Соври мне ещё раз

      Нежное, податливое тело Эвы, тряслось от каждого прикосновения Эпистата. Она вызывала в нём целый ворох смешанных чувств, которым не находилось объяснения. Девушка обхватила себя руками, когда Амен наконец завязал красную ткань на её глазах. Слёзы её текли вниз от чего ткань становилась мокрой. Ему было неистово больно видеть её такой. Такой, какой рядом с ним она не должна быть. Девушка до крови закусывала губу, которая от воздействия становилась алой. Неистовое зрелище для Эпистата, который мечтал бы распознать их вкус. Но как теперь без ущерба для гордости, думать о её губах, обнаженном теле. Как ему думать об Эве? В груди его, словно выжгли место где находится сердце. Полюбившаяся ему женщина, была шезму, что не скрывая, сама в этом созналась. Но от этой грязной, уродливой правды, она от чего то совсем не изменилась в его глазах. Он рассчитывал, что когда услышит эту страшную тайну, она отрезвит его, заставит по другому взглянуть в её медовые, по лисьи хитрые, глаза. Но все вышло не так, как он только мог рассчитывать. Отныне, для него, она, словно раскрывшийся бутон, показавший свою ядовитую красоту. Та же Эва. С тем же боевым характером. Только теперь без тайн. Амен не мог представить себе другой исход событий, ведь он знал наверняка, что Эва явится к нему и заступится за друзей. Друзей, которые все как один, без угрызения совести, сдали Эву с потрохами. Люди, что звались ей родными, рассказали Амену о самых потаенных секретах шезму. Отныне, его шезму. Ему было обидно, словно они предали его самого. Разве бог может испытывать подобные чувства? Он дотронулся до её тонкой талии, облаченной в красивую, приятную на ощупь ткань. Одна лишь мысль, что она пришла к нему, заставляло все внутри замирать в предвкушении. Не побоялась ведь, или знала наперед, что Амен будет к ней благосклонен. Красивая, очаровательная и поистине манящая. Но теперь, такая растерянная, что смотреть тошно. Что делать Эпистату со своей совестью? Мог ли он представить себе как проводит над ней пытки? Как лишает ногтей и разрезает кожу до мяса? Как обливает кипятком или закапывает в песок по самое горло? Определенно нет. Он никогда бы не сделал ей больно. Но от этой уязвимости, которую он испытывает перед ней, от чего то делалось больнее уже ему. — Пойдем, Неферут. — поддерживая её за руки, охотник вышел из кабинета. Эва, сохраняя последнее самообладание, позволяла слезам скатываться вниз, не издавая ни единого звука. Она, боясь оступиться, медленно продвигалась вслед за ним. Хрупкие ладошки, обвили руку Эпистата как нечто, что может спасти её от всех вокруг. Глумясь, наказывая, охотник специально водил её изворачивающимися дорогами, дабы свести с ума от предвкушения ужаса. Кому, как ни ему, знать о пытках? О, что творилось у него в голове. Эпистат собственноручно замотал вокруг своего горла плотный жгут, который звался Эвой. Не убить, не обидеть, не казнить. А что тогда ему с ней делать? Как оправдать себя перед самим собой за эту милость и проявленную слабость? Около получаса, или может быть больше, мы бродили по холодному, уже остывшему песку. Ноги истерлись от сандалий, когда мы взошли на каменный порог. Амен отворил дверь, подтолкнул меня вперед, после чего зашел сам. Все чувства обострились. Холод вокруг мог значить лишь одно: это какой то подвал или ещё чего похуже. В нос ударил запах влаги и казалось, каких то приятно пахнущих масел. Будет чудно, если в подвале для пыток, пахнет так сладко. Или, быть может, Амен бывает тут так часто, что его аромат сумел перебить тошнотворный запах крови. Слёзы уже успели высохнуть, а мысли, в которые я сама себя заточила, стали менее навязчивыми. Мужчина развязал повязку. Я протерла глаза, стараясь как можно скорее привыкнуть к крохотному источнику света. Зрение не могло сфокусироваться ни на чем конкретном, однако одно, я разглядела точно. Раньше, я уже здесь была, правда, при оскверняющих мою душу обстоятельствах, когда я проникла в его обитель. Комната Эпистата. Я в недоумении разглядываю просторную хижину, надеясь что мой мозг от переизбытка эмоций, не начал показывать галлюцинации. Нет, все также как и в прошлый раз: широкий письменный стол с разложенными на нём папирусами, рядом, деревянный шкаф с красивыми резными ручками, а чуть подальше, мягкое просторное ложе. Всё та же кровать, с ровно разложенными подушками в глянцевых наволочках и такими же одеялами, под которой я пряталась в ту злополучную ночь, когда решила незаметно забрать то, что принадлежало мне. Удивительно, что забранное мной, забрали теперь из моего горшка, так и не дав примерить. Я неуверенно подняла на него глаза. Высокий, хмурной. Ноги подкосились. Зачем он привел меня к себе…? — Господин.? Как понять.? — в глазах все померкло, когда я начала падать. Последнее, что смогла ощутить, это мужские руки, охватывающие моё летящее к низу тело. — Красавица. Ну же. — голос, растворившийся во всем сознании разом, заставил раскрыть глаза. Я резко поднялась, оперевшись на локти. Голова раскалывалась на мелкие стеклянные кусочки. Через боль, я огляделась по сторонам, обнаружив Аша лежащего рядом. Он был совсем близко, что до него можно было бы дотянуться ладонью. Мужчина, в алой накидке с каменными загогулинами, которые вырисовывали что то по типу узора, теснился на боку, поддерживая голову рукой. От него веяло угрозой, а улыбочка, которая накрывала его лицо при каждой нашей встречи, перешла в оскал. Для обычного сна, Аш выглядит слишком правдоподобно и от этого, внутри поднимается легкая паника. Может это видение? Мы оба, находились на широкой каменной плите, со всех сторон окруженной водой. Прозрачная вода в которой плавали нежно розовые кувшинки, издавая свет как настоящие звезды в ночном небе, покрылась рябью. Дна не разглядеть. — Что происходит? — я накрыла глаза рукой, пытаясь сконцентрироваться на чем то помимо головной боли. — Этот же вопрос, я задам тебе. Что происходит, моя милая Эвтида? — мужчина принял сидячее положение, когда камень под мной раскрошился, утаскивая за собой в жутко холодную заводь. От неожиданности, не успев сообразить, я с головой ушла под воду. Тело, словно булыжник, не желало подниматься на воздух, от чего я, как лишенная жабр рыба, беспомощно бултыхалась. Я ухватилась за острый край платформы руками, подтянулась, страшась пойти камнем ко дну вновь. У Аша это вызвало нечто похожее на усмешку. Вода вмиг стала беспросветной топью, которая сковывала всякое движение. Настоящее болото, сдавливающее тело и не позволяющее всплыть наружу. — Ответь мне, Эвтида. Почему я должен прикрывать твой зад, пока ты направо и налево рассказываешь кто ты такая? — его красные глаза блеснули. Острые скулы, вытянутые уши как у настоящих диких псов и выточенный пресс. Аш словно никогда не был реален. Его сила, которую он дозволил увидеть мне в прошлый раз когда пришел в храм и разгромил там все до щепок, до сих пор заставляет покрываться мурашками. Внутри, закрылось четкое понимание: он, вряд ли обыкновенный человек. Мужчина вытянул руку в толстых золотых браслетах, провел по моим волосам, прежде чем ухватить за подбородок. Я уткнулась грудью в неровный край каменного бруска, в панике наблюдая за каждым плавным движением Аша. — Не пойму, Господин, чем разгневать успела. Виделись в жизни лишь дважды. — прошептала я, пытаясь руками подтянуться чуть выше. Мужчине нравилось наблюдать, как я отчаянно пытаюсь выбраться из трясины. Он наслаждался, очерчивая глазами мои голые плечи и едва прикрытую грудь. — Не прикидывайся дурой и начни соображать, где, кроме как на фресках, видела облик с красными волосами. — нетерпеливо прорычал он. Внутри все засаднило. Я смотрела в его красные очи и не могла поверить своим ушам. Ответ всплыл в голове без посторонней помощи. — Сет. — прохрипела я, на что он, довольно улыбнулся. Сет, бог ярости, песчаных бурь, разрушения, хаоса, войны и смерти. О, Исфет… чем же я пред тобой провинилась, раз перед богом в таком виде предстала. Или быть может, Амен все-таки не сжалился над мной и убить вздумал? Аш, а теперь сам Сет, покровитель ночи, пришел за моей душой. — Милая, Эва. Как думаешь, куда пропала твоя маска из глиняного горшка? Куда подевались темные следы пальцев на твоей шее? Как в голову Эпистата незамеченной проникла? — мужская рука, с подбородка переместилась на шею. Его большой палец уткнулся в кожу нижней челюсти, от чего глотать было невыносимо. Я замерла, разглядывая его прекрасные алые глаза. Цвет настоящей крови. Как в трезвом уме, можно представить, что боги взаправду существуют? — И мою доброту, ты оплачиваешь тем, что кичишься перед охотником моей волей? Я твой господин, так почему, ты преклоняешься другому? — его глаза вновь ярко озарились вспышкой, как сразу моё тело парализовало. Божество, идеальное в своем величии и неподражаемое в проявлении, отпустило мою шею. Мужчина устало потянулся, пока под моими ногами возникала каменная платформа, собиравшаяся воедино из раздробленных ранее кусков. Аш контролировал сны, а теперь полностью властвовал в моём собственном. — Не знала, Господин. Прости оплошность. — пробормотала я, хотя вины за собой никакой не ощущала. Видела этого парня всего пару раз, а теперь, он заявляет, что самим Сетом является. Странно это… Я бы с большим желанием поверила в то, что Амен богом является, чем этот красноволосый задира. — Для прощения, подношение принести нужно. Сердце своего охотничка принесешь, иначе собственного лишишься. — он тыкнул пальцем мне чуть выше груди. Я, в агонии, быстро приняла сидячее положение. Вся потная, липкая от этого жуткого сна, больше схожего с настоящей реальностью. Кажется, я до сих пор ощущаю, как этот Сет ткнул в меня своим длинным пальцем. Амен, отвлекшийся на чудаковатую меня, откинулся на спинку своего царского стула. Мужчина сидел за столом, внимательно изучая параллельно друг с другом сразу несколько свитков, а теперь, сложив руки на груди, прожигал меня своим привычным взглядом. Осознав, что прямо сейчас, я лежу в его кровати, энергии поубавилось. Я не в грязном сыром подвале, а прямо в постели Эпистата. Радоваться иль слёзы лить? — Ты всегда в обмороки падаешь, когда судьба твоя решается? — он поднял бровь, недовольно разглядывая как я сжимаю его одеяло в кулаках. Пожить нормально не дают. Один какую то чепуху с сердцем мне наплел, другой сейчас пытками угрожать станет. — Да. Это моя особенность, Господин. — язвлю я, но отвожу глаза куда то в пол. Не хочется сейчас попасть прямиком на эшафот и повиснуть посреди Египта в какой нибудь петле. — Особенность значит. Пару часов назад, ты от одного моего взгляда тряслась. Оклемалась вижу. Во вкус вошла. — он поднялся, от чего стул с оглушительным шумом полетел вниз. Эпистат, к сожалению, был не настроен шутить. — Каюсь, Господин. Нервы. — прошептала я, когда охотник стал подходить ближе. За окном вовсю царила ночь, пока я, натягиваю одеяло выше, закрывая им колени и плечи, будто это сможет в случае чего, выручить меня от немилости мужчины. — Очередная ложь из этого поганого рта, который с мылом промыть следует. — Амен усаживается рядом, опираясь руками с двух сторон от меня. Внутри все сжалось. Неужели, теперь никогда не будет как раньше? Неужели, он всегда будет смотреть на меня только с отвращением? Его голубые глаза, цеплялись за моё лицо, опускаясь вниз к губам. — Даже не рассчитывай, что я сжалился над тобой, Эвтида. Ты, ничем не отличаешься от грязных шезму, которые в муках отправились в Дуат. — он говорил достаточно тихо, но настолько злостно, что я невольно вжималась в стенку. Какой грязной бы я не была, я вторую жизнь ему подарила, воскресить сумела. Мысленно отнекиваясь от его грубых слов, внутри все равно поселилась жгучая обида. — Убить тебя, было бы наградой за все бесчинства, что ты совершила. Поэтому, я накажу тебя иным образом.