TYLD

Эта квартира была странной. Во всяком случае, для того, кто в ней жил. В целом, хозяйка её списывала внезапные перемещения вещей с места на место на свою собственную рассеянность или вовсе полтергейста, когда была уверена, что сама переставить предмет не могла. А ещё под окнами разлилась синим морем лепестков аномальная клумба с анемонами. Рэд находила их довольно красивыми, но порой они уж сильно мозолили ей глаза те, что их было слишком много. Она не знала, кто сажал их, но притронуться к цветам совесть не позволяла – ведь это столько чьих-то трудов, ухаживать за такой обширной поляной! Иногда она могла часами смотреть в окно, надеясь увидеть таинственного садовника, но попытки выследить его были тщетными. Оставалось лишь море цветов без единого сорняка. Почему анемоны? Почему синие? Зачем так много? Однажды она всё же дерзнула. Один цветок приковал к себе её внимание, ведь его синие лепестки держали в своей колыбели чуть меньший венчик алых, как артериальная кровь, лепестков. Она сама толком не поняла, как её рука потянулась к клумбе и сорвала его. Словно очнувшись ото сна, она стремглав побежала домой… А наутро злосчастный цветок исчез из вазы, словно бы его никогда и не было – уж она всю квартиру перетрясла. Ты ведь не покажешь ей книгу, в которую его положил? А к вечеру странности приняли новый для неё оборот. Сначала она, вероятно, думала, что ей показалось. Она сидела на кухне, пила чай и читала какую– то книжку в мягкой обложке. Все шло своим чередом, пока на кухню, как ни в чем не бывало, не зашел ты. Почесав затылок, ты привычно порыскал в одном из шкафчиков, нашел кружку и потянулся за заварником, стоявшим на столе. Вот тогда-то она тебя и заметила. Ты остолбенело, пытаясь осознать тот факт, что сейчас она тоже тебя видит, разглядывал ее, будто какую– то диковинную вещь, а она от такой неожиданности подавилась чаем. Она привыкла к тому, что кроме неё здесь никого нет. А ты привык к тому, что твоя соседка была немного нематериальной. Ну, во всяком случае, для тебя. В остальном ты уже не был так уверен. Она жила одна, да и ты пока не собирался обзаводиться семьей. Быстрые, точно полные подозрений, руки метнулись вперед и... Прошли насквозь. Она не могла коснуться тебя, а ты, всё ещё, – её. "Мираж?" – прочёл ты по её губам. Ты же молча налил себе чаю и сел напротив нее. Она не выдержала первой, и, вскочив с места, выбежала из кухни. Ты лишь покачал головой, отпивая свой холодный чай, и лишь грохот из коридора потревожил тебя. Потревожил – мягко сказать. Ты ощутил нарастающую в тебе панику, словно бы должно произойти что– то непоправимое. Ты поддался и вышел в коридор, чтобы обнаружить её, лежащую на полу без сознания. И без дыхания. Твою ж рябь. К тебе моментально пришло осознание собственной беспомощности, поскольку ты мог влиять на её мир лишь в рамках этой квартиры. Словно бы здесь что– то пересекалось. Кроме этих видений и ветвящегося шрама во всю спину большего тот удар молнией тебе ничего не принёс. Хм, в рамках квартиры. Ты пробежался в поисках её телефона, и довольно быстро нашел его, после чего набрал самый частый номер в списке звонков, и, как только в динамике послышалось «алло», уронил гаджет на пол. Всё равно ты не можешь пробиться туда голосом. Тебе повезло даже не разбить экран, но на том конце связи были уже слышны звуки беспокойства. «Элечка, милая, только держись, я сейчас подбегу!», – если потревоженная тобой подружка действительно недалеко, то это успех. Ты кивнул сам себе и распахнул входную дверь настежь. Как, черт возьми, жаль, что ты не можешь её коснуться. С другой стороны, было бы куда страшнее, если бы мог. Это словно было по умолчанию, словно бы ваше касание значило бы смерть одного из вас. Смерть. Да блять! Ты выбежал на улицу. Счёт шёл уже на секунды. Ах, черт, только твой уродливый мир, шквалистый ветер перед грозой и алое море анемонов под окнами. Море волнуется раз. Когда ты вернулся в квартиру, её там уже не было, и тебе пришлось открыть дверь, благо что ты не выложил из кармана джинсов ключи. Ты закрыл дверь и медленно, словно на ватных ногах, прошёл в зал и безвольно рухнул в мягкое кресло, где вечерами обычно сидела она. Ты запрокинул голову, и положил руки на подлокотники, словно бы старое кресло было твоим троном, но ничего настолько горделивого ты сейчас не ощущал. Ты был вымотан, словно бы тебя покинули все чувства разом. – Твоё восприятие слишком ограниченно, почему ты не развиваешь его? – Потому что на кой хрен мне это сдалось, – глухо ответил ты в пустоту и тут же рывком поднялся, словно бы пробудившись ото сна, и понял, что кресло теперь стоит вовсе не в привычных тебе апартаментах, а на берегу серого моря. – Это неправильный ответ, – тебе пришлось обернуться, чтобы увидеть говорящего. Высокий, немного сутулый мужчина навскидку лет тридцати, в тяжелом пальто болотного цвета с серебряными пряжками-ромбами. Шатен. Глаза светло-карие. Нужно будет зарисовать несколько позже, если этот разговор будет важным. – Правильный ответ: я упёрся в первую же увиденную мной потустороннюю даму и свет на ней клином сошёлся. Он посмотрел на тебя так, будто бы его порядком позабавило твоё замешательство. – Но я тебя не виню в этом. У меня у самого есть зазноба в одном из миров, за которыми я привык наблюдать, – произнёс он. – Можешь звать меня Немо. Будем знакомы. – Эммануэль, – ты нерешительно протянул ему руку. – В этом не было нужды, я знаю тебя куда дольше, чем ты можешь себе предположить, – отозвался он, но руку всё-таки пожал. – Полагаю, далее ты поинтересуешься о том, где именно ты сейчас находишься. Заранее отвечу, что ты всегда одной ногой находишься здесь. Море волнуется два. Ты смутно помнишь этот мир, впервые на твоей текущей памяти ты видел его как раз таки в тот день со злополучной грозой, когда тебя угораздило остаться одним в поле воином. Ты… Хорошо помнишь, как волной по твоей спине прокатился разряд. Словно бы по поверхности воды. В тот день ты видел сомнительный сон со штормовым морем, вмиг тотчас успокоившимся, лишь стоило тебе начать приходить в сознание. Но отчего-то того, что было до грозы, ты не помнишь. Словно бы вся твоя память была каким-то вложенным знанием: кто ты, что ты есть? Это ведь всё не твоё, не чужое, не общее, ты всегда чувствовал себя настолько оторванным от реальности, словно бы щелкни ты пальцами и всё закончится, словно бы партия какой-то странной игры. Воспоминания уродливо застынут уродливыми морскими фигурами. – И она тоже всегда одной ногой здесь, если тебе интересно. Ты вскинул голову. Море волнуется три. Что он несёт, черт возьми? – Она твой якорь. Появится везде, куда ты захочешь попасть, – продолжил твой собеседник. – В свою очередь, ты являешься якорем для неё. Довольно простой, но завораживающий механизм действия. Направление отражения чтобы видеть сквозь то, что никому недоступно. Знаешь, я безмерно благодарен тебе за твою помощь с разработкой машины видений, это довольно неплохое подспорье, чтобы не тратить своё время попусту на излишние перерождения. Проживать всю жизнь целиком несколько утомляет, хотя… Если найти кого-то, с кем мог бы разделить вечность, это не настолько уныло. Ну или мне так кажется.  – Вам кажется, – безразлично ответил ты. – Во всяком случае я… Нахожу подобное существование крайне унылым в случае если этот кто-то не слышит тебя. Я бы даже назвал это изощренной пыткой. – Вот как? – он несколько печально улыбнулся. – Не знал, что тебе сможет быть знакомо чувство тоски. В любом случае, я вынужден попросить тебя о еще одной услуге. Машина работает идеально. Но я хочу попробовать выйти через неё в один из миров напрямую. Подходящую жертву в том мире я уже нашел. – Жертву? Что вы имеете в виду? И что могу сделать я? – О, полно, Эммануэль, ты наверняка вспомнишь, что именно, если увидишь машину. Прости, я постоянно забываю о том, что тебе тяжело переключаться между отсеками памяти после того, как ты долго останавливаешься где-либо кроме Серого мира, – он легко рассмеялся. – Мы пытались воссоздать ваш механизм видений через груду металлолома в подвале особняка. В целом у нас получилось, разве что теперь мне нужно немного больше. – И что я получу взамен? – Если всё пойдет так, как я планирую, то твой якорь должно будет выбросить на берег как только я покину Серый мир. Машина видений перестанет работать. Попрошу вас об одолжении последить за особняком, а также непосредственно после моего ухода запереть подвал и спрятать ключ. По возможности так, чтобы я не нашел. Швырни его в случайный мир, Эммануэль. Не горю желанием возвращаться без Иоланты, так что предоставим всё воле случая. Если случай принесёт мне ключ сам – что ж, так тому и быть. С этим он развернулся и пошел в сторону дома. Дома? Когда здесь успел появиться дом? Старый, можно сказать даже немного ветхий, в два этажа; по его белым стенам начинали ползти тонкие веточки лишайника, а древесина ступеней лестницы и половиц небольшой террасы казалась несколько рассохшейся и серой. Дом зиял проемами высоких окон, а входная дверь его была распахнута, словно бы приглашая войти. Однако твой собеседник направился к лестнице ведущей куда-то под террасу, вниз. Тебе ничего не оставалось, как последовать за ним.  На лестнице определенно было сыро, и здесь уже нашел своё место обитания мох, покрывающий плотным ковром боковицы ступеней. Он немного повозился с замком двери, которой оканчивался этот незамысловатый коридор, и затем вы вошли в подвал. Теперь ты вспомнил это место. Ты вспомнил, как вы с ним сидели здесь, ты описывал будущее устройство, а он создавал его, отчего-то в полной уверенности, что он будет работать, какие бы абсурдные детали механизма ты бы ни называл. Отчего-то ты вспоминал себя о двух голосах, что приводило тебя в некоторое замешательство, но ты предпочел счесть это лишь небольшим багом восприятия. Зря, мне кажется. – Ты заставил эту махину работать, причем я и сам до конца не понимаю, как, – твой собеседник кивнул в сторону дальней стены на которой расположилось девять экранов и большая панель управления с рычагами и кнопками. Рычаг против центрального экрана был вывернут на удержание. В центральном экране был виден абсолютно такой же особняк, в том же состоянии и тех же цветах – белыми стенами и позеленевшей от времени крышей. – Она ведь работает просто потому что я так хочу, – ты начинал вспоминать. – Вероятно, так и есть, - согласился он. – Так вот, именно поэтому мне нужна твоя помощь. Вероятно, мне придётся несколько повредить машину, но мне в любом случае нужен гарант того, что я выпаду именно туда, куда планировал.  – Там сейчас с минуты на минуту будет проводник Шедоузгона, я думаю, вас подхватят в случае чего, – хмыкнул ты. И откуда ты знаешь всё это? Впрочем, это именно то, что я хотел сейчас услышать. – О, аКайо будет довольно кстати на это самое «в случае чего», – твой собеседник явно был доволен услышанным. – Так ты поможешь? – Конечно. – Премного благодарен, – кивнул он.  Вы вновь пожали друг другу руки, после чего ты коснулся центрального экрана, заставив его поверхность подёрнуться рябью.  Твой собеседник немного разбежался и прыгнул в созданную тобою брешь реальностей, вытянув вперед левую руку, на которой на мгновение блеснула ядовито-зелёная эмаль, тут же рассыпавшаяся по всей панели управления мелкими осколками, лишь стоило мне пройти сквозь брешь. Итак, благодарю тебя, мой друг, теперь я уже на шаг ближе к тому, чтобы сделать свою вечность чуть менее унылой, что бы ты мне не говорил. И не серчай, море моё, когда увидишь своё отражение. Верно, ты уж наверняка позабыл, как именно возвращается якорь.