За ночью наступит рассвет

У Лютиэн голова шла кругом от событий. Они с Финродом шли на встречу с другими Светлыми, и, пока её спутник звонил по телефону и звал на совещание разъехавшихся по домам коллег, она могла подумать. Казалось, мир одновременно стал очень спутанным, непонятным, и при этом, наконец-то, приобрёл ясность. Она не могла поверить в Сумрак и какие-то особые способности, которыми она обладала, но одновременно с этим события последних дней стали объяснимы. Неприятный Саурон, странные разговоры про ауру, а ещё – незаметность для прохожих и белая вспышка, которые могли быть последствием… заклинаний? Она пока не знала правильных названий для проявлений силы, поэтому называла происходящее привычными словами. Было страшно понимать, что мир гораздо более сложный, чем она думала прежде, но на душе было удивительно спокойно, как бывает, когда возвращаешься домой вечером и садишься в любимое кресло с книжкой. Словно Лютиэн наконец-то нашла своё место. А может, так оно и есть? Дальше было знакомство с тремя кузенами Финрода. Последним из них приехал Маглор. Пока его дожидались, братья успели многое рассказать Лютиэн об Иных. Затем, когда все были в сборе, она повторила то, что так взволновало Финрода. – Что ещё ты знаешь? – вид у Маэдроса был очень хмурый, но это была совсем не та мрачность, какую выражал Куруфин. Этот Иной с рыжими волосами казался уставшим от дел, которые на него свалились, но никак не злым или циничным. – Возможно я, действительно, знаю что-то ещё ценное, но пока не могу выделить из бесполезной для вас информации, – неуверенно пожала плечами Лютиэн. – Чаще мы говорили о художественных выставках, новостях, театре… Думаю, не стоит пересказывать всё? – Да уж, – фыркнул Фингон. – Мне точно не интересно, что думает Саурон о современном искусстве. – Что тебе самой кажется важным? – ещё раз спросил Маэдрос. – Что Келегорм и Куруфин постоянно ругаются между собой… – начала Лютиэн. – Это их естественное состояние, – кивнул Маглор. – Продолжай. – …что Саурон очень страшный, если присмотреться к нему, начать рисовать. – Так и есть. Он – самый сильный Тёмный в Средиземье. – …что Галадриэль – моя подруга, которая нас познакомила – после вчерашней истории с братьями пытается выйти со мной на связь, а я не отвечаю… – И она с ними? – недовольно поморщился Фингон. – Впрочем, не удивительно… – Она тоже Тёмная, – пояснил девушке Маглор, – и при этом родная сестра нашего Финрода. Лютиэн удивлённо посмотрела на него. – А так бывает? Что родные занимают разные стороны? И вообще, часто ли в одной семье появляются Иные? – К сожалению, бывает, – подтвердил Маэдрос. – Сейчас в одной семье крайне редко рождается несколько Иных, но наша семья очень древняя. В ней почему-то было много Силы. У моего отца было семь сыновей, и из них мы с Маглором оказались Светлыми, а Келегорм и Куруфин – Тёмными. Карантир был человеком, Амрод тоже. Амрас имел потенциал Светлого, и мы ждали, когда он подрастёт и придёт пора отвести его в Сумрак, но он стал Тёмным, когда погиб Амрод. Лютиэн слушала, затаив дыхание. – Их отец и сам был Иным, Светлым невероятной силы, – продолжил Фингон, – а его братья оказались людьми. Из их детей Иных только трое: у моего отца – я, и у дяди – Галадриэль с Финродом. – А внуки? – Сын Куруфина, – кивнул Финрод. – Светлый. Как раз его мы сейчас не можем найти. – Сын! – Лютиэн чуть не подпрыгнула на диване, схватила свой рюкзак и поспешно достала скетчбук. – А я не могла понять, кого мне так напомнил Куруфин… Это же он, да? Четыре пары глаз уставились на рисунок. – Великий Сумрак! – воскликнул Фингон, взъерошивая волосы. – Верил бы в Валар, решил бы, что это они нам послали тебя. Где ты его видела? – Несколько дней я жила у Галадриэль, когда ещё не успела снять квартиру, – объяснила Лютиэн. – Это было месяц назад. К ней в гости заходил племянник, и, пока мы пили чай, я нарисовала его портрет, поэтому запомнила, – Лютиэн посерьёзнела. – Если я правильно запомнила их разговор, то она свела их с Сауроном. Но для чего – уже не вспомню… Мне показалось, они делают совместный проект. – Тогда становится понятнее, – подытожил Маэдрос. – Парень начал общаться с Сауроном, узнал какой-то секрет и пропал. Вдруг он ударил кулаком по столу: – Я одного не понимаю: как Куруфин, зная, что сын в беде, может сотрудничать с Сауроном? Какие бы ни были у них отношения! – Думаю, он не знает, – покачала головой Лютиэн. – Он сказал, что понятия не имеет, зачем его пригласил Саурон. Знает только, что это связано с кузнечным ремеслом. – Тогда я могу предположить, что Саурон хочет создать какой-то артефакт невероятной силы, и для этого заманил к себе сначала Келебримбора, а потом и Куруфина, когда первый отказался от содействия, – подал голос Маглор. – А зачем ему помощники? – Либо не хватает каких-то знаний, которые есть у них, либо предстоит работа со светлым артефактом… Присутствующие переглянулись. – С Сильмариллами. Иначе Куруфин был бы бесполезен. – А что такое Сильмариллы? – робко спросила Лютиэн. Объяснять начал Маглор. – Много веков назад жил сильный Светлый, Феанор. Тогда Дозоры ещё не делились по городам и были едины: предводителем Светлых был Феанор, а Тёмных – Мелькор. Говорят, он был Тёмным Вала, но даже живущие в то время считали Валар всего лишь красивой легендой. Я склоняюсь к мысли, что это был просто сильный Иной, или даже одна из личин Саурона. Феанор был непримиримым противником Тьмы. Он точно не одобрил бы нашего сегодняшнего положения: жить бок о бок, не давая друг другу радикально менять равновесие. Нет, он хотел полностью освободить мир от Тёмных, вёл с ними непрекращающуюся войну и искал оружие, способное нанести Мелькору окончательное поражение. И тогда он выковал Сильмариллы: сосуды, полные изначального Света. Три камня, прекраснее которых я ничего прежде не видел. – Не видел? – эхом переспросила Лютиэн. – Могущественные Иные живут очень долго, – откликнулся Маэдрос. – Все эти события происходили на наших глазах. В глазах Лютиэн читался ужас, сочувствие и огромная печаль. Маглор продолжил свой рассказ: – Что было дальше, можно только предполагать. Когда всё произошло, мы были в горах: я, Маэдрос, Фингон, Келегорм и Куруфин. Поэтому остались живы, так же, как и семья Финрода, жившая далеко от Феанора. Видимо, отец использовал Сильмариллы против Мелькора. Я не верю в то, что камни, полные изначального Света, могли создать столько разрушений. Я верю в то, что абсолютная победа Света над Тьмой – это так же неестественно для мира, как полное воцарение Тьмы. – И мы не ценили бы свет, не познавши тень…* – тихо проговорил, почти пропел Финрод. Маглор кивнул. – Я думаю, что сама Арда воспротивилась применению Феанором такого мощного артефакта. Или Валар, если они всё же существуют… Пришла огромная волна, смывшая город и нанёсшая огромные разрушения. О ней я рассказывать не буду, человеческие легенды сохранили память о тех событиях. Лютиэн согласно кивнула. – С тех пор ни Феанора, ни Мелькора, ни камней никто не видел. Мы были уверены, что камни пропали навсегда, но неделю назад Финрод получил странное сообщение от Келебримбора, и теперь мы предполагаем, что Саурон смог найти Сильмариллы и ищет способ использовать их силу для своих целей. – Но они же полны Света? – Верно. Но, может быть, есть способ высвободить их энергию для создания какого-то тёмного артефакта, либо попытаться изменить их Силу. Изначальные энергии гораздо ближе друг к другу, чем нам кажется. – И поэтому он ищет тех, кто может ему помочь? – уточнила Лютиэн. – Похоже, что так. Понимаешь, Саурон сам великий кузнец и советы младших ему не нужны. Но если это и впрямь Сильмариллы, то прикасаться к ним может только Светлый, либо наследник Феанора. Другим они жгут руки. – А вы когда-нибудь прикасались к ним? – Да, – лицо Маглора тронула улыбка. – Внешне они похожи на стеклянные кристаллы, а на ощупь приятные и немного тёплые. Когда держишь их в руках, кажется, что в твоих ладонях птенец или что-то похожее, хрупкое и светлое. – И что мы можем сделать, чтобы помешать Саурону? – Пока не знаем. Самый очевидный ответ – штурмовать офис Дневного Дозора, чтобы похитить камни и спасти Келебримбора, если ему ещё можно помочь. Но такой поход заранее обречён на провал. В комнате повисла тишина. – Предлагаю на этом моменте поставить многоточие и совершить вторую попытку отправиться спать, – подавляя зевок, пробормотал Фингон. – Не знаю, как у вас, а у меня в голове всё смешалось. Мы сейчас точно ничего хорошего не придумаем.