Мэргэн

К утру Нарану стало хуже. Он совсем не разговаривал и не смог самостоятельно сесть. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, парень не жилец, но десятник не изменил своего решения. Распрощавшись с Джаргалом, который вызвался охранять лошадей, отряд выдвинулся в путь через лес. Верхом его взаправду не пройдешь, из-за кривых веток, которые пытались преградить им путь, Октаю, как лидеру, приходилось прорубать дорогу мечом и потому шли они медленно и тяжело. Зверья в лесу было мало, Мэргэн не услышал ни одной птицы. Пару раз под ноги бросались безумные зайцы. За Мэргэном шёл Ганбаатар. Он постоянно наступал ему на ноги и толкал, несомненно, делал он это специально. Мэргэн еле удержал руку, чтобы не выхватить саблю и не отсечь голову наглецу. Он обязательно избавится от Ганбаатара, когда выдастся возможность. Сделав вид, что у него съехал колчан, Мэргэн пропустил дуболома вперёд. Так монголы растянулись в долгую вереницу. По мере продвижения лес все темнел. Лиственные деревья незаметно сменились елями, что хищно выбрасывали колючие лапы поперек пути. Только зоркий глаз Октая различал направление, как будто он шел по одному ему видимой тропе. Мэргэн не сразу осознал, что своей тишиной лес гнетёт его. Деревья давили с обеих сторон, как клетка, а небо казалось далеким и беспомощным. – Кто ты на самом деле? Мэргэн обернулся. Его нагнал Дархан и теперь с интересом разглядывал, задумчиво оглаживая бороду. – О чен ты? – Ты не похож на простого вояку. –Хочену? – Ты кроткий, как теленок, но эта кротость напускная. Молчу уж про твои доспехи да оружие. Мэргэн рассмеялся в такт скрипучей сосне. Чувство тревоги мало по мало отступило. – Законы Щингисхана не тервят своеволия, Дархан. – Законы законами, а глаза у тебя горят. Дархан кивнул вперед, где уже на приличном расстоянии от них гордо вышагивал Ганбаатар, мня себя как минимум улусным владыкой. – Таких выскощек я ховидал сволна. Шизнь их всегда ставит на несто. А не воставит шизнь, схравится снерть. Дархан хмыкнул. – И все-таки ты не так прост.... – Вода! Крикнули впереди. Монголы ускорились и быстро подтянулись к Октаю. Мэргэн разглядел среди деревьев водный блеск. – Озеро! Обрадовано заголосил Алтай, проносясь мимо, чуть не сбив Мэргэна с ног. Они с Дарханом переглянулись и тоже направились к берегу. Монголы переговаривались, трогали воду и радостно шумели. Озерцо, со всех сторон окружённое лесом, для степняка выглядело диковинно. Оно напоминало зеркало, потерянное нерадивой девчонкой в траве, Мэргэн таких ещё не видел. К середине водоема с берега тянулась поваленная сосна. Ствол, обглоданный докрасна водой, был достаточно широк, чтобы человек мог по нему идти. Алтай тоже это заметил и запрыгнул на него, едва не упав. – Ты что делаешь? Поинтересовался Дархан, упирая руки в боки. – Хочу в центр озера. Может увижу бабу с хвостом, которую так боятся урусы. Алтай улыбнулся и хитро прищурился, чем-то неуловимо копируя брата, наклонился, загрёб руками воду и брызнул в мужчин, Мэргэн увернулся, а вот Дархану досталось. Он закатил глаза и прикрикнул. – Дурак, ты плавать не умеешь! – А я тонуть не собираюсь. Только бабу водяную засватаю и обратно! У неё приданное чистое серебро, а дети у нас будут во! С людскими ножками и рыбьими бошками! Алтай смешно откланялся и раскинув руки, двинулся по сосне вглубь водоема. Дархан безнадежно махнул рукой. – И какой ему жениться. Жеребёнок годовалый, а мнит себя жеребцом…У тебя то все дети сосватаны, а? Кивнул он Мэргэну. – Дочка еще осталась. Большая уже, а все ничейная. Дархан вдруг удивлённо приподнял бровь. – Что я вижу? – он деланно поразился, как будто увидел Мэргэна впервые. – Мои глаза мне не врут? Суровый скиталец улыбается? Да что мне твой платок, по глазам же вижу. Мэргэн опустил взгляд, не убирая улыбку. Дархан по-дружески ткнул его локтем в бок и оба засмеялись. – Хойду отолью. Бросил Мэргэн, отсмеявшись. Отыскав глазами дерево подальше от воды, он направился туда справить нужду. Да, думая о непоседе Хулан, он никогда не мог сдержать улыбку. Полная копия матери, холодной, но дивно прекрасной Сарнай, характером она пошла, увы, в него. С ранних лет грезила завоеваниями, а Мэргэн не стал рубить ей крылья и воспитывал её воином. Благодаря тренировкам, из лука Хулан стреляла не хуже Мэргэна, а ударом сабли могла затушить свечу, не разрубив ее. Он готовил её к войне, надеялся сражаться с ней плечом к плечу, а потом делить добычу и пить с сотней кумыс за здоровье кагана. Мэргэн обещал, что когда в следующий раз вернётся, возьмёт её с собой. Да не сложилось. Сарнай, конечно, всегда была против. Она и его вторая жена Дуулма выступили против него единым фронтом, лепеча о женской доле и порядках. Мэргэн очень удивился, что две женщины, на дух друг друга не переносившие, вдруг сошлись во мнениях. Сарнай, красивая, из богатой семьи, была кобылицей царственной и редкой, в свое время отец Мэргэна белкой вертелся вокруг ее семьи, чтобы сосватать сына. Жена знала себе цену и на всех смотрела свысока. А Дуулма была простой, не шибко красивой, глупой, но душевной бабой. Она была старше Мэргэна на несколько лет и носила в чреве пролклятье. Прошлый муж выгнал ее после нескольких лет тщетных попыток завести ребенка. И когда Мэргэн пришел свататься, ее дряхлая мать рыдала у него в ногах, благодаря Небо. Детей от нее и Мэргэн не получил, но Дуулма полюбила отпрысков Сарнай, как своих родных. Женщины вместе отговаривали Мэргэна учить Хулан воевать. Но нукер на корню пресек пререкания на эту тему. Законы Чингисхана не запрещали женщине сражаться. Из воспоминаний Мэргэна вырвал тонкий вскрик, заставивший насторожиться. Он быстро завершил все дела и поспешил на звук. Дархан, Октай и Нохой (он пришел позже всех, ведь нес на плечах Нарана) стояли на берегу и махали руками Алтаю, который барахтался в озере, хватаясь за обломок дерева. – Все нормально! Смеялся юноша, но его веселость была вымученной и испуганной. – Плыви назад! Крикнул Нохой. – Да-да... сейчас! Меня что-то держит. – Что? Переспросил Дархан. Улыбка Алтая стала шире. – Да зацепился за что-то, всё нормально, сейчас! Он попытался сдвинуться, но вымокшая сосна развалилась, и бревно, за которое Алтай держался, тотчас перевернулось, окуная парня с головой. Он вынырнул и стал судорожно хвататься за ненадёжный плот. – Она топит меня! Вдруг завизжал Алтай, напускной оптимизм слез с него как кожа на солнце, оголив неподдельный ужас. – Духи хотят жертву. Прошептал шаман, Волчонок как на зло услыхал. Весть о коварном духе совсем уничтожила парня. Он забарахтался, с головой скрылся в воде, снова вынырнул, что-то крича. – Сдурел?! Прошипел Мэргэн, хватая шамана за грудки. – Ты только вугаешь его! Заткнись! – Отойди! Как из ниоткуда появился Ганбаатар и оттолкнул Мэргэна, чуть не сбив с ног. Он встал между ним и Чагдаржавом, лицо его стало красным от злости, как у бешеного быка. – Осторожно, Мэргэн. – процедил шаман. – Духи играют на стороне Чагдаржава. Дархан тем временем носился по берегу, не зная как быть, монголы кричали друг на друга, пока Алтай тонул. – Сейчас! Алтай, держись! Крикнул Дархан и кинулся в воду. Прямо так, в шлеме и с оружием. Он проплыл несколько метров и Мэргэн понял, он сам не умеет плавать. Чертыхнувшись, Мэргэн расстегнул пояс, скинул саблю, шлем и сапоги. Рявкнув Дархану "Назад!" Он с разбегу запрыгнул в озеро и быстрыми гребками направился к Алтаю, сейчас его не волновала холодность воды. Когда он доплыл, на месте, где был юнец расходились круги. Мэргэн нырнул. Все звуки ушли на второй план, тёмная вода бурлилась пузырями, он сделал ещё несколько гребков в глубину и увидел утопшего. Тот безвольно колыхался, уходя ко дну. Мэргэн со злобой зарычал, пуская ртом пузыри, надо действовать быстро, пока хватает воздуха. Подобно лягушке протолкнув себя ногами, он рывком углубился и схватил Алтая за руку, крепко уцепившись за запястье. Металлические части собственного доспеха тянули вниз, но Мэргэн не сдаваясь, потащился вверх, вытягивая утопленника. Вынырнув, он шумно вздохнул, раздирая лёгкие, запрокинул голову Алтая над водой и поплыл к берегу. Там их встречали. На крики сбежался весь десяток и теперь обеспокоенно гомонил. Мэргэн бросил тело на землю, наложил палец на шею. Не стучит. Малой в панике наглотался воды и теперь духи взаправду тянули его за собой. Тогда воин грубо перевернул Алтая и обхватил его со спины, несколько раз резко сдавил ему ребра. Парень содрогнулся и изо рта его выплеснулась темная вода. Но он до сих пор не дышал. Мэргэн разозлился, нет, нет уж, этого придурка он духам не отдаст! Раз начал, не сдастся! Где-то рядом взвыл Дархан. Разжав парню челюсть, Мэргэн наклонился и выдохнул ему в рот. Вышло паршиво, из-за отсутствия у Мэргэна половины губ, поток воздуха ушел вскользь. Тогда он загородил ладонью изувеченную половину лица и повторил. Получилось лучше. Ещё раз и ещё. Где-то на десятый выдох Алтай вздрогнул, распахнул глаза и захрипел, пальцы мертвой хваткой вцепились в плечи Мэргэна и тут же отпустили. Юноша упал на четвереньки и громко откашливался, пока Мэргэн его придерживал. Когда Волчонок отхаркал всю воду, Мэргэн отступил. – Полудурок! Хвала Тенгри.... Выдохнул Дархан, падая на колени и прижимая к себе брата. Алтай дрожал всем телом, из глаз текли слезы, зубы бились друг о друга, он был не в силах даже слова вымолвить. Мэргэн поймал на себе благодарный взгляд Дархана. – Спасибо. Мы оба должны тебе. Мэргэн неопределенно мотнул головой, подбирая шлем. Весь отряд смотрел на него и во многих взглядах читалось уважение. Даже Ганбаатар не посмел открыть пасть и только шаман презрительно скривился. Остаток дня Мэргэн выхаркивал из себя воду, что через нос налилась ему в глотку. Одежду сушил у костра, кутаясь в драный плащ, который отдал ему Дархан. *** Надежды десятка дойти за день до лагеря Тулги не оправдались, и сейчас Октай на повышенных тонах спорил с Ганбаатаром. Мэргэн их разговор не слушал. После ужина все тем же оленем, ратники привычно улеглись. Эта ночь обещала быть холодной, поэтому воины не разбрелись по кустам, а расположились вместе, чтобы легче было греться. Мэргэн лег с братьями, с Дарханом они окружили Алтая для спокойствия мальца. Стоило Мэргэну сомкнуть веки, он тут же рухнул в небытие. – "Нухур...нухур.... " Касания призрачных рук пронзают до дрожи. – "Ты струсил... ты струсил? " – Сохор? Его голос предательски дрожит. Он впервые услышал брата за столько дней. Лицо возникло из темноты и на Мэргэна взглянула чернота пустых глазниц. – "Помнишь, как ты бросил нас"? Шепот ввинчивается в уши. Мэргэн старается ответить спокойнее. – У меня не было выбора. Мы погибли бы все. – "Мы и погибли, нухур... Или ты забыл?" – Уйди, Сохор. Я не слышу тебя. Я предлагал пойти со мной, ты сделал другой выбор. – "Так значит выбор был? " Сохор смеется, зубы его заостряются, в глубине черепа вспыхивает зелёным. – "Я скучаю. Мы все скучаем. " За его спиной одна за другой собираются фигуры, знакомые все до единой, все мертвые, пылающие злобой. – "Мы скучаем, нухур!" Хором причитают мертвые. Голоса звучат до отвращения фальшиво. – Оставьте меня. Я не с вами. – "Не с нами.... " – Я не стану говорить! Они окружают его. Руки оплетают тело почти нежно, а потом резко хватают за одежду, рвут ее, проникают под кожу, Мэргэн дёргается от боли, крик застывает в горле. – " А мы с тобой навсегда... " Мэргэн резко сел, едва не схватившись за саблю, тяжело задышал. Перед глазами ещё стояли костлявые пальцы, а за ними чернела ночь. Он глубоко выдохнул, сгоняя остатки кошмара, сердце болезненно билось о ребра. Придя в себя, уснуть Мэргэн больше не пытался и сидел теперь вдали у остатков костра, заняв дозор. Нохой, который должен был вообще-то бодрствовать, свалился в сон, вымотанный дорогой. Ратник старался прогнать воспоминания, но уродливое лицо брата каждый раз вставало перед глазами восковой маской. Эх Сохор, Сохор... Никогда храбрецом не славился и вдруг решил в благородство сыграть, герой херов. В ладони сам собой оказался глиняный амулет. Мэргэн крепче сжал его. – Мэргэн? Мэргэн вздрогнул. Рядом подсел Алтай. – Ну щто на этот рас? Грубо поинтересовался он. – Тебе было плохо во сне, я видел. Тебя мучают кошмары? – Дурной сон. Пробормотал он, небрежно отмахиваясь. – Спасибо, что спас меня. Я думал все… – Не за щто. Алтай принялся ковырять палкой землю. – Там ведь... Не было никого? Бабы с хвостом... – Нет. Ты зацефился за ветку. Мэргэн отобрал палку и кинул её в кусты. – А с кем ты говорил? – Ни с кен. Говорю ше, сон дурной. Он непроизвольно провел рукой по амулету. Алтай заметил это и оживился, с любопытством глянув. – Что это? – Оверег. – Красивый. – Дочь слепила. – Помогает? Мэргэн помолчал. Хулан была никчёмной рукодельницей, но почти вся сотня ходила с её оберегами. Она всегда кропотливо вылепляла их и настаивала, чтобы отец отдавал их шаману, а потом уже ратникам. Этот она сделала самым первым, для него. – Он схас нне шизнь. Когда я ховал в хлен, фигурка отвязалась от фояса и во ней наш следовыт вывел сотню на нушное нахравление. Не найди они её тогда, клятый урус глотал вы с ноего черева вино. Алтай посмотрел на него с неподдельным интересном. Он сомневался стоит ли продолжать разговор и кажется боялся, но любопытство Волчонка как обычно взяло верх. – А какого это…сидеть в плену? Дархан и остальные не рассказывают, говорят, что испугаюсь. Хотя просто сами не знают. Алтай раздражённо фыркнул, скрещивая руки на груди. – А ты не исхугаешься? Ощерился Мэргэн. – Нет! – Алтай повысил голос и тут же перешёл на шепот, поняв, что перебрал. – Я если в плен попаду, ничего врагу не скажу, я отцу так обещал. Ты выдержал ведь. Мэргэн глухо расхохотался. Глаза его болезненно сверкнули. – Нихера ты не знаешь. Начнут вытать, следа от твоей храврости не останется. И на отца насрать вудет, и на нать. – Почему? Я монгол! Алтай гордо стукнул себя кулаком в грудь. Мэргэн посмотрел прямо в лицо юноше и взгляд его до того презрительно безразличный, сделался безумным. Он наклонился ближе к волчонку, дыхнул безгубой пастью и проговорил. – Когда теге фсё нутро раскалённой кочергой вышгут, что срать гез слёз и кровищи неделю не сножешь, ово фсен загудешь и фсё ты расскашешь. И где вратья твои, и куда идти согираются. А если врагу нужна не инфорнация, а ты сан, у тегя не останется и кавли чести. Совакой лаять вудешь и в ногах вертеться, лишь вы отстали. По мере его рассказа, лицо Алтая вытягивалось, а глаза расширялись, пока не сделались совсем как у урусов. Впечатление своей страшной исповедью Мэргэн произвёл на юнца немалое. Волчонок не нашел слов. Он открыл рот чтобы что-то сказать и снова закрыл, похожий на беспомощную рыбу. Ещё Сарнай постоянно злилась на Мэргэна, когда он рассказывал дочке о набегах и битвах. А Хулан напротив, сидела, слушала, хлопая глазами, пугалась, но просила ещё. Чем-то Алтай её так напоминал, что становилось почти невыносимо. Не позволяя тоске завладеть им снова, Мэргэн поспешил занять молчание болтовней. – В следующий рас, когда хоймаешь уруса, надави ену ножон ход веко. И ты увидишь, как саный храврый русицкий воин хревратится в твоего рава. – Я ухо пытался отрезать одному. – Признался Алтай поежившись –У меня не получилось. – Нелкий ещё, научишься. Обнадежил Мэргэн. – А оно обязательно? Они живые же, все чувствуют, пусть и урусы... –Ты нахонинаешь нне одного из ноих воинов. – Пробормотал Мэргэн, укладываясь на бок. Каким-то чудесным образом сон к нему возвращался. –согдийской веры… и как ваш Наран догрый выл. Золото с трувов конечно храл, но не куражился. Дурак.