Вчера умрет твоя любовь. Драбблы

      Айрис напряженно обдумывает слова Риддла и Лестрейнджа, а потому не сразу замечает, когда последний встает со скрипучей кровати – как только ухитрился это сделать бесшумно? – и начинает раздеваться. Скидывает белый больничный халат, затем стягивает через голову рубаху от пижамы.       – Ты чего? – не выдерживает Айрис: перед ней не каждый день раздеваются парни. Даже Рон и тот старался не оголяться. То ли смущался, то ли не хотел смущать – поди разбери этих парней.       – Никак в обморок собралась? – насмешливо кривится Лестрейндж.       – А есть от чего? – в тон ему отвечает Айрис, и Лестрейндж как-то довольно лыбится. А потом ложится на пол и начинает отжиматься. Один, два, три…       Он делает это так легко, так непринужденно, что Айрис застывает. Она видела, как это делал Сириус – восстанавливался после Азкабана. И даже пробовала отжиматься рядом. Надолго ее не хватило. Это только со стороны казалось легко, а на практике у Айрис отказали руки после пятого жима – с непривычки.       Лестрейндж, похоже, не в курсе, что отжиматься тяжело. Уже десять – а он как водички попил. Дыхание ровное, скорость бешеная и падать не думает. А под смуглой кожей перекатываются мышцы. Красиво перекатываются, и есть в этом зрелище что-то завораживающее, из-за чего Айрис западает и не может отвести взгляд.       – Нравлюсь? – хмыкает Лестрейндж, заметив внимание.       Айрис чуть тушуется, чтобы через мгновение упрямо выпятить подбородок. Никогда не отступала и сейчас не отступит.       – Да.       Ее «да» звучит как вызов, и Лестрейндж на миг застывает у самого пола, смотрит на нее задумчиво, а потом хищно скалится. Точно зверь, распластанный по земле и готовый к прыжку-атаке.       Но это лишь на миг. Лестрейндж продолжает монотонно отжиматься, и Айрис отводит глаза. Неприлично пялиться так долго.       Она берется за учебник по трансфигурации, но не видит в нем ни строчки. Воздух точно сгущается. Айрис не смотрит на Лестрейнджа и чувствует, что он ее тоже не разглядывает, но ощущение такое, словно между ними что-то сквозит.       Айрис борется с собой секунд пять, а потом откладывает учебник в сторону, встает, инстинктивно плотнее запахиваясь в халат, и бросает в никуда:       – Я в душ.       Лестрейндж в ответ молчит, но Айрис как-то и не ждет ответа. Да и зачем?       Лишь зайдя в холодную душевую и притворив дверь, она понимает, что палочку – вот растяпа! – оставила под подушкой. Айрис мнется и кусает губы. С одной стороны, палочка в душе не нужна. И возвращаться туда, где полуголый Лестрейндж сверкает мускулистым телом, не хочется. Атмосфера в палате как-то странно накалилась… Ой, да что там. Айрис раздраженно качает головой. Она не девственница, знает это «странно». Пальцы на ногах поджимаются от такого «странно».       С другой стороны, душевая одна. Зайдет сюда Лестрейндж, а она даже закрыться от него не сможет.       Айрис думает с минуту и решает не возвращаться. Она же предупредила, что в душ? Зачем Лестрейнджу соваться в душевую, когда он знает, что она занята?       С чистой совестью Айрис скидывает с себя вещи и встает под тугие теплые струи. Тонкие потоки воды колются, бьют по нежной, недавно выросшей коже, но Айрис старается не морщиться. Ничего, нужно потерпеть еще пару дней. Кожа загрубеет, проблемы кончатся.       Дверь хлопает внезапно, заставляя вздрогнуть.       – Какого драккла, Лестрейндж? – шипит Айрис разъяренной мантикорой. Вот действительно, дура, надо было возвращаться в палату за палочкой и запечатывать двери на заклинание!       – Да кому ты нужна? – фыркает Лестрейндж, абсолютно спокойно разглядывая голое, чуть покрасневшее от воды тело Айрис. А потом спокойно раздевается сам, и Айрис давится воздухом. – Что такое, членов не видела? Или ты девственница?       – Иди к Мордреду, – от души желает Айрис. – Нудист хренов.       Лестрейндж ржет, как кентавр, и врубает горячую воду – аж пар идет. Ему мало ожогов было?       Айрис отворачивается, заставляя себя не думать и не дивиться абсурдности ситуации. Взрослая девочка, переживет. Но напряженная атмосфера из палаты перекочевывает сюда. И Айрис с остервенением моется, лишь бы побыстрее слинять под защиту одеяла.       Не успевает.       А Лестрейндж говнюк и лжец. «Да кому ты нужна», да?       Крепкая шершавая ладонь зажимает ей рот – скотина успел подойти бесшумно, вот навыки-то! – а другая с силой проводит по позвоночнику. Айрис вздрагивает от неожиданности, кусается, но сбежать не пробует. У Лестрейнджа сильные руки – невероятно, восхитительно сильные! – и уверенные прикосновения, Айрис ведет очень быстро. Но зажатый рот – это перебор.       Лестрейндж догоняет быстро, что побега не будет, и отпускает ее.       – Да кому ты нужна? – передразнивает Айрис, чувствуя, как слабеют ноги. Ей наверняка потом будет очень стыдно, но сейчас плевать. Лестрейндж хмыкает и давит ладонью на спину, заставляя согнуться. Вторая его рука по-хозяйски лежит на бедре.       Айрис послушно прогибается, упираясь в кафель перед собой. Кафель скользкий, холодный, и Айрис кажется, что она сейчас потеряет равновесие и рухнет на пол, но Лестрейндж держит крепко. А потом становится просто ни до чего.       Айрис честно старается давить в себе стоны и даже прикусывает костяшки пальцев – мордредов Лестрейндж хорош. Так хорош, что ноги все же не выдерживают, и Айрис падает. Недалеко, правда.       С низким, звериным рыком Лестрейндж разворачивает ее к себе лицом, подкидывает на себя и вжимает в ледяную плитку. Айрис морщится и старается отодвинуться – стена противная, а тело у Лестрейнджа крепкое, горячее, удивительно приятное. Айрис вгрызается зубами в плечо, чтобы заглушить крики – так еще глубже, еще сильнее. Лестрейндж одобрительно выдыхает, и осмелевшая и очумевшая вкрай Айрис скользит ладонями по накаченным предплечьям, чувствуя, как из ее головы вымывает последние связные мысли.       Она кончает первой, прокусив плечо Лестрейнджа до крови. Не то чтобы он был против. Кончает с отчаянным вскриком, потому что – мерлинова борода! – ей давно не было так хорошо. Просто, ну.       Оргазм смывает все беды и печали, выжимает досуха, вытягивает пружину, которая была взведена всю последнюю неделю в прошлом. И окончательно дает понять Айрис, что она ненормальная. Чем запретнее, ненормальнее связь, тем ей круче. Стыдно, но так хорошо, что отказаться нет сил.       Айрис улыбается в плечо сорвавшегося на бешеный ритм Лестрейнджа, вслушиваясь в невозможно пошлые шлепки влажной кожи, раздающиеся на всю душевую. И с силой сжимает руки на шее, а ноги на ягодицах Лестрейнджа, буквально вдавливаясь в него всем телом – пока не кончится воздух.       Лестрейндж кончает и опускается на колени на пол, так и не выйдя из Айрис. Поза неудобная, но она не возражает. У нее вообще сейчас только один вопрос:       – В кровати не судьба?       Лестрейндж загнанно выдыхает ей в ухо и со смешком отвечает:       – Они скрипят.