Вопреки всЕМУ

Ходж.   — Не ожидал вас здесь увидеть, мистер Бейкер. — Аналогично. Что ты здесь делаешь? — спрашиваю спокойно, но внутри уже нарастает негодование.  — А мы перешли на «ты»? — В неформальной обстановке можно. Так что же, Николас? — Я зашел на работу к маме, — говорит с едва прикрытым превосходством. — Проведать. — Ты не ошибся дверью? Вряд ли моя девушка похожа на твою маму.   Вижу, как меняется его лицо. Спектр эмоций непередаваем. То-то же.   — Лиз, я принес тебе обед. Ты должна хорошо питаться, — обращается к ней, полностью игнорируя мое присутствие, словно меня больше не существует в кабинете. — Это то блюдо, которое тебе понравилось в прошлый раз.   В какой еще прошлый раз?!   — Спасибо, Ник, можешь больше не волноваться, о Лиз есть кому позаботиться, — подхожу к нему, забирая крафтовый пакет, который он так и не протянул. Наверное, от шока отойти не может.    Я в не меньшем шоке, хоть стараюсь это скрыть. И часто он сюда так наведывается?!   — Мальчики, я вам не мешаю? Может, вас оставить наедине?   Вот именно ее дерзости мне сейчас не хватало.   — Нет, это Николасу нужно оставить нас наедине, — встаю перед Лиз, словно загораживая. Не знаю, зачем, выходит машинально, я конкурента в нем точно не вижу. Хотя спросить, куда они ходили вместе и как часто, обязательно стоит. — Лиз, все в порядке? — Да, Ник, все хорошо.  — Я тогда пойду, пожалуй, на встречу опаздываю, — отодвинув манжет, смотрит на часы. — Да, иди, завтра у нас тоже встреча, смотри на нее не опаздывай, — говорю не без ехидства.   Николас смотрит на Лиз, кивает ей напоследок, и выходит из кабинета.   — Что это такое сейчас было? — спрашивает, уперев руки в бока, изобразив грозный взгляд.  — Что? — Ты зачем его выгнал? — Я его не выгонял, он сам ушел. — Ты был груб.  — А с чего мне с ним любезничать? — пожимаю плечами. — Он похаживает с горячим обедом к моей девушке на работу, а я… — С каких это пор я твоя девушка? — Вот с этих, — отбросив пакет, ловлю Лиз за руку, привлекаю к себе, и понимаю, что взорвусь, если сейчас же не поцелую. Слишком близко, слишком остро, слишком много аромата ванили вокруг меня.    Запрокидываю ей голову и, несильно прижав, целую — нежно, с постепенно нарастающей страстью. Языком раздвигаю ее губы, по нервам — ток. Ощущаю ее тонкие пальцы на моих руках. Она не отталкивает, не вырывается, она… отвечает на мой порыв. Проводит по бицепсам, прижимается сильнее, привстает на носочки. Безумие. Но мне так охерительно.   — Поехали, я покормлю тебя, — почти шепчу Лиз в губы. — Мне Ник уже принес обед, — отвечает также тихо. — Его обед непригоден для употребления, он валяется на полу, — отчего-то при упоминании об этом парне, меня снова пробирает гнев. — Ну и зачем ты его выкинул? — отстраняется от меня, резко, за секунду меняя градус нашего общения. — Что ты вообще себе позволяешь?   Какое возмущение! Убийственно сексуальная злость. В жизни не видел такого.   — Слишком много «зачем», львенок. Просто так. Что там было? — Лазанья. Вкусная, между прочим. — Закажу тебе три таких, скажи только, куда ехать, — уверенно беру Лиз за руку и вывожу из кабинета.  — Подожди, дай хоть сумку заберу.   Сегодня я с водителем. Лиз ныряет в машину вслед за мной, наполнив пространство запахом ванили, корицы и возбуждения. Может быть, у меня уже галлюцинации, но какие-то коварные феромоны тут же ударяют в нос. Чешутся руки, дыхания не хватает и в штанах тесно. Списываю несвойственную мне впечатлительность на голод и недотрах. Или что я, так скучаю по этой неидеально идеальной женщине?   — Сними пальто, в салоне тепло, — слова сами вырываются изо рта. — Сядь со мной рядом. — Со мной команды не прокатывают, Ходж. — Пожалуйста. Перестань быть такой колючкой. — Ты заявляешься ко мне на работу, выгоняешь моего гостя, выкидываешь еду, которую он мне принес… — Еду «как в тот раз»? Как в какой раз, Лиз? Сколько таких разов у вас было? — закипаю, ужа нет сил справляться с этими эмоциями. — А кто мне может запретить? Я свободная женщина! — Нет. Больше — нет, — притягиваю ее к себе и сажаю на колени. — Давай попробуем, Лиз? Быть вместе. Пускай наши отношения нельзя назвать стандартными, но нам никуда не деться от реальности. Да и нас неумолимо друг к другу тянет. Разве ты не видишь? — Почему тогда ты молчал? Раз тебя, как ты говоришь, тянет? — А ты ждала значит? — трогаю за подбородок. — Ничего подобного! — глаза бегают, она хмурится, щеки становятся пунцовыми. — Ты очень мило краснеешь, когда врешь, — провожу от скулы до мочки и останавливаюсь. — Я был идиотом. Буду исправляться.   Сжимаю Лиз несильно, стараясь не переусердствовать, снова накрывая ее губы своими. А она обнимает меня. Такая мягкая, податливая, нежная. Я чувствую, как гладит мою шею, плечи, руки. Так лениво и степенно, как будто это было ее талантом, который она отточила до совершенства. А я, как безумный, жадно стискиваю ее попку и пытаюсь сдержаться, чтобы прямо сейчас не наброситься…   Хрен знает, можно ли ей вообще…   И уже по дороге обратно из ресторана, где Лиз, совершенно не стесняясь, съела две порции лазаньи и фруктовый салат, я спрашиваю:   — Ты была у врача? — Была. — В хорошей клинике наблюдаешься? — Да. — Давай я запишу тебя к самому лучшему специалисту, чтобы… — Не надо, Ходж, — Лиз перебивает меня, не дав даже объяснить. — Я уже привыкла к своему доктору и меня все полностью устраивает. Менять не хочу. — У тебя врач — мужик, что ли?!   Я всегда был жутким собственником. Кого бы и даже чего бы это ни касалось. Смотреть и трогать мое — непозволительно. Уж особенно женщин. Мое должно оставаться моим.    — Нет, Ходж, мой врач — женщина, — хмыкает. — У докторов нет пола, они просто делают свою работу.  — Ладно. — И не говори, что ты ревнуешь. Пока что, прости, это выглядит очень странно. После абсолютного равнодушия в тебе вдруг что-то проснулось? — А даже если и проснулось?  — Докажи, — смотрит с вызовом, прямо в глаза, взгляд не отводит. Смелая, дерзкая. — Как? — наклоняюсь ближе, тоже не сводя глаз с ее, бездонных. — Что мне сделать? — Хочу мороженое. Клубничное, — выдает неожиданное. — Люк, у магазина останови, — даю команду своему водителю. — С мятным сиропом. — Лучше у торгового центра. — И с шоколадной посыпкой, — добивает Лиз. — В вафельном хрустящем рожке. — Люк, посмотри на карте кофейни, где есть мороженое. Нам туда. — Понял, — коротко отвечает водитель и меняет маршрут.   После трех мест, где не оказывалось то именно мятного сиропа, то посыпок, я наконец выхожу из обычной неприметной кофейни на окраине города в руках с заветным рожком, который холодит мне пальцы. Лиз, увидев меня через стекло, открывает дверь и выскальзывает из салона, гипнотизируя это разноцветное сладкое безумие.   — Бери уже, ты так на него смотришь.   Она переводит взгляд то на меня, то обратно к мороженому.    — Ты из-за меня сюда специально приехал? Потому что я захотела определенное? — Да, ты же сказала доказать проснувшиеся чувства.   Прищуривается, смотрит на меня удивленно.   — Бери уже, львенок, растает.   Еще явно отходя от шока, она протягивает руку и смыкает пальцы выше моих.   Не думать ни о чем «таком».   Не думать.   — Отвернись, — произносит, как только берет рожок.   Да ни за что на свете!   — Отвернись, Ходж! Я не хочу, чтобы ты смотрел, как я... Как я буду... — Лизать его, — заканчиваю за нее реплику. — Давай. Оближи его. — Я скорее выкину его, чем сделаю это у тебя на глазах. — Не выкинешь. Я добыл его непосильным трудом. Через весь город ехали, чтобы достать именно такое, как ты хочешь. Так что лизни его. Пожалуйста. Это же просто мороженое.   Это не просто мороженое, конечно. Это моя ожившая сексуальная фантазия, но я никогда не скажу Лиз об этом.   И тут она поднимает его выше и, аккуратно обхватив губами, медленно посасывает кончик.   Матерь Божья…   — Ммм.... — протягивает сладким стоном. — До чего же вкусно, Господи.   Время замерло. Ветер перестал дуть. Весь мир перестал вращаться. И мое сердце упало куда-то в пятки, когда она, наконец-то решившись, приоткрыла рот и слизнула каплю подтаявшего розового пломбира.   Спасибо, Боже. Спасибо за это зрелище.   В брюках мигом становится очень тесно. Что не остается незамеченным Лиз.   — Бейкер! Ну что это такое! — бурчит чуть ли не с шипением, из ангела снова превращаясь в бестию. — Ну здесь же люди, Ходж! Держи же себя в руках! — Да поебать мне. И ты так не переживай за людей, — отзываюсь с блаженной улыбкой. — Так. Садись в машину. Там хотя бы мы будем наедине. — А я давно уже хочу наедине. И вот так, с облизыванием.   Вижу, как у нее из глаз чуть ли искры не сыпятся. О да!   — Черт с тобой, — бормочет и заскакивает обратно на заднее сиденье. — Ты невыносим.  — Ты тоже.    Но пока ты вот так медленно облизываешь рожок, я могу позволить тебе все что угодно.    Вслух я этого тоже не скажу.   — Хватит на меня так смотреть. Ты портишь мне удовольствие. — Что-то непохоже.   От тихого стона у меня даже волосы встают дыбом. Не говоря уже обо всем остальном, физически.   Везучее мороженое.   — Отвезешь меня обратно? — задумчиво проводит языком по вафельному рожку, слизывая остатки сиропа. — Обед-то давно закончился. — Куда скажешь. И… мое предложение о переезде ко мне в силе. Серьезно, Лиз. Мы не можем жить по отдельности. — Я обещаю подумать.  — Мне жаль, что так сложилось. Я не о беременности. А в целом, о… ситуации. Прости, что я такой придурок.    Лиз откидывает упавшую на лоб прядку. Я замечаю у нее розовую каплю в уголке губ. Руки сами к ней тянутся. Магнитом. Провожу большим пальцем по нижней губе, убирая сладкий след от мороженого. Облизываю свой палец, и, пока Лиз как завороженная наблюдает за этим действием , припечатываю свои губы к ее.   Сладко. Приторно даже. Прохладно.   Охуенно.   За ласками и поцелуями мы не замечаем, что мороженое вот-вот закапает на пол, что мы уже подъезжаем к месту работы Лиз, что обед действительно закончился почти час назад.   — Мне пора, Ходж, — отстраняется от меня, резко, опомнившись, как будто морок наконец рессеился. Смотрит на стремительно тающие розово-зеленое лакомство, открывает дверь. — Подожди. Лиз, стой.   Она так быстро выпархивает из машины, что я даже опомниться не успеваю.   — Я уже опоздала. — Стой, да не беги ты так, — хватаю ее за запястье. — Убери руку. — Не хочу. — У меня липкие ладони после мороженого. — Да плевать, Лиз. Просто возьми меня за руку и дойдем так до своей работы. — Что? Ты рехнулся, Ходж? А если нас увидят? — А нам есть что скрывать?  — Ходж, — вздыхает тяжело и как-то умоляюще. — Просто отпусти меня. — Не могу. Тут метров пятьдесят от силы. Займет всего две минуты. Хотя за такое вкусное мороженое я мог требовать и три.   Она улыбается. Широко, ослепительно. Затмевая солнце. Она такая красивая. Живая. Настоящая.    — Когда ты в последний раз ела такое вкусное мороженое? — Такое — никогда. Я на ходу придумала все ингредиенты, — улыбается еще шире.  — Какая ты хитрая лиса, оказывается. Издевалась надо мной значит? — Ну только если чуть-чуть… — Ладно. Это того стоило. Ради такого зрелища буду хоть каждый день носить тебе мороженое. Заметь, себя не предлагаю. Пока что. — Извращенец. — Не знаю, о чем ты подумала, но ход твоих мыслей мне нравится. Переедешь? — Не дави на меня, Ходж. Все слишком быстро.    Ветер вдруг обдает спину холодом. Ничего удивительного — поздняя осень. Я отпускаю ее руку и отхожу на шаг назад.   — Пока, львенок. Я буду завтра.  — Зачем? Ты же давал мне два дня.   И ты думала, я буду сидеть и ждать твоего ответа, молча? Ну нет, моя хорошая, за эти два дня ты увидишь, какой я могу быть.    Да, это я тоже не произнесу вслух. Просто сажусь в машину, послав ей самую очаровательную улыбку.   ***   Целую неделю я встречаю Лиз с работы, отвожу на обед или ужин и провожаю домой. Выполняя все капризы. Первое время она немного смущалась от такого излишнего внимания, однажды даже попросила высадить ее через дорогу, чтобы другие сотрудники не увидели. Не послушал. Я четко дал понять, что прятаться не собираюсь и буду доводить свою девушку до самой двери, встречать у самого крыльца и обязательно целовать на прощание.    Пускай видят, что она моя. Лиз носит под сердцем моего ребенка, так чья же она еще может быть?   Кстати, один раз нас видел Николас. Я как раз высаживал Лиз из машины, а он заходил в здание. Боковым зрением я это заметил, тут же притянул Лиз к себе и поцеловал, погладив при этом ее живот. Когда она рассказала мне, что Ник знает о ее положении, я сначала пришел в ярость. Зачем ему вообще об этом знать?!   Но когда рассказ был дополнен тем, что он отвез ее в больницу, когда Лиз стало плохо, и вообще это все произошло совершенно случайно, я успокоился и даже поблагодарил Уайта на следующий день на встрече в офисе. Забавно вышло, что, когда он первый раз не смог приехать из-за обстоятельств, этими «обстоятельствами» оказалась именно помощь Лиз.    Сейчас она уже привыкла и к моей помощи, и к моей заботе, и, надеюсь, к моему присутствию в ее жизни. Ведь сегодня я намерен перевозить ее насовсем. Хватит уже этой беготни туда-сюда.   — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю, когда Лиз садится возле меня в авто и мы трогаемся с места.  — Хорошо. Сегодня даже ни разу не тошнило. — Это замечательно, детка. Поехали поедим.    Тянусь и сжимаю ее руку. Она так вкусно пахнет… а у меня так давно не было секса…   Забыв о правилах приличия и уважении к водителю, я наклоняю голову и целую Лиз. Пытаюсь не напирать сразу, но эмоции берут верх, я сминаю ее губы после трех мимолетных касаний. Рычащий стон вырывается из моего рта. Я стискиваю ее плечи. Целую жестко, беспощадно, не давая ни малейшего шанса облегчить участь, понимая, что делаю больно, но не в силах остановиться.   Я хочу ее. Отчаянно, сильно, невыносимо. И больше никого, кроме нее. Ни на одну секретаршу больше не торкает. И о Кэтрин не вспоминаю, как ни странно.   Когда мы останавливаемся у ресторана, я с трудом заставляю себя прекратить и хриплю на ухо:   — У меня есть для тебя подарок. — Какой? — спрашивает со сбившимся дыханием. — Повернись ко мне спиной.   Это был порыв. Просто проезжал мимо ювелирного и захотел купить Лиз что-нибудь. Вынимаю бархатную коробочку из верхнего кармана пальто, открываю. Она вздрагивает, ощутив поцелуй на своей шее.   — Я хочу нормально извиниться перед тобой за все. Прости. С моим появлением в твоей жизни она стала чуточку сложнее.   Хихикает.   — И поблагодарить. Я, конечно, не был готов к отцовству и вообще это самый неожиданный поворот, но я счастлив. Правда. Спасибо.   Я снова целую ее в шею.   — Это взаимно, Бей… —  Лиз осекается, не договорив, потому что я кладу на ее кожу цепь с подвесками и быстро застегиваю замок сзади.   Цепочка получилась идеальной длины, а капельки бриллиантов уютно устроились на ее ключицах и в ложбинке между грудей. Лучше и быть не может.   Лиз тут же прижимает руку к груди.   — Это мой подарок тебе. И моя благодарность. — Мне хватило бы и слов, — почти шепчет. — Это все слишком. — С тобой все «слишком», нормы нет, — мягко поддразниваю. — Я просто поражена твоей заботой и щедростью. Спасибо. Могу я..? — Конечно. Вот, посмотри.   Я даю Лиз телефон, открываю фронтальную камеру, она неотрывно смотрит на ожерелье у нее на груди.    — Это же настоящие..? — даже вслух произнести не может. — Да, это бриллианты в платине, — приходится самому. — Классика от Тиффани.   Переводит взгляд на нас на экране, а я щелкаю, чтобы запечатлеть этот момент. Вот и первое совместное фото.   ***   Водитель останавливает машину, и я отпускаю его, заверив, что мы доберемся домой на такси. Приобнимаю Лиз за плечи и веду в ресторан. Там уже был заказан стол, нас ждали. Я сделал заказ заранее, и все было почти готово. Нам оставалось лишь выпить перед ужином. Мне — красного сухого, Лиз — свежевыжатого сока.   — Попробуй, — предлагаю Лиз свой шампиньон на гриле и протягиваю вилку с половинкой гриба.   Она вздергивает брови и улыбается, изображая приятное удивление вкусом. Потом даю попробовать шпинат в сливках с кедровыми орешками.    — Я думала, трава травой, а это действительно вкусно. Спасибо.   Я подмигиваю и даю ей кусочек стейка в клюквенном соусе. Лиз снова закрывает глаза от наслаждения. Так необычно и неожиданно здорово кормить ее. Я вообще не помню, делал ли так когда-нибудь с кем-либо.   На обратном пути Лиз уснула. Мы едем в такси к ее дому и я, пользуясь случаем, говорю водителю другой адрес. Свой.    Доплачиваю таксисту и, обогнув машину сзади, аккуратно поднимаю Лиз на руки и несу до самой квартиры. Она на удивление не просыпается и даже не реагирует. Сопит у меня на руках. Спокойная и такая нежная. Беззащитная.   Кладу на кровать, укрывая пледом. Она издает что-то похожее на фырканье и переворачивается на другой бок. А я иду в душ и через час уже сплю рядом, прижавшись сзади к ее круглой попке.   Утро началось рано. Вернее, это была еще ночь, а я проснулся от визга.    — Почему я у тебя дома? — подскочив на постели, Лиз смотрит на меня ошеломленно и тяжело дышит. — Потому что ты уснула в такси, ко мне было ближе, — говорю спокойным тоном. — Надо было меня разбудить, — судорожно ощупывает себя. — Отвези меня домой, Ходж. Что ты вообще себе позволяешь? — Ты будешь жить здесь, так что стоит потихоньку привыкать к этому дому. — Что?! А меня спросить ты не хочешь? — срывается на крик. — Я уже спрашивал, неоднократно. Надоели эти игры.  — Ах игры? — Успокойся, львенок, переночуй сегодня у меня. Завтра все равно выходной. Как раз за это время соберешь все свои вещи и перевезешь их ко мне. — Когда я первый раз переночевала у тебя, оказалась беременна. — Вот видишь, тебе уже нечего бояться, — подмигиваю. — Тебе смешно? — резко поднимается с кровати, но я успеваю ее остановить, валю обратно и нависаю сверху. — Отпусти.   Она ерзает.   Зря.    Глаза в глаза.  На губы. Ниже.   Боюсь даже дотронуться, чтобы не потерять окончательно остатки шифера с моей крыши. Как там она сказала? Слишком? Именно! Слишком долго я ее ждал и слишком сильно хочу.   Уговариваю себя не распускать руки раньше времени. Я же не животное, в конце концов.    Ошибочка, Бейкер, я именно оно.   Набрасываюсь на ее губы. Прижимаю к матрасу, задираю подол платья, сминаю попку и впиваюсь в ее шею, прикусывая и жестко посасывая. Толкаюсь пахом вперед и замираю на миг, чтобы потереться, заставляя Лиз хныкать.   Отпустив на миг, я даю ей шанс образумить меня, отрезвить, попросить пощады, но она лишь выдыхает:   — Пожалуйста... еще…   Все! Дальше я себе не принадлежу. Разум полностью во власти безумия. Смутно помню, как я ее раздел, как руки оказались на груди.   Лиз встречает мои ладони тихим стоном. Словно только этого и ждала. Я осторожничаю. Ее грудь ощущается потрясно. Не такие уж они и маленькие, как мне казалось. Очень приятные, полные, упругие. Последнее время все чаще приходилось иметь дело с имплантами — так себе удовольствие. Может быть из-за этого я и остыл к женской груди. У Лиз все ощущается по-другому. Приятно. Я сжимаю чуть сильнее, и она снова стонет. Сдавливаю соски, щипаю. Лиз закусывает губу. Я склоняюсь, чтобы провести языком по нижней, лижу шею, прикусываю мочку.   Продолжая ласкать руками, ртом я двигаюсь вниз. Шея, плечи, впадинка горла. Лиз дышит прерывисто и часто. Я убираю одну руку и зажимаю между зубами сосок. Твердый, возбужденный. Тут же провожу языком по кругу ореолы. Лиз дергается.   — Т-ш-ш-ш, все хорошо. Сейчас будет очень хорошо.   Она прикусывает костяшку пальца. Я не сдерживаю ухмылки, продолжая целовать ее, посасывать и гладить, пощипывая второй сосок. Тихие стоны вырываются из нее и сводят с ума. Я меняю рот и руку, целуя то одну грудь, то другую.    — Да, боже, да. Еще, пожалуйста.   Ладони обхватывают грудь, ласкают бедра, порой невзначай пробегаясь по запястьям, чтобы услышать ее участившийся пульс.   Желая дать ей все, что могу и умею, но делал в своей жизни всего несколько раз, я передвигаю губы ниже, касаясь чувствительного местечка над резинкой трусов, и легонько целую. Лиз охает и дергается.   Взгляд на нее. Лиз —  на меня. Не жмурится, не прячет глаза, не изображает равнодушие или брезгливость. Она предвкушает, как и я.   Стаскиваю с нее белье. Молча. Лишь наше прерывистое дыхание и стрелки часов напоминают о жизни вокруг. Лиз влажная, горячая. Она очень возбуждена. Пока я целовал ее и ласкал, стала такая мокрая? Черт, да.   Опускаюсь между ее ног и провожу языком по клитору. Лиз вскрикивает и дергается сильнее.    — Ммм господи…    Ей нравится. А мне, кажется, еще сильнее. Я хочу ее так сильно, что боюсь, пижамные штаны треснут, но сдерживаю себя. Я потерплю. Она ведь для меня терпела.   Не останавливая поцелуев и посасываний, заставляю Лиз стонать громче, срываться на крики, когда втягиваю в рот клитор и тереблю его там языком. Глажу и массирую бедра.   Ну же, Лиз, скажи. Скажи это.   Она всхлипывает и елозит, стонет и вскрикивает, вцепившись в простынь. А я просто в каком-то катарсисе.    — Ходж, —  еле слышно, с запинкой.   О, да.   — Что, малыш? — отзываюсь, оторвавшись буквально на секунду.   Я чувствую ее пульсацию языком. Она кончает почти безмолвно, лишь выпуская изо рта краткие звонкие стоны. Ввожу внутрь два пальца, клитор во рту бьется крохотным сердечком. Я держу его губами, не выпуская. Второй рукой цепляю сосок и прокручиваю.   — Да! Да! Боже мой! Да! — Это твой ответ? — Что? — запыхавшись, еще дергаясь от пережитого оргазма, смотрит на меня безумными глазами. — Какой ответ? — Итак, Лиз Тейлор. Хотите, чтобы это стало частью каждого вашего отхода ко сну? Или каждого утра, вместе с кофе? — облизываю свои губы, давая понять, о чем я. — О господи, — откидывается на подушки, закрывая лицо ладонями. — Хочу. — Что-что? Не слышно ничего, — поднимаюсь на локтях, расставив их по обе стороны от ее сногсшибательного тела. — Повтори. — Хочу. Я хочу, Ходж. Как же ты в этом хорош, господи…   Наконец сдалась. Или наоборот — это я сдался?..