***
27 марта 1877 года. Опера – это, несомненно, место торжества арий и композиций, царствования музыки и рифмы, великолепия и воспевания знаменитых историй любви, порока, предательства и самопожертвования в прославленных мировых произведениях. Это истории сквозь века, что могут за несколько часов пронестись перед зрителем, который замирает в восхищении, рыдает или смеется согласно сюжету исполняемых на сцене постановок. Но мало кто помнит, что опера – это ещё и балет. Не многие замечают, и лишь единицы вспоминают о том, что огромное количество сил, часов репетиций, пота и сбитых в кровь ног приходится на кордебалет, который становится лишь обрамлением бриллианта примы, блистающей на сцене. Но безо всех этих людей вся картина смотрелась бы иначе, как и драгоценный камень без достойной для него оправы. И это лишь кажется, что танцоры - немые участники постановки. О нет, достопочтенные мадам и мсье! Изящные балерины и балеруны точно так же рассказывают со сцены истории страсти и ненависти, но на своем языке, бессмертном языке танца. Это древнее наречие родом из давних времен и оно понятно любому, поскольку связано с глубинными воспоминаниями каждого из нас. На нем общались наши предки, исполняя замысловатые пляски у костров. Этот язык отточили до идеала на балах, где каждое движение говорило само за себя; где одним росчерком веера можно было как посулить восторг бесконечных чувств, так и ввергнуть в отчаяние мук отказа. Пляски святого Вита стали прообразом танца Смерти для Камиля Сен-Санса. Но это доказывало лишь одно – в человеческом воображении даже Смерть несла в себе танец, пусть и последний, на краю безвременья. Ритмом пронизаны все эмоции и жизнь человека. Ведь даже любовь – это своего рода лишь парный танец. Шаг вперед, бризе, ответное па и па-де-де, которое может растянуться на годы, и, наконец, кода в качестве финальной точки. Именно так рассуждала мадам Жири, вот уже три года занимавшая почетное место балетмейстера Гран Опера. Молоденькие танцовщицы боялись ее как огня, опытные артисты всегда прислушивались и с уважением относились к ее замечаниям и исправлениям. Ни одна из постановок не обходилась без ее участия и активной работы над представлением. Авторитет женщины был беспрекословен как в глазах артистов, так и распорядителей. В балетной труппе Парижской оперы все подчинялось очень строгой и четкой иерархии. Молоденькие артистки, принятые в труппу, в первую очередь попадали в кордебалет, и их дальнейшее продвижение зависело не только от природной одарённости, но и от трудолюбия. Танцовщицы кордебалета получали статус quadrillé с шансом стать coryphées, которым уже поручались небольшие соло и вариации. Дальше все также зависело от природных данных и усердия артисток. Но, так или иначе, каждая могла добраться до положения sujet, которое выводило ее на роль солистки. А там недалеко и до premier danseur, исполняющей ведущие роли в спектаклях. А как же примы в балете? Бывали и звезды, которые так и именовались étoile. Но таковых в совсем еще молодой труппе Гран Опера пока не водилось. Но это было лишь вопросом времени. Мадам Жири выстроила выверенную и понятную структуру, где каждый мог дорасти из маленькой малозаметной танцовщицы кордебалета до звезды с многообещающим будущим. И в отличие от оперных певиц, которые были ограничены в своем росте наличием в стенах Гран Опера Карлотты, каждая из девушек кордебалета могла свободно продвигаться по карьерной лестнице в своей балетной труппе. Мадам Жири ежегодно организовывала служебные конкурсы, в ходе которых жюри, состоящее из нее, мсье Фирми, мсье Андре и мадмуазель Гарнье, оценивало исполняемые, заранее подготовленные ее ученицами номера из репертуара театра. И это становилось очередной ступенью для дальнейшего роста попавшей на этот конкурс артистки. Собственная дочь мадам Жири тоже поднималась по этим ступеням без каких-либо поблажек и исключений. Достигая всего собственным усердием и многочасовыми тренировками, Мэг Жири в свои семнадцать добилась права исполнять небольшие соло на сцене. И в этом году, ближе к рождественским праздникам, она искренне надеялась стать «сюже́» после очередного прослушивания. Миниатюрная, изящная, бойкая блондинка порхала по сцене подобно своей матери в ее возрасте. И порой мадам Жири, глядя на нее, поражалась, насколько в плавности движений Мэг, наклоне головы и изгибе рук в четвертой позиции было от нее самой. Женщина не без удовольствия наблюдала за успехами дочери, считая, что ей, в отличие от самой мадам, можно пророчить большое будущее. - А теперь ещё раз! С самого начала! - скомандовала балетмейстер, постучав тростью по сцене. - Уже в субботу нас ждёт премьера, а мы все никак не можем добиться синхронности в этой части. Мадлен, не отвлекайся! Именно ты все время норовишь сбиться с ритма. Выше голову, ну-ка! И ещё раз все вместе. Раз-два-три, плие, раз-два-три. Мари, тяни носок! Если продолжишь в том же духе, я дважды подумаю, прежде чем выпустить тебя на сцену с первым составом. Жири цепко наблюдала за своими ученицами, краем глаза заметив молодого человека застывшего на задних рядах зала. Он потоптался некоторое время, наблюдая за танцовщицами, а затем тихо вышел. Балетмейстер внутренне усмехнулась, понимая, чем это грозило Эрике Гарнье. Пожалуй, стоило заглянуть к ней после окончания репетиции.
***
В дверь коротко постучали. - У тебя такое лицо, словно на обед подали протухшую рыбу и попытались заставить тебя ее съесть, - мадам Жири вошла в кабинет, убедившись в чем дело, при одном только взгляде на сидящую за столом. Только один человек мог довести обычно сдержанную мадмуазель Гарнье до такого состояния. Эрика вместо приветствия выдавила кислое подобие улыбки в ответ. - Хуже. Боги, каждый раз одно и то же. Встреча с ним лишает меня всяческих моральных и физических сил. Ей Богу, просто невозможно. Как он только это делает? - простонала Эрика и уронила голову на руки, упираясь локтями о столешницу. По крайне мере перед этой женщиной она могла свободно проявлять эмоции без боязни быть непонятой, подвергнуться критике или дать начало слухам. - Что на этот раз? - Жири опустилась в мягкое кресло, устроившись поудобнее. Она отставила свою трость и блаженно вытянула натруженную за день поврежденную ногу. Несмотря на то, сколько лет уже минуло, травма все ещё частенько напоминала о себе после долгого дня, проведенного на ногах. - Все то же, - мрачно выдохнула Эрика. - В смысле Жером вновь пытался завоевать твое расположение, а ты в ответ его унизила? Тогда да, все как обычно, ничего нового, - рассмеялась женщина понимающе кивнув. Это противостояние длилось уже долгих пять лет. По крайне мере, мадам Жири наблюдала со стороны за происходящим три года, но, по слухам, все началось еще за пару лет до ее приезда в оперу. Мсье Жером Араньи. Именно так звали периодически вспыхивающую головную боль мадмуазель Гарнье. Он приходился племянником бессменному вот уже десять лет на своем посту главному архитектору парижского округа. Эрика рассказывала, как когда-то давно мсье Араньи старший пытался сосватать ее за своего племянника с целью взять проект Гран Опера под свое крыло. Сватовство не задалось с самого начала, и девушка весьма однозначно отказалась от возможного замужества, что не могло не ударить по мужскому самолюбию. Но вот пыла молодого Араньи это не охладило. То ли он решил добиться девушки любыми способами, то ли был настолько глуп, чтобы не допускать всерьез прямой отказ в благосклонности, принимая его за кокетство. Но вот уже несколько лет кряду он периодически появлялся то на балу, то просто на премьере постановки с очередным букетом или подарком. Подарки неизменно отвергались, а цветы обычно отдавались хористкам или кордебалету. Однако это его не смущало. Догадка о том, что молодой человек был недальновиден и глуп подтверждалась ещё и тем, что из раза в раз он пытался впечатлить Эрику своими познаниями. А, понимая, что девушку интересует музыка и архитектура, он с наивностью дилетанта пытался вести светские беседы с мадмуазель Гарнье именно на эти темы, чем приводил ее в тихое бешенство. Попытки, разумеется, заканчивались непременным фиаско для мсье Араньи. Только он будто бы даже не унывал и исчезал из поля зрения, но лишь до поры до времени, чтобы вскоре снова появиться с очередным букетом и досужим разговором. - Знаешь, чем он решил меня поразить на этот раз? Он зачем-то попытался было рассказать мне о своих познаниях в архитектурных элементах Нотр-Дама. Запутался ли он где-то на первой минуте? Нет! Он забыл весь заученный текст уже на второй секунде. Это так нелепо и утомительно, ей Богу, - вздохнула Эрика, откидываясь на спинку стула и устало прикрывая глаза. - Я представить не могу, какими еще словами донести, что мне не интересна ни его компания, ни уж тем более его знаки внимания, чтобы он наконец понял и принял это к сведению. - Возможно, стоит поговорить с мсье Араньи старшим? Я думаю, он имеет некое влияние на своего племянника. Хотя, быть может, это именно он и подогревает интерес и несбыточные надежды молодого человека в отношении тебя, - размышляла мадам Жири вслух. Прожив столько лет в окружении тех или иных артистов, танцовщиц и певиц, в самом эпицентре театральных сплетен и слухов, мадам Жири прекрасно знала, как именно плетутся интриги, которые затем, бывало, очень хлестко били по объекту, в отношении которого строились. Да что там, случалось, что они приводили к краху карьеры, а порой и жизни ни в чем не повинных людей. Ответом ей стал тяжёлый вздох. - С ним мне хочется общаться и того меньше. А, если ты права, и он действительно распаляет Жерома, то эта беседа лишь сыграет ему на руку, показав, что у меня не хватает сил дать отпор самостоятельно, - отозвалась Эрика мрачно, побарабанив пальцами по столешнице. - Кстати, заберёшь на обратном пути цветы для девочек? Пусть порадуют хотя бы их. Потому что, если честно, от одного только аромата у меня уже начинает болеть голова. - Хорошо, - согласилась Жири, обратив внимание на пышный букет белоснежных пионов на тумбе у входа. - Я передам им, что это подарок от тебя для самой достойной в преддверии субботнего выступления. Пусть каждая гадает кому именно он предназначен и считает, что именно ей. - Славно. Отношениям двух женщин было сложно дать определение с первого взгляда. Но, пожалуй, о чем можно было заявить с уверенностью, так это о том, что между ними установилась крепкая паритетная дружба, основанная на взаимном уважении и принятии, несмотря на значительную разницу в возрасте. Гарнье искренне ценила женщину за ее профессионализм, умение слушать и, что немаловажно, держать язык за зубами, не плодя, а наоборот пресекая сплетни и слухи. А мадам Жири была бесконечно благодарна Эрике за то, что та в свое время взяла калеку в ее лице на должность, о которой мечтал любой другой молодой и вполне себе здоровый претендент. Четыре года назад именно мадмуазель Гарнье пригласила ее занять должность балетмейстера в практически завершенной на тот момент Гран Опера. До этого она порядка пяти лет не имела стабильного дохода, и только помощь мьсе Даае и роль гувернантки, совмещенной с метр де данс в его доме спасали мадам Жири и ее дочь от нищенского существования. Прошли те времена, когда она блистала балериной на сцене, была примой и исполняла ведущие партии в постановках «Жизели» самого Жюля-Жозефа Перро. Поскольку в какой-то момент случилась травма. Казалось ничего серьезного, всего лишь вывих голеностопного сустава, банальное повреждение для многих танцовщиц, которое должно было достаточно быстро сойти на нет. Но боли все не проходили. Сустав воспалился и потерял подвижность, да так и закостенел в конечном счете. Продолжать выступать она больше не могла. Это стало настоящим ударом для балерины. Но больше чем боль от потери любимого занятия в девушке билась сила воли и желание продолжать творить. Жири была весьма талантлива, поэтому продолжила свой путь помощницей хореографа, который через некоторое время стал ее супругом. Появление дочери окончательно вынудило мадам Жири, скрепя сердце, уйти из балета. Мужчина также был против появлений его жены в стенах театра. Но, как оказалось, не просто так - он старался всячески скрыть слухи о своих многочисленных интрижках и делал все, чтобы они не добрались до ушей его молодой супруги. Но они добрались. И спустя несколько дней мадам Жири со своей малолетней дочерью покинули Париж и перебрались на север страны с небольшим запасом средств к существованию. Там, спустя некоторое время, их и настигла весть о том, что мужчина наложил на себя руки. Эта новость была напрямую связана с известием о том, что все имущество он промотал и заложил в счет давних карточных долгов, о которых мадам Жири не было известно ровным счетом ничего все то время, что она жила с ним бок о бок. Бедственное положение заставило женщину послать несколько писем своим давним знакомым из театрального окружения с просьбой рекомендовать ее кому-либо из своего круга. Она была готова на любую работу, лишь бы та давала возможность кормить дочь. И так она познакомилась и стала вхожа в дом мсье Густава Даае, где и оставалась вплоть до его безвременной кончины. И вот, какими-то путями узнав о затруднительном положении Жири, особенно после смерти мсье Даае, Эрика пригласила бывшую балерину работать в новом оперном театре. Откуда она прознала об этом, и через какие рукопожатия ей стало известно о мадам Жири изначально, Гарнье отвечать отказалась, сославшись на слухи, которыми полнился театральный мир. С ее стороны было крайне рискованно нанимать на работу на роль балетмейстера женщину, которая не занималась постановками уже длительное время, с травмой, без связей и имени в театральной среде. Но, как показало время, Гарнье ни разу не прогадала. - Но довольно о неприятном, - Эрика хлопнула ладонями по столу, поднимаясь. - Кристин получила главную роль в "Il Muto"! Мадам Жири сдержанно улыбнулась, увидев как вмиг преобразилось лицо девушки, когда та заговорила о ее подопечной. Было в этом что-то восторженно-вдохновленное. И не будь Эрика женщиной, мадам Жири билась об заклад, что Кристин уже непременно носила бы помолвочное кольцо на своем безымянном пальце. Женщина внимательно следила за тем, как раскрывалась, расцветала, перерождалась Кристин по мере развития ее дружбы с Эрикой. И если в Гран Опера она приехала, будучи в глубочайшей меланхолии, то после знакомства с Гарнье все разительно изменилось. И это было ещё одной причиной, за что мадам Жири была безмерно благодарна Эрике. Поскольку женщина чувствовала некую материнскую ответственность за судьбу дочери мсье Даае, взрослевшей на ее глазах и ставшей практически второй дочерью за те пять лет, что Жири состояла на службе в доме композитора. - Ты пророчишь ей большое будущее, как я понимаю? - поинтересовалась женщина, бессознательно прокручивая обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки, все что осталось ей от покойного мужа. - Тебе ли не знать, что в ней достаточно сил и таланта, чтобы блистать не только в Париже, но и во многих других городах Европы. Уж поверь, я повидала достаточно оперных див, чтобы убедиться, в одном: Кристин - истинное дарование. И я готова всячески ей содействовать, - убежденно заверила Гарнье без тени сомнения на лице. - Так же, как я и обещала, что поддержу Мэг, когда она подрастет и настанет время. - Зачем тебе это, Эрика? Я не верю, что тебе некуда вложить финансы, кроме как в начинающие таланты. Которые, кстати, ещё не факт, что останутся благодарны за помощь, как только слава затмит их разум, - мадам Жири склонила голову, внимательно наблюдая за тем, как губы Эрики сжались в жёсткую линию. - Давай скажем так, мне нравится поддерживать сомнительные начинания, - нехотя откликнулась Гарнье с кривой ухмылкой, но увидев скептическое выражение лица собеседницы, вздохнула и ответила уже без всякого намека на шутку. - Кристин талантлива и дорога мне. А Мэг талантлива и твоя дочь. И они действительно весьма одаренные девушки. А я заинтересована, чтобы в моем театре были исключительно талантливые примы. Про Кристин я уже сказала, а про Мэг могу добавить, что я видела ее выступление в эти выходные - уровень ее мастерства определенно растет. Кстати, ты же вынесла ее кандидатуру на конкурс в декабре? Думаю, она заслуживает большего в плане ролей. Мадам Жири благодарно улыбнулась. Она знала, что Эрика не кривит душой и не пытается добиться благосклонности. В их общении Гарнье всегда говорила то, что думала. И это также очень подкупало женщину. Внезапно откуда-то снизу послышались громкие крики, переходящие в рыдания. Что-то гулко упало, после чего вновь воздух сотрясли возгласы, настолько высокие, что казались визгом. Эрика вмиг вскинулась и ринулась прочь из кабинета. Мадам Жири потребовалось чуть больше времени, чтобы неловко подняться с насиженного места и последовать за девушкой. Стремительно сбежав вниз по ступеням лестницы, Эрика стала свидетельницей сцены, которая разыгралась в центральном фойе. Посреди залы в мехах и ярко-пурпурном турнюрном платье с помпезным шлейфом стояла Карлотта. Ее лицо было красным от натуги и возмущения. На почтительном расстоянии застыли оба распорядителя. Андре пытался укрыться от гнева примы за спиной своего друга, в то время как Фирми застыл перед женщиной, как нашкодивший мальчишка, потупив взор и вытянув руки по швам. - Смею спросить, что здесь происходит? - вмешалась Эрика, обращая на себя внимание. Она вполне себе отдавала отчет, что именно случилось. Ожидаемо, что Карлотта не могла бы спокойно принять известие о появлении ещё одной главной исполнительницы в Гран Опера. Сеньора Джудичелли выпустила сминаемый в руках шлейф и торопливо направилась в сторону появившейся девушки, отчего оба распорядителя синхронно и с облегчением выдохнули. - Сеньорита Гарнье, - на итальянский манер запричитала Карлотта с характерным акцентом, явно надеясь заручиться поддержкой со стороны Эрики. - Это ведь немыслимо! Вы, как женщина, конечно же, меня поймёте! Эти мужчины вечно падки на смазливые мордашки. Я всего лишь заболела, а меня уже решили заменить на эту... эту... Ее возмущению не было предела, отчего лицо покраснело ещё сильнее. - Сеньора, - простонал Фирми. - Мы же Вам объяснили, что никто не пытался Вас заменить, это была всего лишь временная мера на период Вашего отсутствия. Но, если здоровье позволит Вам исполнить свои партии в эту субботу, то, конечно же, публика придет в восторг, увидев истинную приму на сцене. Карлотта было ухмыльнулась ликующе и самодовольно, в очередной раз получив признание и утвердившись в своей незаменимости, но тут вступила Эрика. - Нет, - коротко и резко отрезала она. - В субботу на сцене главную роль будет исполнять мадмуазель Даае. И это не обсуждается. Распорядители горестно всплеснули руками. В то время как сеньора Джудичелли выпучила глаза и начала гневно хватать воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. - Что значит, не обсуждается? Это почему еще не обсуждается? – ее голос снова начинал переходить на высокие октавы, сорвавшись в какой-то момент и обернувшись натужным кашлем. – Это нахальство! Я не позволю заменить себя! В фойе начали стекаться любопытствующие хористки и танцовщицы, у которых как раз завершились утренние репетиции. Со всех сторон заструились тихие шепотки. - Сеньора, для начала никто не обещал Вам, что роль примы в этом театре будет оставаться неизменно за Вами, - Эрика оставалась спокойна перед лицом бушующего пламени итальянской трагедии. – Более того, Ваше отсутствие едва не сорвало премьеру нашей новой постановки. Я прекрасно понимаю, что болезнь - это непредвиденное обстоятельство. Но Вы должны также понять, что мы не можем идти на такие риски только потому, что у нас, по совершенно непонятным для меня причинам, до сих пор нет замены на случай отсутствия главной исполнительницы. И как человек, вкладывающий финансы в это начинание, я не готова мириться с таким положением вещей. Поэтому мадмуазель Даае будет исполнять ведущую роль в субботу. И будет примой второго состава, организацией которого мы как раз занимаемся. А, если публика примет ее благосклонно, то будет допущена и разделит с Вами ведущие роли первого состава. Стало слышно, как кто-то ахнул за спиной Эрики, а шепотки сначала стихли, но лишь для того, чтобы зазвучать с новой силой спустя пару секунд. Карлотта плотно сжала губы и гневно прищурилась, глядя на Гарнье. С грацией кошки она плавно приблизилась к девушке, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. Во всей ее позе чувствовалась угроза. Словно, того и гляди, она попытается располосовать Эрике лицо или же выцарапать глаза. Все присутствующие затаили дыхание, с кровожадным любопытством наблюдая за двумя женщинами, напряженно застывшими друг напротив друга в центре фойе. - Сеньорита Гарнье, - прошипела Карлотта в лицо девушке. - Смею Вам напомнить, что у меня с вашим театришком заключен контракт, и уж раз Вы заговорили о деньгах, то можете быть уверены, что понесете серьезные убытки, в попытке компенсировать мне сложившуюся ситуацию. Карлотта торжествующе изогнула бровь, надменно улыбнувшись. Она чувствовала себя на коне в текущем положении вещей, с учетом, что четыре года назад Андре сам буквально умолял ее перейти к ним в оперу на ведущую роль. Кто же знал, что патрон этой же оперы снюхается с никому не известной хористкой и сделает из нее свою протеже? Эрика не изменилась в лице, выдержав дуэль взглядов со стоящей напротив женщиной, и, скрестив руки на груди, с едва заметной саркастической улыбкой ответила в тон Карлотте: - Сеньора Джудичелли, а я смею Вам напомнить, что Ваш контракт с нашим театришком истек еще в начале марта этого года, я перепроверила на днях. И, вот ведь незадача, его никто не продлял. И, кто знает, планирует ли. Лицо Карлотты вытянулась и побледнело. Она заметно пошатнулась, отступив на шаг назад, шаря руками в поисках опоры. Андре спешно подскочил к женщине, удерживая ее от возможного падения. - Сеньора… - начал было он. - То есть Вы хотите сказать, что готовы заменить меня этой грязной певичкой? – процедила Карлотта, а затем спрятала лицо в ладонях, сотрясаясь от якобы накативших рыданий. Эрика начала терять самообладание. В конце концов, переход на личности в попытке добиться своего, был своего рода второсортной манипуляцией, низкой даже для Карлотты. - Осторожнее, сеньора, здесь слишком много людей, которые, если понадобится, могут стать свидетелями в суде при разбирательстве по защите доброго имени, чести и достоинства мадмуазель Даае от оскорблений, - с легким оттенком угрозы в голосе вкрадчиво произнесла Гарнье, заметив, как разом успокоилась женщина, отняв руки от лица. - Достоинства?! Какое ещё достоинство?! У нее! Я с места не сдвинусь, пока ее не вышвырнут из театра! - Сеньора, если наш диалог продолжится в подобном тоне, то, боюсь, я буду вынуждена вызвать сотрудников правопорядка, которые любезно проводят Вас из этих стен, - теперь угроза звучала куда как отчетливее и не могла быть не услышана Карлоттой, если, конечно, женщина не была глупа как пробка. - Не находите, что сомнительная история выйдет для образа знаменитой оперной дивы? Скандальная! Особенно, если этой диве придется искать новый театр. Да и вообще, разрыв контракта по инициативе распорядителей - щекотливая ситуация, если она, конечно, станет достоянием общественности. Но этой истории совершенно не обязательно появляться на первых полосах бульварной прессы, верно? Давайте же, наконец, отвлечемся от эмоций и перейдем к делу. Пройдёмте в мой кабинет, думаю, нам следует обсудить некоторые нюансы с глазу на глаз. Эрика развернулась на каблуках и, не оглядываясь, направилась в сторону лестницы. Карлотта же раздраженно выдернула локоть из рук ошеломленного Андре и спешно последовала за удаляющейся девушкой. Они молча поднялись по лестнице и прошли в кабинет. - Присядете? – поинтересовалась Эрика, наконец, оглянувшись на женщину, вошедшую следом. Карлотта молча села в кресло, выжидающе глядя на девушку. - Воды? – любезно предложила Гарнье, но перехватила короткий взгляд примы, на мгновение метнувшийся в сторону стоявшего на углу стола графина с янтарной жидкостью. Едва удержавшись от улыбки, Эрика молча наполнила два бокала выдержанным арманьяком и протянула один из них женщине. Буквально секунду поколебавшись, Карлотта все же приняла бокал и сделала жадный глоток, даже не поморщившись. Эрика многозначительно изогнула бровь, но удержалась от замечаний, сама едва пригубив ароматный напиток, и поставила свой бокал рядом с графином. Девушка выжидающе молчала, оперевшись о столешницу бедром и глядя на румянец, тронувший щеки Карлотты. И в ее душу закралось смутное сомнение - действительно ли лишь инфлюэнца стала виной севших голосовых связок примы? Сеньора Джудичелли спешно расправилась с благородным напитком буквально за пару минут. От ее былой истерики не осталось и следа, да и слезы она вытерла одним ловким движением, закатив глаза и постучав кончиками пальцев под нижними веками. - Я готова выслушать ваши предложения, мадмуазель Гарнье, - произнесла прима совершенно спокойно без малейшего намека на акцент. Что ни говори, актриса из нее вышла бы превосходная. Должно быть, ей стоило связать свою жизнь не столько с музыкой, сколько с драмой. - Я верила, что Вы благоразумны, мадам, - Эрика уважительно кивнула, сев за стол, и достала из выдвижного ящика чистый лист бумаги. – Как я понимаю, Вы не готовы мириться с наличием еще одной примы в нашем театре, пусть даже и второго состава? Карлотта скептически хмыкнула и отрицательно покачала головой. Ее гордыня не позволяла делить сцену и славу с кем-либо еще в стенах одного театра. В конце концов, она блистала во многих итальянских операх. И пусть это были не такие крупные театры, как она обозначила в свое время новоявленным распорядителям Гран Опера, тем не менее, ее имя действительно было известно в театральных кругах. А потому ей претило выступать на одной сцене с безымянной певичкой, у которой к тому же был шанс стремительно взлететь. И еще непонятно до каких высот. - Я восприму это как личное оскорбление, - губы Карлотты тронула презрительная усмешка. Женщина провернула бокал в руке, взглянув на дневной свет сквозь призму хрусталя, и нарочито-небрежно поинтересовалась. - Вы что, и впрямь решили меня заменить? - Вы ведь уже слышали мой ответ в фойе. С того момента он не изменился, – пожала плечами Эрика, внимательно наблюдая за эмоциями, отразившимися на лице женщины. Она прекрасно понимала, что очередной истерики можно не ждать – для этого не было необходимых зрителей. А это означало лишь то, что, наконец, представился благоприятный момент, чтобы обсудить с Карлоттой сложившиеся обстоятельства без никому не нужной напускной драмы, как два взрослых человека. - То есть Вы планируете ввести Даае во второй состав, а потом постепенно передать ей мои роли и в первом, правильно я понимаю? – несколько надменно проговорила женщина, переведя взгляд на собеседницу, сидящую напротив. В ее глазах плескались одновременно обида и тщеславие с легким шлейфом арманьяка. Эрика глубоко вздохнула, прокрутив перьевую ручку между указательным и средним пальцами. Что она могла ответить Карлотте? На самом деле та хоть и грубо, но вполне верно изложила ее дальнейшие планы. Другое дело, что Гарнье предполагала воплощать задуманное постепенно, стараясь уменьшить резонанс и возможные болезненные последствия для всех сторон. - Давайте я не буду лукавить? Все именно так, - признала Гарнье, не видя смысла отпираться. – У меня неплохой музыкальный слух, чтобы улавливать качество исполнения арий Вами и мадмуазель Даае. Ни в коей мере не умаляя Ваших способностей, я все же считаю вполне справедливым дать шанс молодым исполнительницам с хорошими природными данными также выступать на сцене. - Так и скажите, что Вас интересуют различные природные данные мадмуазель Даае, не только вокальные, - фыркнула Карлотта ядовито и многозначительно дернула бровью в попытке задеть собеседницу за живое. Эрика холодно смерила Карлотту взглядом. - Если у Вас есть какие-то подозрения и вопросы к моей нравственности, то Вы опоздали лет так на восемьдесят, мадам, - сухо ответила девушка. По ее лицу невозможно было судить, достигли ли слова Карлотты своей цели. – А вот я вполне могу обратиться в суд по вопросу клеветы. - Ах, оставьте, мадмуазель, что Вы, это была всего лишь неудачная шутка, - рассмеялась Карлотта натянуто и махнула рукой. - Хотелось бы верить, мадам, хотелось бы верить, - все так же без тени улыбки холодно отозвалась Эрика, глядя женщине прямо в глаза, и вернулась к изначальной теме их беседы. – Так чего Вы хотите, если не готовы мириться с конкуренцией на сцене? Карлотта раздраженно закатила глаза. - Конкуренция? Это вряд ли, - высокомерно парировала она. – Но я действительно хотела бы обсудить, чтобы Даае не появлялась на сцене Гран Опера вместе со мной. - Исключено. Я не могу Вам этого обещать, - оборвала ее Гарнье. Эти короткие обмены уколами, словно в фехтовании затягивались. – К тому же, раз Вам нет равных, то чего Вы боитесь? Публика будет восхищаться той, чей голос больше пленит и покоряет. Карлотта хотела было что-то сказать, но закрыла рот и злобно скрипнула зубами. Она откинулась в кресле и начала нервно покачивать носком изящного кожаного ботинка. Очевидно, ее раздражала несговорчивость собеседницы и отсутствие весомых аргументов со своей стороны. - Мадам, я смею напомнить, что наш с Вами контракт истек. Поэтому либо мы оговариваем новые условия, которые я обозначила ранее, либо, к величайшему прискорбию, мы будем вынуждены расстаться, - Эрика постаралась ускорить процесс беседы. Ей ни капли не хотелось проводить ближайшие полдня в хождениях по кругу и бессмысленных обсуждениях с Карлоттой ее незаменимости. – Если у Вас не осталось иных аргументов кроме оскорблений и уговоров, то, быть может, пора перейти к конкретному решению ситуации? - Что Вы будете готовы мне предложить в таком случае? – Карлотта все еще не хотела сдавать позиции, но прекрасно понимала, что козырей на руках у нее не оставалось. - Конечно же, полную компенсацию всех невыплаченных гонораров по контракту, если таковые имеются. Также, с учетом, что Вы восстанавливаете здоровье после болезни, мы готовы возместить Вам расходы на это. Говорят, в Карлсбаде есть великолепные лечебницы, которые помогают встать на ноги после любого недуга, - Эрика начала заполнять что-то на бумаге, при этом не теряя нить разговора. - Кроме того, Вы получите блестящие письменные рекомендации с нашей стороны. Уверена, у Вас в запасе уже имеется не одно приглашение в другие театры, поэтому рекомендации будут не лишними. - А если я не соглашусь? – уточнила Карлотта, не спуская глаз с девушки. Женщина с хищным любопытством рассматривала собеседницу, которая внезапно оказалась достойной соперницей. Как жаль, что она сумела разглядеть это только сейчас. Возможно, они бы даже поладили. - Тогда, Бог мой, Вы же знаете этих журналистов, охочих до скандалов? Чего только может не появиться в бульварных газетенках с учетом количества свидетелей сегодняшнего инцидента. Наверняка, даже чего-то такого, что может навредить Вашему доброму имени. Ведь, как нам всем прекрасно известно, слухи в Париже разносятся подобно лесному пожару. Увы, мне за всем не уследить, - Эрика отложила ручку в сторону, наиграно вздохнула и, упершись локтями в столешницу, переплела пальцы, разместив на них подбородок. – Решение за Вами, мадам. - Это шантаж? - усмехнулась Карлотта. Ей определенно все больше импонировала эта Гарнье. - Ну, что Вы, мадам, - обворожительно улыбнулась Эрика в ответ. - Всего лишь поиск компромисса. В кабинете повисла тишина. По лицу примы можно было понять, что внутри нее все еще борется гордость и нежелание терять позиции с пониманием своего положения и возможностью выторговать условия. Секунды утекали, и Карлотта все четче осознавала, что ей уже не отыграться, в этой партии - Гарнье блистательно провела эндшпиль. - Обещанные выплаты Вы можете направить мне в Генеральное общество содействия развитию коммерции и промышленности во Франции, - ответила Карлотта спустя несколько минут размышлений. - Думаю, после того как съезжу на воды, я приму предложение Ла Фени́че и, наконец, вернусь в родные края. Вы наверняка слышали, что даже Джузеппе Верди ставил там свою оперу? Что ж, все равно Париж мне никогда не нравился. Слишком уныло, грязно и мало солнца. Что же касается возможного внимания журналистов к этой истории... - Об этом можете не беспокоиться, мадам, - заверила Гарнье, оценив деловую хватку собеседницы. – Деньги поступят на счет до востребования до конца недели, я как раз заверила для Вас вексель. А рекомендации Вы сможете либо забрать самостоятельно, либо же мы направим их Вам с посыльным. - Лакей заберет их завтра утром вместе с моими личными вещами, - ответила женщина, встав из кресла и приняв подписанный листок ценной бумаги из рук Гарнье. - Как Вам будет угодно, - Эрика так же поднялась со своего места, учтиво провожая гостью до двери. - Но Вы еще всенепременно пожалеете о принятом решении, - заверила прима, в последний момент задержавшись у выхода, словно в финальной отчаянной попытке переменить ход событий. - В случае чего, мы всегда будем знать, где Вас искать, - заверила Эрика в ответ без всяческого намека на искренность. – Кстати, не хотите побывать на дебюте мадмуазель Даае в эту субботу? - Катитесь к дьяволу, Гарнье, - ответила Карлотта с усмешкой, прежде чем покинуть кабинет. _________________________________ [1] Артисты балета, исполняющие массовые танцевальные номера; ансамбль из танцовщиков и танцовщиц, в балете, а также опере, оперетте и мюзикле. [2] Так в средневековье называли хорею. Это генетическое заболевание головного мозга, характеризующееся беспорядочными, отрывистыми, нерегулярными движениями, сходными с нормальными мимическими движениями и жестами, но различные с ними по амплитуде и интенсивности, то есть более вычурные и гротескные, часто напоминающие танец. По неизвестным причинам в XVI веке в Германии существовало поверье, по которому можно было обрести здоровье, танцуя перед статуей святого Вита в день его именин. Для некоторых эти танцы стали настоящей манией, и впоследствии обычные пляски стали путать с хореей — нервным заболеванием, которое иначе называли «пляской Святого Вита». [3] Симфоническая поэма французского композитора Камиля Сен-Санса, созданная в 1874 году по стихотворению «Равенство, братство». [4] Французский композитор, пианист, органист, дирижёр, музыкальный писатель и общественный деятель, педагог, живший и творивший в XIX веке. [5] Маленький прыжок, с продвижением вперед или назад за ногой. [6] Просто движение, лейтмотив, на котором строится танец. [7] Одна из основных музыкально-танцевальных форм в балете. Состоит из выхода двух танцовщиков (антре) и вариаций сольного мужского и женского танцев. [8] Финальная, наиболее виртуозная часть вариации либо другой музыкально-хореографической формы. [9] Автор и постановщик балетов, танцев, хореографических номеров, танцевальных сцен в опере и оперетте, создатель танцевальных форм. [10] От французского quadrillé, «кадриль». [11] От французского coryphées, «корифеи». [12] От французского sujet, «сюжет». [13] От французского premier danseur, «первый танцовщик». [14] От французского étoile, «звезда». [15] Обязательно присутствовал в домах аристократии. Наряду с хореографией конкретных танцев придворного балета, мастер танца обучал каллистении (как называли до XIX века телесные упражнения для развития силы и красоты). [16] Начиная с 1836 года Перро выступал как хореограф, важнейшей его работой стал балет «Жизель». [17] Французский танцовщик и балетмейстер, один из крупнейших представителей балета периода романтизма. [18] Платье характерного силуэта с расположенной сзади мягкой подушечкой или проволочным каркасом, который использовался для придания пышности или поддержки драпировки женских платьев, модных в течение двух десятков лет в последней трети XIX века. [19] Виноградный бренди, родом из провинции Гасконь. По технологии производства схож с коньяком. В качестве сырья используется виноград сортов Требиано, Фоль Бланш, Коломбар и Бако Блан. Однако перегонка производится по собственному, уникальному стандарту. [20] В 1791 году во Франции времён Великой революции был принят новый уголовный кодекс, основанный на правах человека и гражданина, отменяющий наказания за преступления против нравственности, включавшие в себя и нормы против «содомии». Позднее отказ от преследований гомосексуальности ещё раз был подтвержден и уголовным кодексом Наполеона 1810 года. [21] Раньше так именовались Карловы Вары, город в Чехии, на момент 1877г. входящей в состав Австро-Венгрии. [22] Заключительная часть шахматной или шашечной партии. [23] Банк под названием Société Générale pour favoriser le développement du commerce et de l’industrie en France (Генеральное общество содействия развитию коммерции и промышленности во Франции) был основан группой промышленников и финансистов 4 мая 1864 года в Париже. До сих пор является третьим крупнейшим банком Франции. [24] Оперный театр, открывшийся в Венеции 16 мая 1792 года. [25] 11 марта 1851г. в Ла Фениче состоялась премьера «Риголетто» Джузеппе Верди. [26] Вексель похож на долговую расписку. Он подтверждает, что векселедатель (тот, кто выпустил вексель) обязан заплатить кредитору (получателю векселя) определенную сумму в определенный срок.