«В разумах членов основных составов Портовой Мафии и Вооруженного Детективного Агентства зародится чувство собственной исключительности, их обуяет ненависть друг другу, причиной этому послужит произошедшее дезертирство двух членов мафии. Думы их затмит лишь стремление уничтожить друг друга».
Ниже были сделаны некоторые мелкие заметки, содержащие необходимые для осуществления написанного в книге причинно-следственные связи происходящего. На маленьком обрывке превращал обыденные жизненные конфликты в вакханалию страстей и мыслей, беспорядочное, но в то же время гармоничное повествование, удовлетворяющее требованиям к записям в Заветной книге. Места на украденном листе из книге оставалось крайне мало, но воплотить задуманное требовалось в срочном порядке. Сцепить, словно диких собак, заставить сражаться их между собой, отвлекая тем самым внимание от третьего общего могущественного врага. Сейчас мелкие букашки под ногами — последнее, что хотел бы наблюдать Фёдор. Стоит отвести их взор от Небожителей, дабы не помешали они исполнению великих идей. Не смели как-либо встревать. Да и ему это только на руку — гляди, несозревшие умы и друг друга порежут, а это уже одной проблемой меньше. Механизм начал свой оборот. Кукловод решился на дикую авантюру, одним лишь внушением пытаясь столкнуть фигуры с шахматной доски реальности. Мысли зародятся и дадут свои поростки, а Достоевский совсем придёт за жатвой. Любовно свернув листик с новой записью и вернув его на законное место у груди, Фёдор занялся остальной подготовкой.***
Достоевский куда-то торопился, гнал на всех парах, едва избегая заносов на поворотах. Обозначил, что им надо подобрать одну чудную способность. Даже не эспера, не человека, лишь способность, которую он несёт в себе. Мари нервно вглядывалась в мелькавший мимо пейзаж, трассу Фёдор выбрал определённо не центральную, а сама дорога пролегала через безмолвные тенистые леса. На этот раз девушке выдали зажигалку, по всей видимости, рассчитывали на её огонь. Приближаясь к пункту назначения, Мари поняла, куда они мчатся. Её родная гавань — Портовая Мафия. Осознание этого сдавливало мысли, оставляя лишь череду вопросов, зачем они здесь и с какой целью взяли Мари с собой. Она боялась. В голове затаились думы, что, возможно, ей прикажут даже уничтожить членов родной организации. Девушка мысленно перебирала возможные исходы сегодняшней миссии. Припарковав машину за стеной деревьев, Достоевский поручил всем троим выйти, упомянув, что дальше придётся пешком. Гнетущую вибрацию воздуха Мари ощутила сразу же, показались бетонные обломки, своим падением прорывшие траншеи в земле. За одним таким каменным огрызком и притаились Фёдор, Николай и Мари.***
Ещё пять дней назад никто даже не мог и предположить, что конфликт достигнет такого масштаба, ведь обе стороны всегда были готовы пойти на компромисс. Но сейчас столкновение казалось неминуемым. Так старательно отсрочиваемое наконец наступило. Предпосылок было множество, но последняя капля осталась невесомой, невидимой нитью потянула людей на поле битвы. Портовая мафия считала, что их интересы были наглейшим образом задеты. Когда Йосано покинула их компанию, Мори со скрипом принял это, но следующим последовал Дазай, и его тоже пришлось отпустить. Дезертирство девчонки произошло давно, но без врачующего эспера коллектив мафии вполне мог убавиться еще на пару десятков человек, в то время как дела Агентства обстояли до отвращения успешно. Огай не понимал, почему не вернул принадлежащее ему сразу, оставляя предателям право выбора. В голове скреблись мысли, противоположные его нынешней идее, но Мори счёл их не актуальными, старыми, давно забытыми. Это были мысли вчерашнего Огая, не отравленного волей книги, а сейчас мыслил Огай нового дня. План насильной вербовки Йосано довольно быстро нашёл отклик у подельников Мори, казалось, каждый член мафии был взвинчен неприязнью к агентству, и недовольные желали выплеснуть свою нарастающую агрессию. Следить за Акико не потребовалось, ведь девушка не изменяла своим привычкам, не скрывалась, находилась на открытой ладони. За заблудшей душой мафия выдвинулась во второй час четверга, что удивительно, не ночи, а дня. Это демонстрировало то, что серые кардиналы города теперь не против сделать свою власть публичной. В тихий безлюдный парк въехал черный тонированный джип. Похитители знали, кто будет спутником Йосано, знали о его способностях и не планировали вступать в открытый бой. Всё должно произойти быстро, чтобы мальчишка не успел и сообразить. Девушка обнаружилась быстро, в компании того самого человека-тигра, джип, казалось бы, проезжал мимо них, но резко затормозил, а люди в тёмном стремительно затащили девушку в салон автомобиля и газовали прочь. Ацуши среагировал быстро, но куда ему было гнаться за автомобилем. Пробежав метров триста, тот, задыхаясь, остановился, ловя ртом воздух. Только сейчас до него начало доходить произошедшее. Вытащив телефон, тигр тотчас набрал самого влиятельного по его мнению человека — Фукудзаву. Ответ не заставил себя долго ждать, и совсем скоро парень рассказал боссу о похищении, не забыв упомянуть, что похитителями выступали уже знакомые люди в чёрных смокингах. — Понял, — напряженно выдохнул Фукудзава, — неужели это открытый вызов? Возвращайся на базу, нам придётся посетить старых гостей. На базе Ацуши обнаружил уже мобилизованную группу эсперов, отобранную Фукудзавой. Что примечательно, в неё входил весь основной состав детективного агентства, хотя обычно такие разборки решали мелкие шестёрки. Ацуши не находил поведение своих друзей знакомым, он тоже был невероятно возмущён наглым похищением, но каждый находившийся тут шёл уничтожать мафию, а не возвращать Йосано. К моменту прибытия к знаменитым башням мафии на город опустились сумерки, Ацуши поёжился, он понимал, что мирно Йосано не отпустят. Фукудзава шепнул что-то Дазаю, повелевая дожидаться его возвращения и не начинать никаких действий, а сам направился в главный офис. Ситуация требовала разъяснения, и поднимаясь по лифту на верхний этаж, Фукудзава надеялся, что Ацуши просто ошибся, признав в похитителе Портовую Мафию. Его без проблем пустили в кабинет Огая, и казалось, словно тот дожидался бывшего друга. Главные приспешники Мори сидели возле своего босса, с акульими улыбками разглядывая Фукудзаву. Юкичи, за неимением свободного места, дабы присесть, стоял перед этой сворой, словно нашкодивший мальчишка. — По какому поводу смел заявиться? — кладя подбородок на сложенные руки, поинтересовался Мори. — Хотел повидать старого приятеля, а ещё задать несколько вопросов. Не знаешь ли, где сейчас находится Йосано? — У меня в подвале, но тебя это беспокоить совершенно не должно. И, будь добр, убери своих цепных псов с порога, — Огай рассмеялся, стоило Юкичи только закончить вопрос, Фукудзава по привычке нахмурился, делая шаг в сторону Мори. Хотелось схватить его за грудь и здорово потрясти, приводя в чувства, но приблизиться ему не дал Чуя, перекрывая проход ногой, складывая руки на груди. Обстановка накалялась, своим открытым заявлением Огай лишил выхода и себя, и Фукудзаву. Босс агентства теперь не мог тешить себя надеждами, уйти без Йосано он просто не имел права. — Дай мне пройти, Накахара, это наше с ним дело. Чуя скривился, его вспыльчивый характер проглотил слова чужого босса, словно наживку. Но эспер не успел даже толком вскочить, как сильный удар катаны прилетел прямо в голень. Накахара свалился на колени, а Фукудзава незамысловатым маневром оказался около Огая, схватив того за воротник. Юкичи уже намеревался начать убеждающие речи, но вот озлобленный Чуя не считался с его намерениями. Тот выпустил темную руку, отталкивая Юкичи от своего босса, смахивая его, как соринку. Толчок оказался невероятной силы. Секунда — и панорамное окно было выбито вылетевшим Фукудзавой. Ацуши нервно разговаривал с Дазаем. С того момента, как Фукудзава направился к Мори, прошло всего пятнадцать минут, но предчувствие было крайне нехорошим. Дазай осёкся на полуслове и уставился в небо, с которого на землю стремительно падал Фукудзава. Осаму обернулся к Ацуши, отдавая приказ, чтоб тот ловил босса, но Ацуши и без лишних слов мгновенно обратился в тигра и перехватил Фукудзаву, не давая тому упасть. После мягко приземлился, возвращая на ноги свою ношу. На лице Фукудзавы красовалась гримаса злости, но никак не страха. — Йосано у них и они намерены удерживать её для своих целей, — холодным, словно беззаботным тоном обратился босс к своим подчинённым, совсем не озабоченный недавним риском смерти. — Значит, нам стойти зайти без приглашения, — ответил Дазай с намерением зайти в башню. На встречу тому уже выходил Акутагава в полной боевой готовности и с активированным Рашомоном. Поигрывая в воздухе лезвиями, тот раздумывал, как побольнее изувечить бывшего наставника. Несколько лезвий окружили Дазая, заставляя того ловко уклонятся, но предугадывая следующий ход уже хорошо изученного эспера, он молниеносно отскочил в сторону. На месте, где стоял тот, выросли острые обсидиановые шипы. Впрочем, в такие бессмысленные салки играть можно было долго. Акутагава полностью сконцентрировался на Осаму, желая наконец подловить его, заставить отплатить за весь нанесенный ущерб, но в запале азарта не заметил нападавшего со спины Ацуши. Синий тигр рывком кинулся на свою жертву, почти задевая Акутагаву лапами, но когти его лишь едва мазнули по черному пальто, не причиняя весомого вреда. Ацуши встал между Дазаем и Акутагавой, обозлённо ступая с лапы на лапу, переключая все внимание на себя. Акутагава был преградой и Ацуши был намерен её устранить. Не давая сопернику и шанса соорентироваться, Ацуши вновь пошёл в атаку, намереваясь полностью подмять его под себя, выйти из очередной битвы с ним победителем. Чёрная вспышка. Перед Ацуши появились тёмно-красные хлысты, не позволяя никому подступиться к своему хозяину. Они окружили его, беспрестанно извиваясь, делая выпады в сторону тигра, пытаясь поразить его своими острыми смертоносными лезвиями.***
Вторжение не осталось и без излишнего внимания Чуи. Тот уже спускался вниз, неистово желая ещё раз поприветствовать Фукудзаву. Гравитационный монстр был разъярен настолько, что сейчас был даже готов использовать порчу, лишь бы уничтожить Агентство, стереть этих мелких, зазнавшихся букашек в порошок. Влияние книги на сознание было чудовищным, и не останавливала Чую даже огромная вероятность собственной же смерти. Уничтожение выдуманного противника ценой своей жизни — вот, насколько даже маленькая запись в Заветной книге разрушала разум, оставляя от него лишь крупицы, а попавший под влияние отныне исполнял лишь волю рукописца. — Что ж, даровавшая мне темную немилость, не стоило снова меня будить… Багровые кровавые узоры вновь заняли свои привычные места на бледной коже Накахары, разум заволокла тьма, его способности, теперь он должен был лишь уничтожить врага. Энергия хаоса покалыванием отдавалась в кончиках пальцев, сгущалась, собираясь в убийственный импульс. Первый удар Чуя нанёс ещё до того, как спустился на землю. Разрушительная сила на своём пути снесла кусок здания, продолжая двигаться к цели, неся за собой обломки. Первой целью был Ацуши, ему удалось уклониться от атаки Чуи. Но осколок стекла на стремительной скорости впился в тигриную лопатку, звериный рык боли пронёсся над округой, концентрация способности того улетучилась в момент, и на поле боя теперь лежал молодой парнишка, пробитый куском стекла. Под влиянием порчи Чуя становился настоящим монстром. С явным наслаждением разрушал всё, что посмело явиться у него на пути. Стирал и предметы, и людей в пыль. Обломки зданий рушились в момент, оставляя от себя лишь громоздкие завалы былых сооружений. Под завалами этими теперь лежали трупы неповинных людей, которым не повезло лишь пройти мимо поля битвы. Разгоревшийся конфликт выходил за все рамки и теперь превращался в настоящую резню. Десятки безумных эсперов, попавших под влияние книги, сейчас с напрочь затуманенным сознанием пытались лишить жизни врага. Достоевский, наблюдавший за хаосом из-под своеобразной баррикады, сейчас наслаждался полной анархией. Упивался животным сумасшествием людей, наблюдал за их сумасбродным сражением, лишённым какой-либо цели. Лишь слепо повиновались написанному в книге, превращались в настоящих убийц, не видя перед собой истинного врага. Боролись за власть над городом. Даже детективное агентство, которое, казалось бы, славилось ранее своими благородными поступками, защитой и опекой граждан, сейчас безрассудно кидалось на соперника с целью перегрызть ему глотку. Фёдор вернулся к Чуе. Сейчас именно это вспыльчивое, неразумное существо с весьма иррациональными действами являлось главной пешкой на его шахматной доске, главной лазейкой в осуществлении его плана. Достоевский приказал Гоголю выйти на арену, следуя обговоренной ранее стратегии. Клоун, собрав в кулак всю свою ненормальность, вальяжным шагом направился в самый центр поля битвы. Огляделся, надменно взглянул на парящего в небе Чую, а затем недовольно отряхнул свою мантию. — Пупси-ик, ко мне! — С насмешкой бросил Николай, с вызовом глядя в лицо гравитационному эсперу, при этом расслабленно посмеиваясь, словно его вообще ничего из происходящего не волновало. Гоголь жил одним днём, а поэтому даже такое серьезное сражение, такой шаг к достижению истинной цели Небожителей явился для него лишь обычной заварушкой, в которой можно было вдоволь наиграться, забавляясь с ничтожности соперников. Итак разъяренного Чую теперь охватила новая волна ярости, и тот со всем своим гневом теперь направил способность в сторону Гоголя, словно ракетой целясь в участок земли, на котором стоял противник. Дар его приобрел ещё больший размах, чем когда-либо ранее при активации порчи. Собрав всю мощь в кулак, направленный в адрес Николая, Чуя, совершено не контролирующий способность, теперь со скоростью света летел прямо на Николая, желая превратить того в лепешку, оставить от мерзкого шута лишь кровавый след и пару обугленных косточек. Какое разочарование. Не для Гоголя, разумеется. За пару секунд до столкновения тот ловко воспользовался даром, перемещая себя с помощью шинели в совершенно другое место, убирая себя с поля зрения гравитационного монстра, заставляя последнего впечататься лицом в бетонный пол, напрочь разрушая фундамент добротной части здания. Чуя продолжал слепо рушить все на своём пути, словно желая уничтожить каждую живую душу, что попалась бы ему на глаза. Некоторые здания базы мафии были разрушены лишь частично, от некоторых оставались лишь зияющие дыры, под обломками которых виднелись очередные изувеченные тела граждан. Недальновидный, обезумевший эспер даже не подозревал, что сейчас собственноручно проломил вход в подземные базы мафии, прокладывая дорогу для успешного выполнения плана Небожителям. Желание уничтожать напрочь затмило его разум и он совершенно не уделял внимание тому, что сейчас сотворил. Мари, подобно змее проворной, пробиралась между завалов, и при всем этом ей удавалось оставаться незамеченной, так как все внимание на себя забирал Чуя. Ловко спустившись в подземные коридоры своего прежнего пристанища, девушка заметила, что некоторые стены и двери остались в полной сохранности. Большим удивлением для неё это не явилось, ведь в этих самых подвалах она провела большую часть своей жизни и прекрасно была осведомлена, что стены лабиринтов нижних этажей были выполнены из прочных и огнеупорных материалов, что не давало им быть разрушенными во время подобных случаев. Девушка осмотрелась, мысленно воспроизводя в памяти карту подземелья. Все двери были оснащены пропускным контролем, для успешного прохождения которого требовались отпечатки пальцев и сканирование сетчатки глаза. Забавно. В картах памяти все ещё хранятся её данные, и проблем со входом в хранилище не возникло. Какое счастье, что этого не видели Небожители, ведь, вероятно, возникла бы масса вопросов. Блуждая по бесконечным подвалам, девушка чувствовала, что с каждым шагом приближается ближе к цели, которую поставил перед ней Фёдор. Шла с огромными опасениями, понимая, что шансы погибнуть намного превышают вероятность успешного выполнения миссии, ведь она идёт на встречу к самой смерти. Сверху доносились нескончаемые звуки ударов, сражений, отвлекающих внимание от того, что творится у них под носом. Мари задумалась. Надо же, с помощью одной лишь бумажки и чернил можно сотворить подобную вакханалию. И какого же было её счастье, что запись в книге содержала упоминание лишь об основном составе мафии, в котором она никогда не состояла, успешно скрываясь от чужих глаз. Её не настигло общее безумие, распространившееся на остальных членов организации. Погрузившись в бесконечные раздумья, та даже не заметила, как оказалась у цели. Ржавые прутья решетки, на которых виднелась засохшая человеческая кровь, открывали вид на скованного ребенка, скованного, похоже, созданными с помощью иной способности древесных ветвей, полностью въевшихся в детское тельце, лишая его способности пошевелиться. Рядом, на бетонном полу валялась жуткая, потрёпанная игрушка, больше напоминавшая куклу вуду, нежели обычную детскую забаву. Уродливое лицо с вырезанными глазами и засохшими кровоподтёками под ними. Дитё взглянуло на Мари, словно на лучик света в беспросветной тьме. Щенячьими глазками рассматривая девушку, тот пытался что-то сказать, но будто не подбирал нужных слов. Милое, детское личико. Из опустошённых глаз его ручьём полились слёзы, когда он взглянул на то, как металлические прутья решетки податливо плавятся под пламенными касаниями девушки. Та, отбросив опасения, подошла ближе. Она была знакома с ним ещё с детства, проводимого под опекой мафии. Боялась этого существа, словно самого жуткого кошмара, но как ни странно, от того не наблюдалось ни одной попытки как-либо навредить девушке, несмотря на собственную садистскую натуру. Казалось, он ещё с тех пор с ней ладил, чего не скажешь о ней. Та была наслышана о его жутком даре, который напрочь отнимал у человека способность здраво мыслить, охватывал самые потаённые уголки человеческого разума, заставляя плясать чертей в агонии собственных страхов и тревог. Выворачивал наизнанку людское сознание, впоследствии безжалостно уничтожая то, что от него оставалось. Кюсаку Юмено. Самое безжалостное оружие, заточённое в руках мафии. Девушка подошла ближе в попытках распутать туго обвивающие хрупкое тельце ветви. Попытка не увенчалась успехом. Пришлось вновь прибегнуть к способности. Девушка испепеляющими касаниями избавлялась от каждой новой ветви, распутывая созданный узел с целью удержать ребенка в темнице. — Я помню тебя, огненная фея, — послышался детский голосок, отражающийся эхом от стен подземелья. — Кью. Не скучал здесь? — дрожащим голосом поприветствовала его девушка. Мари не до конца осознавала, зачем так слепо бежит на поводу у Небожителей. Зато прекрасно знала, что если освободить Кью, начнется ещё большая разруха, из которой вряд ли уже выпадет шанс выбраться. Единственное, чего она желала сейчас — это помочь несчастному ребёнку. Делала это не с целью угодить плану Достоевского, задачей которого явилось выкрасть этого самого эспера, а из личных побуждений. С самого детства со страхом относилась к Кюсаку, но с недавних пор отношение изменилось. Теперь девушка видела в нём себя. Такую же заблудшую душу, идущую на поводу мафии. Такое же оружие, хранимое для собственных целей. Его не считали за человека. До этих пор он был лишь машиной для убийств, для каких-либо масштабных целей, а остальное же время проводил в заточении. Никому не удавалось подобраться ближе к ребёнку, никто не желал понимать его. Лишь этим был обоснован такой безрассудный рывок Мари против мафии. Осознание, что они с Кью одинаковы. Оба в столь раннем возрасте стали инструментом в руках организации, оба лишены свободы и права выбора. И если выдался хоть малейший шанс спасти ребёнка, она никогда его не упустит. — Зачем ты пришла? — произнёс Кью, производя попытку поднять с пола свою игрушку, но Мари его опередила. — Твоя кукла как всегда прелестна. Девушка взяла Кюсаку за ручку, аккуратными движениями, стараясь не нанести ему ни одного увечия. Знала, что в кожу его воткнуты сотни лезвий, но опасаться было нечего — кукла в её руках. Кратко объяснив ему ситуацию, тот, к её удивлению, покорно кивнул головой и поплелся за ней, бережно сжимая руку девушки. — Кью, я хочу помочь тебе. Доверься мне. Мафия делает из нас оружие, и ты сам это прекрасно видишь. Разве тебе нравится годами сидеть в заточении, полностью лишаясь собственной свободы? Разве тебя устраивает то, что они лишь используют тебя? — А тебя устраивает? — дитё наклонило голову, пристально всматриваясь в глаза девушки. Та ничего не ответила, лишь продолжала двигаться дальше, желая никого больше не повстречать на своём пути. Те ускорили шаг, а через время уже бежали по подземным лабиринтам, стараясь всячески уклоняться от кусков обваливающегося потолка. На поворотах Кью слегка заносило, и из его уст то и дело вырывались жалобные крики, вызванные многочисленными порезами лезвий на теле. Мари разрывало от этих звуков, та всячески хотела помочь, прекратить страдания несчастного ребёнка, но сейчас это не являлось возможным. Оставалось лишь дойти до финишной прямой, посадить Кью в машину и вернуться на базу. Из головы вылетел абсолютно весь план, и теперь девушка действовала лишь интуитивно, на собственное усмотрение. Двое выбрались из завалов, и увиденная картина их мало обрадовала. Творившийся хаос разрастался с каждой секундой, беспорядки усиливались, а конфликт только обострялся и вряд ли в ближайшее время был бы устранен. Мари с замиранием сердца разглядывала поле боя, выискивая знакомые лица, ведь у девушки были и собственные причины для пребывания здесь. Та, крепко обхватив руку ребёнка, направилась в самый эпицентр событий, при этом изворачиваясь так, дабы не явиться замеченной в прицеле Достоевского. Планировала передать заготовленную бумажку с выведанной информацией первому члену мафии, которого она заметит. Но сделать это было сложнее, чем девушка себе представляла, ведь на примете никого не было, кроме видневшегося вдалеке Акутагавы. Мари со всех ног бросилась к нему, ловко минуя обломки и груды камней, при этом умудряясь помогать делать то же самое маленькому ребёнку, который еле плёлся за ней. Но отпускать его нельзя было ни на секунду, ровно как и его куклу. Перебиралась через завалы и безустанно бежала к своей цели, а когда достигла её, в одно мгновение ловко сунула сложенный лист бумаги тому в пальто. Действие это было выполнено настолько профессионально, что ни сам он, ни кто-либо другой не заметил движения девушки, ведь она просто двинулась дальше по собственной траектории, не заостряя на этом особого внимания. Триумф девушки не продлился долго. Сама того не заметив, она оказалась в мерзких объятьях Гоголя, который настырно интересовался, куда же она так спешит. Заметив в руках девушки того, ради кого вся так называемая заварушка и была подстроена, Николай звонко рассмеялся в предвкушении настоящего шоу. Вырвав из рук девушки куклу, он вернул её своему обладателю — Кью, и потрепал того по голове, на что получил шокированный взгляд Мари, так и гласивший «что ты наделал?». Первый удар обезумевшего ребёнка пришелся прямо на Николая. Тот, завопивший от того, что в стенки его сознания нагло врываются, начал бесцельно крушить все вокруг, пытаясь перенести окутавшее его сумасшествие на что-то иное. Даже предпринял попытку изувечить Мари, ловко нападая на нее. Но шансы были малы. Хорошо подготовленная девушка уже имела опыт сражения с Кью, но перспективы её не радовали. Был лишь один способ укротить вышедшее из-под контроля существо. Но способа этого на горизонте пока не виднелось. Достоевский, затаившись в укрытии, разглядывал происходящее из засады. Поведение Гоголя напрочь выбило его из колеи: недалёкий клоун в очередной раз нарушил соглашения и выдал глупость ради собственного веселья, отступая от плана, и Фёдор решил, что пора бы и самому вступать в игру. Йокогама теперь напоминала Содом и Гоморру. Места, где недавно находились цветущие бульвары, были окутаны густыми дымами, поднимающимися в небо. Только уничтожал японский городок собственноручно Достоевский, словно наказывая человечество за грехи их. Трупы людей, животных, бесчисленное количество обваленных зданий возле штаба мафии. Полуразвалившиеся стены, пустые глазницы окон — печальное и страшное зрелище, напоминающее о нескончаемой войне. И каждый в этой войне преследовал собственные цели. Массовые безумства приняли ещё более обширный характер. Казалось бы, куда ещё шире? Разумеется, все благодаря Кью. Под влияние могущественной способности эспера ежесекундно попадали новые порции людей, окутывая свой разум беспросветным исступлением, манией, и с подчинённым сознанием шли в атаку на противника. Спустя несколько часов неописуемого хаоса, охватившего всех эсперов, ситуация лучше не становилась. Наоборот, нескончаемое сражение приобретало все более жестокий окрас — эсперы боролись не только против друг друга, но и против самих себя. Пытались избавиться от влияния Кюсаку на них. Некоторые даже пытались покончить со своими мучениями посредством суицида, но попытки их быстро пресекались товарищами, ещё находившимися в здравом уме. Неугомонная способность Чуи, враждебно настроенные по отношению друг к другу две сильнейшие организации, разрушающая сознание способность Кью — всё это создавало ощущение, словно наступил апокалипсис. Измождённые люди еле сражались за жизнь. Достоевский, сидевший с Мари в засаде, довольно хмыкнул. Причиной этому послужило появление на горизонте Дазая, которого, по всей видимости, все уже заждались. Тот, ловко перепрыгивая завалы, бежал в сторону Чуи, стремясь использовать дар, ликвидирующий действие способности именно на нём. Добраться до него было не так уж легко, и приходилось приложить немалые усилия, чтобы достичь заветной цели и остановить терроризирующую всех порчу. Даже под влиянием записи в книги, Осаму стремился спасти товарища. Разумеется, она не стирала полностью личностные намерения. Частично в людях оставались прежние эмоции, прежние состояния и воспоминания. Но разве ему дадут сделать это просто так? Сейчас стояла задача важнее — остановить и захватить Кью. Мари со всех ног принялась бежать за Дазаем, ведь в голове её зародился безумный, но возможно действенный план. Обозначив для себя местонахождение Кью, та догнала Осаму, который уже успел заранее активировать способность. Девушка принялась забалтывать ему язык. Понимала, что просто так ей в руки Кюсаку не отдадут, а следовательно, оставалось действовать лишь обходными путями. Двое уже изрядно запыхались, но продолжали двигаться дальше в поисках Чуи. Но так думал лишь Осаму. У Мари же на его активированную способность назревали другие планы. Уродливая кукла возникла перед ними, а за ней и видневшийся в столбах пыли ребёнок, который теперь демонстрировал зловещую улыбку и надвигался ближе, в сторону Дазая. Последний знал, что первостепенная задача — ликвидировать Чую, но Мари так не думала. В мгновение та толкнула ничего не подозревавшего Дазая в сторону Кью, заставляя его буквально упасть на ребёнка, тем самым одним касанием прекратить действие способности Кью. Теперь наблюдала за разочарованным взглядом Осаму, но не могла ничего сказать в ответ. Лишь окинула сочувственным взором, отобрав у Кью заветную куклу, и бросилась бежать прочь, заставляя измученного ребенка поспешить за ней. Достоевский, не понимающий сначала, что вытворяет девчонка, теперь осознал её задумку и был по-настоящему, искренне восхищён. Уже подогнал служебную машину ближе, вынуждая Мари с Кью запрыгнуть в неё, а по пути подобрал еле живого Гоголя. Отключённый клоун в багажнике, Достоевский за рулём, а Мари с Кью на заднем. Затянувшееся молчание. Никто не смел проронить ни слова, да сказать-то было и нечего. Поездка до базы Небожителей заняла около получаса. Ни гласа, ни воздыхания. Достоевский вытаскивал ключ из замка зажигания, оттряхивая пальто от пыли и мелкого мусора. Не спешил разблокировать двери автомобиля. Отрывисто вздохнул и с полуоборота бросил непредвзятый взор на задние сидения машины. Мари, плотно сжимающая в саднящих ладонях куклу Кью, взглянула в ответ, вскидывая брови, словно подначивая его к дальнейшим словам. — Ты сильная женщина, Мари. Благодарю тебя за сегодняшнее содействие, — Фёдор холодным взглядом рассматривал лицо девушки, но на удивление, взгляд его выдавал и несвойственное ему искреннее уважение, похвалу. В ответ девушка лишь кивнула головой, не сводя с водителя и своего пристального, твёрдого и властного взора. Мари ответила: — У меня есть условия, ссылаясь на которые вы будете использовать Кюсаку. Первое. Выделите ему комфортные условия проживания на базе. Второе. Использовать в своих целях будете только с моего прямого разрешения или согласия. И, наконец, третье. Кукла будет у меня. Возражения не принимаются. Достоевский в ответ рассмеялся, но с определёнными ему указаниями согласился. Или лишь сделал вид. Открыл спутникам двери, выпуская их из авто, а сам поплёлся в свой кабинет. Требовалось знатно отдохнуть после сегодняшнего дня. Захват эспера прошел успешно, а следовательно, Небожителей больше не волновало, что за хаос там продолжал твориться. Наоборот, им это было только на руку. Нескончаемая рознь двух мощнейших организаций Йокогамы сыграет с ними же плохую шутку, ведь прямо под их носами будет происходить настоящий кромешный разгром. Не такой как сегодня, нет. Гораздо масштабнее и разрушительнее. Грешна натура человека, и лишь Достоевский может искоренить грешность эту. «Я накажу мир за зло, и нечестивых — за беззакония их, и положу конец высокоумию гордых, и уничижу надменность притеснителей».