***
Что-то точно изменилось после смерти Тени бабочки. Минхо, Джисон и Гроза шли вперед, ступая по холодным булыжникам. Каждый утопал в собственных мыслях. Поэтому никто и не решался заговорить вслух о своих тревогах. Когда впереди вырос знакомый угольный еловый лес, друзьям стало легче. Камни создавали ощущение бесконечной бессмысленной пустоты. От такого пейзажа хотелось поскорее избавиться. А высокие деревья, пусть и не сияли, подобно изумрудам, как в иллюзиях Тени бабочки, но прятали за своими кронами неизвестность. Она могла оказаться, как чем-то приятным, так и средоточием зла. Вскоре и лес надоел команде. Ведь ничего особенного за деревьями не появилось. Мимо не промчалась ни одна лунная тень, заблудший темный лоскут, оторвавшийся от тучи. Сейчас каждый из команды смог бы разделить чувства этого лоскута. Ведь, хоть и оставались вместе, друзья шли рука об руку с одиночеством. — Там что-то дымится! — заметил Джисон. — А это точно не гребаный туман? — устало спросил Минхо. — Нет! Скорее! Вдруг кто-то в опасности! Друзья ничего не успели сказать Хану — он рванул в сторону темного дыма. Остальные побежали за ним, пусть и неохотно. Джисон остановился, когда увидел перед собой небольшой дом — источник клубов дыма. Когда изобретатель решился подойти ближе, под его ногами что-то хрустнуло. Хан опустил взгляд: на земле лежала, покрытая пылью, сломанная на две части, вывеска. Джисон поднял ее части и сдул пыль с каждой, а затем попытался прочесть надпись. — Ерунда какая… Он так увлекся неизвестными словами, что не заметил, как сзади к нему подошли друзья. — И правда. Дом дымится, — удивился Минхо. — Ичон яеф, — произнес Джисон. — У тебя при падении мозги случайно не выпали из головы? — взмахнул пушистым хвостом Гроза. — Я нашел здесь эту вывеску. Но не могу разобрать слова… — Давайте лучше посмотрим, что внутри дома, — предложил Минхо. — Мои силы немного восстановились. Огонь стал еще одной конечностью Ли. Закрывая глаза, Воля пламени больше не видел синюю сердцевину пламени: «Я никогда не думал о собственном сердце, чтобы то качало кровь». Поэтому он решил не задумываться и об источнике магии. Минхо было достаточно короткого отдыха, чтобы на создание бледно-огненного барьера для себя и друзей хватило сил. — А он все ровнее и ровнее. Скоро будет похож на идеальный стеклянный шар, — Джисон рассматривал заклинание Минхо, все еще держа части вывески в руках. — Ой да брось, — засмущался Ли. — Это пустяк. «Давай, хвали меня, Хан Джисон. Наконец-то!», — какая-то сущность внутри Минхо, напоминающая ребенка, прыгала на его органах, как на батуте. — Повезет, если получится отдохнуть там, — наполнился надеждой Гроза. — Шерстяные, оказывается, тоже быстро устают, — хихикнул Джисон. Гроза запрыгнул на плечо изобретателя и укусил его ухо. — Ай! — Знай свое место, кожаный. Минхо посмеялся. Всю дорогу до дымящегося дома ему не хватало тепла друзей. Он знал, что мысли, засевшие в глубине разумов, никуда не делись. Но его радость не испугалась их: «Все будет хорошо, пока мы вместе».***
Тогда рождество стояло на пороге. У кого-то была вечеринка с печеньем. Другие нашли родственную душу. А некоторые влюбились до беспамятства. «Фею ночи» окутало магическое тепло, как в сказке, которую рассказывают у камина перед сном. Сияние гирлянд, ароматы еды и уютная мебель больше напоминали атмосферу родного дома. Она стала явной, когда клуб почти опустел. Ли Минхо и Хан Джисон, промокшие от снега, принесли коробки с печеньем — подарком всей группе от госпожи Ли Дохи. — Это награда за то, что я и Со отдувались за всех? — поинтересовалась вспотевшая Аврора. — Извини, просто Юнь Хэ приболела. Мы должны были провести время с ней, — Минхо не знал, как себя чувствовать: предателем или хорошим другом. В клуб вошли замерзшие, но держащиеся за руки, Феликс и Хенджин. — У-у! Это было ожидаемо! — Чанбин сразу заметил изменения в друзьях. — О, ребята! — обрадовался Джисон. — А у нас тут печенье от твоей мамы, Ли. — И глинтвейн, — сделал глоток из своего бокала Чанбин. Он улыбнулся «пламени» напитка, которое разбежалось по всему телу. — От моей мамы… Пока друзья общались, распивая глинтвейн, наедаясь печеньем, Минхо наблюдал за задумчивым Феликсом, который пялился в помятый белый листок бумаги. Когда Минхо и Джисон приняли печенье с этим письмом, в Ли незаметно пробрался холодок: все из-за ее имени. Никто не знал, что Минхо давно знаком с госпожой Ли Дохи. Он не рассказал об этом даже Джисону. Глядя на Феликса, Минхо догадывался, что в письме госпожи, адресованном собственному сыну, есть важная информация. Но Минхо так и не решился спросить о содержании у самого Феликса. — Аврора! Дорогая Аврора! Свет «Сигареты соседа»! — Хенджин успел напиться. — Я бы сказал, огонь, — Чанбин подмигнул Авроре. — Какие же вы милашки, — хихикнула Лазарус. — Мы очень рады появлению такого талантливого человека в нашей группе. А потому… — Хенджин вынул из кармана штанов серебристую маленькую коробочку. — Та-дам! Хван встал на одно колено. Этим он приковал взгляды не только Чанбина и Джисона — сам Феликс отвлекся от письма и повернулся к друзьям. Минхо тоже взглянул на красавицу-подругу. Хенджин открыл коробочку перед Авророй. И она чуть не ослепла от сияния серебряного кольца с изумрудом в форме кошачьей лапки. — Милая Аврора, прошу тебя, выходи за нас, — Хенджин заметил, какими большими стали глаза басистки, — выступать на сцену завтра, а то… глинтвейн выйдет к зрителям вместо всех нас. Участники группы и Минхо рассмеялись в один голос. — Выйдет, да еще и в неподобающем виде! — добавил Чанбин. Аврора раскраснелась и щелкнула Хенджина по лбу. — За что, госпожа Лазарус? — Заменяю госпожу Совесть, — Аврора надела кольцо, — но все равно спасибо. Правда, спасибо. Это… так мило. Глаза Лазарус заслезились. — Ну, чего ты? — Хенджин обнял басистку и погладил ее по голове. Минхо, Джисон и Чанбин хотели подойти к Авроре. Но Феликс опередил их. Он встал перед басисткой. Однако, не с намерением утешить ее. Несмотря на это, сквозь привычный камень его лица пробилась таинственная эмоция. Только Минхо заметил ее. Она напомнила ему собственное отражение в зеркале в день смерти Шайни — отражение человека, потерявшего шанс спасти кого-то дорогого. — Мне жаль. Затем Феликс вышел на улицу. Минхо задумался: «Кого ему жаль? Себя, всех нас? Что же в том письме?». — Не волнуйся, Аврора. Ему, наверное, снова карты что-то не то сказали, — Чанбин попытался успокоить подругу.***
Внутри странного дома дымилось почти все. Даже то, что, казалось, было крупными обломками деревянной сцены. — Такие черные. Прямо как ты, Гроза, — улыбнулся Минхо. Джисон рассматривал круглые столы: осколки их зеркальных поверхностей. — Здесь много столов и стульев, сцена… Это место очень похоже на то, что я видел в иллюзии, навеянной Тенью бабочки. — Не из этого мира? — Минхо вспомнил иллюзию, в которой ему самому пришлось оказаться. — Верно. Гроза запрыгнул на барную стойку, за которой лежали горы разноцветного стекла, покрытые пылью. Он осмотрелся, но ничего интересного не нашел. — Призрачность не перестает удивлять. Огня нет, но все вокруг дымится, покрытое пылью, словно настоящий пожар был здесь очень давно, — размышлял Джисон. — Глядите. Минхо раздвинул тонкие дырявые шторки, которые скрывали большой шкаф. В отличие от остальных предметов дома, он не был покрыт пылью. — Я открою, — вызвался Ли. Он смело распахнул двери шкафа. Внутри команда увидела несколько полок. Все вещи, расположенные на них, имели красные нити. — Как в том лесу, — вспомнил Минхо. Джисон взял небольшую пробирку, которую заметил среди прочих вещиц. — Хм, странно, на ней стикеры в виде сердечек, — изобретатель рассмотрел пробирку, — а так она ничем особенным не отличается. У меня много подобных. — Смотрите, — Минхо показал друзьям серебристую коробочку. — Что там? — прищурился Джисон. Ли открыл коробочку и вынул из нее кольцо с изумрудом в форме кошачьей лапы. Он не знал почему, но его душу на мгновение охватил порыв разъяренного ветра. — Напоминает твое кольцо. Пока Минхо рассматривал украшение, Хан нашел атласный черный бант, который, как и лабораторная пробирка, показался ничем не примечательным. Джисона привлекло другое. Увидев фотографию, большая часть которой обгорела, он чуть не упал. Если судить по запаху, фото горело совсем недавно. — Иисус… — Что случилось? — Минхо отвлекся от кольца и взглянул на фото. — Не может быть! На уцелевшей части фотографии друзья увидели самих себя, обнимающих друг друга. Рядом стоял парень с зелеными волосами, которого Минхо не помнил. Зато Джисон отлично знал его… Но поразило до глубины души их совсем не это. — На фоне это самое здание с вывеской, — Джисон прищурился. — «Фея ночи»? — Невероятно… Мы нашли фотографию из нашего мира, — осознал Минхо. — Так, чувствую, у вас мозг закипает. Давайте немного отдохнем. А позже все обдумаем, — предложил Гроза. Побродив по комнатам еще какое-то время, друзья поняли, что дым не опасен. Он напоминал иллюзию. Гроза объявил дом лучшим местом для отдыха, потому что дым будет отталкивать лунных теней. Минхо и Джисон нашли маленькую комнатку, которую наполняли одна лишь кровать, да комод. — Наконец, можно поспать на чем-то мягком, пусть и обгоревшем! — обрадовался Минхо и плюхнулся на кровать. Хан аккуратно лег рядом. Друзья глядели в потолок и долго не решались заговорить друг с другом, хоть и понимали, что волнует их многое. Все вокруг продолжало дымиться, перенося сознания друзей в их собственные сложные миры. — Как ты понял, что мы выживем, если заморозим пруд? — начал разговор Минхо, не поворачиваясь к Хану. — Это было лишь догадкой. — Что?! — Ты сам видел мощь Тени бабочки. Я догадался, что он создал хранилище силы специально для лабиринта. Оказалось, оно было прудом, как я и предполагал. После его уничтожения Тень бабочки потерял и силу, и опору под ногами. Он не смог применить магию, чтобы защитить себя от падения. Хоть Тень бабочки и был хитрым врагом, прислужником лунной ведьмы, Минхо таил в себе горькую грусть от его смерти. Он вдруг понял, что не хотел бы увидеть чью-то кончину снова. — Удивительно, твоя электрогитара уцелела. Жаль, моя катана разбилась. — Выкуем новую. — Надеюсь, не придется. Я бы хотел попасть в тот мир на фото, где не нужно оружие. «Наивный Ли Минхо, ты даже не задумываешься, что тот мир может оказаться намного опаснее Призрачности», — Джисон не стал произносить это вслух. — Мы уже сталкивались с ложью красивой картинки. — Ты сказал, что мы найдем наш мир, несмотря ни на что. Джисон еле заметно улыбнулся. — После Тени бабочки остались перчатки… — это больше всего волновало Минхо. — С красной нитью. Что ж, есть у меня предположение. Хан повернулся к Ли, но тот продолжил лежать на спине. — Когда человек умирает и превращается в лунную тень, от него остается какой-нибудь предмет. Возможно, красная нить связывает человека с вещью, позволяющей ему выжить в Призрачности. После смерти хозяина нить рвется, что доказывает пушистый конец. Предмет не может функционировать так, как раньше. Однако, его и нить все еще можно переделать в хранилище силы. Ли Минхо мог слушать Джисона целую вечность. Когда Хан интересно рассказывал о вещах, которыми увлекался, то нравился Минхо еще сильнее. — Надеюсь, мы узнаем больше, — Ли все-таки повернулся к Хану. Они могли бы ненавидеть друг друга за противоречивые чувства, но никому этого не хотелось. Минхо взял Джисона за руку, не сжимая ее слишком сильно. Сейчас ему было достаточно смотреть на милое лицо изобретателя. А тот и не был против. Внутри Хана две части сопротивлялись друг другу. Мозг помогал победить той, что хотела бы избавиться от касаний Минхо. Но даже так верх одерживала другая. Сердце ей помогало или нечто иное, она все равно была в сто раз сильнее. — Воля пламени… — Тс, — остановил Джисона Минхо. — Когда найдем наш мир, у нас будет время все обсудить. — Никого не забыли? Гроза запрыгнул на кровать и улегся между Джисоном и Минхо. — Погладьте меня, что ли. Ли наблюдал за Ханом, гладящим святого кота. Пусть шерсть Грозы и обгорела, от этого кот не стал менее красивым. «Как бы мне хотелось, чтобы все так и оставалось. Мы втроем беспечно лежим на кровати и наслаждаемся друг другом», — мечтал Минхо. Уютом в этом доме и не пахло, но рядом с изобретателем и котом Ли чувствовал себя прекрасно где угодно.***
Дорогой Феликс, не смей ненавидеть меня за мое решение. Ты же сам понимаешь. Я не без причины прибегла к такому способу спасти всех вас. Понимаешь ведь? Очнись, Феликс, это единственный способ. Быть хранителем карты полной луны не так уж плохо, как ты думаешь. Скоро все будет хорошо. Твоя мама, Ли Дохи.