***
В его квартире никогда не бывали посторонние люди, но Сан не почувствовал ни капли неловкости от того, что впустил кого-то в свой дом. Он не почувствовал ровным счётом ничего. Они практически не разговаривали, а выпив несколько бутылок пива и вовсе замолчали на долгие минуты. Сан прикрыл глаза, чувствуя лёгкое головокружение. Он не привык пить так много, не привык пить с кем-то, но не мог сказать, что это ощущалось как-то неправильно. В тот момент ему было слишком комфортно, и он не помнил, испытывал ли что-то такое когда-либо в своей жизни. Он чувствовал взгляд Уёна на себе, и долго боролся с тем, чтобы сказать что-то. Сан позволил Уёну делать то, что ему хотелось, и если это было желание оказаться у него дома и напиться, а потом рассматривать его лицо, то так тому и быть. Он начал позволять ему слишком много вещей задолго до этого дня. — Что-то не так с моим лицом? — Сан не выдержал и спросил Уёна, чувствуя, как волны жара снова и снова скользили по его коже. — Вообще-то, ты довольно симпатичный. Ты знал об этом? — Уён похлопал Сана по щеке. Его рука была теплая и слегка вспотевшая, но это ничуть не смутило Сана. — У тебя есть девушка? — Нет. — Конечно, с твоей работой у тебя её нет. Или, может быть, у вас с Сонхва что-то есть? Нет ничего страшного в небольшом служебном романе. Сан фыркнул от абсурдности этого предположения и, открыв глаза, повернулся к Уёну, пытаясь сфокусировать взгляд. Всё слегка расплывалось, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы лицо Уёна наконец-то приобрело знакомые чёткие черты. — У меня нет на это времени. — Но тебе нравятся парни или девушки? — Уен хихикнул, заставляя недавнее трепетное чувство вернуться к Сану, но в этот раз оно будто бы стало сильнее. — Думаю, что оба варианта, — Сан пожал плечами и зевнул. Его клонило в сон, но он знал, что всё равно ещё долго не сможет отключиться. Он был удивлён тому, как легко признался во всём Уёну, но не чувствовал ожидаемого стыда. Возможно, алкоголь сыграл свою роль, и на утро он пожалеет о том, что не сумел себя проконтролировать, но это казалось чем-то далёким и незначительным. Сан хотел избегать последствий следующего дня как можно дольше, даже несмотря на то, что чувствовал тяжелую усталость во всём теле, а сонливость всё больше брала верх над ним. — Чёрт, извини, уже поздновато, я пойду домой, — Уён встал, и Сан схватил его за руку быстрее, чем сообразил, что делает. Останься ещё чуть-чуть. Я не знаю, почему хочу этого, но мне так спокойно в твоём присутствии. — Ты можешь остаться, если хочешь, — Сан чувствовал ускорившийся пульс Уёна под своими пальцами, и в его глазах начало жечь. Всё, что он делал, было из эгоистичных побуждений, он хотел и брал, не думая о том, было ли у Уёна желание отдавать. — Ты боишься меня? Сан отпустил его руку, и затаил дыхание, ожидая услышать ответ. — Конечно, нет. — Ты боишься его? — предположил он, наблюдая за тем, как исказилось лицо Уёна. Сан был прав, но так хотел ошибиться. — Он в могиле. Он мертв. Твой дом принадлежит только тебе. — Я знаю. — Ты можешь остаться, это не проблема. — Я останусь. И он остался в квартире Сана. Уснул на его диване, свернувшись калачиком, и его сон был таким спокойным, что Сан даже слегка завидовал. Ещё какое-то время он рассматривал Уёна, его расслабленные черты лица и родинки, которых хотелось коснуться и соединить друг с другом невидимой линией, превратив в созвездия. Это было действие алкоголя и усталости. Это был тяжелый день. Это был день, когда Сан впервые захотел, чтобы кто-то не уходил от него.***
Уён ушёл рано утром, прощаясь не поднимая головы, и Сан подумал, что это был последний раз когда они видели друг друга. Им было нечего стыдиться, между ними не произошло ничего, о чем можно было жалеть. Но Сан всё равно пытался понять, что могло быть причиной столь резкой смены настроения Уёна. Он вспомнил страх в его глазах, вспомнил, из-за чего они вообще были знакомы, и это отозвалось уже знакомой тянущей болью в груди. Он даже не мог представить, какой была боль Уёна. Сан пытался прогнать эти мысли, забыть об Уёне навсегда, словно его никогда не существовало. Всё связанное с ним отвлекало его от работы, заставляло чувствовать, и чувствовать непривычно много. Это состояние никак не хотело отпускать его, и накатывало волнами, не давая сосредоточиться на рутинных вещах. В конце концов, он убедил себя в том, что у Уёна не было причин вести себя иначе. Он сделал то, ради чего приходил, и даже если вечер пошел не по его плану, это не значило, что что-то в его намерениях должно было измениться. Сану было трудно это признать, но спустя несколько дней мучений он убедил себя в том, что Уён больше никогда не появится в его жизни. Сан был хорош во вранье. Он врал о своём сочувствии, о том, что чувствовал хоть что-то к окружающим. Но больше всего он врал самому себе, что ему было безразлично, что он больше не видел Уёна. Он почти перестал занимать его мысли, но время от времени все равно возникал в его голове, словно призрак, решивший стать персональным наказанием. «Чего же ты хочешь?» — хотел спросить Сан. — «Чего хочу от тебя я?» Наверное, Уён испытывал то же самое, а может быть, его призрак был куда хуже. Сану было страшно узнать, каким он был, как сильно заставлял страдать. Насколько хуже, чем при жизни, он вел себя, если Уён боялся возвращаться домой? Мертвецы не отвечали на вопросы, на мольбы родных, о чём-то могли сказать лишь их тела. Сан не помнил ничего о мертвеце Уёна, только расположение его могилы прочно вцепилось ему в память. Он шёл, желая спросить о многом, зная, что не получит ответа. Он шёл, чтобы убедиться в очередной раз, что на могиле лежали только давно засохшие цветы, которые тоже что-то значили, о чем-то говорили мертвецу, а может быть и окружающим. «Призрак, как давно ты здесь?» — подумал Сан, через силу продолжая двигаться ближе к нему. Несколько десятков шагов превратились в бесконечность. Сан сжал в кулаки вспотевшие ладони, встав на расстоянии вытянутой руки от призрака, и он тут же обернулся, словно ждал именно его. — Я так и знал, что это ты, — Уён улыбнулся и, встретившись с Саном взглядами, повернулся обратно. Свежих цветов не было ни на могиле, ни в его руках. Сан бросил взгляд на могильную плиту, впервые решившись посмотреть на имя того, кто стал причиной их очередной встречи с Уёном. «Ким Соджун» — конечно, он не помнил этого имени. Как не помнил и множество других. Единственное имя, которое он запомнил за последнее время — имя Уёна. Сан решился сделать шаг, затем ещё один, пока не поравнялся с Уёном и не взглянул на его лицо. Он ожидал увидеть что угодно, но не безразличие. — Как он умер? — неожиданно даже для самого себя спросил Сан. — Не отвечай, если не хочешь. Уён тут же напрягся всем телом, но это длилось считанные секунды. Дёрнув плечами, он неожиданно ухмыльнулся. — Как тебе повезло, что ты не запоминаешь это дерьмо. Держу пари, он был отвратительным месивом, но ты отлично справился, потому что в гробу он был почти таким же, как всегда, — слова давались ему нелегко, но Уён упорно преодолевал то, что сдерживало его всё это время. Сан не торопил его. Сложив руки на груди, он рассматривал могилу Соджуна, почерневшие розы, которые когда-то приносил Уён, и терпеливо ждал, зная, что когда Уён продолжит говорить, это заставит его ненавидеть мертвеца ещё сильнее. — Мы поссорились, по-крупному. Соджун никогда не бил меня по лицу, ему слишком нравилась моя внешность, но в тот день он был очень зол, и пока я пытался прийти в себя и смыть кровь, он уже ушёл. Я не думал, что он вернётся до утра, но он напился и решил приехать обратно. Он звонил мне, угрожал убить меня, и хотя я знал, что он этого не сделает, я все равно был в ужасе. Я выключил телефон и убежал из собственной квартиры, гулял всю ночь и не понимал, за что он так со мной. Уён пожал плечами и шумно выдохнул, собираясь с силами, чтобы продолжить. — Когда я включил телефон, там было всего два сообщения: одно от него и одно от его брата. Последним сообщением Соджуна для меня было: «Я забью тебя до смерти, а потом покончу с собой.», и похоже, что карма решила помочь ему. Он погиб в автокатастрофе, врезался в ограждение, потому что был слишком пьян. Сан никогда не понимал, как правильно утешать людей. Но нужно ли было Уёну его сочувствие? — Обычно люди говорят, что сожалеют о чьей-то потере, — Уён горько усмехнулся и посмотрел на Сана, и его лицо тут же смягчилось. Когда он говорил о Соджуне, он был напряжен так, словно неосознанно думал, что боль и упоминание мертвеца были чем-то неделимым, что следы от ударов вновь расцветут на его теле. Но когда его мысли не были заняты Соджуном, Уён полностью преображался, и таким Сан хотел его видеть всегда. Оставить его в своей памяти, как человека, наконец-то не чувствующего тяжести и грусти на сердце. — Но я не сожалею. — Конечно, — Уён кивнул, и Сан почувствовал неожиданное желание обнять его, потому что на миг он показался слишком маленьким и уязвимым. — Я тоже. Сан знал, что чувства никогда не смогли бы возобладать над профессионализмом. Это было непозволительно. Но сама мысль о том, как это могло на него повлиять, отчего-то встревожила его. Если бы он знал, что за человек был Соджун, смог бы он сделать свою работу столь же идеально, или презрение, что он испытывал, взяло бы верх? Ему всегда было всё равно, но почему-то именно в отношении Соджуна его принципы давали трещину. Сан никогда не позволил бы себе вольность в работе, но это было до того, как он встретил Уёна, до того, как он начал что-то чувствовать. До того, как он понял, как плохо Соджун обошёлся с человеком, который стал небезразличен ему. — Что-то не так? — голос Уёна прозвучал прерывисто и настороженно. Он коснулся щеки Сана подрагивающими пальцами, заставляя его повернуться и посмотреть на него. — Ты не обязан прощать его, — сказал Сан скрипучим голосом, как будто у него в горле был песок. Он слегка подался вперед, навстречу прикосновению, удивляясь тому, как открыт он был к подобной тактильности. — Я никогда не прощу его, он этого не заслуживает. Чего он заслуживает, так это быть здесь, — Уён кивнул на надгробие и слабо улыбнулся. — Я обещаю, что это последний раз, когда я прихожу сюда. Сан почувствовал, что все его внутренности сжались и превратились в болезненное месиво. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог. Ему было так больно, что он испугался, что может не сдержаться и расплакаться. Это было прощание не только с Соджуном, но и с ним? Сан так настойчиво хотел услышать слова о том, что Уён перестанет приходить на кладбище, но теперь они вызывали у него желание вцепиться в собственное горло, лишь бы прогнать все разом нахлынувшие чувства. Уён, казалось, заметил эту резкую смену настроения, потому что его лицо стало озабоченным и будто бы грустным. Он прищурился, его рука снова легла на щеку Сана, мягко перемещаясь к линии челюсти, а затем к подбородку. Прикосновение к губам было едва уловимым, и он одёрнул руку так быстро, словно обжёг пальцы. Сан пребывал в странном ступоре, но в то же время он навязчиво хотел прижать Уёна к себе и попросить его не уходить, не оставлять его одного. Сама мысль вызывала у него отвращение, потому что в этом случае он был ничем не лучше Соджуна. Он не должен был лишать Уёна свободы, которая далась ему через такое количество страданий. Да, ему тоже было больно, он был на грани того, чтобы слёзно начать умолять не покидать его, пока силы не иссякли бы окончательно. Может быть, именно это испытывали люди, которые кого-то потеряли? Невыносимая боль под рёбрами, желание плакать, пока в теле не останется слёз, и тонны глупых мыслей, которые злили и пугали одновременно. «Не оставляй меня», — он почти набрался смелости произнести это вслух, потому что Уён был жив и всё ещё здесь. Он не был мертвецом, который не услышит ни слова. Но вместо этого Сан стиснул зубы и упрямо посмотрел Уёну в глаза. — Я рад это слышать, — сказал он, мечтая исчезнуть, потому что дрожь в его голосе была слишком очевидна. Сан начинал искренне ненавидеть то, каким становился рядом с Уёном. Уён спрятал обе руки в карманы и пожал плечами. Его щёки порозовели, и Сан не мог понять почему, ведь на улице было не так холодно. — Так это всё? Это прощание? — продолжил он и прикусил нижнюю губу так сильно, пока не почувствовал металлический привкус на языке. Уён кивнул и внезапно взял Сана за руку, молча уводя его от могилы. Они направились к выходу с кладбища в полной тишине, и Сан попытался сосредоточиться на звуке их шагов по гравию, стараясь отвлечься от того, что его сердце стучало невыносимо громко. Когда они остановились, это было уже за пределами кладбища. Встав недалеко от входа, Сан осторожно повернулся назад, окидывая взглядом могилы, и почувствовал жгучее желание никогда не возвращаться, даже если ему больше некуда было идти. — Сан-а, посмотри на меня, — сказал Уён, сильнее сжимая его руку, чтобы привлечь к себе внимание. Сан немедленно подчинился, испытывая смешанные эмоции по поводу того, что он услышит. — Я не собираюсь возвращаться сюда, но не могли бы мы… Может быть… Встречаться время от времени? Если ты не против. Сан не смог сдержаться и улыбнулся, чувствуя, что липкое ощущение холода у него внутри тут же растворилось, словно его никогда не было. Словно не он несколько минут назад хотел заплакать. — Ты что, проглотил язык? — Уён ухмыльнулся, плохо скрывая за этим откровенное беспокойство. Но Сан не мог ответить, ему нужно было несколько секунд, чтобы осознать до конца, что он услышал. Он улыбнулся шире, неловко приближаясь, чтобы обхватить Уёна за плечи, и наклонил голову, осторожно вдыхая запах его горьких духов, которые почти исчезли с кожи, но все ещё были на ткани толстовки. — Да, я думаю, мы можем это делать, Ён-а, — сказал Сан, и Уён ответил неожиданным быстрым поцелуем в щёку. И это ни на секунду не показалось неправильным, как будто это было самое естественное, что он мог сделать, даже несмотря на то, что они впервые были так близко друг к другу. Да. Может быть, для него это не было прощанием.***
— Я думаю, мне нужен помощник, — Сан тяжело вздохнул и украдкой взглянул на Сонхва, который старательно делал вид, что не услышал его. Таким сосредоточенным на работе он не выглядел никогда. Сан был главный, и если он что-то решил, Сонхва мог только принять это как должное. Но Сану нужно было одобрение собственных действий, нужно было услышать, что он не совершал огромную ошибку, пусть даже это было нечто незначительное. Он чувствовал себя словно ребенок, который оглядывался на своих родителей в поисках подтверждения того, что всё делал правильно. Вот только родители Сана давно умерли, и никогда бы не одобрили того, что он решил сделать. Он давно стал слишком похож на отца, и должен был оставаться таким. Абсолютно опустошенным, вечно пропадающим на работе; человеком, смерть которого не станет оплакивать даже его семья. Но в случае Сана у него её просто не осталось. — Скажешь что-нибудь? — Сан нетерпеливо заламывал пальцы на руках, надеясь услышать то, что хотел. Казалось, Сонхва решил полностью игнорировать его и дальше. Плавно передвигаясь по помещению, он даже не утруждал себя тем, чтобы пересечься взглядами. Сонхва не обдумывал свой ответ, он давал возможность сказать что-то ещё, но Сан так и не решился произнести всё остальное, что занимало его мысли. — Если ты так решил, значит так тому и быть, — наконец, сказал Сонхва, отвлекаясь от тела перед ним. Его безразличное выражение лица сменилось на понимающую улыбку. Если бы кто-то знал Сана так же хорошо, как он, то они бы согласились, что это решение надо было принять ещё очень давно. Сан занимался этим делом не потому что хотел, а потому что давным давно ему не предоставили выбора. И что бы ни было причиной тому, что он понял, что мог выбирать, Сонхва был рад и не скрывал этого. Благодарно кивнув, Сан присоединился к работе, полностью отстраняясь от своей эмоциональной стороны, которая умоляла его сбежать в ту же секунду. Он снова был безразличен и холоден, методично выполняя свою работу. Лицо мертвеца перед ним было привычной обезличенной маской, но Сан решил остановиться на мгновение и рассмотреть его. Мужчина сорока лет когда-то имел довольно приятную внешность, но теперь всё было иначе. Теперь его тело трансформировалось в нечто отталкивающее, покрытое сетью коричнево-зеленых вен, просвечивающих сквозь его кожу. Они должны были сделать всё возможное, чтобы спрятать эти изменения. Сану казалось, что этот мужчина был тем, о ком многие будут скорбеть. Он никогда не смотрел на мертвецов вот так, никогда не думал о том, какими они были, какой была их жизнь, потому что это никогда не имело значения. Какая разница, если в конечном итоге они все превращались в ничто? Сан прерывисто выдохнул, чувствуя невероятную тяжесть в груди. Это была грусть, он научился её различать не так давно. «Мне жаль», — подумал он, возвращаясь к работе. Чёрт, работы было очень много. Она была бесконечная, вызывающая отвращение, пронизанная такой же гнилостной сетью, как и та, которая опутывала тело мужчины на столе. Эта работа была его бременем, она удерживала по ногам и рукам, не давая сбежать. Сан знал, что не сможет сделать это сам, он пытался. Но может быть теперь что-то изменилось? — Это из-за него? — настороженно спросил Сонхва, даже не пытаясь совладать с ухмылкой на лице. Сан удивленно уставился на него, отвлекаясь в очередной раз. Он хотел закончить работу как можно быстрее, но Сонхва словно заметил эту торопливость в его действиях, и не смог упустить возможность подколоть Сана. — О чём ты? — Я о том парне, который ждёт тебя после работы чуть ли не каждый день. Уён, да? Сан напряженно сглотнул ком в горле. Сонхва был прав, и даже сегодня они договорились о встрече. Это не было тайной, но в то же время Сан не видел смысла в том, чтобы рассказать обо всём, что происходило между ним и Уёном. Он сам с трудом понимал, как можно было назвать их встречи, кем они приходились друг другу. Единственное, о чём Сан мог сказать с уверенностью — он давно перестал думать, что каждый раз мог стать последним. Сан не знал, лукавил ли Уён, когда говорил о том, что он всегда проезжал мимо кладбища, когда добирался с работы домой. Он принял сказанное так просто, не желая задумываться, каковы могли быть причины для лжи. Да и был ли смысл строить теории. Самое главное, что когда закончится рабочий день, они снова увидятся, и Сан будет чувствовать себя живым хотя бы какое-то время. Он понимал, что изменился, но не думал, что это будет заметно. В конце концов, неопределенно покачав головой, Сан вновь нашёл в себе силы сконцентрироваться. И он мог похвалить сам себя за то, с каким упорством и мастерством он игнорировал многозначительные взгляды напарника весь оставшийся день. Неужели они с Уёном действительно виделись так часто, что он с трудом мог представить себе вечер без встречи с ним?***
О, Уён повлиял на его жизнь сильнее, чем Сан предполагал. Делегировав часть работы помощнику, у него появилась возможность сталкиваться с мертвецами как можно реже, но более того, у Сана появилось свободное время, которое было абсолютно нечем заполнить. Оказывается, в его жизни были только работа и Уён. Поначалу, это пугало его. Сан чувствовал себя потерянным и таким одиноким, как никогда раньше. И если бы Уён не придумывал ему занятия, Сан бы давно вернулся к старой жизни, стараясь забыть, почему так хотел от неё сбежать. Его жизнь была пустой, но упорядоченной, теперь же превратилась в хаос. Но Сан находил в этом спасение. Хаос был жизнью. Очередной рабочий день прошёл для него словно в тумане. Получив прощальный ехидный взгляд от Сонхва, Сан прислонился спиной к холодному ограждению и терпеливо ждал. Несмотря на вечернюю прохладу, в его груди пульсировало тепло. И он знал, что как только их с Уёном глаза встретятся, это тепло превратится в жар, от которого непременно покраснеет кожа на его щеках. Как же он был прав. Как только Уён подошёл к нему, на секунду Сан забыл как дышать. Он всё ещё не понял до конца, что именно это значило, но это вызывало у него противоречивые чувства. Это хотелось детально изучить, но в то же время отбросить как можно дальше. — Сегодня довольно прохладно для прогулки по парку, — сказал он, покосившись на Уёна, который едва ли был одет более подходяще погоде. — О, да ладно тебе. Если боишься замерзнуть, можешь взять меня за руку, — Уён широко улыбнулся, но Сан ничего ответил, потому что попросту не понимал, было ли сказанное шуткой или нет. Показательно засунув руки в карманы куртки он кивнул в сторону, молча предлагая пойти подальше от кладбища. К вечеру на улице стало ещё холоднее, и прогулка приносила не так много удовольствия, как хотелось бы. Они снова разговаривали ни о чём и обо всём сразу. О работе Уёна и его учениках в танцевальной школе, о его недавней встрече с братьями, и даже о Ёсане. Сан не хотел говорить о себе и своей работе, поэтому наслаждался эмоциональными рассказами Уёна, старательно скрывая то, что его потряхивало от холода. — Если ты почти всё время проводишь на кладбище, как ты понял, что тебе нравятся и парни и девушки? — неожиданно спросил Уён и нагло ухмыльнулся, а затем скривился в преувеличенном отвращении. — Только не говори, что по трупам. — Ты отвратителен, — Сан закатил глаза и уставился под ноги, рассматривая землю, покрытую инеем. Он совсем забыл, что скоро наступит зима. Раньше он тоже не обращал на это внимания, но теперь он почувствовал давно забытое предвкушение. Мысленно он загадал увидеть в этом году первый снег, не зная, почему у него возникло такое желание. — Занят в субботу, как и всегда? — Уён вырвал его из задумчивости, подхватив Сана под руку. От него распространялось приятное тепло, но как это было возможно? Почему ему не было холодно? Может быть в нём просто было больше жизни? Сан прильнул ближе, объясняя себе это тем, что слишком сильно замёрз. — Мне напомнить тебе о том, что людей хоронят даже в выходные? — угрюмо ответил он, осторожно наблюдая за реакцией Уёна. Тот натянуто улыбнулся в ответ, и Сану мгновенно стало не по себе. — Я свободен в субботу. — Что, в эту субботу мёртвые взяли перерыв? — горечь в голосе Уёна была такой очевидной, что он сам расширил глаза в удивлении и больше не сказал ни слова. Они продолжали идти вперёд, молча минуя поворот за поворотом. Краем глаза Сан наблюдал за тем, как Уён нервно кусал нижнюю губу, будто хотел что-то сказать или жалел об уже сказанном. Сану самому было так много о чём сказать, и он не знал с чего начать, какое время будет для этого подходящим. Спасибо, что ты появился в моей жизни. Спасибо, что остался. Спасибо, что спасаешь меня каждый день. — Я изменил своё расписание для тебя, идиот, — Сан обиженно поджал губы, с облегчением понимая, что в темноте Уён не мог увидеть, как его щёки покраснели от смущения. Всё это время ему в голову не приходило то, что на поиск помощника могли быть причины помимо того, что его работа угнетала его. Неужели Сонхва был прав, и Уён был не главной, но одной из причин? — Подожди, я не понял. Почему? — Уён удивлённо приоткрыл рот и, остановившись, схватил Сана за плечо, с силой сжимая в попытке обратить внимание на себя. И ему это удалось. Сан сдался почти сразу, и взглянул на него, начиная ненавидеть то, как чувствовал себя каждый раз, смотря Уёну в глаза. Иногда, в такие моменты он искренне жалел о том, что подошёл к нему несколько месяцев назад, утаскивая с могилы Соджуна. Но если бы он не сделал этого, где бы он был? Где был бы Уён? Если бы они не встретились, изменились ли бы они, или каждый отправился бы своим путём саморазрушения? Сан не хотел представлять то, что могло бы произойти. Вместо этого он с новыми силами ухватился за то, что и так было у него в руках. И пока Уён был рядом, пока общество Сана не тяготило его, он был готов бороться с самим собой, и не отталкивать того, кто нуждался в нём так же, как и он в нём. Он менялся, и это был необратимый процесс, но Сан не боялся того, что станет другим. В конце концов, он ведь сам хотел этого. — Не важно, — сказал он, надеясь, что ему не придется придумывать быстрые лживые объяснения. Уёна не устроил этот ответ, и это было очевидно — то, как он ещё сильнее сжал плечо Сана говорило об этом ярче любых слов. Он выискивал в его лице ответы на свои вопросы, которые не произносил вслух, заставляя Сана растерянно смотреть в ответ. — Придёшь ко мне? — тихо спросил Уён, отпуская плечо Сана так быстро, будто только теперь заметил, где все это время была его рука. — Да, — не раздумывая ответил Сан, и так жарко рядом с Уёном ему не было никогда.***
Сан всегда был пунктуален. Но сейчас он опаздывал уже на пятнадцать минут, в ступоре сидя в собственной машине. Это было проще простого — выйти из автомобиля и зайти в дом, подняться на десятый этаж, оказаться в квартире Уёна и вести себя как обычно. Но вместо того, чтобы выполнить этот чёткий и невероятно простой алгоритм, Сан сидел, крепко схватив руль вспотевшими ладонями. Он никогда не бывал ни у кого в гостях. На ватных ногах выйдя из машины, он шёл, прокручивая порядок действий в голове, борясь с неожиданным волнением и тошнотой. Уён встретил его на пороге, прижав к уху телефон. Невероятно красивый. Он с улыбкой разговаривал с кем-то, и Сан неловко встал в коридоре наблюдая за тем, как Уён наматывал круги по комнате, продолжая разговаривать и благодарить собеседника. Наконец, попрощавшись, он положил телефон в карман штанов и повернулся к Сану, бормоча извинения, но он едва ли обратил на них внимание. В квартире стояло несколько букетов, и все до единого были из белых роз. Сан переводил взгляд с Уёна на цветы, не зная, как реагировать на столь неожиданную картину. Вопрос повис в воздухе, и Уён, раздраженно выдохнув, сдался. — Это был один из моих учеников. У меня сегодня день рождения, — он пожал плечами, будто это было что-то незначительное. — Почему ты мне не сказал? Уён мог бы провести этот особенный день в компании куда более близких людей, но вместо этого выбрал его. Сан не знал, как должен был правильно реагировать. Ему казалось, что он был знаком уже с каждой эмоцией, которую мог испытывать, но как же он ошибался. Каждый раз, находясь рядом с Уёном, он открывал что-то новое. — Потому что я не праздновал свой день рождения с того момента, как начал встречаться с Соджуном. Это годы, Сан. Я отвык от этого. В голосе Уёна было слишком много давно забытой боли, но его лицо оставалось на удивление спокойным. — Если бы я знал, я бы пришёл с подарком. Сан не дарил никому подарки целую вечность. Последний раз это наверняка было ещё в детстве. Какая-то незначительная ерунда, которую он вручил матери, потому что его отец не отмечал день рождения. До самой его смерти Сан не знал, когда же родился его отец. Всё ещё пребывая в замешательстве, он прошёл вслед за Уёном, пока они не оказались в гостиной, прямо рядом с этим ужасающим обилием цветов. — Знаешь, я думаю ты можешь мне подарить кое-что прямо сейчас. Я понял, что ты не любишь это, но не мог бы ты обнять меня? Сан замер на месте, но Уён не стал дожидаться ответа и сделал всё за него. В какие-то считанные секунды он преодолел и без того небольшое расстояние между ними, и обхватил Сана руками. — Уён? — голос Сана был тихим и испуганным, но Уён только крепче обнял его, удерживая на месте. — Пожалуйста, Сан, просто обними меня тоже, хорошо? Я знаю, я знаю, что ты смущён и, скорее всего не любишь, когда я прикасаюсь к тебе. Я просто… Почему-то я всё время так скучаю по тебе. Сан ничего не ответил, но он чувствовал то же самое. Его смелости не хватило, чтобы сказать это, но её было достаточно, чтобы обхватить Уёна руками и вжать его в себя с такой силой, будто его могли украсть. — Сан-а, — губы Уёна коснулись его шеи, посылая мурашки по коже. — Спасибо, что пришёл. Сан хмыкнул под нос, и ещё долго не выпускал Уёна из рук. Его собственные слова благодарности крутились у него на языке, но он так и не сказал их. Остаток вечера они провели за привычными разговорами и просмотром фильмов, уютно устроившись на диване. Сан не сразу заметил, что молчание Уёна длилось больше обычного, а когда взглянул на него внимательнее, то увидел, что тот уснул. Медленно освободившись из рук Уёна, Сан присел на корточки рядом с ним, и ещё долго рассматривал его лицо, освещаемое вспышками света на экране телевизора. — С днём рождения, Ён-а, — шепотом сказал он, и поцеловал Уёна в лоб. Никогда в жизни он с таким нежеланием возвращался домой.