По соседству

Маленький городок зазеленел травами, деревьями и кустарниками. У Паши вскоре предвиделся очередной отпуск, отчего настроение его неизменно повышалось с каждым днем, его приближающим. Он чувствовал себя одновременно утомленным и счастливым. Балансировать между работой, отношениями и обязанностями приемного отца было выматывающе, а еще, совершенно неожиданно – потрясающе. Паша никогда в жизни не чувствовал себя таким важным, нужным и главное – счастливым. Да, под конец дня он все чаще валился на кровать будто подкошенный, уставший от бурлящих в голове мыслей, дел и прочих вещей. Но зато каждое утро он просыпался, и наконец точно знал – зачем. Два таких близких и дорогих ему человека наполнили его жизнь не просто своим присутствием, они наполнили ее радостью, надеждой, поддержкой и… любовью, конечно. И Паша понимал, что всю жизнь стремился именно к этому. Вот сюда, в эту точку, в этот дом и к этим людям. Оставалось только обнять их покрепче и никуда не отпускать, стараясь сделать счастливее, насколько это возможно. У Игоря все прибавлялось и прибавлялось клиентов: за последние несколько месяцев он был вынужден работать почти без выходных, прямо как сам Паша. Благо теперь, когда закончился школьный учебный год, тот стал посвободнее и начал активно помогать Игорю в саду. – И зачем ты только это делаешь? Зоя сидела на диване, обхватив руками острые коленки и уложив на них подбородок. – Что именно? Помогаю соседу? Зоя мрачно кивнула. Она ни разу не высказалась об Игоре плохо, но ее неодобрительный взгляд звучал громче слов. Паша постарался сдержать ухмылку. Ну вот как ей объяснить? – Игорь один не справляется со всем, а мне не сложно его поддержать. – А какой толк? Он же тебе не платит… Паша подивился такому практичному подходу, но тут же нашелся с объяснением. – Он мне после урожая всегда отдает половину. В этом и есть основная выгода. Зоя поразмыслила некоторое время, и, кажется, удовлетворилась этим аргументом. – Пойдешь со мной? Паша не хотел настаивать или включать трудовое воспитание. Но в то же время хотел, чтоб Зоя как можно чаще была в компании Игоря и привыкала к нему. – Не обязательно работать! – поспешил добавить он. – Ты же видела, какой у дяди Игоря сад. Там есть где посидеть и поиграть. Ты ведь любишь бывать на улице, так почему бы не там? Поколебавшись немного, Зоя все же согласилась. И уже спустя пятнадцать минут Паша кружил по огороду, наполняя бочку водой и тягая сорняки, а дочка, облюбовав одну из самых старых яблонь, решила вскарабкаться на самую макушку – втихаря, пока Паша слишком занят. Игорь тем временем сидел в мастерской, доделывая заказ, который мучил уже три дня. Это была тонкая работа: шкатулка с фигурной резьбой, красивая и изящная. Он все время боялся, что ненароком что-нибудь сломает или повредит, ведь с подобным заказом ему работать еще не доводилось. О Зое он, к слову, думал ничуть не меньше, чем сам Паша. Игорь видел, что его любимый мужчина всю душу вкладывает в эту девочку, и не мог остаться в стороне. Игорь перестал задаваться вопросом, почему именно в нее. Очевидно, это было что-то вроде судьбы, когда все звезды сложились именно так, а не иначе. Поэтому он просто хотел, чтобы они смогли найти с девчушкой общий язык и порадовать тем самым человека, которого оба совершенно точно хотели радовать. Занятый этими мыслями, Игорь и сам не заметил, как срезал оставшийся слой с последнего завитка, и крышка шкатулки – самая трудоемкая работа – была завершена. Бережно положив ее на край стола, мужчина встал и потянулся, чтобы размять затекшее тело. Выйдя из мастерской, он по привычке устремился на кухню. Сквозь открытое окно доносились звонкие голоса Паши и Зои: они о чем-то громко переговаривались, будто спорили, но не сердито, а шутливо. Игорь ухмыльнулся в усы и решил заняться приготовлением обеда. Как раз когда Паша закончит, они все вместе смогут поесть, а заодно и поболтать. Спустя пол часа на плите уже дымился ароматный суп, а Игорь тем временем шинковал салат, который так любил Паша. – Ого, как вкусно пахнет! Голос, внезапно прозвучавший из-за спины, едва ли не заставил Игоря подпрыгнуть. Обернувшись, он увидел широко улыбавшегося Пашу – светящегося, красивого и вспотевшего. – Я не слышал, как ты вошел, – вернул улыбку Игорь, возобновляя готовку. – Ничего страшного, – ухмыльнулся Паша. – Значит, так. Морковь я прополол, воды набрал, кусты тоже подвязал, как ты просил. Что-то еще забыл? – Ага, – Игорь отложил в сторону нож и промокнул руки полотенцем. – Яйца в курятнике собрать. – Точно! – Паша картинно ударил себя по лбу. – И как я только мог?! – Не знаю, – Игорь чуть приблизился к нему. – И ты опять дурачишься. – Правда? – Паша хитро сверкнул на него своими бесстыжими глазами. – Не может быть. Не пристало так себя вести достопочтенному взрослому господину, верно? – Прекращай, – фыркнул Игорь, но улыбка его стала лишь шире. – Ты же знаешь, мне это не нравится. – Ах, сударь, как не стыдно, вы ведь лукавите! – Паша улыбался Чеширским котом. – Я-то знаю, что вы очень любите мои пантомимы! – Ну хватит! – сам едва сдерживая смех, рыкнул Игорь, приближаясь к Паше почти вплотную и заглядывая в светлые, искрящиеся смехом глаза. – А то что? Вы меня накажете? При последнем вопросе Паша приблизился к лицу Игоря максимально близко и почти выдохнул последние слова ему в губы. Игорь был не железный. Раньше, когда они еще не были вместе, и Паша чудил подобным образом, ему приходилось сдерживать себя, но сейчас… Не было на это ни сил, ни выдержки, ни желания. Прежде, чем Паша успел выкинуть какую-нибудь очередную дерзость, Игорь обхватил руками его голову и накрыл поцелуем этот вечно дразнящийся рот. Паша, несмотря на все свои провокации, видимо не совсем ожидал подобного, поэтому на долю секунды замер, будто размышляя. А затем ответил, приникая к Игоревой груди и плавясь в запахе, тепле чужого тела и таких нужных прикосновениях. Руки Паши скользнули Игорю на спину, ощущая, как ходят под футболкой лопатки. Ладонь же Игоря в свою очередь запуталась в Пашиной шевелюре, а вторая ласково притянула его за талию ближе. – Паш, я… Звонкий голос, раздавшийся словно из какой-то другой вселенной, заставил мужчин оторваться друг на друга. Секунду спустя они увидели, как на лице Зои, только что появившейся на пороге, веселость сменяется шоком, а потом и чем-то похожим на ужас. Следующие несколько секунд тянулись целую вечность, а потом девчушка, издав какой-то непонятный звук, сжала руки в кулаки, топнула ногой и… бросилась бежать. Паша с Игорем сами пребывали в таком оцепенении, что не успели даже толком разомкнуть объятия. Паша, кажется, первым обрел способность двигаться, потому что мягко высвободился из Игоревых рук, продолжая рассеянно смотреть на дверь, за которой исчезла малышка. – Доволен? – спросил Игорь строго. – Доигрался? Выглядел он при этом одновременно сердито и пристыженно. А Паша про себя подумал, что случилось то, что рано или поздно все равно должно было случиться. Может, так даже лучше. Он улыбнулся чуть рассеянно и погладил Игоря по плечу. – Ты, наверное, обедай сегодня один. Нам с Зоей предстоит серьезный разговор. – Ты же вернешься? Вопрос был с двойным дном. И в голосе Игоря сквозила хорошо припрятанная тревога, что заставило сердце Паши сжаться от окутавшей его нежности. – Думаю, навсегда. Послав Игорю воздушный поцелуй, Паша направился в свой дом. Зоя обнаружилась в своей комнате – уже хорошо, потому что Паша мог бы ожидать, что она убежит переваривать неожиданную информацию куда-нибудь подальше. Но нет. Постучавшись и не получив ответа, Паша шагнул в детскую и увидел малышку. Девочка пластом лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и почти тут же Паша смог расслышать сдавленные всхлипы, отчего у него мурашки побежали по позвоночнику. Зоя слышала, как Паша вошел, но не подала виду. Она продолжала лежать, яростно всхлипывая в наволочку. Паша изо всех сил подбирал слова, хотел, чтобы они звучали и искренне, и в то же время поддерживающе… Но Зоя опередила его и заговорила первой. – Ты меня обманывал!!! Она вскочила так резко, что Паша невольно вздрогнул, во все глаза уставившись на приемную дочку. Зоя была в ярости, он видел это впервые, но понимал очень четко. Лицо девчушки было искажено гримасой, в которой читалась смесь самых разных чувств, глаза покраснели и казалось вот-вот вылезут из орбит. Личико тоже было побагровевшим и совершенно зареванным: слезы не переставали струиться из глаз бурным потоком. – Нет, – тут же ушел в оборону Паша, несмело приближаясь к Зое. – Я тебя никогда не обманывал. – Ты говорил, что вы друзья! – взвыла Зоя, точно раненный зверь. Кажется, на секунду Паша смог даже понять ее отчаяние. – Просто друзья! А вы… Вы… Не выдержав, Зоя стукнула кулаком подушку, и снова уткнулась в нее, отчего рыдания зазвучали приглушеннее, но совсем не менее горько. Паша, наконец, вспомнил, что он вообще-то не только взрослый, но еще и родитель, а значит не может сейчас поддаваться эмоциям. Поэтому он быстро взял себя в руки, стараясь дышать глубже. Зоя плакала и больше не поднимала голову, начисто игнорируя Пашу. Помешкав немного, он аккуратно сел на краешек кровати, наблюдая, как вздрагивают хрупкие плечики. Он понятия не имел, что нужно говорить в таких ситуациях, а потому прибегнул к единственному инструменту, которым владел в совершенстве: к честности. – Зоя, прости меня, – начал он негромко и насколько мог спокойно. – Мы с Гош… Кхм. Мы с дядей Игорем и правда долгое время были просто друзьями, а потом это изменилось. Я не знал, как сказать тебе правду и при этом не травмировать. Он самый близкий для меня человек на свете. И мы… пара, да. Очень жаль, что тебе пришлось узнать об этом таким вот образом. Честное слово, я планировал рассказать тебе обо всем, просто чуть позже. Зоя, хоть и не поднимала лица от подушки, все же немного притихла. Всхлипы перестали быть такими громкими – очевидно, она вслушивалась в каждое слово. Когда Паша замолк, она еще некоторое время не двигалась, а потом резко встала, поворачивая по-прежнему красное лицо к Паше. – Ты поэтому забрал меня из детдома? – увидев озадаченность на лице мужчины, она пояснила неохотно, – Потому что вы с ним тупо не можете завести совместных детей? Паше захотелось усмехнуться, но он сдержался. – Давай будем считать это одной из причин, – он ласково провел Зое по волосам, и хотя она смерила его неодобрительным взглядом, все же отстраняться не стала. – Я всегда мечтал о детях, Зоя, так же, как и о семье. И ты – именно та дочка, которую я бы хотел иметь больше всего на свете. Ее личико снова покривилось, и две крупные слезы выкатились из глаз. И следом девочка сделала то, чего Паша ожидал меньше всего: кинулась к нему на грудь и крепко обняла. Паша несмело погладил ее по спине, обнимая в ответ, а внутренне молился только, чтобы не испортить этот важный для них обоих момент. – Я тоже всегда хотела нормальную семью, – прогундосила Зоя куда-то ему в рубашку. А Паша почувствовал, что сам готов заплакать, но вместо этого только крепче прижал Зою к себе, упираясь щекой в ее макушку и мысленно обещая, что он это ее желание осуществит. По-своему, но осуществит. *** Июль стал месяцем переезда. Теперь, когда Зоя все узнала и была готова воспринять новую информацию, Паша мягко сообщил ей, что хотел бы жить с Игорем в одном доме – одной семьей. Зоя эту новость восприняла спокойно и как-то слегка обреченно: очевидно, в своей юной, но очень сообразительной голове, она уже просчитала этот вариант развития событий. И когда Паша спросил ее, как она смотрит на перспективу того, чтобы переехать в дом Игоря, лишь молчаливо кивнула. Игорь, который с Пашей обсуждал ранее такой сценарий, удивлялся лишь одному: тому, как все это быстро закрутилось. Он считал, что на то, чтобы подготовить Зою к подобному потребуется минимум года два… А тут – пожалуйста. Они с Пашей уже расчищают комнату на втором этаже, чтобы превратить ее в детскую. Сам Игорь не хотел себе в этом признаваться, но он, вообще-то, в первую очередь чувствовал громадное облегчение. Когда Паша рассказал ему о желании удочерить девочку, Игорь был почти уверен, что их отношения встанут под угрозу. Однако сейчас, когда Паша с дочкой вдвоем перебирались к нему под крыло… Он лишь радовался тому, что оказался неправ. Кроме того, держать Пашу на расстоянии вытянутой руки – будь то во имя дела или из-за собственного упрямства – было невыносимо. И вот теперь, когда Паша, наконец, окончательно окажется не только под его крышей, но еще и в одной с ним постели – причем постоянно, каждую ночь, навсегда… Это мысль согревала Игоря теплом лучше июльского солнца. Причина, по которой мужчины выбрали именно дом Игоря, была очевидной. Там мало того, что хозяйство и мастерская – так еще и места примерно в два раза больше. Пашин дом хоть и стал после ремонта куда более уютным и пригодным для жизни, все же ни в какое сравнение не мог идти с хоромами Игоря. Что же касается опеки, то они тоже все продумали: в Пашином доме за последние несколько дней был начисто снят пол – буквально до основания, так, что там даже ходить было опасно. Легенда заключалась в том, что Паша с Зоей «временно» переехали к добродушному соседу на время ремонта, который он сам же и помогает делать. Паша немного переживал по этому поводу, но спустя время убедился, что делал это совершенно напрасно. Дамы, которые являлись представителями службы опеки, были хорошо знакомы с обоими мужчинами, а к Игорю и вовсе относились с особой нежностью: он ведь регулярно от чистого сердца задаривал их собственными изделиями ручной работы. Так что строгие проверки буквально спустя полгода превратились в чистую формальность, а Паша, глядя на довольно хмыкающего в свои усы Игоря, только удивлялся его житейской мудрости и тихонько радовался. Переезд из Пашиного дома произошел довольно быстро, всего за пару дней. На тот момент в Зоиной комнате было уже все подготовлено. Когда она впервые зашла туда, увидела скошенный под углом потолок и огромное окно, выходящее на улицу, то даже улыбнулась. – Я как будто в домике на дереве, – поделилась она, а Паша мысленно выдохнул. Жизнь начинала свой новый виток и дела постепенно налаживались. Игорь, не привыкший к такому шуму и постоянному движению на своей территории, поначалу ощущал легкий дискомфорт. Вечером уходил в их с Пашей спальню пораньше, чтобы побыть наедине с собой, а ночью прижимал последнего к себе спиной покрепче, стараясь поскорее уснуть. К слову, постоянно спать с другим человеком – пусть очень близким и дорогим – тоже стало той вещью, к которой потребовалось привыкнуть. Поначалу Игорь, обладавший чутким сном, постоянно просыпался, стоило ему ненароком задеть Пашу, или когда тот во сне неосознанно закидывал на него ноги. Но спустя несколько ночей Игорь поймал себя на том, что напротив, чувствует рядом с теплым любимым телом себя куда спокойнее и надежнее. Возможность в любую минуту прижать Пашу к себе, вдохнуть его запах, услышать его дыхание… Оказывается, это было большим даром, и Игорь, в глубине души постоянно боящийся его потерять, обретал лишь большую уверенность в том, что этого не произойдет. И целовал растрепанную макушку, и засыпал дальше беспробудным сном до самого утра. Зоя на удивление адаптировалась очень быстро. То ли постоянные переезды и кардинальные жизненные перемены закалили ее, то ли она заразилась спокойствием Паши с Игорем – как бы то ни было, уже спустя пару недель она рассекала по саду так, будто жила здесь всю жизнь, тискала кроликов и цыплят, иногда помогала с поливом и выглядела, в общем, вполне довольным жизнью ребенком. Паша с удовольствием наблюдал, как впалые раньше щеки наливаются румянцем, как покрывается нежным бронзовым загаром кожа от частого пребывания на солнце. Он даже был не против того, что Зоя по несколько часов ежедневно пропадала на улице: она никогда не обманывала его и возвращалась всегда не позже обещанного времени. Паша уже совсем было решил, что Зоя окончательно влилась в новую жизнь, как вдруг однажды она пришла после очередной прогулки хмурая и тут же спряталась в свою комнату. Посоветовавшись с Игорем, Паша все же решил сходить и узнать, не случилось ли чего. И впоследствии очень хвалили себя за данное решение, потому что именно в тот день у них с Зоей состоялся второй в жизни откровенный разговор. – Я ходила в свой старый дом, – сообщила девчушка почти без предисловий, когда Паша заглянул к ней в комнату. – Вот оно что, – ответил Паша неопределенно, потому что боялся спугнуть Зою: обычно она о своих прогулках перед ним не отчитывалась. – Там, конечно, закрыто все, – продолжила малышка, глядя не на Пашу, а в окно. – Замок висит на двери. Хотя я не знаю, на кой он нужен: воровать-то в доме все-равно нечего. Паша слушал внимательно и молчаливо. Он опустился рядом с Зоей на кровать и ждал, пока девочка продолжит. – Я никому никогда не рассказывала про мать, даже воспитателям в детдоме. Да и тебе не хочу, вообще-то. Она смело взглянула на Пашу, словно для того, чтобы понаблюдать за реакцией. Паша коротко вздохнул – но не раздраженно, а скорее, как-то обреченно. – Все было настолько плохо? Зоя некоторое время поизучала его лицо. Что уж там она ждала обнаружить – он не знал. Но вот только спустя минуту она снова заговорила: спокойно, монотонно, а вот у Паши с каждым словом волоски на руках вставали дыбом. – Мать у меня была запойной алкоголичкой – хотя ты и сам это знаешь, уверена, тебя предупредили, кого именно ты собирался удочерить. Так вот, мамаша моя просыхала дай бог если пару раз в год. В остальное время она пила: постоянно и беспробудно. Деньги на выпивку она заставляла зарабатывать меня – отправляя попрошайничать. Если я этого не делала или приносила мало, она меня била. Не сказать, чтобы сильно, иначе бы кто-нибудь заметил, но ощутимо. Чтоб я слушалась. Паша старался глубже дышать, а Зоя тем временем продолжала: – У нас дома чаще всего нечего было есть. Случалось, что сердобольные соседи подкидывали что-то, понимая, что непутевая женщина может и голодом ребенка сморить. Но обычно еду мне приходилось добывать самой: клянчить на базаре, а иногда стянуть незаметно пару яиц или яблок. Зоя посмотрела на Пашу немного насмешливо. – Ты тогда под Новый год и правда сделал мне полезный подарок: я те мандарины ела целую неделю, мне их удалось спрятать под кровать. Мать, впрочем, и так не заметила бы: она по полной развлекалась в честь праздника, шляясь по мужикам в надежде, что кто-нибудь угостит ее беленькой. – Зоя… – Паша обнаружил, что его голос слегка хрипит. – Но как… как же тебя не забрали у нее раньше? – Аа… –протянула Зоя и криво улыбнулась. – Это очень интересная история. Несколько раз к нам приходила комиссия. И они действительно угрожали забрать меня, давая матери неделю-другую на исправление. – И что же? – Ты не поверишь, но она исправлялась, – громко хмыкнула Зоя. – К следующему их приходу была уже трезвой, умытой, и полной раскаяния. Называла меня «доченькой», даже соображала какой-то обед, чтоб показать: вот, мол, какая я заботливая и вставшая на путь истинный… Паше было страшно спрашивать, что случалось потом, но Зоя сама ответила: – А стоило двери захлопнуться за успокоенной комиссией, как она тут же доставала припрятанную в подполе чекушку. И в тот же вечер снова была невменяемой, и вдобавок колотила меня за то, что я доставила ей столько проблем. – Так почему она не хотела отдать тебя? – недоумевал Паша, чувствуя, как его кулаки непроизвольно сжимаются и чешутся. – Очевидно же, не? Кто для нее тогда стал бы попрошайничать? Кроме того, она пособие какое-то получала, как мать одиночка… Она на тот момент еще не настолько пропила мозги, чтобы отказаться ото всех этих плюшек. Так что она пыталась извлечь из меня столько пользы, сколько сможет. Паша боролся с несколькими чувствами сразу. С бешеной злостью на женщину, которую даже не знал, но считал омерзительной. С сочувствием и огромным желанием обнять Зою и прижать к себе, чтобы утешить. А еще… с чувством вины. Он ведь видел, понимал, что девчушка-попрошайка с улицы переживает что-то тяжелое, но не потрудился узнать, не приложил сил, не помог… – Я рада, что она померла, – заявила Зоя внезапно, что заставило Пашу легонько вздрогнуть. – Для меня это было все равно что освобождение из рабства. В детском доме хоть и не сладкий мед, но там было в разы лучше, чем в моем собственном. А сегодня вот… Я сходила туда… И мне вдруг стало грустно почему-то… Паша взглянул на Зою и увидел, что в больших зеленых глазах стоят слезы. В глазах, которые смотрели так по-взрослому, в которых отражалось все то пережитое, что маленьким детям переживать не полагается. Перед ним сидела маленькая девочка, но при этом во взгляде будто пряталась уже совсем пожилая бабушка, пережившая на своем веку слишком много горя и боли. – Можно я тебя обниму? – спросил он тихо, почти шепотом, от души надеясь, что его собственный голос не дрожит. Зоя кивнула и Паша, аккуратно обняв ее, посадил дочку к себе на колени. Она уткнулась ему в грудь, чтобы не показать своих слез, а Паша лишь крепко обнимал ее за плечи и безостановочно говорил. Говорил не подбирая слов, возможно даже полную ерунду: о том, что чувствовать грусть это нормально; о том, что мы не выбираем себе родителей и иногда случается так, что они оказываются не самыми лучшими людьми; о том, что даже несмотря на это мы их все равно любим и ничего тут не поделаешь. А потом говорил о том, что Зоины испытания и скитания закончились и теперь она, наконец, может чувствовать себя в безопасности. Говорил, что они с Игорем сделают все возможное, чтобы у нее получилось прожить по возможности нормальное детство, в котором есть время и на игры, и на учебу, и на отдых, и на дружбу, да и вообще на все на свете. Он не был уверен, какую часть лекции Зоя смогла воспринять, но когда он закончил, то почувствовал, что девчушка на его руках обмякла и как-то подозрительно размеренно сопит. Одного взгляда хватило, чтоб понять: и вправду уснула. Усмехнувшись, Паша как можно аккуратнее уложил ее на кровать, и вышел за дверь, понимая: сегодня они как отец и дочь сделали огромный шаг вперед.