Мэргэн

Мэргэн проснулся в беспокойной суете. Алтай садился рядом, озираясь вокруг и также ничего не соображая, Дархан тянул на себя шкуру, служившую одеялом и недовольно ворчал. Сквозь сонную дымку до ушей долетали взволнованные голоса. Разгадка всеобщей тревоги скрывалась не долго. Воины столпились вокруг Нарана. Бедолага лежал на земле с раскинутыми руками, уставив бессмысленный взгляд ввысь. Минуя колючие кроны и свинцовые тучи, он будто видел за ними небо, синий океан со сверкающим Солнцем. Духи получили свою жертву. В гнетущей тишине монголы собрали ветки, сложили из них ложе и водрузили на него тело. Когда Дархан вкладывал в руки покойного кистень, из-за пазухи мертвеца вдруг выбрался лягушонок, окинул ратников прозрачными глазами и ускакал в траву. Нохой произнес над телом короткую речь, в которой вспомнил о подвигах и заслугах Нарана, Чагдаржав затянул молитву, в тон ему Дархан наиграл загробный мотив на варгане. Нохой плакал. Позже Мэргэн узнал от Алтая, что Наран был ему другом с самого детства, вместе они учились ездить в седле, сражаться, стали друг другу побратимами, обменявшись кровью, а потом женились на сестрах друг друга. И вот сейчас один умер, как немощный старик, а другой остался жить. Тело Нарана по воле шамана они сожгли. На похороны отряд потратил слишком много времени. Уже давно стало ясно, что по лесу они шли дольше, чем планировали, и по десятку уже ходили неутешительные разговоры. Распрощавшись с покойником, монголы двинулись дальше. Деревья снова крутились извилистым ритмом, играя в коварную игру. Дорога давно пропала (если вообще была когда-то), и шли они полагаясь только на чутье Октая. Мэргэн трижды сомневался в выбранном пути и дважды говорил Октаю о своих опасениях. Они долго совещались и один раз десятник внял его словам. Подленькое сомнение капля по капле стучало внутри черепа, рискуя вылиться в нечто большее. Есть ли вообще у этого леса конец? Может, Сохор прав? Мэргэн тут же одернул себя. Что за малодушные мысли, они всего-навсего заблудились, а он уже готов сдаться и принять поражение. Так просто его не взять, не дождется Сохор. В чаще громко хрустнула ветка. Мэргэн замер. Дархан резко повернул голову. Хруст повторился уже ближе, но разглядеть того, кто его создавал, было невозможно за густыми кустарниками. Октай поднял руку и десяток остановился, хватаясь за оружие. Все были на взводе. Чувство тревоги поднялось внезапно, как бывает перед битвой, когда ты ещё не видишь врага, но знаешь точно, он рядом и готов атаковать. – Тихо. Шепнул Мэргэн, медленно доставая саблю. Вряд-ли это был человек. И будто подтверждая его мысль, к хрусту примешался животный рык. Воины зашептались, в диких лесах можно встретить кого угодно от голодных волков до обезумевшего вепря. На мгновение шум затих, затих и ветер, а потом из кустов с оглушительным ревом выпрыгнул огромный медведь, Мэргэн успел разглядеть его невообразимо длинные клыки и жёлтые когти прежде, чем зверь набросился на Октая. Он вцепился ему в плечо, встряхнул головой, десятник вскрикнул, нелепо взмахнул палашоми выронил его, как раз в тот миг кто-то выстрелил. Стрела со свистом вошла медведю в бок, он взревел, оторвался от Октая и одним ударом лапы отшвырнул его, как куклу, и десятник грохнулся об дерево. Монголы завопили, принимаясь яростно осыпать зверюгу стрелами, наконечники пронзали шкуру, но только злили медведя. Чудовище взревело и тяжёлыми прыжками понеслось на ратников. Ганбаатар яростно зарычал ему в унисон, выпрыгнув прямо навстречу, он уже сорвал с пояса топор и воинственно размахивал им. Медведь оторопел на миг, не ожидая подобного от человека, и бросился на него, ратник огрел медведя топором по морде и тут же отпрянул за дерево. Хищник содрогнулся, кровь брызнула во все стороны, раненый медведь встал на задние лапы, являя свой громадный рост. – В кольцо! Рявкнул Мэргэн, рывком доставая лук из тохтуя. Воины окружили зверя, охота и без лошадей охота, тактика всегда одна. Мэргэн выпустил стрелу, она угодила медведю в загривок, еще несколько вонзилось в бок, зверь взвыл, отвлекаясь, и Ганбаатар снова сумел подскочить и ударить топором, но едва сам не попал под когти, Мэргэн точно слышал звук рвущейся кожи. Зверь начинал слабеть, косматая шерсть напиталась густой кровью, она же капала с перерубленной пасти, перемешиваясь со слюнями. В отчаянной ярости, понимая своими медвежьими мозгами близость смерти, зверь взъярился, развернулся, выбирая цель, сердце Мэргэна предательски дрогнуло, когда заплывший глаз на мгновение проскользил по нему. Но как раз тогда Нохой выстрелил еще раз, стрела ушла под ребра, медведь болезненно вздрогнул и прыгнул на обидчика. Он повалил его и принялся волтузить по земле и рвать, разбрасывая окровавленные куски одежды. Воин только беспомощно трепыхался и невыносимо пронзительно орал. Тогда Дархан подскочил сзади к хищнику и отбросив лук, ударил его с размаху кистенем, медведь выпустил Нохоя и развернулся, тогда Мэргэн сам не понял как оказался рядом, перед лицом клацнуло, пахнуло гнилостным зловонием, он рубанул наотмашь, вспорол шею. Медведь был ещё жив. Хрипя и рыча, он развернулся задом и сбил Мэргэна с ног, рядом рухнул Дархан. Рыхля когтями землю, израненный, живой только благодаря ненасытной ярости хищник раскрыл изуродованную пасть, на лицо полились слюни вперемешку с кровью. Дикие глаза застилала кровавая пелена, тень заслонила небо. "Все." Успел подумать Мэргэн прежде, чем белоперая стрела пробила зверю глаз. Медведь издал предсмертный вопль, содрогнулся и медленно рухнул. Мэргэн с Дарханом откатились в разные стороны за миг до столкновения косматой туши с землёй. Поднялась пыль. Не давая себе опомниться, Мэргэн сел, Дархан хлопнул его по плечу и прохрипел: – Нормально? Мэргэн кивнул, борясь с кашлем. Алтай откинул в сторону лук и подскочил к брату. – Ты целый? Целый? – Куда я денусь. Целый, целый. Ты молодец. Но радость победы была с ними недолго. Дархан с Ганбаатаром побежали к Октаю, над которым склонился Чагдаржав, а Мэргэн с Алтаем занялись Нохоем. То, что осталось от ратника ещё дышало и пускало кровавые пузыри, которые раздувались в унисон свистящим хрипам. Хатангу-дегель разодран, рука болталась на скользкой нитке жил. На Мэргэна умоляюще таращился единственный глаз. Он тяжело выдохнул. Сходили, сука, в лес. Он вытер саблю от звериной крови и прекратил страдания Нохоя, резким взмахом перерезав ему горло. Скверная смерть, кровавая. За нее духи спросят с них обоих. Алтай тяжело выдохнул. Когда они приблизились к Октаю, десятник был уже мертв. Шея его была залита кровью, на ней чернел ровный надрез. Страшная догадка стрельнула в голове. Мэргэн прищурился, наклоняясь ближе, но его размышления прервал мерзкий шепот шамана. – Лес забрал Октая. А потом он вдруг вскинулся и закричал: – Зло, одно зло кругом! Чагдаржав резко повернулся на Мэргэна, шипя, как готовый к броску кот. – Это чужак принес скверну! Чагдаржав чувствует вокруг него смрад смерти, он отравил здесь всё вокруг. Духи злятся! Лесу нужен чужак! – Рас лес ов неня зугы точит, загери сан, колдун – со свистом прохрипел Мэргэн – или ты ножешь только резать в тихую? Платок съехал с лица, обнажая зубы. Рот шамана исказился гневом, из-под бахромы бусин сверкнул глаз. Он спросил насмешливо: – Разве не Мэргэн только что добил Нохоя? – Я хощадил его. А ты– нет. Я не дурак, Чагдаржав, и ногу отличить следы зугов от хореза ножа. Октай выл ещё шив, когда зверь навал на него. И не сней, нразь, говорить, что это выло нилосердие, он хогиб не из-за укусов, ты зарезал его, хока ны гыли заняты зверем. Сказанное, точнее то что можно было рассслышать в кривых словах ратника, ошеломило братьев Дархана и Алтая, но не произвело ни малейшего впечатление на Ганбаатара. Дархан поднял палаш, Ганбаатар топор. – Алтай. – холодно сказал Дархан – Проверь. Юноша присел и осмотрел разрез на шее десятника. Следы от зубов читались на ключице, но на шее отчётливо проступал кровавый разрез. – Он прав. Со страхом вынес он вердикт. Ганбаатар вперился в Волчонка насмешливым взглядом. Дархан тяжело вздохнул и мрачно произнес. – Чагдаржав, покажи кинжал. За шамана ожидаемо вступился Ганбаатар. – Бойся на шамана залупаться. Но Дархан не боялся. – Если он не убивал, пусть покажет. Чагдаржав оскалился, сверкнув подточенными зубами, и достал кривой нож. С лезвия его капала кровь, но шаман и глазом не моргнув, медленно и словно смакуя, вытер его о меховой воротник. Алтай вздрогнул. – Октай не послушал старого Чагдаржава и сунулся в лес. – посетовал шаман – Глупый Октай виноват сам. Это он завел нас в глушь, когда Чагдаржав просил его этого не делать… – О Тенгри... Тулга-нойонузнает об этом, вам обоим конец. Процедил Дархан, поборов первое оцепенение. Ганбаатар улыбнулся, сверкнув золотым зубом и прогремел: – Никто не станет слушать клевету на шамана, когда я принесу Тулге голову дезертира. – Что? Открыл рот Алтай. Тут Ганбаатар не выдержал и гневно заорал: – Слепые! И ты Дархан, слепой, за столько лет да мозгами не обзавелся. Ничего перед носом не видишь! Дархан вспыхнул в ответ. – Что я должен был увидеть, Ганбаатар?! Вы убили Октая и даже не пытаетесь оправдаться! – Плевать на Октая. Ты до сих пор не понял кто перед вами? Ваш Мэргэн не отбился от войска, он его бросил. Скажи им, сотник, что я не прав. Братья шарахнулись от Мэргэна, как от проклятого. Колючие взгляды нацелились в спину, Ганбаатар торжествовал, Мэргэн скривился. – С чего ты так решил? Спросил Дархан, но из его голоса ушла уверенность. – Пусть Дархан посмотрит сам. – проскрипел шаман. Лицо его было довольное, как у лисицы, предвкушающей трапезу, а проглядывающие глаза блестели ледяным безумием. – Странник сказал, что его бросили, но он сам, конный воин, так и не вышел на монгольский лагерь. Потому что никаких своих он не искал, он все это время прятался, как зверь от охотника. Алтай упрямо упер руки в бока. – Но от нас то он не сбежал! "Только потому что вы появились внезапно" про себя подумал Мэргэн, внутренне холодея. – Как? Только и спросил он, смотря на шамана. За него ответил Ганбаатар. – Рожа у тебя слишком приметная, болван. Об отряде с сотником без рыла я от Тулги-нойона давно слыхал. Только имя твое не помню. И сабель у простых ратников я отроду не видывал. – Они говорят правду? Строго поинтересовался Дархан. Разоблаченный странник медленно повернулся к нему боком, чтобы держать всех в поле зрения. Алтай с надеждой смотрел на него, с замиранием сердца ожидая ответа. Он будто умолял его опровергнуть слова клеветников, но Мэргэн не мог. – Да. Пробормотал он и только. Алтай тотчас поменялся в лице, как будто в его раскрытое сердце цинично швырнули камень. Так смотрит пес, которому кинули под ноги капкан вместо кости. Молодецкий задор и наивность превратились в презрение, взрослое и взвешенное. Нет, не пес, обиженный Волчонок, не хватает только всклокоченной шерсти на загривке. Алтай прорычал сквозь зубы: – Ты... Ты все это время врал нам. А я верил... Я думал друзья тебя бросили, мне было жаль тебя, я хотел помочь, а ты просто трус. Праведный гнев смешался со слезами обиды, но Алтай как будто не замечал, как стекают они по щекам. На душе заныло. Стало как-то сухо и горько, как будто вляпался в дерьмо, которое сам же не убрал. – Предатель говорит во сне. – гадливо скрипнул шаман – Слишком много говорит, а старый Чагдаржав хорошо слышит. Мэргэн досадливо выдохнул. Как глупо. Он мог без устали лгать, бодрствуя, но ночью поганый язык выдавал всю его подноготную. Мерзавец колдун тем временем продолжал: – Поэтому лес нас держит. Мы выйдем, когда избавимся от предателя. Да, его раскусили, но не всё было потеряно, в мыслях торопливо рождался план атаки. Шаман слишком старый, чтобы тягаться с ним, но Ганбаатар и Дархан в рассвете сил, сможет ли сотник победить их обоих? Ещё ведь Алтай, его тоже нельзя сбрасывать со счетов. – Без глупостей. Предупредил Дархан, заметив, как Мэргэн непроизвольно ползает по ним оценивающим взглядом. Он забрал у сотника драгоценную саблю и ее острый кончик бесцеремонно уперся в спину. Голос Дархана звучал теперь чуждо. "Гроза степи" подошёл к сотнику и отобрал все, что у того было: лук, стрелы, и даже не поленился залезть в сапог и отыскать там кинжал. Ганбаатар победно воззрился на сотника. Мэргэн чувствовал себя загнанным в угол зверем. Мысли одна чернее другой роились в голове, наполняя ее недобрым гулом. – Убьем его и дело с концом. Ганбаатар шагнул в его сторону, но Дархан возразил. – Нет. Мы отведем его к войску и пусть Тулга решает как поступать и с ним, и с вами. Ганбаатар шумно выпустил воздух из носа. – Дархан, ты с головой то дружишь? Мы должны казнить его по законам степи. – Как и Чагдаржава. – Дархан повысил голос – Пока мы не дойдем до своих, дезертир под моей защитой. – Думай, что ты говоришь, Дархан, ты покрываешь предателя! – Называй это как хочешь. Его судьбу решать точно не вам. Говорил Дархан спокойно, в голосе звенела сталь. Ганбаатар наоборот ярился, как взбешенный бык. – Постойте, храбрецы. – улыбнулся шаман – Отряду нужен новый лидер. Алтай юн, Дархан не соответствует нужным качествам. Дархан слаб. Остаётся только Ганбаатар. – Я против. – возразил Алтай. – нас двое и вас! С нами слово закона, а с вами ничего. – Упрямые недоумки! – сплюнул на землю Ганбаатар – Алтай, твой брат не может быть лидером! Я, дезертира раскрыл, я за ним следил, пока вы с ним ворковали! – Вы сами убийцы! –...Если ты хонял хто я. Хочену не сказал десятнику о своих догадках? –Подал голос Мэргэн – Ты нетил на несто Октая ещё когда он гыл шив, а с колдуном строил козни, как его незанетно уграть, и когда выдался такой случай... – Ворон ворона стыдит за черноту. Оскалился Чагдаржав. – Закрой свою лживую пасть, трус. – добавил Ганбаатар и внезапно предложил – Дархан, я предлагаю поединок. Сразимся и решим кто прав. Победишь ты, мы честно идём с тобой к Тулге. Проиграешь – я убью предателя, а с тебя спрошу за его защиту. Дархан ударил себя кулаком в грудь. – Пусть так. В честном бою, только ты и я. Они избавились от всего лишнего, оставив только заострённые в хищных улыбках клинки. Дархан использовал саблю Мэргэна, Ганбаатар не пожелал рубиться топором и позаимствовал у Чагдаржава палаш. А Мэргэн думал о своем. Как быстро все поменялось. Только что его считали своим, теперь он чужак и двое ратников бьются за право распорядиться его судьбой. Решают, когда он умрет. Не размениваясь больше фразами, ратники начали ходить по кругу, как два непримиримых хищника. Ганбаатар с его приземистым телосложением и маленькими злыми глазками напоминал кабана: жилистого, мощного и агрессивного. Дархан ступал легко и по-волчьи изящно. Мэргэн скосился на Алтая, тот стоял рядом и внимательно следил за братом, тревога его ощущалась почти физически. Сотник хотел что-то ему сказать, но остановил себя. Вряд-ли Алтаю нужны его утешения. Противники с каждым новым кругом сближались, гутулы шоркали по лесной подстилке, клинки нетерпеливо переливались в свете пасмурного дня. Первым атаковал Ганбаатар. Мощным ударом он намеревался поразить Дархана в плечо, но тот увернулся и ловко парировал удар. Оглушительный скрежет металла о металл вонзился в уши. Противники разошлись, но тотчас сошлись снова. Они сражались в тишине, обходительно и безжалостно, клинки взмывали над головами, хлопали пыльные дэгэлы, хвосты на шлемах остервенело хлестали ветер, а вокруг диким танцем кружился зловещий Эрлиг-хан, предвкушая пиршество. Да, этот бой непременно закончится смертью. Мэргэн понял это по взглядам. У обоих ратников была железная решимость избавиться от соперника раз и навсегда. Они ещё трижды схлестнулись в коротких стычках, но верховенство одержать не мог никто. Однако, опытный глаз сразу отметил, атаки Дархана были точнее, он явно полагался на опыт, а Ганбаатар, хоть и был старше, уповал на силу. Вот Дархан вновь перешёл в наступление, и Ганбаатар начал сдавать. Ощутив слабость врага, Дархан продолжил давить, выпады его были быстры и ловки, противник просто не успевал их отражать. Раздался болезненный рык, на песок плеснула кровь. Ганбаатар отскочил, с левого его сапога брызнуло красным. Дархан прокрутил саблю и ринулся на него, и в тот же миг сотник уловил краем глаза движение вне, он повернул голову и увидел сначала изгиб лука, затем блеск наконечника и наконец... дикий оскал шамана. – НЕ СНЕЙ! Заорал Мэргэн, срываясь было с места, но как бы яро не желал он, обогнать стрелу человеку не под силу. Предательский наконечник вонзился Дархану в бок, глухо вскрикнув, ратник дрогнул и потерял равновесие, Ганбаатар подскочил и ударил в грудь, высекая кровавые искры. Дархан безвольно рухнул на землю. Под ним медленно наползала красная лужа. Сотник остановился. Ганбаатар по-хозяйски пнул племянника по руке, выбивая саблю, Чагдаржав, как ни в чем не бывало опускал лук. Грудь сдавило. В голове образовалась пустота, а затем заполнилась гневом. Неистовая ярость захлестнула сотника с головой, такая, с которой он резал неустанных урусов на рязанском вале, которая направляла его руку, когда он кромсал лицо Пересвета. Ублюдки, не знающие чести и совести должны быть наказаны. Степным ветром Мэргэн проносится по поляне, где-то очень далеко лес запоздало оглашает скорбный вопль, а совсем близко верещит шаман. Но видит Мэргэн только родной клинок, так неосмотрительно отпнутый Ганбаатаром в его сторону. Проскользив по песку, словно в длинной подсечке, сотник уворачивается от удара палаша, хватает оружие и крутанувшись словно в танце, чиркает по земле, поднимая колючую волну пыли, иголок и песка точно в лицо Ганбаатару. Сейчас не он был главной целью, его сотник оставит напоследок. Бедро пронзает острая боль, но Мэргэну некогда обращать на нее внимание, он в один прыжок оказывается подле шамана, тот беспомощно пытается заслониться руками, глупый, разве кости ломают металл? Он только раскрывает беззубый рот в немом вопле, а затем сотник сносит ему голову. Не тратя ни мгновения на размышления, он разворачивается и встречается клинком с клинком Ганбаатара. Их взгляды прожигают друг друга насквозь, сотник делает шаг в сторону, разрывает блок и отскакивает. Бедро отзывается болью, Мэргэн кидает беглый взгляд, видит красные перья. Последний подарок Чагдаржава. Плевать. Мэргэн с рыком кидается на врага. Снова заплясали клинки, засвистели хвосты шлемов, и Эрлиг-хан захохотал ударами сердца в ушах. Когда Мэргэн вновь обрушился на Ганбаатара и попытался продавить его защиту, "Гроза степи" неожиданно разжал одну из рук и не успел Мэргэн поразить его, как враг перехватывает оба его запястья. Кости трещат, из горла вырывается крик, и его сабля выпадает из рук. Ганбаатар отшвыривает ее куда-то в кусты. "Попался на такой очевидный прием. " думает Мэргэн с досадой. Вот вражеский клинок целится в шею, но Мэргэн обеими ногами бьёт Ганбаатара в живот и оба рушатся на землю. Враг падает сверху, и его меч по великому невезению ранит Мэргэну бок. Он с воем выдергивает клинок, Ганбаатар тянет руку, Мэргэн швыряет его палаш в сторону, теперь они оба безоружны. Пока Мэргэн возится, Ганбаатар хватает его за горло. – Голыми руками придушу, гадина! Медведем ревёт он, Мэргэн бьёт в лицо, размазывая мерзавцу нос, но чужие пальцы не ослабляют хватку. Сотник силится вдохнуть, но воздух упирается в преграду, и он давится хрипами, панически хватаясь за вражескую руку. Я глотку словно заливают раскалённый свинец. В глазах стремительно темнеет, руки слабнут. Ганбаатар поднимается и разжав пальцы, хватает его за грудки. Сотник вдыхает спасительный воздух, но удар об дерево снова вышибает его из лёгких. Шлем с грохотом падает под ноги. Из глаз брызжут искры. Ноги отрываются от земли, Ганбаатар ещё раз шарахает его об сосну, под черепом оглушительно звенит. Ещё удар и чужие руки исчезают, Мэргэн безвольно падает на землю и страшно кашляет. Перед глазами рябит. Он смотрит, как Ганбаатар отходит, поднимает его саблю и идет к нему. Окровавленный клинок зловеще покачивается в такт тяжелым шагам. – Стой! Ганбаатар замер и медленно обернулся. Алтай направлял на него лук, а лицо его выражало гнев. – Алтай? Ты тоже хочешь сразиться? – С тобой сражаться не буду. Ты этого не заслуживаешь. – Волчонок, – Ганбаатар развел руками, как будто извиняясь. – Не руби с горяча. Тебя убивать мне не с руки, сядем и всё и обсудим, Дархан был не прав. Мэргэн тяжело перевалился на бок, Ганбаатар бросил на него угрожающий взгляд, но Алтай процедил: – Только тронь. – Не совершай ошибку Алтай. Мы сражались честно. Один ты из леса не выйдешь, а человек, которого ты защищаешь, гнусный предатель. – И ты. Вшух. Стрела вошла Ганбаатару чётко в горло. Он удивлённо попытался зажать рану руками, кровь просочились сквозь пальцев и ратник с кряхтентем рухнул на землю пыльным мешком и не было в этом ничего величественного. Алтай просто застрелил очередную свинью. В повисшей тишине воины смотрели друг на друга и молчали. – Алтай... Донёсся угасающий стон. Алтай бросил лук, сорвался с места и рухнул на колени перед братом. – Он мертв, Дархан, ты победил! Давай поднимайся, мы должны идти. Мэргэн, помоги! Сотник уже поднялся на ноги, обломил древко стрелы, и хромая подковылял к братьям. Дархан лежал в луже собственной крови, изо рта его стекали красные струи. Он уже не встанет. Мэргэн присел рядом. Горько было смотреть, как умирает храбрый воин. – Мэргэн. Или как тебя на самом деле звать. – Тургэн. Дархан протянул дрожащую руку, Тургэн крепко сжал её, чувствуя, как некогда крепкая хватка славного батыра слабнет с каждым мгновением. – Тургэн... если в твоих словах была хоть доля правды, прошу тебя об одном. Выведи его из леса. – Выведу. – крепче сжимая ладонь Дархана, пообещал Тургэн. – клянусь Тенгри, выведу. Дархан благодарно кивнул. Алтай рядом глотал слёзы. – Не плачь. Жена любить не будет. Улыбнулся он, хлопая брата по щеке, а затем глубоко вдохнул и больше не шевелился. Алтай упал на грудь мёртвому брату и зарыдал. Тургэн оставил братьев наедине. Он прислонился к дереву, стараясь не обращать внимания на навязчивую боль в боку. Получилось плохо. Он опустил взгляд и зло выругался. Липкие пальцы были красные от крови, темное пятно расплывалось по зеленой ткани дэгэла, из пробитого бедра сочилась кровь. Дерьмо. Тургэн подхромал к телу шамана и кинжалом отхватил кусок его синего халата. Сотник опустился на колени, стянул с себя доспехи и распахнул дэгэл, посмотрел на рану. Неширокая, аккуратная почти прорезь, как будто легко полоснули ножом. Но впечатление это было обманчиво, клинок наверняка задел органы. Куском материи Тургэн туго перемотал себя за талию, что даже дышать стало тяжело, зато кровотечение подутихло. Стерев со лба пот, сотник мучительно посмотрел на торчащий из бедра обломок стрелы. Разорвав вокруг него штанину, он вытащил из мешка железный крючок. Но когда ратник согнулся, чтобы подцепить наконечник, бок резанула острая боль, из глаз полетели искры и Тургэн застонал. Сжав зубы, он отшвырнул инструмент и схватился руками за древко, мужественно зажмурился, намереваясь просто выкрутить гребаную стрелу, но прежде чем он это сделал, его руки перехватили. Тургэн поднял голову и увидел Алтая. – Дай я. Сотник позволил юноше отстранить его руки, уложить на землю, загнать в рану крючок. Пока Волчонок извлекал наконечник, Тургэн смотрел в закрытое ветвями дождливое небо. Он не заметил, как отключился, а когда проснулся, бедро было уже перетянуто лоскутами ткани. Сотник пошевелился, холодные пальцы слушались плохо, а головокружение едва не сбросило его обратно в сон. Подождав, пока уляжется голова, он повернулся. Пока ратник спал, Алтай перетащил тело Дархана на край поляны и закрыл ветками. Из-под иголок торчал черный хвост его шлема. Волчонок сидел спиной к Тургэну, угрюмо сгорбившись. Услышав копошение сотника, он обернулся. Парень как будто постарел на несколько лет. – Надо идти. Прохрипел Тургэн, переворачиваясь. Алтай подошёл и помог ему подняться. В глазах моментально потемнело. – Тебе надо отдохнуть, так ты не дойдешь. А я пока похороню брата. Губы парня дрогнули. Сотник понимал его чувства, но покачал головой. – Нет, Алтай. Надо найти дороху до теноты. Тургэн чувствовал, что если они не пойдут сейчас, он больше не встанет. – А как же Дархан... – Я огещал ену вывести тегя. Дай хне это сделать. Он гы не хотел, чтогы ты лег рядон. Алтай кивнул и молча сгреб остатки вещей в мешок, подобрал меч шамана. Сотник убрал лук в тохтуй, вложил в ножны саблю и заткнул за пояс кинжал. Наклоняться он не рискнул. Когда он водрузил на голову шлем, тот показался монголу непривычно тяжёлым, монеты глухо брякнули о спину. Тургэн смочил горло водой из фляги и побрел, жутко хромая. Пройдя с десяток саженей, он понял, что не слышит рядом шагов. Тургэн обернулся. Алтай так и остался стоять на краю усеянной трупами поляны, тоскливо смотря в сторону брата. – Хошли. Крикнул Тургэн. Алтай помешкал, переминаясь с ноги на ногу, а потом спешно отвернулся и рысцой пустился вдогонку.