Соври мне ещё раз

— Видать ночью, у нашего именитого шезму, все прошло на ура. — лекарь усмехнулся, когда я пихнула его локтем в бок. Ливий наиграно схватился за живот, немного согнулся и зажмурил глаза, издав смешной хриплый звук — У именитого лекаря спасти господина не вышло, пришлось самой за дело браться. — бездумно проговорила я, пребывая далеко в собственных раздумьях. Я ведь не настолько глупа, чтобы ждать приход охотника сразу после того как я побывала в его сознании? Ливий подошел вплотную, выглянул из-за плеча, внимательно всматриваясь в моё лицо. Боковым зрением я видела как он хмурит брови и от прежнего веселья след на его лице простыл. — Молю, Эва. Ты ведь не рассчитывала, что — мужчина касался голой грудью моего плеча, когда я резко обернула на него голову, заставив запнуться на полуслове. — Не рассчитывала. — сделав как можно более безразличное выражение лица, я улыбнулась Ливию и пошла на выход. Вряд ли он поверил этим словами, но к моему счастью, допытывать не стал. — Он покинул храм задолго до восхода солнца. Я видел как он с десятком своих псов удалялся отсюда прочь. — кинул мужчина напоследок. Он наблюдал как я приближаюсь к открытым дверям и наверняка, понимал, что творится в моей бедной голове. На улице вовсю уже царил знойный день, ослепляя все вокруг солнечным светом. Я вышла на порог храма и остановилась. Что если прямо сейчас, он вновь стал глумиться над Дией? Или сидит где нибудь в прохладном кабинете и придумывает извращенные пытки для Рэймсса и Реммао? Где ещё ему быть? Почему ко мне не зашел, не убедился, что я делов не натворила? Голова была пустой и одновременно перегруженной от сомнительных переживаний и вчерашней ночи. Иначе я представляла нашу совместную ночь в комнате где есть ложе. Я едва повернулась в сторону поселения, когда увидела его. Он, не спуская глаз, всматривался в меня так, словно видел впервые. Ставлю все золото Египта, что он рассматривал мой, уже знакомый для него силуэт, с того момента, как я вышла из храма. Голубые глаза поедали меня живьем, полностью и без остатка, заставляя ноги подкашиваться, а сердце замереть. Эпистат горделиво возвышался среди остальных, единственный кто приковывал к себе восхищенные взгляды. Обвешанный золотом и самыми искусными тканями, он мог бы сойти за уважаемого вельможу, царского советника или вообще за фараона. Могущественные плечи, крепкие руки и эта невероятная энергия, сбивающая перед ним всю ядовитую спесь. Его хотелось разглядывать, хотелось слушать и подчиняться любому его приказу. Разве один человек может вызывать столь яркую палитру разных чувств? Я не могла оторваться и смотрела ему прямо в глаза. Лицо охотника, отрешенное, вновь не выражающее ни единой эмоции, при одном лишь моем присутствии, менялось до неузнаваемости. Уголки его губ едва ли поползли наверх, а в обыкновении грубые холодные глаза, становились мягче. Или мне только хотелось так считать? Я не ощущала, бьется ли моё сердце, но упрямо продолжала бороться с ним, в нашем поединке взглядов. И я проиграла. Я проиграла, когда перевела взгляд чуть дальше великого Эпистата. Кучка охотников, не больше десяти, стояли вокруг привязанных к деревянному столбу людей и громко гоготали. Было не разобрать хохот это или гневные бранные слова. Но одно я уловила точно. Это пытки. Пытки проводимые над Рэймссом и Реммао. Изнеможенные, грязные и потные братья стояли на коленях перед охотниками, с трудом оставаясь в сознании. Их голые тела, блестящие на солнце, обливали кипятком. Нежная кожа груди и живота уже покрылась набухшими волдырями и почти сварилась, как мясо дикого зверя в котле. Я разглядывала этот кошмар и не могла оторвать глаз. Вчера ночью, я с того света вытащила человека, который уже утром, захочет отправить в Дуат моих близких. Их обливали и обливали, пока беспомощные тела в судорогах дергались. Рэймсс поднял на меня глаза, пока в моих собственных застыли слёзы. Все внутри похолодело, замерло. Он знал, что виной их положению стала я. Иначе как бы Амен очнулся и вышел оттуда, откуда никогда не возвращаются. Рэймсс грустно усмехнулся, перед тем как упасть слазящей до мяса кожей, в песок. Я перевела взгляд на Эпистата. Спокойный, безучастный, словно не относился ко всему происходящему. Но он был неотъемлемой частью того кошмара, в который он нас окунул. Амен опустился глазами к моей шее, которую я заблаговременно замаскировала под золотым украшением, которое скрывало все алые следы его пальцев.       Сидя на полу, перед плетенным столиком, я наполнила глубокую чашу вином. Сбившись со счета, какая эта чаша за сегодня, я не заметила как за окном настигла темнота. Воздух потихоньку стал остужаться, от чего по коже невольно бегали мурашки. Правильно ли я поступила, когда спасла его? Я уже сомневаюсь. Осушив очередную чашу, горло обволокло терпким виноградным вином, оставляя горькое послевкусие. Или горькое оно было только из-за увиденного? — Пьешь за мое здоровье, милая Неферут? — он вошел в комнату, остановившись почти у самого входа. Я устало подняла на него глаза, наверняка опухшие от слез. Но можно ли винить того, кто наказывает людей, которые пытались забрать у него жизнь? Будь я на месте всемогущего эпистата, отомстила бы всем, кто когда либо желал мне зла. — За здравие. — очередная колкость сошла мне с рук, когда мужчина тихо усмехнулся и уселся напротив меня. — Угостишь? — он кивнул в сторону расписного глиняного кувшина. Не став препираться, я наполнила вторую чашу до краев и поставила перед ним. Я избегала его прямого взгляда, делая вид что заинтересована кувшином, который был абсолютно идентичен с сотней подобных ему. Если наши взгляды пересекутся…то ему снова все сойдет с рук. Его жестокость, его холод и алчность. — Я пришел поблагодарить. — начал он, наблюдая за моей реакцией. Пришлось поднять на него глаза, стараясь дышать как можно ровнее. Не подавая вида, я совсем немного приподняла брови, призывая его к продолжению. — Знаю, благодаря тебе жив остался. — вкрадчиво проговорил он, чуть нагнувшись ближе ко мне. Ладони вмиг стали влажными от страха. Паника накатившая откуда её не ждали, словно туман, покрыла собой все вокруг. — Видел тебя в своем сне. Слышал голос твой. — он улыбнулся, попадая прямо в цель. Если он знает кто я, то эта игра стоит свеч. — Думал галлюцинации, но охотники подтвердили, что навещала меня. — он осушил чашу, сразу наполнил следующую и подлил вина мне. После выпитого, он кажется ещё более красивым. Внутри все сжалось. Невольно вспомнилось, что в своем сознании он звал вовсе не меня, а богиню красоты… — Каждый день приходила. — прошептала я. Эпистат достал из-под стала маленькую деревянную коробочку, в которых обычно продавали ценные, дорогостоящие украшения. Я видела подобную штуку у Дии, которую она очень берегла. Мужчина выдвинул тонкую часть крышки, показывая находящееся внутри. И по иронии судьбы, там лежала тонкая подвеска с крупным голубым камнем, обрамленным мелкими камушками по кругу. Амен поднялся на ноги, достав колье стал приближаться ко мне. — Позволишь? — он считывал мои эмоции и будь он настоящим богом, наверняка прочитал бы все мои чувства как с чистого папируса. Как отказать ему? Впервые, в голову ничего не пришло, поэтому выбора кроме как подняться на ноги, не осталось. Стоя за моей спиной, он аккуратно отодвинул волосы, нарочно касаясь пальцами плеч. Кожа тут же отреагировала на прикосновение. Внизу все напряглось. Отчаянные попытки успокоиться, никак не увенчались успехом. Все было тщетно. Как оправдаться? Что сказать? Что придумать? Как объясниться за бордовые отметины мужских пальцев? Я наблюдала за отражением в зеркале, что покоилось на туалетном столике неподалеку. Амен почти на две головы выше меня, склонился ближе, обдавая горячим дыханием. Он аккуратно расстегнул массивное украшение, которое прятало за собой все грехи. Его выражение лица сменилось на удивление. Знал бы он, что я наблюдаю за ним через зеркало. Амен нахмурился, нагнулся ещё чуть ближе. Выглядел так, словно знал наверняка, где искать и что искать. И какова была моя растерянность, обнаружить шею девственно чистой. Никаких следов. Ничего. Пусто. Тогда что это он так удивился? Эпистат медленно застегнул новое украшение, но руку с шеи убирать не стал. Его пальцы обвили кожу, притянув к себе. Я спиной уперлась в его нагую грудь, а головой уткнулась почти что в шею. Рука мужчины легла мне на талию, затем слегка продвинулась к животу. Всё замерло. Все в животе загудело. Я выгнулась в пояснице, накрыла его пальцы своей ладонью. — Истосковался по тебе, врать не стану. — прошептал он в самое ухо, продолжая удерживать мою шею. Его влажные губы коснулись кожи под ухом и стали прокладывать дорожку поцелуев вниз по шее. Я прикрыла глаза, наклонила голову, открывая ему доступ к шее и голым плечам. — Если бы истосковался, ещё утром бы нагрянул ко мне в покои. — я засмеялась, пока он продолжал накрывать кожу губами. Мои слова вызвали в нём смесь эмоций, от чего рука лежащая на моем животе, смяла нижний край платья, натягивая ткань на моих бедрах. Пытаясь сдержаться, с губ сорвался тихий стон. — При первой возможности к тебе пришел. Задумайся, как много это может значить. — он дотронулся языком до пульсирующей венки на внутренней части шеи. В голове все поплыло. — При первой возможности ты занимался совсем другими вещами, Господин. — я вытянула руку, обвила его голову, затрагивая мягкие белоснежные волосы. Его пальцы, покоящиеся на шее, сжались чуть сильнее. — А завтра, при первой возможности, я проведу суд твоей подружки, а затем её казнь. — Эпистат развернул меня к себе лицом. Насмешливые голубые глаза, наблюдали как я глубоко дышу, пытаясь усмирить буйное сердце.