— Слишком активный. С тобой тяжело.
— Извини, но ты не в моем вкусе. Ты слишком…
Марк всегда был «слишком», но никогда не «достаточно». Это аксиома его жизни, та самая переменная, которая не менялась ни под каким предлогом. Воспоминания прошлых лет если и терзали его, то точно не сейчас; сейчас он стоял в супермаркете, выбирая что-то готовое, чем можно было бы поужинать. После усердно отсиженных четырех пар желания возиться на кухне не было никакого, а его взгляд привлек рамен, совсем недавно выложенный на прилавок. Ли взял, наконец, упаковку, двинувшись к кассе, когда услышал позади себя, как его несмело окликнули: — Марк? Он обернулся. Перед ним, абсолютно неожиданно, стоял Джено — его бывший, с которым они когда-то провстречались целых пять месяцев. Учитывая весь жизненный опыт Ли, это был действительно приличный срок. — Ого, какие люди. Привет, — он помахал ему раменом. — Привет, — на лице широкая и (внезапно) до боли знакомая улыбка. Чувствовали оба себя неловко; последний раз, когда они разговаривали, Джено бесконечно извинялся перед Марком, а после этого они не виделись целых полтора года. — Как твои дела? — чувствуется смятение в голосе. Вроде бы просто так уйти будет некрасиво, а вроде и говорить не о чем. — В порядке, — отмахнулся тот. А затем Джено задумывается, и выпаливает следующее: — Эм, я знаю, что это очень странно и все дела, но… не хочешь выпить? По какой-то причине Марк, во-первых, был совсем не удивлен этим предложением, — Джено всегда был очень спонтанным человеком, — во-вторых, соглашается. Он оплачивает покупку и выходит из магазина, следует за Джено, который в то время рассказывал о том, «на какой ахуительный бар недавно наткнулся». Осенний воздух еще не был достаточно холодным, чтобы жаловаться, но и зябко ежиться, поплотнее укутываясь в шарф, заставлял. Далее они заходят в стеклянные двери: здание внутри теплое, в воздухе витает заметный алкогольный запах, но противным он не был; ремонт хорошенький, в темно-зеленых оттенках. Два парня садятся за столик, заказывая сакэ. — Ты все еще учишься? — интересуется Марк, пытаясь нащупать нить диалога. — Нет, работаю. Я отчислился еще летом, — он легко смеется. Когда они с Джено познакомились, тот для Марка был самым настоящим примером для подражания. Помогал отцу с работой в небольшом магазинчике, усердно готовился к экзаменам. Джено мало уделял ему внимания, но Ли все понимал и никогда не жаловался; он для него был тем самым недостижимым идеалом, говоря без утайки. Неловкое молчание повисло между ними. Казалось бы, бери и общайся, в чем трудность? Но слова будто совсем не хотели идти, а все вопросы в голове казались неуместными и странными. Им принесли сакэ, и они открыли его, разливая по рюмкам: — Почему согласился? Тяжелый день? — Джено пронзительно смотрел на собеседника. — Да нет. Не знаю, просто типа… почему бы и нет? — Понятно. И снова тишина. Они оба, наверное, считали, что это будет круто — вот так спонтанно встретиться с человеком, который когда-то вызывал у тебя радость и заставлял тебя чувствовать себя счастливым, выпить, поговорить о былом. В реале же все было наоборот: липкая неловкость, словно противный сироп, окутывала с ног до головы. В конце концов Джено не выдерживает: — Так, ладно, окей. Время некорректных вопросов. Ты один? — заговорил он, влив в себя рюмку. — Ну, мне нравится кое-кто, — Марк ведет бровью. — И как успехи с тем, кто тебе нравится? — Ты знаешь ответ, — в голосе грустная усмешка. — Пока что никак. Джено угрюмо улыбается, наблюдая, как после этого Марк залпом опрокидывает в себя рюмку сакэ. Он прочищает горло, а Джено решает теперь сам подлить парню алкоголя, на что получает тихое «спасибо». — Марк, ты хороший парень. Правда. Мне жаль, что все так выходит. И Марк действительно был хорошим. Возможно, слегка наивным, ранимым, чувствительным, но хорошим. С ним было легко и приятно, но судьба иногда бывает жестока. Марк, вроде бы, это понимал, но иногда, когда маска клоуна свободно слетала с его лица, он задавался вопросом — почему я такой? Почему я всегда слишком? — Боже, вот только не надо тут вот этого, ты мне буквально тогда изменил, — беззлобно говорит Марк. Сердце Джено словно кольнули иголкой, но он прекрасно понимал, что замечание абсолютно справедливо. Он вздыхает: — Ты же сам знаешь, что мне до сих пор безумно стыдно за это. — Ты все еще с ним? С Джемином? — переводит тему тот. — Да. Улыбка, которая загорается на чужом лице, заставляет Марка — неожиданно — поперхнуться ревностью. Или как это стремное чувство называется? Он почувствовал себя нехорошо от этого; Джено уже давно ему не нравился, но осознавать тот факт, что тот все еще с парнем, с которым ему изменил, было довольно странно и сложно. — Ого, — он призадумывается, а потом все же решает посчитать на пальцах, ведь алкоголь слегка затуманивает разум. — Уже… третий год? — Да, два года и восемь месяцев, — на лице все еще слегка хмельная улыбка. Ишь ты, даже по месяцам помнит, ну и ну, вы на него посмотрите. — Марк, несмотря ни на что, ты действительно интересный и нежный человек, готовый отдать всего себя ради партнера. Но, наверное, это тебя и губит. Слишком быстро погружаешься в людей, а потом страдаешь. Марк фыркает: — Я не могу по-другому. Мне просто хочется кого-то любить, и чтоб меня любили в ответ. Искренне, горячо, как и я. Разве это плохо? — Нет, не плохо. Но ты иногда… слишком слеп, наверное, слишком отчаянно любишь. «Ты слишком погружаешься в людей». «Слишком слеп. Слишком отчаянно любишь». Разговор вышел скомканным, слегка неуютным, но под градусом алкоголя он стал чуть более комфортным. Марку не хотелось думать, насколько это в принципе странно — обсуждать свою неудавшуюся личную жизнь с бывшим. С бывшим, который ему, кстати, изменил. Спустя еще одну бутылку сакэ, которую, преимущественно, выхлестал Ли, они рассчитываются с официантом, деля счет напополам, и покидают бар. Холодный воздух слегка отрезвляет. Марк всегда слишком быстро пьянел. Его щеки раскраснелись, а взгляд слегка затуманен; то самое состояние, когда себя чувствуешь легко и беззаботно, и тебе абсолютно все равно, что будет дальше. Джено с кем-то разговаривал по телефону. Возможно, это был Джемин, ведь Джено в трубку ласково обещал как можно скорее вернуться домой, а затем диктовал адрес заведения, прося забрать его. Марк понимающе ухмыляется. Здорово, когда у тебя есть кто-то, кто приедет тебя забрать из бара на другом конце Кореи. На его памяти Джено жил достаточно далеко отсюда. Наверное, Ли все же был рад за бывшего партнера; не всегда удается найти человека, который тебе подходит, и если он правда счастлив с Джемином, то тогда Марк рад тоже. Джено сообщает ему, что скоро за ним приедут, и они неловко стоят у дверей заведения, смотря куда-то в пол. Небольшие, внезапные откровения что-то задевали в струнах души обоих. — Марк, мне правда жаль, что тогда так получилось, — вновь извиняется Джено, нарушив тишину. Марку хочется закатить глаза, но не со злобы. — Я знаю, что уже извинялся, но это было давно и я все еще гружусь по этому поводу. Хочу, чтоб ты знал — проблема никогда не была в тебе, отношения с тобой все еще остаются для меня бесценным опытом. У тебя все получится. — Да брось, — тот отмахивается. — Я всегда знал, что ты не особо мной заинтересован, поэтому чего-то такого рано или поздно и ожидал от тебя. — Ты все еще за словом в карман не лезешь, — Джено беззлобно подкалывает, чувствуя себя абсолютно обезоруженным перед этим мальчиком. — Конечно. В карман я лезу за сигаретой. Будешь? — Давай, — и Ли достает из штанов слегка помятую пачку, которую они раскуривают вдвоем. — Ты, может, к Хэчану уже присмотришься, раз вообще не клеится? — Дурной совсем? Он же мой бро, — его брови широко поднимаются. — Ага. То-то он уже столько лет мечтает тебя у стенки зажать. — Не неси чепухи. Я бы уже давно заметил, будь оно так. Джено спорить не стал. Вскоре к бару подъезжает черная машина с ярко светящимися фарами. Они наспех прощаются; Джено быстро залезает в машину, а Марк лениво бредет к общаге, смакуя опьянение и надеясь, что до комендантского часа он успеет. На душе у него царило максимально странное чувство, но обращать на него внимание не особо хотелось. Спит он сладко. Следующий день его встречает почти проспанным будильником, скучными лекциями, подколами над Тэеном, потому что вся шея бедного Доена, прошедшего мимо, была усыпана засосами, и, неожиданно, непогодой. Обычно в общагу после пар он шел с Донхеком, но сегодня ему пришлось идти одному, ведь у того учеба заканчивалась раньше. Марк знал, что в сумке Хэчана в любой момент можно найти любую ерунду, и он был, мать вашу, уверен, что сегодня он точно брал с собой зонтик. У Марка тоже с собой был зонтик, но, блять… — Блять. Прямо сейчас он стоял на крыльце универа, с интересом наблюдая, как ветер куда-то уносит оторвавшийся кусок зонта. А говорила же мама новый купить. Он бы, наверное, так и стоял, глядя куда-то вдаль, под звуки бешеного ливня, со сломанным зонтиком в руках, если бы не услышал позади себя самый нежный голос, который он когда-либо слышал: — Похоже, сегодня не твой день, так ведь? Марк обернулся. Сзади, неожиданно близко, стоял экстравагантный Юта; тот самый Юта, который снился ему уже семь раз, и о котором он думает непозволительно много. Его леопардовая шуба, с торчащим из-под нее худи, капюшон которого был натянут на лоб, выглядела невероятно мягко и тепло, а цепляющие кошачьи глаза были подведены красным. Парень выглядел изумительно, хотя, наверное, даже и не прилагал к этому усилий. Если бы Ли мог, он бы зарыдал прямо сейчас. Юта был похож на ангела. Юта был ангелом, с красными волосами и странным вкусом в одежде. Он был великолепен. Марку не верилось, что он существует, и он с трудом вспомнил о заданном вопросе, на который, по идее, надо ответить. — Черт, да, — он почесал затылок. — Я и не думал, что эта развалюха не сможет пережить сеульский дождик. Чертовы производители зонтиков. Ужас. От неловкости он все не мог остановиться говорить, добавляя и добавляя какую-то чушь. Накамото хихикнул, считая, что он ведет себя слишком забавно, а затем полез рукой в свой черный шоппер, на котором была крупно вышита надпись «Be Gay, Do Crime». Руки Юты тоже были идеальными: тонкие, но при этом кажущиеся сильными, с немного проступающими венками и аккуратным черным маникюром. Эти самые идеальные руки прямо сейчас передавали ему фиолетовый зонтик. — Держи. Я живу неподалеку, я тепло одет. Тебе нужнее, — только сейчас Марк обратил внимание на чертовски милый акцент. Юта весь был ужасно милым. И сейчас он отдавал ему свой зонт. И сейчас он отдавал ему свой зонт?.. — Боже, боже, чувак, — кто-нибудь может его ударить? — Это не так уж и важно. Я тоже, в принципе, могу дойти до общаги невредимым, ты не обязан. — У тебя очень красивые глаза, — внезапно меняет тему Юта, все еще протягивая зонт. — Ты симпатичный. Как тебя зовут? Еб вашу мать, что происходит? — Я… эм. Ах-ха… — хватит быть идиотом, приятель, — я Марк. Марк Ли. На губах Юты наиприятнейшая улыбка. И эта улыбка была адресована Марку. О боже мой, Юта сделал ему комплимент. Юта обратил на него свое внимание. Это не сон и не выдумка. Марку хотелось либо расплакаться, либо умереть на месте. Юта считает его красивым. — Я Юта Накамото, — сообщает тот, даже не подозревая, что Марк уже давно в курсе и прямо сейчас был близок к смерти, как никогда ранее. — Марк, возьми зонтик, пожалуйста. Ли все еще колебался, ведь ему было неловко брать чужое, да еще и у, по сути, незнакомца. Тогда уже японец не выдерживает: аккуратно берет Марка за руку и вкладывает ему этот бедный зонт, не давая ни шанса на сопротивление. В голове Марка красной бегущей строкой проносится «Накамото Юта потрогал меня за руку», а где-то среди вороха мыслей играет свадебный марш. — Думаю, тебе не составит труда найти меня позже и отдать. Хорошего дня, Марк Ли, — он вежливо машет на прощание и удаляется, оставляя парня в смятении и жутком смущении. Внутри него все кричит, плачет и вопит. Внутри него что-то горит, бьется, рвется на волю. Неужели это то самое многострадальное сердце? В очередной раз, серьезно? И ему не остается ничего, кроме как трясущимися руками открыть зонт и выйти с крыльца университета. В тот день ему холодно не было.