Tame Me

Сложенные бумажки с шелестом достаются из коробки и разглаживаются. Вытянутые глаза пробегаются по написанному, нередко с усилием пытаясь разобрать кривоватый грязный почерк. Перьевая ручка ставит на специальном листе палочку рядом с соответствующим жанром, либо вписывает новый. В углу стола собирается солидная горка. У членов клана Миро разнятся вкусы и есть свои сферы интересов, так что список вырисовывается достаточно разномастный с сохраняющейся тенденцией к выбору историй, связанных с путешествиями. Перевернув коробку и убедившись, что там больше ничего не осталось, Хёнджин разминает шею и покусывает губу, изучая получившийся список литературы. Инициативность жителей его безусловно радует. Деньги не имеют значения. Раз люди хотят посвящать своё свободное время чтению и обогащаться знаниями, то он их в этом поддержит. Его обязанности и ответственность – это не пустые слова. По двери раздаётся стук. - Да? В комнату входит Чанбин. Угольные волосы слегка разделены пробором из-за ветра. - Список на завтра составляешь? - Да. - Большой? - Нормальный. Людям нужны книги. - Без проблем. Возьму больше мешков, - мужчина кивает. – Я тут ездил в одно из сёл по делам. Оказывается, там была ярмарка мастеров и я подумал, что тебе может кое-что понравиться. Рука исчезает в кармане. Чанбин достаёт какой-то маленький чёрный мешочек. Развязав ленты, он переворачивает его, высыпая содержимое в ладонь. Пальцы растягивают тонкую серебряную цепь, на которой висят маленькие звёзды, месяцы и пара ещё более тонких цепочек из крошечных колец, на концах которых покачиваются элегантные капли. - Это что? – слегка нахмурившись, Хёнджин встаёт и подходит к нему, чтобы посмотреть поближе. - Украшение. Давай надену. Чанбин делает шаг вперёд, вставая почти вплотную и обдавая его свежим ароматом мяты. Цепь ложится на лицо, холодя кожу. Её концы со специальными дугами цепляются за уши. Таким образом, украшение полукругом спадает с них вниз, проходя по щекам и нижней части носа. - Иди смотри. Озадаченный необычной вещицей Хёнджин пересекает комнату и подходит к зеркалу. Голова вертится, он наклоняется, всматриваясь в своё отражение, и проверяет, как цепь выглядит с разных углов. Поначалу у него имелись крайне серьёзные сомнения, однако чем больше он изучает диковинное украшение, тем более интересным и утончённым оно кажется. В том, что оно выставлено настолько напоказ, пересекая его лицо, есть некая дерзость, но его черты нежные, так что это не выглядит слишком грубым и неотёсанным. - Ну как, принц? Что скажешь? – Чанбин подходит со спины, тоже выжидательно изучая его новый образ. - Допустим неплохо. - Неплохо? Или всё-таки настолько неплохо, что тебе нравится? - Не напрашивайся на похвалу. - Ни в коем случае, - супруг со смешком выдыхает. – Хочу понять стоит ли брать тебе такие украшения в будущем. - Бери, если не жалко, - поворачивается Хёнджин, гордо вскидывая подбородок. - Для тебя, принц, мне ничего не жалко. Выглядишь волшебно. Уголок губ дёргается в отголоске довольной улыбки. Всё же комплименты Чанбина всегда звучат искренне и потому приятно льстят. Да и такое причудливое украшение действительно приходится по вкусу. Хёнджин вновь кидает взгляд на своё отражение, после чего мысли снова возвращаются в чуть унылое русло. Неприятный осадок беспокойства за четыре дня так никуда и не ушёл. - Ну вот. А я надеялся поднять тебе настроение подарком, - Чанбин тут же замечает тень отстранённости в его глазах. - Нормальное у меня настроение. Просто… - Переживаешь за него. - Непривычно, что нигде не слышно его гитары. Из-за этого ощущение, как будто он не лечится, а… как будто его нет. Вожак какое-то время изучает поникшее и задумчивое лицо супруга. - Пошли навестим его. - А можно? – вытянутые глаза оживляются. - Джемин просто не хочет, чтобы мужики заразу с улицы тащили. Вдвоём-то ничего не будет. Он обрадуется. - Так пошли, чего раньше не сказал? Я-то думал, что вообще никому нельзя. Мысль о возможности увидеться с другом и лично убедиться в том, что тот действительно жив, просто ещё слаб, воодушевляет. Хёнджин не то чтобы сильно переживает и не может спать, но и расслабиться полноценно тоже не выходит. Его связи с кланом оказываются крепче, чем он думал. Полное выздоровление Джисона по-прежнему остаётся под вопросом и потому тот факт, что он по-прежнему остаётся в лазарете под наблюдением, будучи не в состоянии присутствовать на кострище, точит сознание, рисуя самые неприятные картины. Эти картины носятся в мозгу с особенной активностью, когда Хёнджин в сопровождении супруга подходит к небольшому деревянному зданию, находящемуся за рядами с жилыми постройками. Они все толпились перед ним в ожидании первых новостей, так что ассоциации всплывают далеко не самые положительные. Принц боится представить, какая из его фантазий окажется близкой к реальности. Как сильно потрепало Джисона? Насколько сильно повреждено его тело? Он вообще похож на себя или его сильно изуродовали мощные беспощадные когти? Лицо обдаёт терпким дуновением лечебных трав. Кажется, что от экстракта календулы стенки рта и носа покрываются плёнкой. Разувшись в деревянном предбаннике, Хёнджин коротко выдыхает и толкает дверь, от которой уже оттёрли пятна крови, оставшиеся после того, как её открывали и закрывали мужчины, притащившие Джисона в поселение и испачкавшиеся едва ли не с ног до головы. Соцветие трав становится сильнее, даже на кончике языка горчит. - Привет, укротитель медведей. - О? Привет. Голос Джисона более хриплый, чем обычно. Кажется, что у него иссохло горло после употребления всего, чем его с рвением пичкают. Сжавшееся в предчувствии сердце Хёнджина чуть расслабляется от знакомого лица, однако болезненный спазм по нему всё же проходится. У окна в другой части небольшой комнаты в кровати лежит значительно перебинтованный Джисон. Кофейные волосы грибной шапкой пушатся над опоясывающей виски и лоб марлей. Над левым глазом пестрит багровая полоса. Порванную бровь по диагонали разрезает уже чуть стянувшийся порез. К щекам приклеены марлевые примочки. Потрескавшиеся губы опухшие. Шея забинтована, равно как и грудь, которая частично закрывается лёгким тёмно-зелёным одеялом. Левая рука покоится под ним, в то время как правая лежит сверху, тоже вся опутанная марлей. Мизинец и безымянный палец укутаны плотнее всего, кажется, что их во что-то плотно замуровали, пресекая любое движение. Подойдя ближе, Хёнджин видит, что мочки левого уха больше нет. - Дверь оставь приоткрытой, пусть проветрится. Команду Чанбину отдаёт Минхо. Он сидит в кресле у кровати и держит в руках раскрытую на середине книгу. Присмотревшись, Хёнджин понимает, что это были сказки. Либо он коротает за ними время, либо читает их Джисону вслух, чтобы развлечь. Оказавшись у кровати, принц аккуратно опускается на край, чтобы ничего не задеть. - Ну как ты тут? - Лучше не бывает, - тот издаёт слабый смешок. - Сильно же тебе досталось. - Ты медведя не видел. Я как ему по морде на, как в бочину ножом на! Ай… Когда Джисон взмахивает рукой, он морщится от болезненного спазма. В свою очередь движение лицевыми мышцами приносит болевые ощущения уже в самом лице. - Лежи спокойно, а, - цыкает на него Минхо. - Да знаю я. - Когда тебя домой выпустят? – Чанбин опирается спиной о высокий комод с кучей ящиков и складывает руки на груди. - Дня через два. Может три. Как ходить нормально получится. Говно, а. Раньше километров двадцать мог с грузом спокойно отшагать, а тут двадцать метров до дома доползти не могу. - Скажи спасибо, что вообще на ногах можешь стоять, - повар захлопывает книгу и откладывает её на тумбочку. - Это-то понятно. Об этом аспекте Хёнджин как-то не задумывался. Для воина потерять боевую способность наверняка унизительно. Не говоря уже об обычной человеческой способности передвигаться без чьей-то помощи. Раньше он бесстрашно сражался с врагами, перенося чудовищные нагрузки, а теперь едва ли может встать сам. Возможно, это служит ещё одной причиной того, почему его не ходят навещать все знакомые. Чтобы тот не чувствовал себя как-то ущербно из-за своего крайне ослабленного физического состояния. - А чего это у тебя за цацка? – с сухостью сглотнув, Джисон коротким осторожным движением показывает на него подбородком. - Чанбин подарил. - Это с ярмарки мастеров. - Прикольно. А ты бы хотел себе такую? – музыкант чуть поворачивается к Минхо. - Я же не дворцовая колонна, чтобы меня висюльками всякими украшать, - фыркает тот. - Зря, тебе бы пошло. Хёнджин замечает, что услышав это, Минхо выдыхает насмешливо, но при этом его лицо смягчается. Впрочем, не похоже, что они основательно поговорили о своих взаимоотношениях. Ему кажется, что тогда перемена бы как-то ощущалась. Витки недосказанности всё равно парят в воздухе. Может быть, настанет определённая точка кипения, пока они проводят столько времени вместе. Ведь Минхо не то чтобы обязан, он по своей воле почти не выходит из лазарета, сторожа Джисона, как преданная собака. - Мы завтра едем на базар, тебе что-нибудь надо? - принц аккуратно касается пальцем свободного от бинтов и порезов места на ладони музыканта, привлекая его внимание. - Мне? М-м-м… даже не знаю. - Куртку новую, - отвечает за него Минхо. – Твою же всю разорвало к херам. Надо новую тёплую и с карманами. - Точно. Блин, моя любимая куртка, - Джисон с досадой хлопает ладонью по постели, тут же об этом жалея и шипя от боли. - Могу взять такую же, как у меня, - предлагает Чанбин. – Она удобная и прочная. - О, давай. Твоя добротная такая. - А ещё что? - вновь спрашивает Хёнджин. – Что-нибудь настроение поднять. - Тяжёлые вопросы ты задаёшь. М-м-м… слушай, это, конечно, маловероятно, но может там гранаты будут? Давно не ел, прям так хочется косточки эти пообсасывать. - Гранаты? Ладно, поищу. - От души. - Больше ничего не надо? - Да не, я недавно сам туда ездил, всё есть. - Хорошо. А тебе? Хёнджин обращается к Минхо. Тот впервые за весь визит на секунду пересекается с ним взглядом. Кажется, что ему как будто не по себе. Как будто он переживает, что принц поднимет тему их разговора, вынесет её на всеобщее обозрение. Расскажет всем о его слабости. - Тоже гранаты возьми, если будут, - отвечает он после паузы. - Тебе тоже захотелось? – удивляется Джисон. - Ну да. Попробую что-нибудь с соком сделать, поэкспериментирую. - О, если ты тортик какой с гранатами создашь, это вообще огонь будет, - с жадностью втягивает в себя воздух Джисон. - Я для тебя, что ли, делать буду? - Кусочек-то дашь, ну. - Посмотрим на твоё поведение. Через несколько минут лицо окунается в прохладный воздух, пахнущий древесиной. Хёнджин с усилием выдыхает и вдыхает, пытаясь избавиться от терпкости отваров и примочек из лечебных трав, от которых голова начала немного кружиться. Во всём этом присутствовал характерный запах болезни и слабости, отдающий потом, что тоже ощутимо сдавливает рёбра. - Тебе стало спокойнее? – Чанбин шагает рядом, спускаясь по улице к их дому. - Да. Вроде он такой же, как всегда. Я думал, что его состояние в разы хуже. - Он быстро восстанавливается. Наш Лунатик слишком бойкий сукин сын, чтобы так просто сдаваться. - Но его всё равно сильно потрепало, раз он даже ходить нормально не может. Всё страшное ведь закончилось, да? Ему ничего не угрожает? - Как посмотреть. Главное, чтобы ничего не воспалилось. На охоту он месяца два точно не выйдет. Два ребра сломаны, много рваных ран, с лодыжкой тоже немного непонятная ситуация. Больше всего он переживает из-за своих пальцев. - Сломанные, да? – хмурится Хёнджин. - Да. И от левой ладони тоже небольшой кусок вырван. Вопрос в том, как это всё срастётся. Если кожа будет сильно натянута, то это может мешать во время игры на гитаре. - Кошмар. Да и к чёрту эту гитару, главное, что он вообще живой. - Ну, ему она очень дорога. Но да ладно, сначала пусть восстановится полностью, потом уже с остальным разберёмся. Как ходячим станет, устроим на кострище пир из медвежатины. - Его нашли? – вскидывает брови принц. - Да. Наши хорошо ему наподдали, нашли на последнем издыхании в овраге. Убрали пока мясо в хранилище под землёй, там поддерживается холод ледяной водой с родника. - Тварина. - Сам виноват, нечего было на людей лезть. Хотя бы отомстили. От новости об убитом медведе почему-то становится в разы проще. Во-первых, это гарантия того, что он опять не нападёт на кого-нибудь на территории, на которой его быть не должно. Во-вторых, это действительно приятная месть за покалеченного товарища. Хёнджин никогда не пробовал медвежатину, но это мясо точно будет есть с удовольствием, как и все остальные. После встречи с Джисоном его в принципе ощутимо отпускает. Становится не так тревожно, потому что до этого он продолжал частично пребывать в том напряжённом состоянии ожидания новостей. Ему нужно было своими глазами увидеть своего друга, услышать его, понять, что по характеру он остался всё тем же весельчаком, который даже в такой ситуации продолжает при любом удобном случае смотреть на Минхо, упоминать его и пытаться свести разговор к нему. Потому что он живёт тем, что ему важно, а не зацикливается на себе. После спокойного крепкого сна принц просыпается в приподнятом настроении. Утром и в обед он занимается новым кроссвордом, тщательно продумывая слова и стараясь делать так, чтобы одно слово обязательно повторялось с тем, что уже было в прошлом. Таким образом, его смогут лучше запомнить. Когда подходит время собираться в дорогу, Хёнджин достаёт из шкафа свежую рубашку, заново расчёсывается, чтобы всё лежало ровно, и начинает копаться в своей шкатулке со шпильками. После завтрака он увидел оставленные около сарая вилы и вспомнил, что ни разу не надевал свой трезубец. Поначалу из-за слов Чанбина о том, что он выбрал его, исходя из предсказания о трезубце, потому как отчаянно пытался открещиваться от всего, что могло их связывать и напоминать о дне, который изменил всю его жизнь. А потом, видимо, тот ушёл в самый низ и как-то не попадался на глаза. Сейчас же никакого негатива тот не вызывает, это же просто украшение. К тому же всё остальное он уже носил. Пальцы перебирают шпильки. По комнате разлетается трель сталкивающихся друг с другом украшений из серебра и золота. Брови сводятся. То ли он слепой, то ли не помнит, как выглядят трезубцы. Проходит две минуты, но Хёнджин всё никак не может высмотреть нужную форму. Он высыпает содержимое шкатулки на кровать и раскидывает шпильки, чтобы те не наслаивались друг на друга. Трезубца нигде нет. Затылок озадаченно почёсывается. Постучав по шкатулке ногтями, принц встаёт и смотрит за комод, проверяя не упало ли туда что-нибудь. Затем он открывает отставленный в угол сундук и изучает оставшиеся там вещи, которые больше некуда было пристроить. Шуршит ткань, но украшения там нет. - Бин! Голос разносится по дому. Хёнджин крайне сомневается, что супруг полез бы в его вещи без разрешения и тем более взял что-то себе, но больше у него вариантов нет. Возможно, тому захотелось себе памятный сувенир об их встрече. - Что? Ты собрался? – в дверях появляется Чанбин. - Ты случайно не видел мою шпильку с трезубцем? - С выступления? - Да. - Нет, а должен был? - Да я, блин, нигде её найти не могу, - Хёнджин в десятый раз проходится взглядом по разложенным на одеяле украшениям. – Хотел вставить, а её нет. Всё уже перерыл. - Во дворце, наверное, оставил. - Нет, я помню, что она была, когда я раскладывал вещи. - Упала куда-нибудь, найдётся. Идём, надо успеть всё купить и вернуться до вечера, а то комары повылезают и нас сожрут в пролеске. Хёнджин ещё раз просматривает сундук и решает, что займётся этим потом. Может, под мебель куда-нибудь закатилась или зацепилась за одежду и висит на ней в шкафу. Вставив в пучок шпильку с серебряным полумесяцем на цепи, он хватает со стола список и выходит на улицу, следуя за ждущим его Чанбином к подготовленной для них повозке. Новое украшение он решает не надевать, чтобы на него не глазели деревенские, да и он боится, что пока будет там копаться в вещах, то может порвать его или потерять. А оно уже успело ему очень даже понравиться. Хвойная свежесть леса заполняет одежды. Лошадь катит повозку сквозь тоннель из сплетённых деревьев, листва которых подсвечена тёплым банановым солнцем. Всё-таки Хёнджину очень отрадно смотреть на эти пейзажи необузданной сплошной природы, вдыхать ароматы полевых цветов и слушать пение птиц под перешёптывание крон и высоких трав, качающихся вдоль дороги. Он очень ждал новой поездки на базар, но для этого нужно было уловить момент, когда нужная повозка окажется свободной. В конце концов, торговые поездки всегда находятся в приоритете, потому как буквально кормят клан. - Настрочил список покупок? – Чанбин поворачивается, когда Хёнджин достаёт лист из кармана и начинает его изучать, прикидывая маршрут. - Да. Поспрашивал людей чего им надо. А что? Проблемы? – принц провокационно вскидывает брови. - Никаких. Просто уточняю. - Почему ты у них не спрашиваешь? - Кому надо, тот ездит или просит сам. Да и теперь у меня для этого есть ты. - И куда ты без меня вообще? - Никуда. Абсолютно. Чанбин открыто улыбается без толики стеснения. Поводья чуть натягиваются, направляя лошадь по нужной колее. Дорогу перебегает какой-то пыльный грызун, взмахивая чёрным хвостом и исчезая в колючих кустах. Хёнджин, закативший глаза на его ответ, ловит себя на том, что слегка улыбается, смотря по сторонам и покачиваясь на выбоинах. Столько всего успело случиться и поменяться после их первой поездки. Тогда ещё оставалось напряжение, дискомфорт, обида. Сейчас же он ощущает вполне естественную расслабленность. Разговоры и проведённое вместе время помогли привыкнуть. Эти размышления приводят его к другой теме, которая в последнее время всё больше и больше занимала его мысли. - Минхо с Джисоном ведь так и не поговорили про их отношения, да? - С чего вдруг такой вопрос? – Чанбина резкий поворот беседы явно сбивает с толку. - Я говорил с Минхо через день после нападения. Он пил вечером на кострище. Ну, как говорил. Присел ему на мозги со всем этим. Что пора бы уже что-то делать. Тем более после того, что случилось. А то на них смотреть уже невозможно, это, знаешь, как человек около бассейна. Так и хочется под зад дать. - Минхо дашь под зад – он даст тебе по роже, - вожак хмыкает. – С ним всегда сложно было. Да и ему самому с собой сложно, не умеет он как-то чувства переваривать, он как будто давит все свои эмоции, боится их. Может быть, этот случай заставил его задуматься. Понять, что Джисон значит для него больше, чем он думает. И что если он потеряет его, даже не получив, то его жизнь превратится в ад, он сам себя насмерть загрызёт. Ему нужен какой-то толчок, сильный, только тогда его башку упрямую развернёт в другую сторону. Но нам лезть смысла нет, он сильнее сопротивляться будет. Мы уже сделали всё, что могли. Пусть сами разбираются. - Бесит же. - А то, я несколько лет уже за ними наблюдаю, - Чанбин посмеивается. – Ничего. Мне кажется, что-то поменяется. Он от него не отходит. Это самое открытое его проявление чувств. Будем ждать и надеяться. Отрицать невозможно. Они и правда не должны лезть в чужие отношения. Своим мнением они уже поделились, какие-то подталкивания сделали. Но процесс должен быть естественным, без навязывания, без принуждения, в комфортном им темпе. Хотя очень хочется буквально столкнуть их лбами и сказать, что они оба нашли друг друга, они оба смотрят друг на друга так, как смотрят только на самых важных людей, у них буквально никого настолько близкого, кроме них двоих, нет. Однако сделать это всё же нельзя. Да и в своих бы взаимоотношениях до конца разобраться, но те постоянно проходят какую-то трансформацию, которую трудно принимать полностью. Единственное, к чему пришёл Хёнджин, - это позволить реке течь в своём темпе. По пути на базар они обсуждают ещё пару бытовых моментов. Хёнджин объясняет, какие полки ему нужны в комнате, потому как ему не нравится, что не все его вещи разложены, да и постоянно появляется что-то новое. Было бы неплохо завести какой-то отдельный угол со всякими крючками и маленькими балками для украшений. Чанбин соглашается и говорит, что сделает замеры, а потом переговорит с мастерами. Это нужно будет вписать в график их стандартной работы, чтобы не нарушать эффективный темп производства. Затем разговор уходит в сторону его новых идей о товарах для торговли, которые они вдумчиво обсуждают, взвешивая окупаемость, и вскоре показывается арка въезда на базар. В этот раз со знанием местности Хёнджин ощущает больше уверенности и какой-то собранности. У него есть конкретный список, он примерно помнит расположение лавок, кроме тех, что появились вместе с новыми торговцами, схема работы у них двоих тоже выработана. Хёнджин покупает, Чанбин таскает. Так что, не теряя времени на вращение головой по сторонам, принц приступает к покупкам, запасаясь мешками. В первых магазинах они покупают вещи вместе, после чего он отдаёт Чанбину часть списка и отправляет его закупаться всякой мелочёвкой, пока сам он будет копаться в книжном, что является весьма длительным процессом. Мысль оказывается вполне разумной, потому как Хёнджин ошивается среди книжных полок и перебирает макулатуру почти целый час. Он собирает весьма внушительную гору на столе у продавца, который не имеет ничего против. Записки путешественников, детективы, романы, исторические книги, учебные пособия, конкретные методички и руководства по определённому ремеслу. В расчёт берётся абсолютно каждое пожелание и даже если не получается найти что-то идентичное, то он подбирает книгу на замену. С Сынмином, правда, возникают определённые трудности. Книги про коров так и не появились, поэтому принц откапывает две книги про животных и затем просит книготорговца к следующему разу где-нибудь да отрыть ему что-то, что будет связано с коровами, обещая заплатить за это двойную цену. Тот горячо уверяет его в том, что обязательно что-нибудь найдёт, радуясь потенциальному заработку. Сбагрив целых два мешка Чанбину, принц продвигается дальше, со спокойной душой продолжая покупки всякой мелочи. На глаза попадается череда фруктовых лавок. Отлично, разнообразие товара ему на руку. Возможно, получится найти гранаты, которые хотел Джисон. Он почти уверен в том, что Минхо попросил гранаты ради него, чтобы у того их оказалась двойная порция. Да и он точно как-нибудь извернётся, выдумает невозможное, но приготовит ему гранатовый торт. У Джисона и без того привилегии, а в таком состоянии повар любой его каприз выполнит, лишь бы тот почувствовал себя лучше. Раз уж он читает ему книги, а Хёнджин готов спорить, что Минхо читал её не для себя. Тем не менее, первые две палатки слегка остужают энтузиазм отрицательными ответами. Гранат – фрукт заморский, так что найти его достаточно сложно. Хёнджин не отчаивается и идёт дальше, твёрдо намеренный докопаться с расспросами до каждого продавца, если понадобится. Общение с людьми его не пугает, весь страх отбился лет пятнадцать назад после череды первых официальных балов, конференций, банкетов и прочих крайне социальных мероприятий. Как оказывается, не зря. В телеге кочующего купца, приехавшего с побережья, находится корзина с шестью единственными гранатами на весь базар. Принц тут же выкупает их, не брезгуя отвратительно высокой ценой. Здесь она весьма обоснована, товар с другого континента, да и он того стоит. Помимо гранатов в его сумку из мешковины отправляется ещё и ветка бананов, которые ему очень хотелось. Затем его взгляд падает на лаймы и он вспоминает, как когда-то пил отличный лимонад, куда ещё добавляли мяту. Незамедлительно окликнув торговца, он берёт себе пять лаймов и, отойдя, подносит один к носу, втягивая в себя воздух. Пахнет свежо, уже хочется побыстрее приехать домой и разрезать его. Можно будет ещё добавить сахар, чтобы лимонад получился послаще. Надо обязательно попробовать и проверить, что получится. - Принц Хёнджин! Надо же, какая встреча! Когда он убирает лайм в сумку и двигается дальше к лавкам, звенящий женский голос заставляет обернуться. В голове словно что-то замыкает от знакомого обращения, которое за время, проведённое в клане, успело изрядно затереться и сейчас словно вывалилось из пыльного ящика, стоявшего на шкафу. - Принцесса Шихо? О, здравствуйте. Да, и правда, вот это неожиданность. Он видит перед собой невысокую девушку в летящем на ветру белом платье с крошечными голубыми васильками. Тонкие лямки оголяют гладкие бледные плечи, на которые накинут тонкий полупрозрачный платок, защищающий от солнечных лучей. На длинные ореховые волосы с завитыми локонами надета элегантная соломенная шляпа с лентой. Тело Хёнджина по какой-то наработанной технике совершает поклон, губы выгибаются в вежливую улыбку, тон голоса выравнивается. - Сколько же мы с Вами не виделись? Два месяца? Я была абсолютно шокирована, когда узнала о Вашей свадьбе. Да ещё и с мужчиной… Это ведь по расчёту, да? Мне так жаль. - Да ничего, как-то… - Хёнджин делает паузу, с удивлением обнаруживая в себе какое-то сопротивление её жалости и постановке слов. – Всё в порядке. Не переживайте, я живу в комфортных условиях. - Но всё же, принц, это так внезапно, - девушка прикладывает ладонь к груди. – Вас теперь что, заставляют закупаться продуктами? Это так ужасно, я представить не могу, через что Вам пришлось пройти. Из королевства уехать в такую глушь… Моё сердце болит за Вас. - Принцесса, нет повода для беспокойства, теперь всё нормально. Я Вас уверяю, я занимаюсь этим по своей воле. А как Вы здесь оказались? В глуши. Тело будто сопротивляется. Он настолько привык никак не контролировать свою речь, не держать приторное выражение, не подбирать пафосные слова, что теперь это кажется чужеродным. И он так жил все эти годы? Постоянно играя в официоз? Сейчас это даже противно вспоминать. Хёнджин и подумать не мог, что настолько отвык от того, в чём купался каждый божий день. Этот душный костюм с трудом на него налезает. Да и почему-то её предположение о том, что покупка товаров на базаре является чем-то унизительным и заслуживающим жалости, неприятно колет под рёбрами. Он не видит в этом ничего плохого, это обычное занятие обычных людей, да и к тому же по-своему интересное. - О, у моей подруги, принцессы Минджи, родилась дочь. Она живёт на южном побережье, так что сейчас мы направляемся туда и остановились здесь, чтобы немного передохнуть и оценить местный товарооборот по пути. - Что ж, передайте мои искренние поздравления. Надеюсь, что Ваша поездка пройдёт без каких-либо проблем. - Обязательно передам. И всё же, принц Хёнджин, Ваша ситуация и правда очень печальная, я не могу перестать думать о подобной несправедливости. Так что, если Вы захотите близко пообщаться с надёжным другом, то я уверена, что смогу хотя бы на время Вас нежно утешить. Девушка томно заглядывает ему в глаза, многозначительно улыбаясь подкрашенными алыми губами. Рука с тонким буквально хрустальным запястьем падает на его плечо, скользит вниз и сжимает запястье. Хёнджин всегда понимал, что она с ним заигрывает. Пытается затащить к себе в постель, хотя бы как достижение, раз уж не получается его окольцевать. И если раньше это вызывало лишь какую-то усталую усмешку и отталкивалось в сторону, то сейчас он вдруг испытывает небывалое отвращение. Он ведь замужем. Как она смеет предлагать ему такое? Как она смеет думать, что он настолько гадкий и скользкий, что изменит своему супругу? Неважно что там происходит с их отношениями, он всё равно был и остаётся его мужем. - Принцесса Шихо, вот это совпадение. Добрый день. Справа раздаётся отлично знакомый низкий голос. Хёнджин поворачивается к подошедшему Чанбину, который вежливо улыбается девушке. Её лицо теряется буквально на две секунды, после чего по отработанной технике возвращает сладкое выражение типичной воспитанной девушки из высшего общества. - Добрый день. Простите, мне кажется, мы не общались с Вами с глазу на глаз, к сожалению. - Со Чанбин. Мой муж, - Хёнджин отвечает сам, смотря на неё в упор и выразительно растягивая губы. - О… рада знакомству, господин Со. Поздравляю Вас с браком. - Большое спасибо. Видно, что Шихо слегка теряется и расстраивается, понимая, кто перед ней стоит. В ней всё ещё теплилась надежда урвать себе время и внимание Хёнджина. Однако тот не может справиться с завертевшимся внутри ураганом. Он спровоцирован как оскорбительным предложением, так и самим фактом вынужденного притворства. Почему-то необходимость играть в учтивость и излишнюю вежливость, даже когда вокруг нет важных персон, которые бы не потерпели иного от молодёжи, изрядно выводит его из себя. - Дорогой, куда ты пропал? Мне пришлось тащить сумку самому. Хёнджин отдаёт Чанбину фрукты и обхватывает его руку над локтем в кольцо. Лицо приторно куксится. Он внимательно заглядывает в глубокие глаза, пытаясь дать ему понять, что обязательно нужно подыграть. Вожак медлит лишь секунду. - Прости, малыш, задержался, пока укладывал твои покупки. Всё хорошо? - Меня тут чуть не украли, пока ты где-то ходишь. - Чуть не украли? – Чанбин переводит взгляд на Шихо, которая не может скрыть своего шока от того, что видит и слышит. – Принцесса, неужели Вы делали моему мужу какие-то непристойные предложения? - Ч… что? Я? Нет, я…. Нет, конечно нет, что Вы! – девушка едва не давится и мнёт тонкие бледные пальцы. - Хорошо. Потому что когда я подходил сюда, мне показалось, что я услышал что-то странное. А я ведь очень ревнивый. Я очень быстро выхожу из себя, когда кто-то посягает на моего супруга. Чёрные глаза Чанбина пронзительно смотрят на принцессу. На его лице сохраняется вежливая улыбка, тон голоса не меняется. Вот только взгляд и подчёркивание слов интонацией заставляют Шихо замереть. Она опасливо поглядывает на Чанбина, после чего переводит глаза на Хёнджина, словно прося у него поддержки и отрицания всего этого, но тот непреклонно продолжает улыбаться ей, держа мужа под руку и всем своим видом показывая, что никаких возражений у него нет. - Что же, это очень похвально, - принцесса, наконец, собирается с мыслями и вновь растягивает губы в уже очевидно фальшивой учтивости. – Я рада, что Вы счастливы в браке. Прошу меня простить, нужно возвращаться к карете и продолжать путь. - Счастливого пути. Хёнджин кланяется, не меняя выражения. Девушка делает шаг назад, разворачивается и спешно уходит, придерживая полы платья, чтобы те не поднялись ветром. Принц провожает её взглядом и когда понимает, что та уже точно не повернётся, отпускает Чанбина, позволяя себе расслабить мышцы лица и закатить глаза, качая головой. - Что ты, малыш, мне и так нормально, - гогочет Чанбин, видя его реакцию. - Заткнись. Ещё раз так меня назовёшь и я забью тебя этой сумкой, - Хёнджин морщится. - Я смотрю, ты в восторге от своей приятельницы. И того, как она на тебя облизывается. - Она всегда меня бесила. Как будто я ей шалава какая-то. Пошли, там вроде сок продают, мне надо срочно это чем-то запить, пока меня не стошнило. Хёнджин предполагал, что встреча с кем-то из прошлого, с его прошлой жизнью, вызовет в нём какую-то ностальгию, ощущение привычности. Однако он испытал только полное отторжение. Он настолько привык к свободе общения в клане, что возвращаться обратно к ограничениям, даже таким минимальным, оказалось почти невыносимым. Его горло сковало от наигранного тона и официальной речи. Это ведь неестественно. Это всё игра. Как эти люди могут вести себя подобным образом день за днём всю свою жизнь? Это почти не укладывается в голове. Похоже, он изменился сильнее, чем он думал. И, если быть честным с собой, он об этом не жалеет. Как же он свободен в своей жизни и как же глухо заперты в своих ролях все эти люди королевских кровей. Арбузный сок отлично освежает. Они с Чанбином делают небольшой перерыв и съедают по булочке с яйцом, попивая сок. Затем они докупают фрукты и супруг относит их в повозку, после чего мужчины решают ещё немного походить и посмотреть, что интересного появилось на базаре. Правда через десять минут их внимание привлекают далеко не товары. С дальней части площадки доносится музыка. Миновав торговые улицы, они оказываются на ярмарочной площади, украшенной бумажными гирляндами и цветами. На сцене высотой в метр танцуют обычные деревенские люди, которых из толпы зазывают две бойкие женщины в коричневых платьях и задорно подскакивающих белых чепчиках. Народ прыгает и кружится, пока музыканты на отведённой им платформе наигрывают весёлые танцевальные мотивы. Скрипка и лютня сопровождаются активным ритмом, набиваемым ботинками мужчин, дробящих ногами по специальным подставкам. Кто-то в толпе зычно свистит. - Иди, принц, покажи им, кто тут главный танцор, - Чанбин чуть подталкивает в плечо Хёнджина, который с каким-то детским восторгом наблюдал за веселящимися людьми. - Да чего я пойду-то? К людям лезть. - А чего такого? Народ просто развлекается, танцует, такое часто бывает на ярмарках. Любой может присоединиться. Ты ведь давно перед публикой не танцевал. - Это другое совсем, - жмётся Хёнджин. – Они как будто… как будто свои все. А я чужой. - Тут нет своих и чужих. Присоединишься и будешь свой. Ты же хочешь. Принц с сомнением косится на прыгающих по сцене людей, которые улыбаются и смеются, пока им в такт хлопают стоящие внизу наблюдатели, предпочитающие наслаждаться зрелищем, а не участвовать в нём. Внутри что-то начинает пульсировать, входя в ритм. Скрипка звучит очень красиво и при этом энергично, так и настраивая на какие-то широкие движения, повороты, что-то очень вольное и больше душевное, чем техничное. Однако какая-то давняя установка удерживает Хёнджина. Как будто он не может просто влиться во что-то настолько беспорядочное. Через пару секунд его в прямом смысле слова выдёргивают из сомнений. Женщина-зазывала, заметив его нерешительный взгляд, подбегает к нему и тащит за руку, подводя к лестнице. Опешивший Хёнджин оборачивается и неуверенно смотрит на засмеявшегося от такого Чанбина. Тот кивает и ободряюще сжимает кулаки. После секундного колебания принц всё-таки позволяет себе откинуть все мысли и поднимается на сцену, вливаясь в поток танцующих людей. Сердце начинает стучать быстрее. Видя вокруг себя доброжелательные улыбки и поддаваясь ритму, Хёнджин начинает скакать, выставляя ноги, разводя руки и иногда кружась, когда скрипка звучно бежит вверх по октаве. Юбка подлетает и развевается, вороные пряди парят у непроизвольно улыбающегося лица. Принц смеётся, когда какая-то женщина в возрасте подхватывает его под локоть и тянет вприпрыжку покружиться вместе с ней. Затем они меняют локти и двигаются уже в противоположную сторону. Пробравшийся в толпу Чанбин наблюдает за ним, мягко улыбаясь. Он видит, что принц поначалу сдерживается, однако постепенно его словно переполняет весёлая музыка артистов, которые от души играют, тоже пританцовывая на своих местах. Хёнджин словно сбрасывает с себя все оковы и позволяет мелодии вести своё тело. Он улыбается так искренне и выглядит настолько по-свободному прекрасным, что Чанбин даже не видит других людей. Он хлопает и пару раз свистит, с удовольствием любуясь танцующим супругом. Возможно, это не что-то чувственное и не несёт в себе глубокую эмоциональную историю. Однако это что-то настоящее и тёплое, будто заставляющее его глаза гореть ярче. Хёнджин приподнимает юбку и кружится, привставая на носках. Музыка ощутимо достигает своего пика, становясь всё быстрее. Остановившись, чтобы чуть перевести дыхание и лишь двигая руками, он замечает Чанбина среди людей. Тот вскидывает брови и многозначительно смотрит на него, улыбаясь и пальцами подзывая к себе. Поначалу принц не совсем понимает его сигнал, но потом его озаряет. Он что, предлагает прыгнуть к нему со сцены? Для эффектного завершения? Хёнджин с сомнением уточняет, показывая на себя, приподнимая ногу и затем показывая на мужа. Тот кивает. Первая реакция – это отказ. Прыгать в толпу – это же безумие. А вдруг он его не поймает, здесь же всё-таки есть определённое расстояние, а он не то чтобы прямо пушинка. Глубокие глаза становятся более настойчивыми, обнадёживающими, словно кричащими «Давай». Эти глаза ранее уже демонстрировали свою способность понимать его без слов и подстраиваться, подхватывать его мысли, вливаться в один и тот же ритм. Хёнджин мнётся. Готов ли он доверить ему себя? Можно ли рискнуть и доверить Чанбину своё здоровье? Музыка практически гремит, скрипка заставляет струны звонко петь, лютня подыгрывает, каблуки стучат по камням. Сапоги проносятся по деревянным половицам сцены. Через секунду Хёнджин оказывается в воздухе. Юбка подлетает, народ охает, совершенно этого не ожидав. До земли остаётся всего ничего. На пару мгновений сердце словно перестаёт существовать, забившись птицей и куда-то упорхнув. Мозолистые руки оказываются на талии. После короткого поворота на месте подошвы Хёнджина приземляются на площадь. Поймал. Чанбин улыбается ему, однако не даёт времени опомниться. Он чуть приседает и обвивает руками талию Хёнджина, захватывая его в надёжное кольцо. Затем вожак выпрямляется и начинает кружиться вместе с приподнятым принцем. Тот удивлённо охает. Музыка звенит уже почти на самом пике. Поняв, что он не падает и увидев в лице Чанбина ободрение, Хёнджин опирается руками о его плечи для стабильности и позволяет кружить себя. Почему-то от тёплого надёжного взгляда глубоких глаз ему становится ещё веселее, свободнее, радостнее. Он закидывает голову и довольно смеётся, поддаваясь этому глупому желанию. В этот момент никаких проблем в его жизни не существует. Ничего плохого никогда не случалось. Мелодия взрывается и, наконец, замолкает. Хёнджин опускается вниз. Правда Чанбин делает это, ещё продолжая вращаться и потому у них нет возможности полностью контролировать свои действия. Одну секунду принц в воздухе, а другую уже соприкасается с ним кончиком носа. Они замирают, смотря друг на друга с оставшимися улыбками. Хёнджин чувствует запах мяты и тепло, идущее от чужой кожи, по которой скользят вороные пряди. Руки Чанбина лежат на его талии, грея и едва не заставляя полыхать участки соприкосновения. Это ощущение не давит. Наоборот, оно словно переносится ещё и куда-то в грудь. Принц чувствует дыхание на своих губах. У него нет желания отстраниться, он словно заворожен чернотой глубоких глаз перед собой и магией момента. Он забывает, где они находятся, продолжая прижиматься к Чанбину. Громкие аплодисменты вынуждают опомниться и выдёргивают из некоего оцепенения. Хёнджин промаргивается и отстраняется. Супруг продолжает с улыбкой наблюдать за ним. Дёрнув уголком губ, принц слегка толкает его в грудь, прося отпустить. Тот издаёт смешок и послушно убирает руки. Правда всё равно ловя ладонь и оставляя три поцелуя. Тыльная сторона, внутренняя, запястье. Всегда в одном и том же порядке. Всегда дань уважения и восхищения. Сердце ещё долго не успокаивается. Испытанное раскрепощение и возможность просто отдаться музыке, не думая о рисуемых фигурах и собственном образе, оказываются такими новыми и свежими, что сознанию требуется время, чтобы их переварить. Да и момент, когда он оказался в руках Чанбина, тоже перевернул внутри слишком много всего. Хёнджин понимает, что не испытал никакого сопротивления. Когда они идут обратно к торговым лавкам, он всё ещё может почувствовать его прикосновения на себе и это будоражит. Ощущения надёжности, поддержки и защиты как будто даже пьянят. Он вновь ему доверился. И Чанбин вновь не подвёл. Он его поймал. Мысли получается немного растрясти, когда они заходят в магазин со всякими вещицами без конкретной категории. Ранее они прошли мимо него, отвлёкшись на музыку, поэтому решают всё-таки осмотреть перед поездкой домой. Здесь действительно полно всего. Цветные веера от самых простых одноцветных до весьма элегантных, отделанных рюшками. Музыкальные шкатулки, расписанные традиционным орнаментом. Резные фигурки, диковинные подставки из рогов, животные из цветного стекла, гирлянды из бисера. Глаза не знают, на чём сосредоточиться. Впрочем, кое-что всё же привлекает внимание. Подойдя к прилавку с разложенными украшениями, Хёнджин рассматривает браслеты. Он не особо их любит, но если что-то зацепит его, то он может попробовать ради интереса. Пройдясь взглядом по рядам, он смотрит выше и замечает коробку со шпильками для волос. Оживившись при виде любимых украшений, он оценивает дизайны, как его брови сужаются. Затем глаза широко распахиваются, рот приоткрывается. Нет. Не может такого быть. Пальцы достают длинную чёрную шпильку, на конце которой находится золотой трезубец. К нему присоединены три золотые цепи с нефритовыми камнями. - О, прекрасный выбор, это новый товар, - продавец с редкой козлиной бородкой замечает его интерес. – Вам очень подойдёт. - Бин, - однако Хёнджин его не слышит и оборачивается с гулко колотящимся в груди сердцем. – Бин, иди сюда. - Что-то понравилось? Тот выглядывает из-за столба, обвешанного яркими деревянными птицами. Заметив беспокойство во взгляде, он тут же проходит в другую часть зала, оказываясь рядом. Глаза опускаются на предмет в руках мужа. Теперь уже застывает Чанбин. Похоже, в его голове проносятся те же рваные недоумённые мысли. Он берёт шпильку и переворачивает её. На обратной стороне на широкой основе трезубца продавлен герб королевства Левантер. - Откуда он здесь, Бин? Я ни разу его не надевал. Как он сюда попал? Глаза вожака темнеют ещё сильнее, сужаясь. На челюсти проступают желваки. - Откуда здесь эта шпилька? – низкий голос гулко звучит под крышей забитого диковинными товарами магазина, обращаясь к продавцу. - У нас разные ресурсы, за всем не уследишь. Если ты переживаешь о подлинности, то я бы никогда тебе… - Я прекрасно знаю, что вам сюда сбывают всё подряд. Найденное, стащенное, нелегально купленное. Кто её тебе продал? - Я не могу всех… - Можешь, - Чанбин вытаскивает из чехла нож. – Это наша вещь. Я на херу вертел твою политику покрывания дилеров и ворюг, не заставляй меня вырезать из тебя информацию, потому что я это сделаю. Мужчина мнётся. Он шумно сглатывает, смотря на остриё ножа, а затем на грозное лицо Чанбина. Стоящий рядом Хёнджин, находящийся в полном смятении, растерянно молчит, не решаясь лезть. - Я его не знаю, правда. Но, - торговец вскидывает палец, заметив, как сжались чужие челюсти. – Я помню, что он выглядел как-то молодо, смугленький такой, хотя вблизи понятно, что уже мужик взрослый. У него… эти у него, как их. Родинки на щеке. Сразу в глаза бросаются, вот здесь, как треугольник. От его слов желудок сжимается. Хёнджин приоткрывает рот, сразу же узнавая это описание. Характерные черты слишком чёткие. - Донхёк. Чанбин прикрывает глаза. Он протяжно втягивает в себя воздух, а затем выдыхает. Глаза вновь открываются, из них едва ли не летят искры от ярости. Он лезет в карман, вытаскивает кошелёк, достаёт оттуда монеты и буквально швыряет их в банку для денег на прилавке. Та не разбивается лишь каким-то чудом. Сжимая шпильку в руке, он выходит из магазина. Хёнджин хмуро шагает за ним. Хорошее настроение мигом улетучилось. Пальцы зарываются в волосы. В это сложно поверить. Как он мог? Донхёк и правда украл его шпильку? Чтобы затем продать, потому как та действительно не дешёвая, золото и нефрит на дороге не валяются. Он рылся в его вещах? Он заметил, что принц её не носит, и подумал, что тот не заметит пропажу и тем более случайно не наткнётся на неё на базаре? Чанбин в расчёт не брался, потому как только они двое знают о том, какое значение имеет эта шпилька. Голова кипит. Они доходят до повозки в полном молчании и садятся на козлы. Челюсти Чанбина словно превратились в камни. Он смотрит прямо перед собой, направляя лошадь и выводя её на дорогу. Повозку чуть потряхивает на ухабе. В кузове скатывается пара книг. - У него должна быть причина, - Хёнджин нарушает тишину, не выдерживая. - Он нарушил закон, - чеканит Чанбин. - Дай ему объясниться. - Нет. - Может ему срочно понадобились деньги и… - Принц, - вожак обрывает его раскатистым голосом и поворачивается, с нажимом заглядывая в глаза. – Пожалуйста, не разговаривай со мной сейчас. Я не хочу делать тебе больно своими словами. А я могу. Хёнджин выдерживает его взгляд. Он перестал бояться Чанбина. Он знает, что тот его не тронет. Но гнев в абсолютно чёрных глазах заставляет холодок пробежаться по спине. Сейчас это не его муж. Это вожак клана. - Хорошо. Дорога домой проходит в напряжённом молчании. Абрикосовое небо постепенно наливается смородиной, когда они подъезжают к охранному посту. Кишки принца противно скручиваются, он боится того, что произойдёт. Да, Донхёк совершил преступление. Да, возможно, его поведение было неподобающим уже какое-то время. Но он не хочет видеть то, что за этим может последовать. Потому что в его картине мира, в картине мира человека, который всю жизнь прожил во дворце и не видел там никакого насилия, это не должно существовать. Охрана сообщает, что Донхёк ещё не вернулся с торговли. Это позволяет сделать крошечный выдох. Хотя бы на чуть-чуть отложить что-то страшное. Хёнджин заставляет себя собраться и с невозмутимым видом просит Чанбина отнести книги в библиотеку. Просто чтобы занять того чем-то, возможно, дать время перекипеть и немного остыть. Тот ничего не отвечает и молча тащит баулы по улице. Нехорошее предчувствие сжимает диафрагму. Хёнджин вновь оказывается в режиме ожидания непонятно чего. Разбор купленных книг должен был доставить ему удовольствие, однако он не ощущает практически ничего, расставляя их по полкам. Органы подвешены в напряжении. Он пытается отвлекаться на любимое дело, но всё равно продолжает думать о том, какое может быть наказание за воровство. Спрашивать он боится. Вечер проходит в напряжении и тянется мучительно медленно. Закончив с библиотекой, принц раздаёт купленные вещи, сворачивая разговоры. Строить из себя душевного собеседника не получается, он не может сосредоточиться. Дома он раскладывает вещи. Чанбина нет, тот куда-то ушёл. Хёнджин съедает купленный банан, смотрит на лаймы, но понимает, что настроение не для лимонада. Тот нужно делать в хорошем настрое и наслаждаться им. Так что принц возвращается в комнату, где зажигает фонарь, чтобы развеять залившую поселение тьму, поджигает цитрусовое благовоние и освобождает в шкафу место для новой одежды. Он купил себе новую юбку, штаны и пару футболок. Посмотрев на кровать, он решает поменять постельное бельё. Надо себя чем-то занять. Сняв всё и отнеся в специальную большую корзину, куда складываются вещи для стирки, Хёнджин высовывается в окно и встряхивает одеяло, впуская в комнату прохладный воздух, пропитанный запахом яблони. Закончив с этим, он вдевает его в серо-синий пододеяльник и накидывает на постель, старательно разглаживая. Остаётся только подушка. Кулак взбивает плотные перья, как слух выхватывает какие-то крики и грохот. Сердце тут же срывается и улетает далеко вниз. Чувствуя, как горло сковывается льдом, Хёнджин вылетает из комнаты. Ноги впрыгивают в сапоги, дверь толкается. Хвойный ветер хлещет по щекам. Принц бежит по тропе, боясь того, что может увидеть. Да, есть вариант молча отсидеться, переждать и сделать вид, что ничего не происходит и он ни о чём не знает. Но он так не может. Просто не может. Поэтому он несётся вперед и вскоре выскакивает на основную улицу. У кострища он видит небольшую толпу людей. В центре стоит хмурый Чанбин, чья фигура подсвечивается огнём вдали, растопленным для готовки. Перед ним находится жалобно скривившийся Донхёк, которого под мышки держат Чан и Ёнхо. Они с силой толкают его вниз, заставляя упасть на колени. - Руку. - Нет, пожалуйста, я клянусь, этого больше не повторится, клянусь своей жизнью, я ни за что… - Руку, - твёрдо повторяет Чанбин, неумолимо сверля его взглядом. – Ты оскорбил моего мужа. Потом бросил его в лесу, ослушавшись приказа, и я до сих пор с трудом верю, что это случайность. А теперь ты, оказывается, обкрадываешь свой народ, как крыса поганая. Ты просрал все шансы, закон нарушать нельзя никому. Руку. - Умоляю тебя, я сглупил, я не знаю, что на меня нашло, я просто… - Если ты не дашь руку, то это будет голова. Услышав один лишь лёд и не увидев ни капли сомнения, Донхёк начинает трястись. Его глаза дико округляются, он со свистом втягивает в себя воздух и протягивает вперёд по земле дрожащую ладонь. Отсветы дорожных фонарей делают его кожу жёлтой, словно восковой. Чанбин заносит свою руку. Только сейчас Хёнджин понимает, что тот всё это время держал топор. Рёбра в ужасе сжимаются. Импульс буквально толкает его вперёд, заставляя сорваться с места. - Нет! Принц врывается в толпу людей, расталкивая их. Он встаёт перед Чанбином, упрямо сжимая зубы и твёрдо смотря в глубокие чёрные глаза. - Отойди. - Нет. Он этого не заслуживает, это неправильно. - Он нарушил закон, - Чанбин вытачивает каждое слово, жёстко смотря на супруга. – За воровство наказание одно. - Значит, это надо менять. Это устаревшие дикие законы. Если ты отрубишь ему руку, то он может умереть, он не сможет себя нормально содержать, это смерть. Воровство не заслуживает смерти. - Хватит. Отойди, - Чанбин пытается оттолкнуть супруга рукой, однако тот не поддаётся. - Нет. На правах второго вожака клана Миро я запрещаю это делать. Сердце бешено бьётся в грудной клетке. От взгляда жгучей бездны позвоночник подрагивает. Но Хёнджин продолжает упёрто стоять, смотря на своего мужа в упор и не выказывая перед ним страха. Он чувствует, что обязан выстоять. Он не сдастся, он не позволит этого сделать. Стоящие вокруг мужчины поражённо молчат, не понимая, что делать в такой ситуации. Чанбин сжимает челюсти плотнее, пальцы на рукоятке перебираются. - Ослушаешься меня? – не получив ответа, Хёнджин продолжает. – Моё мнение не имеет значения? Только твоё? Муж продолжает грозно смотреть на него, насупившись и прищурившись в каком-то животном оскале. Затем его взгляд резко падает на Донхёка. Рука хватает Хёнджина за плечо, отталкивая того в сторону, топор опускается. Лезвие вонзается в землю в сантиметре от поледеневшей ладони, заставляя вздрогнуть как преступника, так и принца, у которого едва не подкашиваются колени. - Собирай своё барахло и уёбывай отсюда к чёртовой матери, - голос Чанбина больше напоминает низкий рык. – Ты опозорил себя, опозорил меня, опозорил весь клан. Ты не заслуживаешь быть частью нашего народа. Чтоб к рассвету духу твоего здесь больше не было. И если ты хоть одной живой душе хотя бы намекнёшь о том, как у нас всё устроено, какие у нас порядки, как живёт наш клан, - я узнаю. Я узнаю и первым делом пойду и забью всю твою семью, как свиней. Женщин, стариков, детей – они все будут отвечать за твои грехи, все до последнего колена, ты понял меня, дерьма кусок? - Д-да, - едва лопочет дрожащий Донхёк. - Ты гадил Хёнджину, как последняя мразь, а он до последнего защищает тебя, тварь неблагодарную. Да ты ему ноги целовать должен за то, что он спас твою вшивую жизнь, потому что если бы не он, то ты бы уже визжал над своей культей. Пошёл на хер отсюда. Донхёк подскакивает и спотыкается, едва не падая лицом в землю. Его ноги не гнутся, руки прижимаются к груди. Он торопливо семенит по улице к своему дому, боясь, что вожак передумает. Прожигая его спину взглядом, Чанбин разворачивается и шагает вниз по улице, сжимая кулаки. Ещё какое-то время стоит полная тишина. Затем Хёнджин шумно выдыхает, опадая в плечах. У него внутри всё оборвалось, когда топор полетел вниз. Горящие от злости чёрные глаза супруга по-прежнему сверкают в памяти. Он никогда не видел его таким злым и надеется, что больше не увидит. Даже несмотря на то, что он ничего плохого не сделал, поджилки затряслись. Он выступил против вожака. И победил. - Ты молодец, что не побоялся высказаться, - на плечо падает рука Ёнбока. – Я тоже думаю, что это было несправедливо. Без клана он выживет. Без руки скорее всего нет. - Да уж, - цыкает Тэён, качая головой. – Ему повезло, что всё закончилось изгнанием. Своровать у нас что-то, так ещё и у вожака… ясное дело, что у тебя вещи дорогие, но это всё равно было тупо. - За вещь можно заплатить. За жизнь нет, - Хёнджин сглатывает и промаргивается. – Я не позволю сеять смерть. Хватит уже. Спустя минуту он бредёт по тропе домой. Конечности словно пустые после пережитого стресса. Под рёбрами морозит. Он даже не до конца понимает, что им двигало. Так просто получилось. Просто он не мог допустить очередное пролитие крови. Только не на их земле. Обязанности и бремя вожака клана прорисовались в разы чётче. Он чувствует вес ответственности. Он поступил так, как велела ему совесть. Это его путь вожака. Вожака-принца, не вожака-воина. Ступени крыльца чуть прогибаются. Открывается дверь, сапоги сбрасываются. Оказавшись дома, Хёнджин испытывает новое волнение. Это был первый конфликт. Начало их брака не считается, то было совсем другое. Но сейчас произошло что-то, что явно будет иметь за собой большие последствия. Он поменял закон клана. И главный вожак этого клана стоит посреди своей комнаты, когда он туда заглядывает. Огонь в трещащем камине золотит фигуру Чанбина. Тот стоит к двери спиной, опустив голову и, похоже, пытаясь совладать с эмоциями. Поначалу принц медлит. Он не знает можно ли к нему подойти в таком состоянии или лучше его оставить. Однако что-то заставляет его пойти вперёд. Он чувствует нужду поставить какую-то точку. Бросать и убегать – это не выход. Поэтому Хёнджин подходит к супругу и обхватывает его руками, устраивая щёку на плече. - Спасибо, что послушал, Бин. - Он не заслужил прощения. - Может и нет. Но и смерти он тоже не заслужил. Мы должны быть лучше. Хватит уже крови. Мы оба должны быть людьми ради наших людей и их будущего. Через мгновение рука Чанбина поднимается и обхватывает ладонь на своей груди, затем поднося её к губам.