный на гитаре своей играет, песенки поёт, а как драка, так он ухмыляется, как будто ему все мозги отбило, ещё и криво так от уха до уха, смотрит на них исподлобья, провоцирует и режет просто налево и направо. Ему как-то самому нож в живот всадили, так он в таком состоянии ещё трёх мужиков положил. Честно: это очень страху нагоняет, я бы лучше против Чанбина пошёл, чем против этого, когда у него кукуха отлетает. - Ой, да ладно тебе, это ж тактика такая, - Джисон улыбается в своей манере ярко и неловко почёсывает затылок. – Это всё в прошлом. Тогда выбора не было. Не убьёшь ты – убьют тебя. - Это правда. Хорошо, что всё закончилось. Надеюсь, что мне больше никогда не придётся с лука людей стрелять. А потом ещё стрелы из тела вытаскивать и мыть их, потому что надо экономить. Херовое было время. Собственный нож продолжает нарезать бечёвку. Хёнджин иногда поглядывает на товарищей, обдумывая услышанное и увиденное. Он действительно постоянно забывает о том, с кем имеет дело. Это не просто какие-то деревенские парнишки. Они все бывшие воины. В голове всплывает недавний инцидент с Донхёком. Принцу было неприятно, но он не считал, что тот заслужил получить кулаком по морде всего лишь за слова. Тем не менее, Чанбин долго не раздумывал и сразу положил его ударом. Что затем никем не осуждалось. Это кажется диким. Вот только он ведь судит со своего угла, опираясь на свою мораль, свой опыт. Здесь у всех понятия основываются совершенно на другом. Физические взаимодействия тоже воспринимаются по-другому. Они буквально дерутся пару раз в неделю, не смягчая при этом ударов, чтобы не терять хватки, пусть даже прямой обязанности для этого нет. Да, оружие может и не настоящее, но оно бьёт, как и кулаки. Мужчины здесь дубасят друг друга, а потом пропускают вместе по кружке настойки и беседуют так, словно ничего и не было. Возможно, их порог боли другой, возможно, они научились подавлять её. Это их способ общения. Разозлились, подрались, выпустили пар, выяснили победителя и разошлись. К тому же это наверняка касается и какой-то традиционно мужской гордости. Этот их жизненный уклад может нести за собой какой-то инстинктивный принцип сразу же бросаться вперёд и сражаться, если была задета их гордость или же гордость того, кто им небезразличен. Да, это вполне можно решить словами. Но как этим мужчинам из клана поступать, когда они практически всю жизнь решали все конфликты боем, когда им приходилось рисковать своей жизнью и защищать её, отнимать чужую ради собственной, ради жизни близких? Даже если взять кого-то максимально мягкого со стороны вроде Джисона и Ёнбока. Сейчас они могут быть теми, кем они хотят быть, могут придерживаться спокойной жизни. Однако раньше им приходилось быть теми, кого требовала ситуация. Борцами. Причём судя по тому, что они остались живы после сражений на поле битвы, хорошими борцами. Они родились в этом и провели в таком состоянии свою молодость. Такой аспект невозможно выветрить из себя, как-то вырвать и выбросить. Хотят они этого или нет, то, кем они являются сейчас по желанию, напрямую определяется тем, кем они были раньше исходя из обстоятельств. Мысли довольно интересные, в какой-то степени даже захватывающие. Хёнджин продолжает обдумывать этот момент с разных сторон до конца работы по нарезанию верёвок для овощей. Очередная деятельность, которая является для него совершенно новой. После обеда он помогал собирать колорадских жуков с картошки и таскать кадки с удобрением, а затем его попросили заняться ещё и бечёвкой. На самом деле, ему это в радость. Ему нравится пробовать новую работу, быть полезным, участвовать в жизни клана. Это, конечно, бывает достаточно утомительно и тяжело, но, тем не менее, такая активность нравится ему намного больше абсолютно свободного расписания. Это интереснее, чем просить обо всём слуг и просто щёлкать пальцами, как было во дворце. Занимаясь бытовыми делами вместе с другими жителями, он чувствует себя частью чего-то большего, какого-то крупного живого механизма. Это приятное ощущение. Руки ополаскиваются в бочке. Отнеся куски верёвки в сад, Хёнджин решает смыть с себя прилипшую к коже пыльцу от волокон. Стряхнув капли, он водит пальцами, позволяя воде высохнуть естественным путём. Он бредёт по центральной улице вниз, подумывая о том, чтобы немного почитать, а затем, может, взяться за наброски нового кроссворда для следующей недели. Библиотеку он проверил перед обедом и навёл там порядок, подметя пол и сменив букет на новый. - Хёнджин? Голос заставляет обернуться. Принц недоумённо смотрит на смуглое лицо Донхёка с треугольником из родинок на левой щеке. Они не общались после того инцидента, да и до него разве что перекидывались лишь парой слов по нужде. - Да? - Ты занят? - Нет, а что? - Знаешь, мы с тобой как-то неправильно начали. У меня… так себе дела были. Мне кажется, нам нужно как-то привыкнуть друг к другу. Я вот собираюсь сходить в лес за голубикой и подумал, что, может, ты будешь не против мне помочь? Просто… прогуляемся, соберём ягод. Как-то освоимся. Брови стремительно ползут вверх. Предложение крайне необычное и максимально неожиданное. Хёнджин бы не удивился, если бы Донхёк вообще перестал хоть как-то смотреть в его сторону после того, что было. В какой-то степени это ведь было достаточно унизительно. Он получил от вожака на глазах у других людей, причём за то, что выказал неуважение к его мужу, второму вожаку. - Ты хочешь… пойти со мной в лес? - Ну да, - Донхёк пожимает плечами, вздыхает и скребёт затылок, смотря куда-то в сторону. – Не дело это, что мы чутка на ножах. Я вспылил, ты тут новое лицо. Не то чтобы я тут в подружки мечу, да я и сам не особо болтливый, чтобы душу изливать. Так уж. Как-то унюхать друг друга, смекаешь? Потом можно и по рюмочке пропустить как мужик с мужиком. В самой идее нет ничего плохого или же отталкивающего. Просто Хёнджин был слишком не готов к подобному, это застало его врасплох. Но Донхёк так или иначе прав. Раз они живут в одном поселении, то было бы неплохо как-то сгладить острые углы и если не стать закадычными товарищами, то хотя бы привыкнуть к присутствию друг друга на одной территории. - Э… да, можно было бы. Только я никогда не собирал голубику. Да и вообще что-то ещё. - Не проблема, там ничего делать не надо, ощипал куст и готово, - мужчина взмахивает рукой. – Так что, выдвигаемся? По пути на складе корзины как раз захватим и в дорогу. - Хорошо, пошли. Принц кивает и следует за Донхёком. Тот чуть ниже его, однако выглядит коренастым и достаточно крепким. Лицо на первый взгляд кажется молодым, крупноватые черты и длинные ресницы обычно присущи подросткам. Тем не менее, у уголков глаз прорезались морщины, веки слегка потемнели, на лбу имеются полосы, служащие индикатором того, что он часто работает под солнцем, потому как кожа загорелая, а вот складки, на которые не попадают лучи из-за прищура, светлые. На руках видны желтоватые потрескавшиеся мозоли. Взяв корзины, мужчины проходят через сторожевой пост и входят в лес, искрящийся в апельсиновых всполохах, льющихся сквозь покачивающиеся кроны. Переливчатое пение птиц становится громче, мелодия, пропитанная шелестом листьев и стрекотанием цикад, оказывает вполне воодушевляющее воздействие. Хёнджин не против прогулок по лесу, ему нравится вдыхать сочный воздух растительности, мха и диких цветов, главное не углубляться в ту часть, где могут шастать не самые добрые личности. - Это далеко? – спрашивает он через десять минут хождений в тишине. - Да нет, тут рядом есть точка с кустами, таскаться не надо. - Хорошо. А для чего нужна голубика? - Трескать просто. Ну, или джем варить, - Донхёк приподнимает нависшую ветку ясеня. - Понятно. Звучит вкусно. Тут много всяких ягод растёт, да? - А где им ещё расти? Клюква, калина, брусника, черника, морошка. Всё тут. - Вы их как-то по очереди собираете? Или есть специальные люди? – Хёнджин приподнимает юбку, спускаясь по склону в лёгкой пробежке, чтобы не упасть. - Кто не занят, тот и идёт. - О, ясно. Тропа сворачивает влево и петляет по пригоркам. Вскоре мужчины выходят к звенящему ручью с блестящей на солнце поверхностью, переходят его по крупным камням в самом узком пробеге и затем вновь углубляются в чащу. Хёнджин замечает, что на многих кустарниках появились маленькие зелёные ягоды, ещё только готовящиеся к созреванию, либо крошечные опадающие цветы, знаменующие формирование плодов в ближайшем времени. - Я случайно услышал, что ты с девушкой расстался. Всё нормально? Вы не помирились с ней? – принц решает вновь начать разговор, чтобы узнать о нём хоть что-то, потому как Донхёк и правда оказывается не самым болтливым человеком, что немного наскучивает, ибо идти в молчании не особо весело. - А? С Хёмин? Не. Не катит. - Не сошлись характерами? - Типа того, - мужчина соскакивает с выступа и хрустит сапогами по сборищу сухих веток, накопившихся в овраге. – Слишком много требует. - В плане как подарков? Или условий каких-то? - Всё и сразу. Я простой мужик, хата есть, пить и жрать есть, жопа прикрыта, мне хватает. А всякие побрякушки, покатушки – это для толстых кошельков. - Наверное, ей хочется внимания, - Хёнджин засматривается на ковры из каких-то фиолетовых цветков и срывает себе один. – Может ей будет достаточно просто чего-то небольшого время от времени. Букет там, какой-нибудь кулёк с орешками, ложка резная из мастерской. - Да хер её знает. Сама пусть решает теперь. Хочет богатого, пусть ищет богатого. Давай обойдём вон оттуда. А то здесь крапива одна. Как и в прошлый раз, лес кажется сплошным практически одинаковым полотном. Иногда попадаются необычно выгнутые деревья, пышные кустарники с листвой немного нестандартных оттенков, какие-то впадины, овраги и, наоборот, каменные возвышенности. Пользуясь возможностью и пожирая окружение глазами, принц любуется тем, как интересно апельсиновые лучи проскальзывают сквозь крошечные прорези в кронах и словно прошивают чащу поблескивающими как будто даже дымящимися нитями. - Пришли. Вот это всё она. Набирай в корзину, оно уже всё спелое. Через четверть часа они оказываются в зоне, пахнущей немного сладко и терпко. Кусты, некоторые из которых доходят Хёнджину до плеч, полны приглушённо-синих ягод, они словно покрыты тонким слоем инея, которого, конечно же, и в помине нет в такую тёплую летнюю погоду. Попадается и голубика сиреневатая, фиолетовая, оттенков целая куча, но общая цветовая комбинация принцу очень импонирует. У него самого много тёмно-синих вещей, поэтому это вполне в его стиле. - Ого, сладкая, - одобрительно кивает он, закинув пару ягод себе в рот. - Да, хорошая ягода. Голубика висит гроздьями, что не может не радовать. После муторного копания в землянике Хёнджин банально рад тому, что можно хватать и срывать сразу горстку, а не горбиться, выцепляя всё поштучно. Пальцы после такого болели ещё несколько дней. Он по-прежнему может воскресить это жжение под ногтями, возникшее из-за крошечных ранок от семян и сока. Так что он не отказывает себе в удовольствии и работает размеренно, попутно лакомясь вкусными ягодами. К тому же они очень приятно пахнут, поэтому подобное занятие даже не ощущается как работа. - Стоп, - Донхёк, обдиравший кусты с другой стороны ряда, вдруг выпрямляется. - А? Что? – Хёнджин тянет шею, вопросительно смотря на него. - Какой сегодня день недели? - Сегодня? Четверг. - Блять! Мозолистые руки вдруг впиваются в коричневые волосы, на солнце отдающие медью от выгорания. Паутины морщинок разглаживаются у распахнутых глаз, лицо искривляется от какого-то раздражения и отчаяния. - Что? Что не так? – не понимает Хёнджин. – Что такого в четверге? - У меня вечером встреча с купцом в другом посёлке, - Донхёк трёт лоб, вздыхает и с досадой хлопает себя по бокам. – Совсем же из башки вылетело, там такая хорошая сделка на товар висит. - Оу. Да, как-то не очень весело. Может мы успеем вернуться? Во сколько она? - В семь, но мы пока обратно попрёмся, пока доеду, это прямо сейчас стартовать надо. Зря пёрлись, что ли, голубика эта уже перезреет скоро, если откладывать… Говно, а, даже половину не успели собрать. - Ну, а что теперь поделать? Завтра придётся идти обратно сюда. Сделка-то важнее, голубика никуда не убежит. Хёнджин неопределённо чешет голову, не зная, что делать в такой ситуации. Донхёк ведь сам предложил сходить, а оно вот как вышло. В принципе, ничего такого уж страшного, всякое бывает. Обидно, конечно, что пришли и уходят ни с чем практически, тут не поспоришь. - Слушай, а может я побегу, а ты дособираешь, а? Чтобы не зря таскались хотя бы, корзина и то ладно, - Донхёк поворачивается к нему с зажёгшейся в глазах идеей. - Я? Но… - принц разводит руки, затем делает озадаченную паузу и шумно выдыхает, надувая щёки. – Просто я не особо ориентируюсь. - Тут недалеко, мы же быстро дошли. Почти по прямой, всего два поворота. К ручью который и у оврага. Вот перейдёшь с этой стороны и по прямой сразу к оврагу с ветками выйдешь. Это я срезал немного по переходам и кустам, а можно прям так идти, просто минут на десять подольше выйдет. - Ну, не знаю, мы как-то так шли и туда, и сюда… как бы… просто вот тут обратно в лес войти и по прямой к оврагу? А оттуда опять по прямой до ручья и там повернуть? - Да-да, всё прямо. У ручья там сразу нашу тропу увидишь и она тебя прям до дороги выведет, а оттуда сам помнишь, наверное, налево и до ворот, она без развилок в этой части леса. - Так… прямо до оврага, прямо до ручья, прямо до дороги и налево, - повторяет Хёнджин, мысленно прокладывая маршрут и пытаясь собрать воедино примерную карту местности. - Правильно, - кивает Донхёк. – Ну как? Сможешь подсобить? - Э… да. Да, конечно, - после пары секунд сомнений принц улыбается с растущей уверенностью и желанием помочь в такой двоякой ситуации. – Овраг, ручей, дорога. Запомнил. - Спасибо тебе от души, выручил, - мужчина подходит, хлопает его по плечу и пересыпает голубику из его корзины к себе. – Давай я тогда хоть это дотащу, а ты соберёшь нормально. - Хорошо, спасибо. Загрузив ягоды к себе, Донхёк прощается и спешно пробирается сквозь высокую траву, вскоре исчезая среди деревьев с поющими птицами. Хёнджин провожает его взглядом, вновь повторяет про себя маршрут и отмечает, что тот прошёл через деревья с низко висящими ветками. Значит, нужно будет ориентироваться на них. Немного волнительно оставаться в лесу совсем одному, но они действительно ушли не очень далеко. В прошлый раз они с Чанбином шли в два, почти в три раза дольше и только на каком-то совсем уж отшибе наткнулись на бандитов. Вряд ли те будут соваться так близко на территории клана, где его члены активно занимаются собирательством и охотой. Пальцы возвращаются к срыванию гроздей голубики. К тому же, он не хочет быть слишком уж бесполезным. Любой другой житель бы спокойно и без лишних вопросов смог сам всё закончить и вообще утащить две корзины в такой ситуации. Принц не хочет быть обузой, он не может постоянно зависеть от других. А так хотя бы вернётся не с пустыми руками, а с урожаем, выручит одного из своих людей. Донхёк не кажется плохим мужиком, возможно, тот случай с кроссвордами действительно так неудачно попал на тяжёлый период его жизни, раз парой недель ранее он разругался ещё и с Джисоном. Всем нужно давать шанс. Язык размазывает голубику по внутренним стенкам щёк. Слишком вкусно, чтобы останавливаться, Хёнджин не может перестать сочетать приятное с полезным. Он присаживается на корточки и постепенно переползает к соседним кустам, неторопливо срывая ягоды и кидая их в корзину. Сладкий вкус, сочный запах и шелест высокой травы с песнями насекомых и птиц расслабляют настолько, что он вскоре сам начинает что-то мурлыкать себе под нос, наслаждаясь атмосферой и временами убирая за ухо падающую на глаз прядь волос. Крики кукушки эхом разносятся по округе. Вскоре кажется, что они немного редеют. К цикадам подключаются сверчки. Скинув с колена прыгнувшего туда зелёного кузнечика, Хёнджин оборачивается, промаргиваясь после лёгкого сумрака сплетённых над головой крон, и видит, что над поляной, отделяющей заросли голубики от густой части леса небо уже окрасилось тыквенным цветом, почти полностью поглотив бирюзу. Начало вечереть, ветер тоже как будто успел стать на толику прохладнее. - Так, ладно. Колени разгибаются. Корзина заполнилась до самого верха. Рука оценивающе её приподнимает. Тяжеловато, но не то чтобы сильно. Пора закругляться и возвращаться обратно в поселение. Нужно успеть до темноты. Сползшие штаны подтягиваются, перекрутившаяся юбка поправляется. Приведя себя в порядок, Хёнджин потирает скрипящие пальцы и думает о том, что нужно будет обязательно сполоснуть их в ручье. Ногти проткнули пару ягод, так что на кожу попал сок, который теперь засох. Подхватив корзину, он выходит к поляне, высматривает деревья с низкими ветками и проходит через них, оказываясь в чаще леса. Вытянутые глаза скользят по сторонам. Среди густо растущих деревьев стемнело сильнее, чем он думал. Возможно, из-за того, что солнце уже сползло по небосводу и его свет поступает в узкие прорези в листве наискось, а не прямо. Плечи встряхиваются. Ничего, всё в любом случае видно. Если он не будет тормозить, то это не станет проблемой. Подошвы сапог вдавливают мелкие шишки в почву. Хёнджин пробирается через орешники и пару раз оглядывается на просвет поляны, чтобы держаться прямой линии и не уйти ненароком в сторону. Десять минут спустя корзина переходит в другую руку. Плечо вращается. Во время ходьбы вес всё-таки ощутимый. Принц осматривается, понимая, что это незнакомая ему часть леса. Как Донхёк и сказал, он вёл его по каким-то особым коротким путям, видимо, известным тем, кто живёт в клане и частенько здесь бывает. Они петляли среди кустов и потому пейзаж часто менялся, однако сейчас Хёнджин идёт по прямой, иногда огибая слишком заросшие участки и стараясь при первой же возможности вернуться на ту же линию. Ладонь прихлопывает комара на шее. Предплечья обдаёт уже намного более прохладным дуновением, пропитанным запахом мха и влажноватой почвы. Слева раздаётся треск. Принц вздрагивает от неожиданности и разворачивается. Видно, что сначала дёргается трава, затем шиповник и ветка клёна. Похоже, белка. Может даже несколько. Выдохнув, Хёнджин качает головой и продолжает путь. Главное не начать накручивать самого себя. Это лес, тут постоянно что-то шумит, здесь полно мелких животных, ужей, лягушек и самых разных птиц. Ничего в этом страшного или подозрительного нет. Впрочем, беспокойство всё равно постепенно начинает покалывать его рёбра. Овраг всё не появляется, хотя после него они достаточно быстро тогда вышли к кустам голубики. Обернувшись, принц всматривается в сторону, из которой пришёл. Конечно же, никакого просвета уже нет и в помине. Пытаясь высмотреть странное дерево с висящими вьюнами, напомнившими ему зелёных змей, он спотыкается и чуть не падает, успевая вовремя выставить ногу и ухватить равновесие. - Блин. Хёнджин наклоняется, чтобы поднять высыпавшуюся голубику. Небольшая горстка перелетела через край, когда он взмахнул руками. Под ногти попадает земля. Выковыряв её, он решает не мучиться с высматриванием оставшихся ягод в траве и выпрямляется. От пары штук ничего не убудет. Голова поворачивается. Он застывает, кончики пальцев слегка холодеют. А в какую сторону он шёл? Взгляд мечется по округе, подошвы сапог топчутся на месте. Споткнувшись, принц повернулся, потом снова повернулся, собирая голубику, потом, кажется, повернулся ещё немного, пока вставал. Деревья с проносящимися по верхам перекрикиваниями птиц кажутся совершенно одинаковыми. - Так, спокойно. Хёнджин заставляет себя вдохнуть и выдохнуть. Главное не терять самообладание. Глаза всматриваются в окружающую среду более настойчиво. Вот какой-то пень с маленькими рыжими грибами у подножья. Он его не видел, пока шёл. Значит, он здесь не был. Скорее всего, в эту сторону ему и надо. Да и в других направлениях как будто темнее, то есть гуще, а ему как раз наверняка остаётся совсем немного до выхода к оврагу, где должно быть светлее из-за меньшего количества деревьев. Собственные выводы кажутся вполне разумными. Кивнув, Хёнджин вдыхает поглубже и, внушая самому себе решительность, уверенно шагает в выбранную сторону. Больше никаких лишних поворотов на месте. Потерять ориентацию в таком месте можно буквально за секунду. Если нужно будет что-то поправить, то он схватится за какую-нибудь ветку, чтобы не делать лишних движений. Урок усвоен. Другой урок накрывает его с лёгким опозданием. Принц оборачивается, закусывая губу. Надо ведь было проверить следы на земле. Там, наверное, можно было выцепить отпечатки своих сапог и точно понять, откуда он пришёл. Ладонь хлопает по лбу. Что ж, теперь уже ничего не поделать, не возвращаться же обратно, когда нужно экономить время. Учтёт в следующий раз, почему-то это совершенно не пришло в голову в тот момент. В конце концов, ориентироваться в пространстве и выживать в лесу его никогда не учили за ненадобностью. Губа покусывается активнее. Почему-то просвета всё никак не появляется. А вот лес продолжает темнеть. Хёнджин начинает чаще вертеть головой и осматриваться. Желудок неприятно сжимается. Рубашка запахивается плотнее, вечерний холод пробирается под одежду. В лесу температура значительно ниже, чем на открытой местности поселения. - Да где же… Принц нервно сглатывает, когда слышит уханье совы. По позвоночнику пробегают первые мурашки. Чёрт бы побрал этот овраг, почему его всё нет? По расчётам он вообще уже должен был оказаться у ручья, а он всё никак не может дойти до оврага. Может идти быстрее? Он слишком медленно тащится из-за груза? Шаг ускоряется. Хёнджин раздвигает в сторону ветки, пробираясь сквозь кустарники и смахивая с лица липнущую паутину. Он не позволяет себе поддаваться панике, однако беспокойство лишь растёт. - Ура. Наконец, ещё через несколько минут впереди появляется рыжеватый всполох неба. Принц шмыгает носом, ощущая неприятный холод и понимая, что явно промёрзнет, не одевшись теплее. Ноги двигаются ещё быстрее. Откинув длинные серьги берёз, Хёнджин выходит из чащи на невысокий обрыв и вскидывает голову. Внутри гулко ухает. Небо не просто оранжевое от заката. Горизонт уже наливается чёрной смородиной, кажется, что темнеет быстрее, чем обычно. Или это он так долго бродил? Ноги проскальзывают по траве, растущей на склоне. Спустившись в овраг, Хёнджин понимает, что ничего не хрустит. Веток нет. Но ведь в овраге, который они проходили, были сухие ветки. Пальцы свободной руки нервно перебираются. Пищащий крик неизвестной птицы заставляет дёрнуться. Отставив на пару секунд корзину, принц похлопывает себя по щекам и быстро застёгивает рубашку. Ничего страшного. Наверное, ветки были в другой части оврага, в той, которая проходит через короткий путь. Главное, что он до него дошёл. Подхватив корзину, он продолжает идти, вновь исчезая среди деревьев. Что заставляет его напрячься сильнее: различать детали вдали уже не получается. Обзора хватает лишь на радиус в пару метров. Голова встряхивается, откидывая покачивающиеся у лица вороные пряди. Да и чёрт с ним. Ему не надо ничего тут рассматривать, ему надо идти по прямой и дойти до ручья, а оттуда до дома рукой подать. Скоро уже будет греться у кострища. Кончик носа начинает холодеть. Хёнджин трёт его, шмыгает и продолжает упрямо пробираться сквозь кусты. Иногда тонкие ветки цепляются за одежду и волосы, приходится буквально боем пробивать себе дорогу. Между лопаток тянет, плечи ноют. Корзина словно тяжелеет с каждой минутой. От неба в прорезях над головой остались разве что сиреневые пятна. Сердце стучит гулко и быстро. Признавать не хочется, но от волнения начинает сводить горло, глотать становится сложно. Принц вдыхает с лёгким свистом и оборачивается, услышав шорох где-то позади. Птицы почти перестали петь. Лишь парочка из них где-то вдали издаёт непривычные крики, которых обычно не слышно в поселении. Глаза пытаются разобрать что-то в кромешных сгущающихся сумерках. Движение есть, но непонятно покачиваются ли это ветки или же что-то ещё. Или кто-то. Голова рывком поворачивается обратно. Хёнджин строго одёргивает себя и заставляет двигаться дальше. Никого тут нет. Шаги он бы точно услышал. Ежи вышли на ночную охоту. Или барсуки какие-нибудь. Проходит пять минут. Затем ещё. И ещё. Ручей всё не появляется. Среди шёпота листьев нет ни намёка на плески воды. Ступни похолодели, спина ноет всё сильнее. Хёнджин понимает, что у него сбивается дыхание от усталости и волнения. Он не мог потеряться. Он шёл по прямой. Он точно никуда не сворачивал. От оврага прямо. Инструкция максимально чёткая. Ноги останавливаются. А если он всё-таки немного свернул и вышел к другой части оврага. То, значит, там уже не должно быть прямо. Там должно быть в какую-то сторону. Левее? Правее? Внутренности холодеют. Хёнджин в очередной раз оборачивается и уже практически ничего не видит, кроме очертаний ближайших веток. - Сука. Сука, сука, сука… Корзина опускается. Ледяные ладони трут лицо, пальцы цепляются за волосы. Принц с трудом втягивает в себя морозящий воздух и ощущает, как его начинает потряхивать. От осознания того, что он понятия не имеет, где находится и правильно ли идёт. Он один в лесу. Уже практически ночью. В кустах справа снова что-то шуршит и он шарахается в сторону, врезаясь в дуб. Кора чуть царапает кожу на запястье. Взгляд бешено изучает пространство, безуспешно пытаясь пробраться сквозь сгущающуюся тьму. Идиот, какой же он идиот. Зачем он вообще согласился? Откуда у него появилась такая уверенность, что он сможет сам вернуться обратно? Может, маршрут и правда лёгкий, но он ведь мог спокойно отвлечься, повернуться не туда и уйти в совершенно другую сторону. Может, тот овраг вообще был не тем, который был нужен? Что если он оказался в противоположной части леса, ушёл вглубь чащи? Подкатывающая истерика заставляет губу затрястись. - Соберись. Надо выбираться. Остатки самообладания с трудом выковыриваются из самых дальних углов. Хёнджин заставляет себя продышаться и перестать думать о плохом. Нужно идти дальше. Ручей ведь петляет. Рано или поздно он к нему выйдет, а потом пойдёт вдоль. Рука подхватывает осточертевшую корзину с голубикой. Принц сдвигается с места и стискивает челюсти поплотнее. Стояние на месте ему не поможет, слёзы тоже. Надо идти. Над головой иногда двигаются ветки и шуршат листья. Ночные птицы каждый раз заставляют его вздрагивать своей вознёй. Кожу не покидает озноб как из-за ночного холода, так и из-за растущего страха. Хёнджин старается не думать о ситуации, в которой оказался, но получается плохо. Потому что и дело плохо. Очень. Он оказался один в лесу ночью. Когда даже матёрые воины их клана пытаются всячески избегать подобной ситуации. У него с собой только нож, который вряд ли поможет защититься, если его решит сожрать какой-нибудь волк. Принц останавливается. Рука простукивает карманы. Сигареты и спички, точно, можно ведь сделать какой-нибудь факел. Брови хмурятся. Корзина отставляется, теперь уже обе руки внимательно изучают одежду. - Твою мать, а. Отчаянный вздох чуть не превращается в яростный всхлип. Он забыл переложить их из вчерашней рубашки в сегодняшнюю. Идиот, какой же он идиот, даже здесь накосячил. Вновь подняв корзину, Хёнджин бредёт дальше, опасливо глазея по сторонам и всматриваясь в практически полную тьму, если не считать слабых пятен неба где-то высоко над кронами. По-хорошему оставить бы эту корзину, чтобы не мешала ему и не тратила силы, да только, во-первых, жалко, ведь это из-за сраной голубики всё завязалось, а, во-вторых, это является какой-то связью с поселением, как будто она как-то может его защитить. Зубы постукивают. Пальцы откидывают волосы с лица, царапая кожу из-за нервных движений. Так и не выйдя к ручью через следующие полчаса, Хёнджин понимает, что заблудился, но отчаянно не хочет полностью это признавать. Ведь тогда это будет означать конец. Он тащит себя вперёд вопреки боли в спине и начинающих гореть ногах. Он как мантру повторяет про себя то, что нужно идти. Больше ему ничего не остаётся. Если он перестанет двигаться, то промёрзнет до костей. Вот бы сейчас оказаться у камина. Вот бы сейчас оказаться в своей тёплой постели и слушать, как о стену дома трётся яблоня. Вот бы сидеть на кострище рядом с Чанбином и слушать его историю о том, как он сам делал свой первый лук и прищемил себе палец натянутой верёвкой. Вот бы сидеть на веранде и курить под успокаивающие звуки знакомой родной природы. Потому что звуки чащи совсем другие, они нагоняют на него страх и заставляют дрожать. Как же хочется домой в безопасность и тепло. Спустя час ноги еле плетутся. Хёнджин шагает, рвано дыша из-за бьющего его озноба и постоянно спотыкаясь о торчащие коряги. Первые слёзы с глаз он уже вытер, на остальные, похоже, не хватает сил. Те уходят на волочение своего тела куда-то дальше в неизвестность. Вдали раздаётся вой. Глаза распахиваются, ноги застывают от ужаса, кровь словно превращается в кристальную воду с глубин зимней проруби. Хёнджин медленно поворачивается. Чернильная тьма лесной чащи окружает со всех сторон. Лицо окидывает сырым покусывающим кожу дуновением. Рука заводится назад. Достав из чехла нож, принц изо всех сил сжимает рукоятку. Больше ему защищаться нечем. Он нерешительно идёт дальше, с трудом сглатывая, кажется, самые настоящие куски льда, который при этом жжёт горло. Вой звучал где-то вдали, однако что есть расстояние для диких животных? Они могут пробежать несколько километров за считанные минуты. Он же еле перебирает ногами. Впрочем, это оказывается не совсем так. Потому что услышав треск откуда-то слева, совсем рядом, Хёнджин испуганно подрывается, швыряет корзину куда-то в неизвестность и со всей мощи бежит куда-то, едва успевая лавировать между стволами деревьев. Сердце колотится так, что вскоре перестаёт ощущаться в груди, оставляя после себя пропасть. В висках что-то взрывается и грохочет, Хёнджин не слышит уже ничего, кроме шума собственной беснующейся крови. Он мчится, поглощённый паникой, в глазах горят звёзды. Едва не слетев с какого-то обрыва, он хватается за ветку, удерживая себя от падения, нащупывает ногой выступ и соскакивает вниз, возобновляя бег. Ему кажется, что вокруг него тоже что-то несётся, что-то мелькает, лёгкие полыхают. Ослабев, он позволяет себе остановиться, немного перевести дух, после чего быстрым шагом продолжает идти. Нужно двигаться, нельзя останавливаться, нужно идти, нужно. Сознание настолько мутится от страха и измотанности, что Хёнджин перестаёт различать какие-либо звуки, ему кажется, что вокруг него воют подбирающиеся к своей жертве волки. Из-за вспышек в глазах, он даже не понимает, что среди деревьев слабо мелькает янтарный всполох. Он пробирается через очередные кусты шиповника, выбирается в траву, доходящую до колен, и едва не вскрикивает, когда кустарники, растущие сбоку, шевелятся. Нож в дрожащих руках вскидывается, потому как бежать сил уже нет. - Принц? Свет резного фонаря очерчивает слегка треугольное лицо тенями. Как будто чернила растекаются в глубоких глазах, полных напряжения и озабоченности. - Боже, блять, куда ты пропал? Я по всему лесу тебя ищу! Ветер подбрасывает угольный завиток на голове Чанбина. Тот появился из-за раздвинувшихся веток шиповника, черты заострились. Нос ударяет мятное дуновение. Низкий голос, такой знакомый, такой привычный, перебивает шум крови в висках. Измождённые конечности словно превращаются в кашу, внутренности растекаются, сердце дрожит и ноет. - Бин… Нож летит на землю. Скривившись от накативших эмоций, Хёнджин бросается вперёд и обхватывает его, утыкаясь лицом в шею. Его трясёт, пережитый страх выворачивает рёбра наизнанку. Он цепляется за супруга так, будто без этого сорвётся в какую-то бездну, в которой переломает себе все кости. Он в безопасности. Он спасся. Чанбин его защитит. Чанбин отведёт его домой. Чанбин тёплый и надёжный. Чанбин… - Всё хорошо. Я здесь. Со мной тебя никто не тронет, принц. Вожак клана, в свою очередь, сначала замирает от того, как на него накинулись, пребывая в привычном боевом режиме, требующем холодного ума. Однако увидев испуганного Хёнджина и почувствовав, как он к нему жмётся, Чанбин прикрывает глаза и облегчённо выдыхает, крепко обнимая его в ответ и зарываясь носом в вороные волосы. Живой. Его принц живой и здоровый. С ним всё нормально. Нашёлся. - Идём домой. Ты весь замёрз, надо срочно тебя отогревать. Через четверть минуты Чанбин заставляет себя отстраниться, вспоминая, где они и что именно происходит. Взглянув на побледневшие губы и покрасневшие от кусачего ветра щёки, он ставит фонарь на землю, снимает с себя накидку и набрасывает её Хёнджину на плечи, оставаясь в футболке. - Надень. Хоть немного согреешься. - А ты? - Нормально, и не такое было. Осмотревшись, вожак поднимает с земли брошенный нож и возвращает его Хёнджину, который кутается в одежду, которая не особо помогает, но, учитывая собравшееся в ней тепло чужого тела, это лучше, чем ничего. Фонарь подхватывается. - Пошли, принц. Чанбин протягивает руку. Какое-то время Хёнджин смотрит на неё, после чего всё же берётся, позволяя переплести пальцы. Ладонь супруга горячая. И придаёт надёжности. Страх медленно начинает отступать. С Чанбином он в безопасности. С Чанбином можно не бояться. Принц следует за ним, пытаясь угомонить сердце, по-прежнему находящееся в режиме тревоги, и разрозненные после паники мысли. - Как ты, чёрт тебя дери, вообще остался один в лесу? Приключений захотелось? Где Донхёк? - Мы собирали голубику. Он предложил вместе сходить, чтобы как-то загладить то, что было, притереться, раз мы из одного клана, - Хёнджин шмыгает носом из-за непрекращающегося озноба. – И когда мы её собирали, он вспомнил, что у него встреча с купцом в каком-то селе. Ну, и он поехал туда, а я остался собирать, не зря же тащились. Это недалеко было, я думал, что нормально дойду, но… не знаю, может, я повернулся как-то или… не знаю. Когда стемнело, я уже понял, что всё плохо. Блин, корзина там где-то осталась. Я уже не смог её дальше тащить, а там волки завыли. - Да срать я хотел на эту корзину, - Чанбин шумно выдыхает и сжимает в кулак руку с фонарём. – Оставить тебя одного… Башку ему оторву. - Бин, он ни при чём. Я сам сказал, что дойду. Я… я отвлёкся и ушёл не туда. - Мне похер, как это случилось, я тебя уже второй час по лесу ищу, ты ведь вообще тут не ориентируешься, ты… Ладно хоть в болота не забрёл. Скоро будем дома. Подожди. Они оказываются на возвышенности поляны, полной клевера. Оказывается, на небе уже во всю серебрится огромная луна. В воздухе мелькают светлячки. Отдав принцу фонарь, Чанбин засовывает два указательных пальца в рот и в следующее мгновение над деревьями проносится едва ли не оглушающий звенящий свист. Кажется, что тот разносится на несколько километров. Через пару секунд похожие отзвуки доносятся сразу с нескольких сторон. - Пошли. - Что это было? - Команда возвращаться. - Возвращаться? – вскидывает брови Хёнджин. – Кто-то ещё меня искал? - Пропал мой муж, ты думаешь, что я не подниму для этого своих людей на уши? Сапоги сминают траву. Отдав фонарь и вновь взяв Чанбина за руку, принц спускается с ним по пригорку. Сознание было настолько занято стремлением идти хоть куда-то, пытаться сделать что-то, что он и не задумывался о том, что его могут искать. Тем более, что его будет искать целая команда людей. Взгляд двигается влево и скользит по явно хмурому профилю. Он переживал за него. Почему-то это кажется таким странным. Сил на какие-то расспросы и связные мысли нет. Хёнджин двигается по наитию, шагая туда, куда его ведут. Через десять минут впереди показываются знакомые ворота и фонари, горящие вдоль ведущей к ним дороги. Он дома. Он наконец-то дома, наконец-то в полной безопасности. Скованную грудь начинает отпускать. Дышать стало проще с появлением Чанбина, но их всё равно окружал пугающий лес, таящий в себе самые разные опасности. Здесь же всё защищено. - Нашёлся? Слава Богу. - Где ты был, дружище? - Тебя все обыскались. Стражники, сидящие на постах на башнях, оживляются. Вслед за ними открываются и ворота, из которых выходят двое других мужчин, охраняющих вход с земли. - Потом, - Чанбин отмахивается от них, понимая, что супругу сейчас не до любезностей со знакомыми. – Донхёк вернулся? - Нет ещё. - Как только приедет – сразу ко мне. Я его башку в кишки затолкаю. - Бин, я же сказал, что не надо, - Хёнджин сжимает его пальцы. – Всё нормально. - Нормально? Чанбин поворачивается, округляя глаза, но при этом грозно щерясь. Глубокие бездны поблескивают из-за отблесков фонаря. Пройдя сквозь ворота, они сворачивают на тропу, ведущую к дому. - Он бросил тебя одного в лесу. Без защиты, без сопровождения, без всего, мать твою. Тебя одного, когда ты понятия не имеешь, где ты находишься и как добраться до поселения. - Он объяснил, куда мне идти. Я же говорю, я отвлёкся и сам пошёл не туда. - Да срать я хотел, как это получилось, факт в том, что ты потерялся один в долбанном лесу и бродил по нему ночью, ты вообще понимаешь, что это значит? Даже опытному воину опасно оставаться там без оружия и огня, да даже с оружием и огнём это всё равно пиздец какой риск. А тут ты, принц, который не приспособлен выживать в таких условиях. Да если бы я тебя не нашёл или кто-то из наших, то ты бы замёрз к херам собачьим, если бы вообще не попался животным, - сапоги гулко стучат по крыльцу. – Не говоря уже о том, что он ослушался моего приказа не оставлять тебя без присмотра на расстоянии больше двух метров от забора. - Ты приказал что? Ты думаешь, что я вообще о себе никак позаботиться не могу? – несмотря на усталость Хёнджин чувствует всплеск возмущения. – Я не настолько беспомощный, представляешь себе? Как видишь, я живой, меня не сожрали в первые же секунды, я почти выбрался сам, я… - Ты думаешь я с тобой от нехер делать в семью играю? – войдя в дом и поставив фонарь на столик у входа, Чанбин вдруг резко оборачивается, пронзительно заглядывая в его глаза. – Ты думаешь, что это всё шутка? Что ты тут для украшения? Если с тобой что-то произойдёт, то я пойду и куплю себе нового принца? Ты думаешь мне плевать на тебя? Ты правда не понимаешь, что я чувствую? Что я умею чувствовать? Принц, в этом мире есть две вещи, которых я боюсь. Потерять Чанми. И потерять тебя. Вы моя единственная семья. Ты моя семья, понимаешь? Мой народ и ты – это разное. Ты мой муж. Ты у меня один. Ты только для меня. Ты моя отдушина. Ты мой дом. Я знаю, как это – жить без тебя. И это не жизнь. Не было у меня тогда жизни, я просто делал то, что должен был. С тобой я начал жить и чувствовать себя человеком. И я не хочу возвращаться к тому, что было. Я… Да если бы мне надо было тебя найти, принц, я бы весь этот грёбаный лес спалил к чёртовой матери до последнего корня в земле. Впервые за всё время их знакомства Хёнджин видит в лице Чанбина столько эмоций. Абсолютно голых, сырых, ничем не прикрытых. Не скрывающихся за званием и обязанностями. Его голос гремит, однако под конец становится тише, но словно звонче, острее, он проникает в сознание и словно прошивает его насквозь. После паузы вожак шумно выдыхает, промаргивается, беря себя под контроль, и разворачивается. - Бери вещи и иди в парилку отогреваться. Я затоплю камин и схожу погрею тебе суп, принесу сюда. Тебе надо согреться и отдохнуть. Дверь комнаты поворачивается на петлях. Чанбин проходит внутрь и гремит дровами из стопки. Вскоре чиркает спичка и по стенам начинают бегать янтарные облака. Поражённый Хёнджин продолжает стоять в коридоре, пытаясь как-то обработать всё услышанное. Всё, что зазвенело в груди от чужих эмоций. Затем он всё-таки сдвигается с места и как-то неосознанно берётся за выполнение плана, который построили за него. Он входит в спальню, берёт из шкафа полотенце, бельё и халат. Развернувшись, он снова замирает. Взгляд изучает угольный затылок Чанбина, который подкладывает дрова в огонь и что-то поправляет там кочергой, выпуская наружу вспыхивающие искры. Под рёбрами что-то усиленно сжимается. Хёнджин вспоминает облегчение, которое испытал, увидев его в лесу. Чувство защищённости. Даже не потому, что это был другой человек. А потому, что это был именно Чанбин. С которым больше не страшно. Никогда. Услышав от него такие нехарактерные слова и увидев сырые настоящие эмоции в его лице, Хёнджин словно впервые полноценно начал осознавать один факт. Так не переживают за какую-то собственность, за аксессуар, за талисман, за красивый куст роз под окном. Чанбин в темноте бросился за ним в чащу, да ещё и отправил туда своих людей, безопасность которых обычно ставит превыше всего. Ради того, чтобы найти его. Так рискуют только во имя того, что действительно дорого. Не за игрушку. В ответ на это собственные эмоции тоже словно оголяются. Преобразовываются. Возможно, потому что после перенесённого стресса сил на какую-то фальшь, на какую-то принципиальную маскировку перед самим собой нет. Хёнджин проходит вперёд и оказывается за спиной Чанбина. Пальцы зарываются в угольные завитки. - Спасибо, Бин. Благодарность искренняя. За спасение. И за всё в принципе. За такое отношение к себе. Неважно, что там было в самом начале. Важно то, что происходит сейчас. Когда рука выпутывается из волос, её перехватывают. И кажется, что где-то в глубине души он знал, что так будет. Он не против. Не против того, что Чанбин по какой-то уже их личной традиции подносит его руку к своим губам и сначала целует тыльную сторону ладони, затем внутреннюю по центру и напоследок прижимается к точке на запястье, где бьётся пульс. - Не за что, мой принц.