Соври мне ещё раз

      Когда кровь стынет в жилах, а в глазах темнеет, как в самый жаркий день лета, всё вокруг замедляется. Всё становится ничтожным, пустым и незначительным. Что я ожидала увидеть за ширмой? Его? Или его безжизненное тело? Буду ли я горевать, если умрет тот, кто жаждет моей собственной смерти? То, что сделали с Тизианом, должно быть, было самой малостью, потому как Амен….Амен был главной причиной наших проблем.       Верховный Эпистат смиренно лежал на белых простынях. Его светлая кожа, сравнимая по цвету лишь со светом луны, была покрыта испариной. Никакой крови. Никаких увечий. Его открытая из-под липнувшей к телу ткани, ровно вздымающаяся грудь, покрытая давно зажившими шрамами, значила лишь одно, он жив. Я наконец могла облегченно выдохнуть, сконцентрироваться и придти в себя. Белые волосы мужчины, едва прикрывали его плотно закрытые глаза, а губы, сомкнутые воедино, вытянулись в нечто схожее на ухмылку. Лицо без единого изъяна, сегодня было особенно красивым. Невольно задержавшись на его широких плечах, я переместилась к рукам, которые как у почившего человека, покоились вдоль тела. — Эва. — Ливий наконец подал голос. Осевший, непривычный звук, который даже голосом нельзя было назвать, раздался почти у самого уха. Я дернулась, не заметив как близко оказался мужчина. — Что с голосом, именитый лекарь? Неужто, ночью сорвал? — найдя в себе силы, я ехидно перевела на него взгляд. Но Ливий, пропустив мою шутку мимо ушей, стоял и смотрел на спящего Амена. Если бы эпистат бодрствовал, то наверняка свернул бы нам шеи за то, что подглядываем за его отдыхом. — Что ты сделала? — Ливий удивленно подходит к главному охотнику и без стеснения смахивает с него простыню, прикрывавшую нижнюю часть тела. Успев отвернуться, я могла лишь разглядывать окровавленный пол и разбросанные по полу стеклянные колбы. — У тебя тут крокодил кем то перекусил? Такой бардак, Ливий. — усмехаюсь я, отталкивая подальше от себя, вымокший в крови папирус. Но лекарь снова молчит. Он обходит меня и резко хватает за плечи. Его теплые руки, аккуратно сжимали кожу, заставляя покрываться тело мурашками. — Эва, что ты с ним сделала? — он удивленно разглядывает моё лицо, спускаясь ниже по шее, груди и затем окончательно опускаясь к ногам. На его лицо падала тень от стоящей рядом с нами резной колонны с многочисленными рисунками. Просторная палата, где лежал сам великий и ужасный эпистат, явно отличалась от других комнат своим убранством и роскошью. — Ничего я с ним не делала, Пеллийский. — я сбрасываю его руки, отступая назад. Да и что я могла с ним сотворить, если в отличии от Тизиана, он лежит полностью здоровый и чистенький. — Еще несколько минут назад, в его черепе была дыра, Эва, а тело. Тело, буквально было выпотрошено наизнанку. Откуда думаешь столько крови? — Ливий развел руками, уставившись в темную лужу крови под нашими ногами. Я обернулась на Эпистата, забыв, что простыней, его некоторое время назад обделил лекарь. Но спасибо великому Исфету, за накидку, что покоилась на бедрах охотника. Ткань натянулась и лишь обрисовывала силуэт, что находился меж ног. Подойдя ближе и не удержавшись, я прикоснулась к его белоснежным шелковистым волосам, где ни о какой дыре в черепе и говорить не стоило. — Ливий, ты устал. Или солнце голову напекло? Попрошу ткачиху сделать для тебя милую шляпку из тростника. — я, не скрывая усмешки, вновь оборачиваюсь к лекарю. Его задумчивый вид и полный непонимания взгляд блуждал по моему лицу. — Нет, Эвтида. — полное имя уже было непривычно слышать из его уст. — Кто то, хорошенько огрел эпистата по голове этой ночью. А каким образом, такая рана сумела стянуться за столь ничтожное время…— его слова заставили задуматься о том, почему только Тизиан получил увечья? Ведь я уверена, что это дело рук Реммао и Рэймсса, которые никогда не отпустили бы Амена живым. — Что ты хочешь сказать? Что за пару минут моего нахождения здесь, Эпистат вдруг излечился? — я, не веря собственным ушам, усмехаюсь. Эвтида оказалась лучше хваленного лекаря из Пеллы. — Я хочу сказать, что он уже вряд ли когда нибудь очнется. То, что я видел, означает, что эпистат уже одной ногой в реке Стикса. — его голос стал тихим. Ливий покосился на дверной проем, где совершенно непринужденно, оперевшись о косяк, стоял Рэймсс. Воздух в легких смешался с разными приторными запахами трав. Он уже вряд ли очнется. Эти слова, крутились в голове и изворачивались от их простого значения. Не очнется. — Нет. Ты ошибся, Ливий. — я засмеялась. — Ты посмотри на него. Он ещё всех нас переживет. — смотря на Ливия, я ощутила как дрожат мои губы, а картинка в глазах начинает рябить. — Однажды, я уже сталкивался с подобным случаем. Шансов нет. — он вынес свой вердикт также, как самый бессердечный палач, отрубает голову. Я подняла свои глаза на Рэймсса. Вот он, ваш план? Славно вы с братцем проблему решили. Шезму стоял, сложив руки на груди. — Значит нужно сделать все, чтобы шансы появились. — я направилась к выходу, чувствуя как нехватка кислорода дурманит голову. — Рэймсс, иди за мной. — выйдя в длинный коридор, голова начала кружиться ещё больше. Стены двигались, а потолок с полом менялись местами. Вдалеке, по направлению к нам, шли охотники, заполняя тишину топотом ног. Они пришли охранять своего командира и вряд ли покинут свой пост, пока Амен не очнется. Или лучше сказать: если очнется.       В прохладной комнате, чудилось, что ещё чувствуется запах его масла. Он был здесь совсем недавно, так близко, что теперь кажется расстояние между нами неизмеримо. Я прошла до середины, закрывая руками лицо. Что если и правда, шансов нет? — Что вы наделали, Рэймсс? — из глаз полились жгучие слезы. — Так вы проблему решили? — стараясь говорить тише обычного, голос совсем не поддавался шепоту. — Эва, молю, приди в себя. Ты льешь слёзы по охотнику, который собирается казнить одного из нас? — он подошел вплотную, перехватывая мои ледяные руки. Его длинные вьющиеся волосы, заплетенные в тугую косу, пропахли кровью и ночным холодом. Желудок буквально вывернуло наизнанку от всего увиденного за сегодня и от всех запахов, что довелось унюхать. — Мы ведь могли просто сбежать, зачем опускаться до такого? Тизиан на всю жизнь калекой останется, а Амен? Он возможно даже не придет в себя. — и ведь все могло сложиться по другому. Все могло быть иначе. — Успокойся. Выдохни. — он обхватил мои плечи, насильно прижал к себе, стараясь укрыть от дневного света и всей творившейся вокруг суеты. — Так должны поступать те, кто хочет спасти свою семью. Потому как не ровен час, на их месте мы окажемся. — он говорил тихо, пытаясь вкрадчиво донести до меня мысль каждого слова. — Мать, всегда защитит своего ребенка, — недоговорил он, когда в дверь раздался глухой стук. Я отпрыгнула от друга, как от опаляющего крылья, огня. Не дождавшись приглашения, на порог ввалились сразу несколько охотников, державших мечи наготове. Я с ужасом смотрела на разворачивающуюся картину. Неужели по наши души, следом за Дией? — Схватить. — один из охотников, стоявший впереди всех, отдал сухой приказ. Все внутри замерло. Я смотрела на Рэймсса, который лишь печально усмехнулся, когда к нему, без лишней суеты направились несколько здоровых мужчин. Охотники пару раз ударили друга по ногам, от чего тот, согнувшись, упал перед ними на колени. Шезму даже не сопротивлялся. Я безмолвно стояла, забившись в угол и старалась не дышать. Мать всегда защитит своего ребенка, а мать оказалось, защитить было некому. — А девчонку? — один из охотников, кинул на меня грязный полный безразличия взгляд. — Оставьте. Господин сильно за неё печется. — сказал главный, после чего выволочив Рэймсса под руки, охотники вышли из дома, громко хлопнув дверью напоследок. Вот и всё. Вот и всё. Из пятерых, что приехали в Фивы, осталась лишь я одна. И клянусь, Сет уже ждет меня в своем холодном царстве.       Не найдя в себе утешения, я со всей злости пнула ближний горшок, где бедный цветок с гнилыми листьями, отчаянно боролся за жизнь. Тот самый глиняный горшок, куда я спрятала маску и накидку, так и не сумев ими воспользоваться. Глина треснула, позволив всему содержимому вывалиться на пол. Вот только из всего, что должно было находиться в горшке, была лишь черная сухая земля. — О, Исфет… — я вытрясла из горшка всю оставшуюся землю, измарав руки и ноги. Пусто. Исфет, Исфет, Исфет…. Как же так? Что же? Где же? Ни маски, ни накидки в горшке не было. Голова как назло была пустой. Что делать? За что хвататься в первую очередь? Кого первого с того света вытаскивать, потому как почти всё моё окружение оказалось в кромешном царстве темноты, Дуате. Дию вот-вот казнят, но наверняка, пока Амен в себя не придет, её в покое оставят. Что касается Верховного Эпистата, то вообще непонятно как помочь господину могу? Есть лишь один вариант который мне подвластен: проникнуть в его голову и попытаться что нибудь изменить. Реммао и Рэймсс скорее всего сейчас в сыром подвале отсиживаются, выжидая своего часа. А про маску и накидку, которых в горшке не оказалось, даже говорить не хочется. И я даже не хочу гадать, какая ИЗ проблем меня волнует больше всего… Солнце опустилось за горизонт, но в поселении было ещё достаточно светло и на удивление, безлюдно. Я направлялась в храм, где работал Ливий и по совместительству лежал эпистат. А говорят двух ящериц одним хлопком руки не поймаешь… — Сюда нельзя, красавица. — возле главного входа, меня встретили двое молодых охотников, которые секунду назад, резво о чем то спорили. Сейчас, Амена будут остерегать как самое ценное в мире сокровище, ведь никто не знает, что будет с ними если вдруг с их господином, что то случится. — Позовите лекаря, мне дурно с самого утра. Не хотите ведь, чтобы я на пороге храма разложилась, да ещё и по вашей вине — вру я, прикладывая руку ко лбу. Актерского мастерства, особенно во лжи, мне не занимать. Охотники переглянулись и видимо поразмыслив о том, что хрупкая девушка вряд ли сможет навредить эпистату, пропустили меня вовнутрь. Снова длинный коридор, обставленный свечами, от чего на каждый мой шаг, пламя бешено резвилось, отбрасывая на каменные стены витиеватые тени. Крови нигде больше не было, а в воздухе царил ненавязчивый запах персиков. Так обычно пахло от Ливия. — Госпожа, как попала сюда? Храм давно закрыт. — вновь охранники, только теперь, охраняющие покои Амена. — Она ко мне. Пойдем, Эва. — Ливий во время вышел из покоев эпистата и под руку стал уводить меня дальше. Мы молча зашли в темный просторный кабинет, где помимо стола, в глубине комнаты с большими арочными окнами, царил диван с несколькими креслами. Ливий неспешно зажигал свечи, пока я расположилась на мягком седалище. Роскошный кабинет был Ливию явно в пору. Именитый лекарь работал в подобающем ему месте. Каждое движение мужчины, наполненное изяществом и нерасторопностью, отчего то было напряженным. Или только мне так показалось. — Как дела у мудрого лекаря из Пеллы? — начала я, откинувшись на спинку кресла. Даже в темноте, я увидела как лицо Ливия расслабилось, стало более непринужденным. — Я думала весь день, — оборвав меня на полу слове, Ливий резко оборачивается. — Эва, ты ведь тот шезму, которого все так отчаянно ищут? — он усмехнулся, разглядывая меняющиеся эмоции на моем лице. — Не нужно изворачиваться и что то придумывать. — мужчина опустился на соседнее кресло, не спуская с меня янтарных круглых глаз. — Не просто мудрый лекарь, но ещё и такой проницательный. — я выдаю нечто похожее на усмешку, но выходит вряд ли хорошо. Вот так моя тайна, перестала быть таковой. — Милая госпожа, я жду ответа. — он взял с столика деревянную чашу и наполнил её водой из серебряного кувшина. — Разве это что то поменяет? Есть разница кто я? — мужчина протягивает чашу мне, которую я с радостью принимаю. В горле пересохло, да и возможности попить из серебряного кувшина, упускать не хочется. — Разницы нет. Но я хочу убедиться, что мои догадки верны. — он спокоен как удав, ведь он знает, что прав. Если даже Ливий знает кто я, то что тут говорить об Эпистате… — Да, Ливий. Ты прав. Убедился?